Оставшись один, Шелдон стал думать о том, что вряд ли Тюдор собрался бы с духом отправиться в поход завтра утром, если бы Джен не уехала. Пусть так, но, во всяком случае, в этом есть кое-что утешительное: ясно, что Джен ни о ком из оставшихся в Беранде гостей не вздыхает, и даже к Тюдору, очевидно, совершенно равнодушна. "Я отправлюсь через час", - прозвучало у него в ушах, и, закрыв глаза, он живо представил себе ее фигуру, когда она произносила эти слова. Он улыбнулся. Как только Джен узнала о пароходе, она тотчас же решила ехать. Разумеется, для мужчины это не очень лестно, но какой интерес мог для нее представлять любой мужчина, когда в Сиднее ее дожидается шхуна, которую нужно было купить. Что за создание! Что за удивительное, в самом деле, создание!
Потянулись дни одиночества, и Беранда стала казаться Шелдону какой-то пустыней. На следующее утро после отъезда Джен он проводил экспедицию Тюдора, отправлявшуюся на Бейльсуну. Под вечер этого дня он разглядел в подзорную трубу на горизонте дымок "Юполу", увозившей Джен в Сидней; а за ужином он гораздо чаще поглядывал на ее пустой стул, чем в свою тарелку. Каждый раз, выходя на веранду, он первым делом обращал свой взор на опустевшую тростниковую беседку в глубине двора; а однажды вечером, постукивая от нечего делать шарами на биллиарде, он вдруг поймал себя на том, что не отводит глаз от вешалки, на которую она всегда вешала свою стэтсоновскую шляпу и кольт.
- Что это я, в самом деле, так о ней беспокоюсь? - рассердился он на самого себя. Мог ли он прежде допустить мысль, что когда-нибудь будет мечтать о подобной подруге? Ни разу в жизни ему еще не приходилось встречать такой женщины, которая до такой степени раздражала бы его, издевалась над ним, высмеивала все его представления об условных приличиях и до такой степени противоречила бы его идеалу женщины. Быть может, он слишком отстал от света, забыл, в чем состоят особенности женщины? Да и женщина ли это? Это похоже на маскарад. Как будто под внешней оболочкой женщины скрывается переодетый мальчик, выкидывающий разные штуки, ныряющий среди акул, забавляющийся стрельбой, мечтающий о приключениях, мало того, рыскающий в погоне за ними по морю на вельботе с сумкой золота в чемодане и в компании диких островитян. Но поразительнее всего то, что он все-таки полюбил ее и даже не пытается подавить в себе это чувство, и ничуть не сожалеет об этом. Удивительно, как только он мог ее полюбить? Шелдон опять увлекся Берандой. Суровая обстановка жизни на Соломоновых островах, казалось, разбила все его воздушные замки и плантаторские иллюзии: они полопались, как мыльные пузыри. После смерти Хью он некоторое время пытался кое-как продержаться с плантацией, но изверился в возможности успеха, и если тянул это дело, то только в силу упрямства, свойственного его натуре.
Теперь же дело совсем другое. Теперь Беранда для него, это - все. Он хочет, чтобы она процветала не только потому, что Джен отныне заинтересована в успехе плантации, но и для того, чтобы союз их упрочился. Через три года плантация станет приносить прекрасный доход. У них появятся средства, которые дадут им возможность раз в год и даже чаще ездить в Австралию, а впоследствии можно будет побывать и на родине, в Англии, или на Гаваях.
По вечерам он проверял конторские счета, ломал голову над бесчисленными выкладками, рассчитанными на удешевление провоза копры и основанными на различных соображениях о возможном максимуме и минимуме рыночных цен. Он проводил целые дни на плантации, занялся расчисткой новых зарослей. Работы по расчистке и насаждению пальм производились теперь под его непосредственным наблюдением и подвигались ускоренным темпом. Он назначил премии для чернокожих за сверхурочные работы. Недостаток рабочих рук давал себя знать все сильнее и сильнее, но от увеличения числа рабочих приходилось отказаться впредь до возвращения Джен с новой шхуной, так как профессиональные вербовщики уже все надолго законтрактованы братьями Фулькрум, Морганом и Раффом и компанией "Файрс и Филиппс". А "Флибберти-Джиббет" всецело занята курсированием между отдаленными торговыми пунктами, разбросанными на всем протяжении от берегов Новой Георгии и до Юлавы и Сикианы. Без лишних рабочих рук ему не обойтись, и если Джен посчастливится достать шхуну, то пройдет еще, по крайней мере, месяца три, покуда первая партия новых рабочих прибудет в Беранду.
Спустя неделю после отплытия "Юполу" к берегу Беранды подошла "Молекула" и бросила якорь. Капитан ее решил выждать ветра, сыграть партию на биллиарде и поболтать с хозяином. Судовому своему приказчику он признался, что высаживается не только для того, чтобы передать Шелдону запас семян и инструкций, присланных Джен, но и для того, чтобы удивить его сногсшибательной новостью.
Капитан Оклэнд не торопился: он сперва поиграл на биллиарде, потом подкрепился горячим виски, комфортабельно раскинувшись в кресле, и только после всего этого, принимаясь потягивать из второго стакана, выпустил, наконец, свою бомбу.
- Ну, и бойкая же барышня, эта ваша мисс Лэкленд, - ввернул он, посмеиваясь в бороду. - Выдает себя за совладелицу Беранды. Называет себя вашим компаньоном. Что, это правда?
Шелдон холодно подтвердил кивком головы.
- Что вы говорите? Вот так диковинка! А вы знаете, в Тувуту и в Тулаги ей не поверили. Они там довольно нагляделись всяких чудес, но… ха-ха-ха!..
Он покатился со смеху и передохнул немного, вытирая носовым платком свою плешь.
- Но известие об этом новом товариществе показалось им чересчур невероятным. Впрочем, они придрались к случаю и вспрыснули эту новость соответствующими возлияниями.
- Ничего тут нет странного и необыкновенного. Заурядное деловое соглашение. - Шелдон говорил таким тоном, как будто подобные сделки - самое обычное явление на Соломоновых островах. - Она вложила около полутора тысяч фунтов в это предприятие.
- Подлинные ее слова.
- И отправилась по делам Беранды в Сидней.
- О, нет, ничего подобного!
- Виноват, как это? - полюбопытствовал Шелдон.
- Уверяю вас, это факт!
- Но разве "Юполу" не отплыла? Ручаюсь вам, что я видел на горизонте ее дымок в прошлый вторник, когда она проходила под вечер в Сэво.
- "Юполу", действительно, отплыла. - Капитан Оклэнд потягивал виски с нарочитой медлительностью. - Но только мисс Лэкленд не было в числе ее пассажиров.
- В таком случае, где же она?
- Я ее видел в последний раз в Гувуту. Она ведь собиралась покупать шхуну в Сиднее. Не так ли?
- Да, да!
- Это самое она и говорила. Ну-с, она уже ее приобрела. Такую, что я лично не рискнул бы заплатить за нее и десяти шиллингов, если подует норд-вест; а он, наверное, не замедлит подняться. У вас слишком долго продолжалось затишье.
- Если вы задались целью, старина, разжечь во мне любопытство, - сказал Шелдон, - то вы уже добились своего. Валяйте же дальше и расскажите все по порядку. Какая там шхуна? Где это? Как она могла ее приобрести?!
- Во-первых, шхуна эта называется "Мартой", - отвечал шкипер, отгибая один за другим на руке свои пальцы. - Во-вторых, эта самая "Марта" застряла на рифах по ту сторону Пунга-Пунга. Ее уже основательно разграбили, и она разлетится в щепки при первом же шквале. В-третьих, мисс Лэкленд купила ее с аукциона за пятьдесят пять соверенов, и третий помощник резидента утвердил уже акт. Я в курсе дела, ибо сам предложил за "Марту" пятьдесят фунтов по поручению Моргана и Раффа. Даю вам слово, они ужасно рассердились! Но я их послал к черту, ведь сами же виноваты: они разрешили мне набавлять только до пятидесяти, а между прочим, хорошо понимали, что очень даже стоит рискнуть и гораздо большей суммой. Они, видите ли, не чаяли не гадали наткнуться на конкурента. На торгах не было доверенных представителей ни от Фулькрума, ни от компании "Файрс и Филиппс", и единственно, кого можно было опасаться, это агента Нильсена-Сквайрса. Но последнего они постарались так угостить, что он провалялся весь день пьяный в Гувуту и проспал торги.
"Двадцать" - назначил я с своей стороны. "Двадцать пять" - набавила маленькая мисс. "Тридцать" - заявил я. "Сорок" - перебила она. "Пятьдесят" - предложил я. "Пятьдесят пять" - крикнула барышня. И я остался за флангом. "Стойте, - говорю я, - обождите, пока я снесусь со своими доверителями". "Нет, это недопустимо" - заявляет она. "Это так принято" - говорю я. "Нигде решительно не существует такого обычая" - говорит она. "Таково правило вежливости на Соломоновых островах" - говорю я.
- И, верьте моему слову, Бернет непременно дал бы мне отсрочку, но она так задорно взглянула на него и так умильно пропела: "Мистер аукционер, потрудитесь утвердить сделку на основании общепринятых правил! У меня много других неотложных дел и не могу же я дожидаться здесь целую ночь, пока эти господа узнают, чего они сами хотят!" При этом она подарила Бернета такою улыбкой, такою, знаете, лукавой, игривой улыбкой, что Бернет, черт возьми, тут же принялся считать: "Пятьдесят пять соверенов, кто больше?" Раз, два, три, и готово! "За вами мисс ээ… как ваше имя, пожалуйста?" "Джен Лэкленд" - ответила она и посмотрела на меня иронически.
Вот так-то она и купила "Марту".
Шелдона даже в жар бросило. "Марту", каково! Ведь эта шхуна получше "Молекулы", и в своем роде, пожалуй, даже лучше всех трех, которые плавают в водах Соломоновых островов. Она хороша именно для вербовки и притом стоит на самом месте, у Малаиты. Но вслед за этим он спохватился: ведь не даром ее продавали с аукциона и всего за полсотню фунтов. Значит, мало же шансов выручить ее.
- Однако, как же это случилось? - спросил он. - Разве они уж так спешили развязаться с "Мартой"?
- Конечно. Ведь вы знаете, какие рифы у Пунга-Пунга. Поднимись на море маленькое волнение, и судно не будет стоить выеденного яйца. А норд-вест не заставит себя долго ждать. Экипаж совсем отказался от нее. Им самим даже и в голову не приходило продавать ее с аукциона. Их подбили на это Морган и Рафф. Они ведь, знаете, пайщики, у них предприятие на кооперативных началах; от первого до последнего, - и рабочие, и повар, - все они пайщики. Они устроили собрание и постановили продать шхуну с аукциона.
- Но почему же они не остались и не попробовали снять ее с камней?
- Оставаться! Вы хорошо знаете Малаиту. А тем более Пунга-Пунга. Как раз в тех местах разбойники захватили "Шотландских Героев" и перебили всех матросов до одного. И экипажу "Марты" ничего не оставалось делать, как только спустить шлюпку и удрать. "Марта" наскочила на риф у самого входа в бухту и очутилась во власти чернокожих, которые вскарабкались на судно и загнали команду в шлюпки. Я расспрашивал их. Они рассказывали, что их окружили через каких-нибудь полчаса штук двести военных челноков, а до пяти тысяч бушменов сбежалось на берег. Они уверяли, что дым сигнальных костров застилал от глаз Малаиту. Как бы то ни было, но они удрали в Тулаги.
- Но почему же они не отбивались? - спросил Шелдон.
- Конечно, это смешно, но, и то сказать, ведь они были разъединены. Две трети людей, и притом людей безоружных, находилось в шлюпках. Они тащили якорь и не помышляли о нападении дикарей. Они спохватились, когда уже было поздно. Туземцы навалились внезапно. Новички здесь, обыкновенно, попадаются на этом. Ни вас, ни меня и никого из бывалых людей эти дикари не застигли бы врасплох.
- Что же намерена делать мисс Лэкленд?
Капитан Оклэнд ехидно улыбнулся.
- Она, должно быть, собирается выручать "Марту". Иначе, зачем было ей выбрасывать свои пятьдесят пять фунтов? А если снять судно и не удастся, то она постарается, во всяком случае, вернуть свои деньги, забрав с него снасти, лебедки, патентованный руль и другие вещи. По крайней мере, я бы так поступил, будучи на ее месте. Когда я собирался к отъезду, проворная девочка уже зафрахтовала "Эмилию". Мюнстер, шкипер и хозяин этого судна, говорит: "Я отправляюсь вербовать чернокожих". "А сколько вы думаете выручить за этот рейс?" - спрашивает она. "О, пятьдесят соверенов" - отвечает он. "Хорошо, - говорит она, - поезжайте со мной, и я вам заплачу семьдесят пять". Вы знаете, там валяется за навесом для угля огромный корабельный якорь с цепью. Когда я отплывал, она его сторговала. Ну, и бойкая же эта ваша девица, доложу вам по совести!
- Она мой компаньон, - поправил Шелдон.
- Да, примерная девушка, и какое самообладание! Подумайте только: белая женщина на Малаите и в Пунга-Пунга, и всюду в подобных местах! О, я забыл вам сказать, она выклянчила у Бернета восемь винтовок для своих людей и еще три ящика динамита. Забавно было видеть, как она обходится с этими пройдохами в Гувуту. И как они все около нее увиваются и стараются отличиться друг перед другом любезностью. О, Господи, что за создание эта бойкая девушка, это… это ураган, а не человек. Вот именно, ураган. Она налетела на Гувуту и Тулаги, как буря, она вскружила голову всем этим тамошним свиньям. Они все влюблены в нее, кроме Раффа. Он негодует за аукцион и сунул ей в руки свой контракт с Мюнстером, касающийся набора чернокожих. А она поклонилась ему, взглянула мельком на представленную ей бумагу и объяснила, что хотя Мюнстер и обязался доставить всех завербованных им рабочих Моргану и Раффу, но условие не содержит статьи, запрещающей ему зафрахтовать "Эмилию".
"Получите, - говорит она ему, возвращая документ. - Бумага отлично составлена. Советую вам только наперед вставлять лишний параграф, который предусматривал бы случайности подобного рода". И, о, Господи! она пленила под конец даже и этого выжигу.
- Но вот поднимается бриз, - добавил Оклэнд, - и мне пора отправляться. Прощай, старина! Желаю девице успеха. "Марта" - замечательное судно и вознаградит вас за "Джесси".
Глава XVII
"Ваша Джен Лэкленд"
Когда на следующее утро Шелдон возвращался с плантации к завтраку, он увидел стоявшее на якоре миссионерское судно "Апостол" и трех матросов, плывших на трех лошадях к берегу. Шелдон догадался, что это лошади правительственного комиссара и что их купила у него Джен. Очевидно, она начинает приводить в исполнение свою угрозу встряхнуть хорошенько всех обывателей Соломоновых островов, и ему пора перестать чему бы то ни было удивляться.
Миссионер доктор Уэлшмир, выйдя на берег и здороваясь с ним, объяснил, что лошадей прислала мисс Лэкленд.
- Вот вам ящик с седлами. Вот письмо от нее. А вот вам и сам шкипер ваш с "Флибберти-Джиббет".
Не успел Шелдон ответить на его приветствие, как из шлюпки вышел сам Ольсон и тотчас же заговорил:
- Она отняла у меня "Флибберти", мистер Шелдон! Мисс Лэкленд отплыла на ней. Это какая-то экстравагантная особа. Своими выходками она довела меня до приступа лихорадки. Кроме того, ведь она напоила меня, и напоила как сапожника.
Доктор Уэлшмир от души расхохотался.
- И, однако, нельзя сказать, чтобы она походила на ведьму. Ведь вы знаете Брамса, Куртаса и Фоулера. Она увезла их на "Флибберти-Джиббет", взявши с них слово не пить.
- Она теперь на "Флибберти" за шкипера, - вставил Ольсон, - и неминуемо пустит судно ко дну; это так же несомненно, как то, что Соломоновы острова созданы не Господом Богом.
Доктор Уэлшмир попытался нахмуриться, но не выдержал и снова рассмеялся.
- Ей невозможно ни в чем отказать, - сказал он. - Я пытался отклонить ее просьбу доставить вам лошадей. Говорил, что "Апостол" считается яхтой, что груза я принять не могу и что мне нужно обойти Сэво в дальний конец Гвадалканара. А она твердит все свое: "Возьмите! Взгляните, говорит, на дело проще, по-человечески, и возьмите, пожалуйста, на борт моих лошадей, а я когда-нибудь отплачу вам услугой за услугу, когда буду плавать на "Марте"."
- "Вы делайте, что вам приказывают", - сказала она мне, - ввернул Ольсон. - "Отныне я являюсь вашим хозяином, и вы обязаны мне во всем подчиняться". Я говорю: "Поймите, я везу груз орехов". А она: "Уберите ваши орехи, мое дело поважнее орехов. Мы их, говорит, выбросим за борт, как только выйдем в открытое море".
Шелдон зажал себе уши руками.
- Я ничего не знаю, а вы рассказываете с конца. Пойдемте ко мне, сядем в тени, и вы мне расскажете все по порядку.
Когда они вошли в дом и уселись, Ольсон опять спросил:
- Верно ли то, что она действительно вошла с вами в компанию? Это прежде всего.
- Да, это так! - сказал Шелдон.
- Хорошо. Но мог ли кто-нибудь этому поверить? - Ольсон растерянно оглянулся на доктора Уэлшмира и опять перевел глаза на Шелдона. - Немало я перевидал всяких диковинок на Соломоновых островах. Видал и крыс длиною в два фута, и мотыльков, на которых охотится с ружьем комиссар, и такие украшения в ушах, от которых отвернулся бы сам сатана, и охотника за головами - таких чернокожих чертей, перед которыми настоящие черти - сущие ангелы. Все это я видел и ко всему этому я пригляделся, но эта ваша девчон…
- Мисс Лэкленд - мой компаньон, и Беранда - наша общая собственность, - остановил его Шелдон.
Расходившийся шкипер смутился.
- Как раз это самое она мне и говорила, но не представляла при этом никаких доказательств, никаких бумаг. Как же мне было знать? А тут еще эти орехи. Целых восемь тонн, имейте в виду!
- Силы небесные! Да расскажите же толком! - пытался прервать его Шелдон.
- А потом она наняла и подпоила трех самых отчаянных негодяев, какие когда-либо позорили Соломоновы острова, да еще посулила им по пятнадцать долларов каждому в месяц. Что вы на это скажете? И уплыла вместе с ними! Фу! Дайте мне выпить! Господин миссионер не посетует. Ведь четверо суток я находился под его неусыпным надзором, и теперь буквально умираю от жажды.
Доктор Уэлшмир кивнул головой в ответ на вопросительный взгляд Шелдона, и Вайсбери послали за виски и за сифонами.
- Из ваших слов я усматриваю одно, капитан Ольсон! - заговорил Шелдон после того, как моряк промочил себе горло. - Мисс Лэкленд укатила на вашем судне? Расскажите же мне все обстоятельно, прошу вас!
- Так! Теперь мне полегчало… Прибыл я на место на "Флибберти". И не успел еще отдать якорь, как, вижу, стоит она в вельботе с этими своими таитянами - с верзилой Адаму-Адамом и другими. "Не отдавайте якоря, капитан! - пропела она. - Вам предстоит отправиться в Пунга-Пунга". Я подумал, уж не пьяна ли она? Ну, что же другое мог я подумать? В это время, спустив передние паруса, я обходил мель - самое опасное место. "Простите, мисс Лэкленд! - крикнул я ей, и приказал: - Отдай!".