Глава семнадцатая
На исходе завтрашней ночи с песчановского аэродрома поднимутся в воздух сигнальные ракеты и оповестят гарнизон о начале учений. И тогда все, кто готовился, и все, что готовилось, придет в движение. А сегодня у всех обычный день.
Майор Нечаев шел по линии связи рядом с Родионом Кузькиным. Они о чем-то разговаривали, иногда останавливались, пристально глядели под ноги. У столба с отметкой "3 км" Родион сказал:
- Вот здесь… - И опустил голову, словно стыдясь всего окружающего. - Тут и была в первый раз встреча.
Нечаев осмотрелся. Отсюда как на ладони видны аэродромные постройки, стоянка самолетов, взлетно-посадочная полоса.
- Да, местечко удобное, - задумчиво проговорил офицер. - Ну что ж, приглядимся…
В нескольких десятках шагов от дорожного столба, где мохнатые шары верблюжьей колючки сошлись, точно овцы в отаре, Нечаев и Кузькин снова остановились.
- Проверьте здесь, - предложил майор.
Родион присел на корточки и тотчас вскрикнул словно ужаленный:
- Тут кто-то был!..
- Любопытно! - Офицер нагнулся и поднял аккуратно вырезанную плитку земли. - Весьма любопытно… А куда идет этот кабель?
- Это полукольцевая линия, - поспешно разматывая изоляционную ленту, ответил встревоженный Кузькин. - Идет она к штабу, на КП и в класс методической подготовки. Но я, товарищ майор, не оголял здесь кабель…
- Если не вы, значит, кто-то другой, - озабоченно произнес Нечаев. - Пойдемте-ка дальше по вашему обычному маршруту.
Больше на всей линии никаких неполадок они не обнаружили.
- Возьмите наушники и возвращайтесь к столбу! - приказал Нечаев солдату. - Пятнадцать минут достаточно?
- Так точно!
- Подключайтесь там и слушайте меня.
Кузькин широким шагом направился к месту, где был оголен кабель, а Нечаев открыл дверь класса методической подготовки и осмотрел телефонный аппарат. С виду аппарат как аппарат, обыкновенный. Майор снял трубку, придержав контакты в нижнем положении, открутил решетчатый колпачок. То, что он увидел, серьезно встревожило его.
- Алло, товарищ Кузькин, вы слышите меня?
- Так точно.
- Я жду вас в классе…
Когда Родион пришел, майор сидел у телефона и рассматривал какую-то пластинку.
- Это что? - поинтересовался Кузькин.
- А я хотел спросить у вас. - Нечаев посмотрел в глаза солдату. - Вы куда-нибудь носили этот телефон или хотя бы трубку?
- В Песчаное, на ремонт, - еще не понимая всего, ответил Родион. И вдруг на его лице появилась испарина. Он вспомнил встречу с Вероникой, цветы… Он собирал для нее маки, а она… - Не может быть! - ужаснулся Кузькин.
- А это? - спросил майор, показывая микромембрану микрофона. - Там, у оголенного провода, вы слышали мой голос, хотя трубка телефона лежала на контактах аппарата… Вот вам и "не может быть".
Вероника приходила на условленное место ровно в восемь вечера, но свидание не состоялось. Подождав с полчаса, она возвратилась на городскую квартиру. А вскоре женщина, очень похожая на нее, вышла из дома и отправилась в путь. Нигде не останавливалась, если не считать минутной задержки у глиняных развалин "Священной могилы", что приютилась неподалеку от магистрального арыка…
Далеко за полночь Нечаев, Долгов и Майков собрались вместе. Лейтенант горел нетерпением. Ему хотелось побыстрее доложить старшим товарищам обо всем, что удалось узнать в этот вечер.
- Погоди, Володя, - предупредил майор. - Давайте по порядку, чтобы не упустить ни одной детали…
- Тогда слово за вами Николай Иванович, - предложил Михаил Долгов. - А мы кое-что добавим.
Нечаев закурил и неторопливо начал рассказывать о том, как он обнаружил в телефонной трубке микропластинку микрофона.
- Не знаю, - продолжал майор, - зачем Агроному нужна была сегодняшняя встреча с рядовым Кузькиным, но полагаю, хорошо, что свидание не состоялось… Я следил за незнакомкой. В ее записке, найденной в развалинах "Священной могилы", никакого текста не было, кроме большого вопросительного знака… Что бы это могло означать, как вы думаете, товарищи?
Лейтенант Майков дипломатично бросил взгляд на Долгова, избавив себя тем самым от необходимости высказать собственное мнение.
- Вопрос остается вопросом. - Капитан откинул с высокого лба сбившуюся прядку волос. - "Что делать?", "Как быть?" и так далее…
- Агроном просит совета, - уточнил Майков.
- Допустим, - согласился Нечаев. - Вслед за женщиной к "почтовому отделению" подошел Митяй Жук…
- Жук?! - удивленно вскинул брови Майков.
- Да, Митяй, - подтвердил Нечаев. - Он взял записку в тайнике и поспешил в сторону Песчаного… А теперь ты рассказывай, Владимир.
- Я видел, - торопливо, точно боясь, что ему не дадут высказать важное сообщение, подхватил Майков, - как через полчаса из развалин мазара вышел бородатый человек в тюбетейке и халате… Убедившись, что поблизости никого нет, он направился в колхоз "Зеленый оазис". А в тайнике я нашел вот эту штуку.
- Бородатый? - удивился Нечаев. Собеседники не поняли причину его удивления. Да и откуда они могли знать, что в эту минуту Николай Иванович снова вспомнил схватку с диверсантом Черная Борода и тот удар финкой, от которого до сих пор ноет шрам на лбу.
- Да, человек с бородой, - подтвердил Майков.
Майор взял у лейтенанта обыкновенную бутылочную пробку и стал рассматривать. В ней не оказалось ничего примечательного. Но когда он вооружился лупой, то увидел на одном торце пробки перечеркнутый вопросительный знак, на другом - силуэт самолета и дамскую туфельку.
- Сам черт голову сломает с этими иероглифами! - не сдержался Долгов.
- По пути в кишлак бородатый взял из-под мостика водораспределительного устройства какой-то сверток, проверил и положил его обратно. Это портативная радиостанция. - Володя назвал ее марку.
- Где же остановился этот незнакомец? - спросил майор.
- В кишлаке, в четвертом доме слева.
- А куда девалась Агроном, Михаил Петрович?
- Долго водила меня по лабиринту проулков, - ответил капитан, - но замести следы ей не удалось. Вот адрес…
Затрещал телефон. Трубку взял Долгов:
- Слушаю. Кто? Из колхоза?.. Сейчас передам… Николай Иванович, вас просят.
Выслушав абонента, Нечаев посмотрел на Майкова и досадливо произнес:
- Человек, которому вы поручили наблюдать за бородачом, говорит, что его подопечный ускользнул в неизвестном направлении. А хозяин дома спит. Вероятно, применено сильнодействующее снотворное…
- Дела-а, - досадливо покачал головой капитан.
По щекам Майкова медленно расплывалась бледность.
Почти до рассвета сидели офицеры, высказывая свои соображения и подводя итоги минувшей ночи. А перед тем как лечь спать, майор Нечаев позвонил полковнику Скворцову в Катташахар. Петр Ильич сообщил, что министерство сельского хозяйства республики не вызывало агронома Анарбаеву из колхоза "Зеленый оазис" и что найти ее пока не удалось…
Старший лейтенант Семкин знал Анатолия Сергеевича Орлова еще капитаном, когда тот командовал эскадрильей. В ту пору нынешний ротный работал старшим оператором и не особенно задумывался над тем, куда ему пойти после срочной службы в армии. Он был готов к любому повороту жизни…
Орлов уезжал в академию.
- А ты что же, Сергей, увольняться будешь? - спросил капитан своего земляка из города Ливны.
- Увольняться.
- Значит, ворот нараспашку?.. А я думал, вместе послужим.
- Служить хорошо, если ты нужен в армии, а таких, как я, тысячи…
Орлов вскинул густые брови:
- Не понимаю.
- А что ж тут понимать? Оставаться, так на пожизненную. Стало быть, надо либо училище, либо академию кончать. А у меня всего-навсего десять классов и школа младших специалистов.
- Это все зависит от тебя, Сергей. - Орлов помолчал, о чем-то думая, затем спросил: - Хочешь пойти в училище? Поговорю с Плитовым, с твоим командиром. Помогу.
- Я подумаю.
- Подумай…
Этому разговору, должно быть, уже лет семь. Семкин закончил училище, Орлов - академию. Капитан стал подполковником, Семкин - старшим лейтенантом, заочником академии. Направляясь к командиру полка, Сергей вспоминал минувшее.
Старший лейтенант постучал в дверь кабинета и, услышав короткое "Да", открыл ее.
- Можно?
- Входи, Сергей. - Подполковник, отодвинув ладонью плановую, таблицу полетов, встал из-за стола, крепко пожал Семкину руку и усадил его на диван, обитый коричневым дерматином.
После двух-трех вопросов, не относящихся к службе, Орлов спросил:
- А как обстоят дела с проводкой целей?
- Применяли имитатор. Реальных целей маловато.
- Ну, не так уж маловато, - возразил командир полка. - Маршруты сельхозавиации использовал? Нет? А зря.
Орлов позвонил Манохину:
- Сегодня заявочные и рейсовые самолеты есть? Хорошо. Время? Так… Высоты? Добро. - Подполковник сделал несколько пометок в блокноте, вырвал этот листок и, передав его Семкину, сказал: - На учениях ситуация может сложиться самая непредвиденная. Еще раз потренируй расчеты радиолокационных станций, тщательно проанализируй их деятельность. Полеты будут эшелонированы по высоте. На это обрати особое внимание.
Семкин и сам знал, что при эшелонировании целей по высоте молодые операторы увлекаются проводкой самолетов верхнего яруса и забывают порой о маловысотных целях. Поэтому совет командира полка оказался как нельзя ко времени, и Сергей был благодарен Орлову.
- Во сколько начало полетов?
- Сразу же после обеда, - сказал Анатолий Сергеевич. - Это последние перед учениями. Завтра прибывает генерал, так что времени у нас больше нет… Ну, давай, Сергей, действуй.
- Есть!
Семкин ушел в подразделение, Орлов - на командный пункт.
За Родионом снова закрылась дверь гауптвахты. Измученный переживаниями сегодняшнего дня и вечера, уничтоженный молчаливым презрением выводного, он лег на жесткий топчан.
- Спать, - прошептал обессиленный Кузькин и провалился в темноту.
Всю ночь его душили кошмары. А на другой день майор Нечаев срочно вызвал Кузькина и вместе с ним уехал в Песчаное.
Машина остановилась в незнакомом Родиону тупике.
- Вы запомнили все, что надо делать? - спросил офицер, подходя к неказистому глинобитному дому, разделенному стеной надвое.
- Да, запомнил, - ответил Родион и шагнул вслед за Нечаевым к двери.
Майор постучался и отошел за угол. Вышла невысокая, стройная женщина лет двадцати - двадцати двух. Одета она была в зеленый сарафан. Кузькин хотел было что-то сказать, но так и остался стоять с полуоткрытым ртом.
- Что вам угодно? - спросила хозяйка дома.
Ошеломленный Родион молчал. Женщина чем-то напоминала Веронику, но все-таки это была не она. И рост, и лицо, и волосы - все как будто Вероникино, однако Родион видел ее впервые. Он крутнул головой и пробурчал:
- Я… меня… в общем, это не она, - обернулся солдат к Нечаеву.
Майор вышел из-за угла и, предъявив удостоверение, сказал:
- Извините, но нам надо поговорить.
- Пожалуйста, заходите, - пригласила женщина.
Вошли в первую комнату. Нечаев попросил паспорт хозяйки. Она открыла ящик стола и подала документ. Майор прочитал фамилию владелицы паспорта и удивленно посмотрел на Кузькина, потом на женщину.
- Что? - тревожно спросила хозяйка.
- Это ваш?
- Мой. Там же ясно написано: "Полина Григорьевна Толчкова".
- В том-то и дело, что ничего не ясно. Это паспорт Стрижевской Вероники Исаевны. И то подложный…
Кузькин остолбенел. Женщина побледнела и бессильно опустилась на стул. Затем, спохватившись, она снова открыла ящик стола и начала лихорадочно перебирать его содержимое.
- А вы не торопитесь, - посоветовал Нечаев.
Но своего документа Толчкова так и не нашла. Она настолько расстроилась, что ничего связного не могла ответить, пока наконец майор не спросил ее, живет ли кто-нибудь во второй комнате.
- Да… то есть нет…
- Не понимаю, - покачал головой Нечаев.
- Там жила у меня квартирантка, но она уехала. Расплатилась и уехала…
- И ваш паспорт прихватила. Так?
- Наверно, по ошибке. Такая милая, симпатичная женщина. Говорила, что приезжала в командировку…
Глава восемнадцатая
За два часа и одну минуту до радиосеанса для "Бархана" должна была состояться очередная встреча Авиатора с Агрономом. Джесси Улворд приготовила для шефа все необходимое, рассчитывая получить причитающееся в таких случаях щедрое вознаграждение. Получить и без сожаления расстаться с профессией "агронома", чтобы в скором будущем превратиться в "геолога", "ихтиолога", в любого "…олога" в зависимости от решения неизвестных ей людей, которых она привыкла называть просто хозяевами…
Мэри, а проще Марийке Елизаровой, было лет семь, когда скончался ее престарелый дед - бывший русский купец Елизар Елизаров, эмигрировавший еще в 1917 году за границу. Отец ее, Галактион Елизаров, не вернулся из так называемой Русской освободительной армии генерала Власова. Впрочем, убит он был под другим именем… А свою мать девочка никогда не видела в глаза. При упоминании о ней строптивый дед всегда бормотал: "Сия особа не заслуживает, чтобы ее упоминали в нашей семье…"
Деньги, оставленные сироте в наследство изрядно обнищавшим прародителем, опекуны определили на обучение и воспитание Марийки в специальном пансионе. Когда ее стали называть Мэри и она начала понимать, чего лишился купец первой гильдии Елизар Елизаров и за что погиб "истинный патриот родины" Галактион Елизаров, ее перевели в другое заведение. Там ее заставили позабыть свое имя, дали новое - Джесси Улворд, научили тому, чем она занимается вот уже несколько лет…
Согласно подготовленной легенде Джесси должна была выдать себя за альпинистку, получившую травму при восхождении на пик Неизвестный (в этот день как раз состоялось восхождение на этот пик довольно большой группы спортсменов).
Перевязав голову и правую ногу бинтом, Улворд направилась в ближайший кишлак. Еще не дойдя до него, она увидела встречный автомобиль и подняла руку. Шофер затормозил "Волгу".
- В чем дело? - спросил по-русски с сильным местным акцентом парень в тюбетейке.
Джесси объяснила.
- Ц-ц, - покачал шофер головой и пошевелил пальцами правой руки, будто они занемели, долгое время держа руль.
Жест был достаточно выразительным, и Джесси, вымучив страдальческую улыбку, поспешила заверить:
- Да вы не беспокойтесь, - и сунула парню десять рублей.
- До вокзала в Песчаный? Ц-ц, - покачал шофер кудлатой головой и, отпустив тормоз, тронулся.
- Эй, алло! - закричала Улворд и показала еще такую же купюру. - Ради бога… Это последние.
- Хоп, - чмокнул шофер сальными губами. - Садысь, с вэтэрком паэдым.
От него разило спиртным. Он сказал, что и сам собирался в предгорье, откуда нередко подвозил на своей машине альпинистов и экскурсантов до районного центра. Джесси почти не слушала его, она думала о том, чтобы побыстрее отсюда убраться, о встрече с Эдвином Блэком…
И вот она приготовила для него все необходимое: сделала снимки аэродрома и самолетов, записала разговор Умарова с генералом Плитовым, сфотографировала Камила во время танцев в городском парке, заморочила голову солдату-первогодку. Теперь оставалась последняя решительная акция. Но это уже должен был сделать сам шеф…
Все было задумано, как говорил Блэк во время первой встречи на вокзале, великолепно. И вдруг солдат не явился на свидание. Это не на шутку встревожило Улворд, и она вынуждена была переменить квартиру. Такую удобную квартиру…
Звонок из Катташахара оторвал майора Нечаева от "абстрактного" ребуса, над решением которого он напряженно думал с тех пор, как прибыл в полк Орлова.
Николай Иванович пометил на крупномасштабной карте маршрут самолета-нарушителя от аэродрома взлета до места падения. Пометил и определил, что ни в пустыне, где нет укрытия и никаких средств передвижения, ни на хлопковых полях, где каждый человек, особенно посторонний, на виду, ни тем более в местных кишлаках незваный гость не мог десантироваться. Где же самое удобное место для этого? Видимо, в районе предгорья, где пролегает путь романтиков восхождений на безвестные вершины и белоголовые пики. Да, там вероятнее всего. К этому месту и направить надо сейчас основное внимание.
Вспомнил Нечаев и рассказ Усмана Кадырова о шофере-лихаче, мчавшемся без включенных фар по дороге через пастбища и поля колхоза "Зеленый оазис". Почему без света и почему торопился? Если принять версию, что ничего не подозревавший шофер вез нарушителя… Прежде чем утвердиться в этой мысли, майор запросил все посты ГАИ по трассе от предгорья до Песчаного: "Сообщите номера машин типа "Волга", проезжавших после часа ночи… числа". Назвали семь номеров. Седьмой был именно тот, который искал чекист.
В "ребусе" Нечаева появилась вторая отметка, хотя шофер-лихач не мог рассказать майору о приметах пассажирки. Он лишь эскизно обрисовал ее черты.
Следующая пометка на карте появилась после сопоставления дня отправки телеграммы из Катташахара о вызове агронома Шаофат Анарбаевой с днем стремительной переброски "альпинистки" из предгорья в Песчаное. Вызов в министерство был двумя днями позже. Значит, "альпинистка" оставалась здесь, в этой округе.
"Альпинистка" и Агроном? Какая между ними связь? Чтобы прийти к ответу на этот вопрос, Нечаеву еще раз пришлось проанализировать рассказы многих людей - работницы почты и Митяя Жука, Родиона Кузькина и Виктора Петрова, Майкова и Толчковой, Михаила Долгова и старого чабана… Выходило, что "альпинистка" и Вероника Стрижевская - одно и то же лицо.
Обо всем этом Нечаев и доложил полковнику Скворцову, позвонившему из Катташахара.
- Срочно включайтесь всей группой в поиски исчезнувшей Стрижевской. Слышите? Срочно. Всей группой, - повторил полковник. - Постараюсь, чтобы в помощь вам выделили нескольких местных оперативных работников. Я тут в свою очередь тоже приму необходимые меры… А? Сам тоже прилечу в Песчаное. Действуйте, Николай Иванович, решительно: медлить нельзя.
Поиски начались тотчас же.
Джесси испуганно отшатнулась от Родиона. На ее меловом, ставшем вдруг морщинистым лбу застыл немой ужас. Казалось, железными клещами сдавил он ее тонкую шею и душил, душил молча, беспощадно.
- Вы просили прийти на свидание! - жестко напомнил Кузькин. Не поворачивая головы, он почувствовал, что в комнату вошел майор.
- Я не знаю! Не знаю вас! - отстранилась Улворд.
- А наши прогулки? А цветы?..
- Подите отсюда вон! - указала женщина на дверь.
- Не очень вежливо, - сказал Нечаев. - Нежеланная встреча?
- Я вижу его в первый раз! Это… это хамство - так поступать с незнакомой женщиной… Как вы смеете?! - открещивалась Джесси-Вероника.
- Агроном Вероника, - напомнил Родион, - вот ваше письмо.
С перекошенным от злобы лицом заметалась она по комнате.
- Вот! Вот! Вот!!! - потрясала Улворд паспортом, судорожно выхваченным из сумочки.