А в центре этого волшебства - обезьяны, которые, крича, перелетают с ветки на ветку; попугаи и другие птицы, крылья и хвосты которых выглядят, как цветы средь густых зарослей. Нигде больше, ни в одном из закоулков мира, не найти бабочек более богатой раскраски, нежели на Цейлоне.
Внезапно сбоку показывается гигантская, с роскошно инкрустированной кожей змея, греющаяся на солнце, а то и слон, поигрывая мускулистым хоботом, промарширует, спугнув какого-нибудь леопарда, поджидающего добычу.
В Канди мы приехали лишь вечером. Здесь нас уже ожидало многочисленное общество: губернатор, крупные чиновники и весь офицерский корпус в полном составе, от полковника до молоденького лейтенанта. Не было недостатка ни в еде, ни в питье, ни в шутках, ни в танцах, так что вечерние часы пролетели, как минуты. Следующим вечером вся компания двинулась в направлении Курунегалы, именуемой сингальцами Курунай-Галла.
Курунегала, одна из древнейших столиц острова, с 1319 по 1347 год была резиденцией местной королевы. Дворец в настоящее время занимают чиновники высшего корпуса. Новый город состоит из бунгало европейских чиновников, каждое из которых окружено садом, из двух-трех улиц, обжитых пришельцами из Голландии и арабами, и, наконец, базара, где местные жители торгуют рисом и плодами курри. Прелесть этой местности - в необъяснимой красоте ее ландшафта.
Курунегала расположилась в тени гигантской гнейсовой скалы, которая, будучи местами вымыта дождями, а кое-где оглажена ветрами, очертаниями своими стала напоминать фигуру лежащего слона.
Поэтому эту скалу называют Ойта-Гала, то есть "скала бивня". Впрочем, Ойта-Гала замыкает собою длинную вереницу ей подобных "скульптур", кои под влиянием атмосферы обрели свои формы, а вместе с ними и названия "кротовой", "змеиной", "тигровой", "рыбьей", "орлиной". Впечатление, производимое этими каменными массами на сингальцев, так велико, что, к примеру, в старых документах находят строки, призывающие общины существовать "так долго, как светят солнце и луна, и так долго, как живут Ойта-Гала и Анда-Гала", иными словами - веки вечные. Курунегала - Мекка буддистов; со всех, даже самых удаленных уголков острова тянутся они сюда, чтобы посетить храм на вершине скалы, куда из долины ведут крутые тропы и высеченные из камня ступени. Здесь находится главная святыня верующих - запечатленный в граните отпечаток ступни, подобно "святому следу" на пике Адама.
Эти скалы беспрестанно излучают зной, и жара в Курунегале стоит невыносимая. Даже вечера не приносят прохлады, а ночи крайне коротки. Случается, что реки и ручьи пересыхают, и тогда, бывает, дикие животные приходят в город, чтобы напиться из колодцев.
Земля же, невзирая на иссушающий зной, плодоносит: рис, хлопок и фрукты произрастают здесь в изобилии. Все пригорки, по которым, можно пройтись плугом, покрыты пышной растительностью, и везде видны бурями поваленные леса, в которых нет-нет, да и мелькнет тень слона или какого-либо другого зверя.
Уже давно известно, что слоны используются на тех работах, где требуется соединить силу с рассудительностью. Когда этих ручных животных не хватает, сразу же организуется на них охота, которая привлекает не только загонщиков, но и жителей удаленных селений, мечтающих принять участие в этом волнительном действе. На этот раз вновь возникла потребность в слонах, и председатель департамента гражданской инженерии исхлопотал у губернатора разрешение на их отлов. Последний не преминул воспользоваться случаем вставить в списки участников свою кандидатуру и пригласить сэра Джона, выказав тем самым свое уважение к нему.
Все было готово к нашему приему, и, едва прибыв в Курунегалу, мы выехали в местечко, отстоящее от города миль на двадцать.
Компания наша выглядела по-восточному экзотично. Губернатор, его штаб и домочадцы образовывали длинное шествие, эскортом коему служили прислуга, конюхи и посыльные. Дам несли в паланкинах, а юных участников будущего действа - на штангированных стульях, верх которых был закрыт листьями талиутовой пальмы. После того как палимая солнцем земля осталась позади, отряд вступил в лес, под сень вековых деревьев, кроны которых были украшены гирляндами вьюнков и орхидей.
Молчание, царящее в джунглях, лишь изредка прерывалось гудением насекомых да хлопаньем крыльев пролетающих попугаев. Выйдя на берег бурей выплесканной реки, мы оказались перед строем домов, специально для нашей компании приготовленных. Эти прохладные и приветливые жилища состояли из свай и крыши из пальмовых ветвей и побегов лимона; помимо игровых и спальных комнат, здесь были также кухни, столовые и конюшни - все было выстроено местными жителями в считанные дни. Что касается выбора места охоты, то позиция, занимаемая нами, была такова: мы находились на одной из дорог, облюбованных животными в их ежедневных походах за водой и кормом. Необходима была также близость реки. Крайне тщательно была замаскирована изгородь, особенно с той стороны, откуда могли появиться слоны. Постройки для слонов возводились из стволов деревьев до двенадцати дюймов в диаметре, они загонялись на три фута в землю и высились еще на двенадцать-пятнадцать футов; пространство между ними было настолько обширно, что мог пройти человек. Эти вертикальные сваи крепились между собой поперечными балками, которые были связаны лианами или, как их еще называют, "канатами джунглей".
На верхушках крепких и близко к ограде стоящих деревьев для всей компании была сооружена трибуна, откуда мы могли наблюдать за ходом событий. Подобная охота обычно протекает так: как только лагерь готов, загонщики начинают гнать слонов. Подчас им приходится делать крюк на многие мили окрест, дабы окружить нужное количество животных. Причем необходимо иметь терпение, чтобы не обеспокоить слонов. По природе своей слоны крайне миролюбивы, я бы даже сказал, скромны, и загонщики используют эту скромность, чтобы направить слона в нужную сторону.
Постепенно большая часть стада собирается в одном ареале, который окружают наблюдатели, день за днем тесня слонов к изгороди. Если же слоны теряют от этого самообладание, прибегают к более действенным мерам. Разводят на расстоянии десяти шагов огонь по всей линии загона, количество загонщиков увеличивается, так что подчас их бывает от четырех до пяти тысяч. К тому же у них принято организовывать патрули, в чьи обязанности входит проверка - каждый ли занимает свое место. Подобные предосторожности приводят к тому, что, возжелай слоны сбиться с заданного направления, немедля на данный участок прибывает подкрепление, и слонов загоняют обратно. В конце концов слоны оказываются настолько близко к ограде, что кордон загонщиков выстраивается по обе стороны лагеря, и, как только круг диаметром около двух английских миль смыкается, слоны оказываются отрезанными от внешнего мира, а загонщики ждут сигнала к конечному загону. В подобной подготовке проходит нередко месяц.
Когда вся наша компания собралась в столовой, где тоже была обустроена импровизированная трибуна, губернатор дал сигнал подготовиться: с минуты на минуту должен был начаться финальный акт. Под нами стояли и мирно жевали листья прирученные слоны, коим вменялось в обязанность оказывать помощь при гоне. Еще четыре стада, общей численностью более семидесяти голов, были привязаны неподалеку от нас, в джунглях. Установилась такая тишина, что, вздумай кто-либо из слонов сорвать листок с дерева, звук тотчас же разнесся и был бы услышан далеко вокруг.
Едва лишь раздался свисток губернатора, картина изменилась до неузнаваемости; грянул тысячеголосый хор, затрещали выстрелы и барабаны. Этот спектакль начался на самых отдаленных участках окруженной территории - слоны неминуемо должны были быть вспугнутыми. Загонщики оставались внешне спокойными, пока то или иное животное не оказывалось перед ними; тогда с криком и шумом они направляли слонов дальше. Наконец, сучья и кусты затрещали в непосредственной близи от нас. Из кустарника вылетел слон, а за ним - увлекаемое стадо.
Он заметил вход, и показалось, что в нем зародилось, подозрение. Он развернулся и бросился в чащу. Шум раздался снова, и вновь заметались слоны, тем не менее они всякий раз обходили загон стороной. Это побудило местного чиновника, ответственного за один ряд загонщиков, подойти к губернатору и извиниться. Несомненно, вожак слонов уже попадал в схожую ситуацию, и посему ему удается избегнуть загона. Поскольку стадо возбуждено до крайности, а гон днем осуществлять много тяжелее, нежели ночью, когда огонь и факелы оказывают двойное действие, нельзя ли удовлетворить просьбу охотников и отложить преследование до вечера. Губернатор согласился и отдал распоряжение запастись факелами.
- Чарли, - сказал Раффли, едва дело приняло такой оборот.
- Сэр Джон?
- До вечера у нас еще масса времени.
- Весьма верное замечание. Как же мы его проведем?
- Я полагаю, мы возьмем оружие и пройдемся немного по лесу!
- Абсолютно с вами согласен!
- Калади! Ты пойдешь с нами. Ты хороший сторож и можешь взять мою винтовку. Где Молама?
- На кухне.
- Она должна прийти и сторожить мою комнату. Я оставлю мой драгоценный зонт, и посему внимание должно быть удесятерено.
Мы распрощались с губернатором и зашагали, сопровождаемые преданными сингальцами. Калади возглавил нашу вылазку. Мы продвигались по дну пересохшей реки, которая вела нас к Кимбу-Ое. Эта река была полна водой, и на берегах ее собиралось много диких зверей. Ожидая возможного нападения, мы были готовы открыть огонь в любую минуту. Уже два часа мы шли в почти кромешной темноте леса, как вдруг услыхали трубный зов слона.
- Чарли, слон, возможно, одиночка! - сказал Раффли.
Одиночкой именуют животное, которое - вследствие злобности характера - не может ужиться с себе подобными, и вынуждено вести уединенный образ жизни.
- Будем брать?
- Разумеется! Go on!
Мы тихо двинулись меж деревьев в ту сторону, откуда раздавался звук.
Слон, без сомнения, пребывал в исключительном волнении, что заставляло его брать столь высокие ноты. Наконец мы приблизились к нему достаточно близко и поняли причину его беспокойства. На дереве сидел леопард, прижавшись к ветке, а внизу стоял старый слон, издававший трубные звуки и пытавшийся дотянуться до хищника хоботом.
- Чарли, возьмите на себя кошку, а слона предоставьте мне! - решил Раффли.
Его занимали, в первую очередь, роскошные бивни гиганта. Я занял позицию, грянул выстрел. Леопард выгнулся, вцепившись в ветку, в следующее мгновение меня охватила необъяснимая тишина, так что мне показалось даже, будто я слышал, как когти царапнули по стволу, затем зверь рухнул на землю. В тот же миг прозвучал выстрел сэра Джона. Слон обернулся в нашу сторону, пуля засела у него в голове рядом с ухом.
- Так слона не убить, сэр Джон, - крикнул я. - Назад, нам необходимо скрыться!
Винтовка Раффли была однозарядной, второй заряд моей был с дробью.
Я прыгнул, едва завидев слона с высоко поднятым хоботом, обратно в заросли. Сэр Джон проделал то же самое, тем не менее один из нас непременно был бы для остальных утрачен, когда бы Калади не сохранил остатки мужества.
Он остался спокойно стоять и, как только слон оказался прямо перед ним, выстрелил. Пуля, несомненно, поразила область сердца, но, естественно, не вошла достаточно глубоко.
Теперь гнев дважды раненного животного не знал границ.
Он бросился на Калади, чтобы растоптать его, но мужественный сингалец, отбросив ружье, выхватил нож, прыгнул на одну из передних ног слона и, уцепившись, воткнул клинок с такой силой, что кожа покрылась пятнами крови.
- Най-я! - раздался торжествующий клич Калади.
Я, услышав клич, выскочил из своего укрытия и увидел слона, стоявшего на трех ногах и испускавшего стоны. Он пытался схватить Калади. Я вновь занял позицию и прицелился в то место на голове слона, откуда начинается хобот. Легкий щелчок спускового курка - огромное животное стало спокойным, как от удара, а затем, немного наклоняясь, начало падать, подминая под себя близрастущие заросли.
- О, это был выстрел! - воскликнул Раффли.
- Well, но я хотел бы выпросить у вас слоновую кость. Тем не менее он ваш, и кошка в придачу!
- Что мне делать с его бивнями? Возьмите их себе, ради Бога!
- Это мне не нравится! Трофеи, которые я приношу с охоты, должны быть помечены лишь моей пулей. Мы снимем с леопарда шкуру, а слона оставим пока здесь. Завтра я пришлю сюда наших людей. Пойдемте, мне необходимо иметь в активе еще один выстрел.
Было уже далеко за полдень, когда мы продолжили охоту.
Дойдя до несколько обмелевшей реки, мы вошли в воду и двигались дальше по течению с четверть часа, как вдруг я заметил, поскольку шел первым, следы многих ног, ведшие с берега в лес.
- Стоп, здесь прошли люди!
- Здесь? - переспросил Раффли.
- Да. Оставайтесь на местах, чтобы не перепутать след.
- Посчитайте-ка, сколько их здесь было!
- Два… три… пять… шесть…
- Шесть? Что понадобилось в этом лесу шестерым людям? Мне это не нравится.
- Семь… - продолжал я счет, - девять… десять… двенадцать… тринадцать!
- Тринадцать? Да, теплая компания! Что вы на это скажете, Чарли?
Пенсне от удивления покачивалось у него на носу, рот был выжидательно приоткрыт, а на меня через стекла был устремлен такой взгляд, как если бы от меня зависело принятие решения государственной важности.
- Сперва я бы хотел услышать ваше мнение, сэр Джон!
- Pshaw! Я мог бы порассказать вам о море, но что касаемо суши, тут уже вы мастер. Кто побывал в стольких уголках земного шара, как вы, знает, наверное, как важны порой такие следы, и поэтому учится их распознавать и разгадывать.
- Это мужчины. Один китаец и двенадцать сингальцев, хотя, возможно, это были малайцы.
- Bless me! Откуда вы это знаете?
- Двенадцать человек шли босиком, а величина отстояния большого пальца от ступни указывает на малайцев. Тринадцатый был обут в кожаные сандалии, которыми может пользоваться только китаец.
- Откуда они пришли и что им здесь нужно?
- Что им здесь нужно, мы сможем узнать, лишь последовав за ними, а первое, думаю, скоро выяснится.
Я двинулся по следам. Отпечатки долго вились возле реки. Я обследовал берег у воды, мои спутники - берег по верху. Поиски наши продолжались еще приблизительно десять минут, пока я не обнаружил лодку, привязанную и заботливо укрытую ветками.
- Стойте! Здесь они высадились. Вероятно, они шли вверх по течению. Лодка укрыта. Не исключено, что где-то здесь находится и вторая лодка. Так и есть!
- Укрыты? Две лодки? И нет дозора? Это подозрительно, - высказал свои соображения англичанин. - Кто идет честной дорогой, не нуждается в том, чтобы скрывать свой транспорт, а выставляет охрану. Я сейчас к вам спущусь, Чарли!
- Да, конечно! Мне тоже кажется, что тут дело нечисто… Кто ведает, каким черным замыслам должна послужить эта лодка?
- Необходимо их отыскать!
Лодки были, если не принимать во внимание весла, в них оставленные, пусты, но неуловимые знаки говорили, что какие-то сведения получить можно.
- Что же мы предпримем, Чарли?
- Гм! Лодки нам не принадлежат…
- Но если они призваны служить дурным намерениям?
- У нас есть тому доказательства?
- Нет, но у меня есть непреодолимое желание сделать эти лодки дырявыми, так как я уверен, что эти тринадцать негодяев имеют в мыслях лишь низменное.
- Что бы вы сказали, если бы по возвращении обнаружили лодки, вам принадлежащие, поврежденными?
- В любом случае, я не стал бы злиться, а поймал бы человека, это совершившего, и попросту пустил ему пулю в лоб.
- Выглядит весьма по-вашему.
- Well! Оставим лодки как они есть! Это дело и так заняло у нас время, и уже стемнело. По-моему, следует возвращаться, дабы не утруждать губернатора ожиданием!
Мы повернули обратно.
Сразу по возвращении разошлись по своим комнатам с тем, чтобы получше осмыслить увиденное. Внезапно я услышал, как англичанин, комната которого располагалась рядом с моею, зовет:
- Калади! - Тот появился сейчас же. - Где Молама?
- Я не знаю, я не видел ее с тех пор, как мы вернулись.
- А где мой зонт?
- Что?
- Зонт-трость! Он пропал, я его не вижу, а ведь поручил его заботам Моламы!
- Я найду Моламу и принесу ваш зонт, сиди!
Несколько минут спустя я вошел к Раффли:
- Пойдемте!
- Нет. Пропал мой зонт. Желаю знать, где он находится.
- Но губернатор просил нас прийти как можно скорее, так как он не может долее сдерживать загонщиков.
- Мне все равно! Я хочу получить мой зонт. Что стоят все загонщики и слоны против моего патентованного зонта! Калади, Калади, мошенник, где только шляется этот человек?
Крик был услышан, сингалец пришел бледный, с испуганным лицом:
- Сиди, ты зовешь опять?
- Куда ты ее дел?
- Моламу?
- Моламу? Зачем мне Молама? Кто такая Молама и что я должен сделать с этой ветреной Моламой? Я говорю о моей chair-and-umbrella-pipe!
- Она у Моламы.
- Ах так? И где же?
- Этого я не знаю, сиди!
- Ты этого не знаешь? Парень, если мой зонт пропал, ты увидишь, что с тобой будет! Где девчонка?
- Этого я не знаю, но я это узнаю. Я спрашивал и слышал, что пришла толпа молодых девушек и стала звать Моламу с собой в лес. Она пошла и взяла зонт с собою, потому что обещала вам хранить его.
Разговор был прерван появлением второго посыльного от губернатора, который просил без промедления прийти на трибуну. Раффли обещал, а затем вновь обернулся к Калади:
- Не из уважения к моему распоряжению взяла она его с собой, а из тщеславия. Очень уж ей хотелось показаться с ним. А теперь ступай и найди мне мой зонт, иначе случится нечто, что тебе и этой Моламе крайне не понравится!
Сингалец выскочил из комнаты. Мы поднялись на трибуну в тот самый момент, когда загон вступал в конечную стадию.
Сцена была интереснейшей. Трепетные огни выступали из темноты, освещая собравшиеся вкруг них группы, а дым окутывал листву деревьев. Все сохраняли молчание, лишь изредка нарушаемое зуммером мошкары.
Но вот тишину прорезал одинокий удар по барабану - это являлось сигналом к возобновлению охоты. Охотники с криками и воплями образовали круг. Сухие ветви и листья были зажжены от костра дозорных, они взметнулись к небу факелами, и с трех сторон образовалась огненная линия.
Вожак стада помедлил какое-то мгновение, а затем бросился в открытые ворота загона, увлекая за собой остальных слонов.