– Юрок, Мурка учит твою молодую. А то, я смотрю, она больно наглая. Ты представь, что заместо Мурки была бы, допустим, крупная овчарка, и что бы она сделал твоей Тайге? – Да порвала бы её здорово! Теперь всё, точки над и расставлены.
Покушали, времени ещё хватает. Потихоньку, не спеша, допилили и порубили сушины, сваленные Сашей. Сварили шесть вёдер тузлука. В сумерках сели вечерять, доели вермишель, стали пить чай с батоном с маслом.
– Дров у тебя Тимоха, гора.
– Дрова – это жизнь! Скажи, Юрок?
– Правильно, есть время – надо заготавливать. А что без дела сидеть?
– Олег с Сашей были другого мнения: Саша день проспал; Олег, правда, икру перерабатывал, но мне кажется, он тоже полдня спал. Оказывается, икру готовить быстро. А ты, Виталя, что, уволился с работы?
– Зачем я, Тимоха, увольняться буду? – Отпуск. Подготовительные работы сделали, котельная полностью готова к отопительному сезону, – народ в отпуск и отпустили.
– Да, с одной стороны, работа выгодная: в отпуск только летом, как раз на ход горбуши. А вот охотникам-промысловикам у вас нельзя работать: им отпуск нужен в ноябре, в декабре.
– Наши кочегары почти все встали на Бахуровскую тропу. В начале зимы – да, хрен кого отпустят. Ведь, как правило, отопительный сезон нормально начинается. А где-то с середины ноября пошли мелкие аварии на теплосетях.
– Что ты, Виталя, Юрка не возьмёшь к себе на работу?
– Тимоха, я не начальник, и к нам в котельную тяжело устроится: кого попало не берут. В данное время это, наверное, самая стабильная организация во всём Соколе.
– А совхоз?
– Юрок, совхоз – нет, потому что туда берут кого попало, тебя ведь взяли! Был бы я директором, да я бы тебя на пушечный выстрел к совхозу не подпустил! Ты и Колёк нанесли родному совхозу колоссальные убытки!
– А ты, Тимоха, докажи! Мы честные, не надо на нас наговаривать.
– Правильно, Колёк! Нифига, ты, Тимоха, нас обвинил! Да чтобы с родного совхоза! Да я горой за свой совхоз!
– Ну, вот почему половина работников с Долинска: потому что местные горой за совхоз!
– Какой "половина"? – Две третьих, а может и три четвёртых с Долинска. Половина совхозных в Южном работает. Западло стало в совхозе с коровами работать.
– А ты бы, Колёк, пошёл в совхоз, на скотобазу работать?
– Тимоха, кто меня туда возьмёт?
– Ну, Юрика-то, скажем, взяли.
– У него не столько много грехов, как у меня.
– А, понимаю: ты честней Юрика, а за свой родной совхоз – в две горы!..
Виталя пошёл в палатку, Колёк с Юриком располагаются у костра.
– Вы с дровами поаккуратней, – я их пересчитал!
– Ты что, Тимоха?
– Да, Юрок, он каждый вечер дрова пересчитывает. А сколько сегодня штук можно взять?
– Так, сегодня ночь тёплая – ну, примерно… – парниша не договорил: глядя на Юрика лицо, он не выдержал. Посмеялись здорово!
– У вас шутки какие-то левые. Я, было, и впрямь подумал: ну, попал на путину!
– Юрок, мне вот кажется, что тебе по барабану: левые шутки или правые!
– Тимоха, иди спать!
Парниша на улице разделся до трусов и залез в палатку.
– Ты, Виталя, храпишь?
– Жена говорит, что не храплю. А тебе в трусах не холодно будет?
– А ты что, в брюках в мешок залез? Твой спальник теплей моего.
– Я трико простое надел.
– Лето на дворе, август, самые тёплые ночи. В конце месяца – всё, утренники станут холодными. И, как правило, скачок произойдёт резко. Ну, что, отбой в вооружённых силах СССР!
Проснулся на рассвете. Слышен приглушенный говор. Вылез со спального мешка, – трико, футболка, носки, кроссовки, – оделся и на улицу. Два брата сидят чаи гоняют.
– Вы что, ночь не спали?
– Спали, полчаса как проснулись.
– Дрова, Тимоха, можешь не пересчитывать: я ночью пилил и рубил!
– Охотно верю! Так, что на завтрак готовить будем?
– Да куксы запарим и по полбанки тушёнки.
– А дурно, Юрок, не станет от такого завтрака?
– Я не знал, Тимоха, что ты такой жмот! И тушёнка, кстати, не твоя.
– Вот, ты и будешь в кусу мою тушёнку добавлять!
– Спасибо, сам ты её ешь! Что, гольная соя?
– И не говори! Тушёнка походная, куски соевого мяса нарезанные кубиками. Демократы сраные! Да чтобы этот Ельцин со своей шайкой быстрей коньки отбросил!
– И думаешь, Тимоха, лучше будет? – Виталя поднялся.
– Я уже ничего не думаю по этому поводу. Казалось бы, хуже уже некуда, а всё хуже и хуже. Я уже просто мечтаю, чтобы этому главарю было плохо, чтобы он раком заболел или какой-нибудь другой бякой.
– Не заболеет – он пьёт здорово. Да, Тимоха, ты прав, раньше как-то думали: а может, лучше будет, ну, куда уже хуже? А теперь все думают, чтобы с Ельциным, как ты выразился, произошла какая-нибудь бяка. Уже не до жиру, а лишь бы отомстить этому уроду с бабским голосом. Кого до власти допустили!
– Именно такой и нужен был, чтобы можно было безнаказанно грабить страну!
– Ну, вот нули убрали и что толку? – Цены опять поползли вверх…
– А какой ты, Колёк, хотел толк после того, как мы перестали быть миллионерами? Толи еще будет, ой-ёй-ёй! Цены-то ладно, потихоньку ползут. А вот доллар что-то резко рванул вверх. То стоял, стоял на одном месте, то – раз! – и пошёл. С чего бы это, а?
– А у тебя что, Тимоха, баксы есть?
– Мешок в сарае стоит с баксами! Я ежедневно радио слушаю: о курсе валют говорят по двадцать раз на день. Ведь совсем недавно не было такого, курс валют – утром, в обед и вечером. Мне кажется, что народ подготавливают к чему-то плохому, что-то будет. А знаете, почему мне так кажется? Про курс валют стали говорить так же часто, как и про уголь в отопительный сезон! – Столько-то угля завезли, столько-то сожгли за сутки, столько-то осталось на госзапасе. И точно – страна дураков!
– Тимоха, а что может произойти плохого с баксом?
– С баксом ничего не может произойти плохого! Бакс – это бакс, американская деньга. А вот с рублём может – это русская деньга.
– И что с рублём может произойти плохого?
– Да хрен его знает! Я что, финансист? В этой стране может произойти всё, что угодно!..
Через десть дней после этого разговора наступит "черный вторник". – Последняя, но, опять же, ужасная гадость, которую сделает Ельцин своему горячо любимому народу. Ура, товарищи! После девальвации число богатых резко увеличится, и стадо малообеспеченных резко увеличится. И снова: инсульты, инфаркты, сердечные приступы, суицид…
Завтрак сделали, как и планировал Юрок: запарили по коробке куксы, на каждого по полбанки нормальной тушенки. Скажем, съедобной тушёнки.
– Ты, Виталя, тушёнку на оптовой базе брал?
– Я постоянно на базе отовариваюсь. С Женой ездим, полный багажник забиваем! – Большая экономия, да и продукты гораздо лучше. В совхозный магазин ходим только за молоком да за хлебом. Ну, и я иногда в нем водку покупаю.
– В магазине такой тушёнки не купишь.
– Здесь ты, Тимоха, не прав! Надо знать, что покупать, и на оптовых базах соевой тушёнки полно. Любой продавец будет расхваливать свою тушенку. А ты купил ящик, открыл банку – а там гольная соя. В магазинах эта соя откуда? – С оптовых баз. Хозяева магазинов на тех же базах отовариваются.
Позавтракали, собрались и в путь, на дело браконьерское. Поздно, однако, вышли. Юрика с Виталей ломает, – молочная кислота. Как обычно, первый перекур на аквариуме. Тимоха пожалел, что нет гранаты! На длинной яме рыба так и стоит, а выше – ни единого хвоста. На любимой яме не останавливались, потому что сочок и посуда – на нижней яме, теперь она стала любимой ямой! На нижней яме рыба кишит. Тогда почему горбуша выше не идёт?..
Приступили к рыбалке: Юрик с Виталей на сочке, Тимоха с Кольком порят рыбу.
– На этот раз икра крупней. По сколько, Тимоха, грузиться будем?
– Ну, у тебя-то ограничитель.
– Ты сам говорил, что двадцать пять влезет.
– Виталя, Юрик, вы как, по четвертаку упрёте?
– Конечно, упрём! Ведь икра готовая будет, – не надо рвать, бояться, что икра затухнет.
– Ну, на сегодня у меня вот такой план. Сейчас два мешка забиваем по двадцатке, и двое, – разумеется, я и… Кто со мной на стан?
– Я ловить буду, и Колёк со мной.
– Ну, тогда с тобой, Виталя, пойдём. А вы тоже по двадцатке забивайте, должны успеть. Ну, короче, сколько успеете, поздно сегодня вышли.
– Завтра добьём.
Сделали сорок литров сырца, на этот раз рюкзаки далеко не относили: всё-таки пришли на любимую яму, здесь место для бивуака удобное. Сварили брюшков, с хлебушком покушали. На стан нарезали брюшков, взяли пару килограмм мелочёвки. Мальма – крупняк: по двадцать пять сантиметров длины…
Тимоха с Виталей пошли на базу. По пути, на верхней обходной тропе, насобирали полпакета шампиньонов. Можно было насобирать тонну грибов! – Да зачем? Срывали шампиньоны, которые росли чуть ли не на тропе. – С двадцатью пятью килограммами за спиной долго грибочки не прособираешь! Нагибаться-то ладно, а вот разгибаться, выпрямляться – тяжело, однако! Что ты будешь делать! – Снова у парниши задница в сукровице. Где-то умудрился пробить вкладыш…
До базы добрались без каких-либо происшествий. Виталя сразу завел костёр, поставил чай. Тимоха переоделся, застирал рубашку, трико, трусы. Вытащил икру и скрупулезно осмотрел, ощупал весь рюкзак, все швы. Нашёл: внизу на шве запутался штапиковый гвоздик – подарок от короба.
Попили чая, отдохнули, занялись икрой.
Парниша сначала подготовил грохотку, обмазал сетку горячим парафином. Нагрохотал пять литров икры. Виталя в стечке промыл икру, засыпал в большой синий таз. Короче, прогрохотали двадцать литров сырца.
В таз с икрой залили два ведра тузлука. Тимоха беспрерывно помешивал икру руками, выбирая крупные кровинки. Через семь минут принялся дуршлагом аккуратно вычерпывать икру в стечки. Отработанный тузлук вылил на ближний муравейник. Постоянно выливает тузлук на этот муравейник: может, передохнут. Но пока мураши живы-здоровы, бодро растаскивают икорный мусор! Двадцать литров сырца пересыпал в вёдра, накрыл крышками, поставил в яму. На сегодня хватит. Муторно на грохотке сидеть, – спина начинает болеть. Наверное, надо станок делать, как на Десне, чтобы стоя работать за грохоткой…
Сколотил еще две стечки с принесенных дощечек. Взялся ужин готовить, а Виталя в палатке: спину прихватило – резко начал. Он редко таскал икру сырцом, нет тренировки. Парниша решил с брюшков ухи сварить, мальму пожарить. Первым делом промыл шампиньоны, порезал, залил водой, повесил на огонь. Рис туда же пристроил, принялся жарить мальму. Грибы немножко прокипели, в котелок добавил брюшков. Шампиньоны будут в качестве картошки.
Никогда не слышал про такое блюдо – решил поэкспериментировать. Что получится? – Хорошо получится, вкусно и питательно! Впоследствии данное блюдо будет постоянно присутствовать в августе месяце. Были бы шампиньоны, а рыбы тут – в каждой речке! Часто будет с мальмы уху варить, а шампиньоны в качестве картошки использовать…
Ужин готов. Сегодня – как в цивилизованном обществе: есть первое и втрое. Покушали, перекурили. Мурка глухо тявкнула, молчком бросилась по тропе в ельник. – Напарники идут. Через пять минут подошли. Помогли разгрузиться. Тимоха всю икру поставил в ручей. Они тоже принесли по двадцать литров.
Колёк с Юриком сели ужинать.
– А где вы картошку взяли? – спросил Юрик.
– На полях накопали, – здесь растет дикая картошка!
– Я понял! – Это шампиньоны, да, Тимоха?
– А как ты, Колек, догадался?
– Я тоже приметил грибы на тропе. Думаю, пойду обратно – наберу грибов, да пожарим. Ведь это не маслята и даже не моховики. Иду обратно, – а грибов уже нету! Ты здорово придумал: в уху их!..
– Сколько завтра сырца брать?
– Ну, с этой икры будет около семидесяти литров готовой. Ну, ещё литров сорок.
– Тимоха, надо немного больше. Как говорится, много не мало.
– Колёк, если бы икра сама шла, тогда – да, много не мало. Делайте полста литров на троих.
– А почему на троих? Ты хочешь сказать, что один справишься с переработкой?
– А что здесь справляться? На грохотке только муторно сидеть. Олег Сашу в помощники оставил, да лодырь он. Это первое. Второе – после встречи с медведицей он боялся один оставаться. Я до обеда переработаю всю икру. А вы завтра веселей работайте. Икра долго стекает.
– Кстати, сегодня медведь подходил, Тайга долго гавкала на лес.
– Хорошо, хоть не на речку гавкала. Мишка, наверное, видел, что белая собака ушла вверх. Значить, можно рыбки покушать. Пошёл к реке, а оттуда лай! – Да что ты будешь делать, ещё одна собака!
– А зачем на речку гавкать?
– А просто, от делать нечего. Юрок, знаешь, как собаки дуркуют? От кого они нахватались?
– От меня, что ли? Дык я ж на лес не гавкал.
– А на кого он, Колёк, гавкал?! Юрик, может, ветка сломалась или гнилушка упала, – вот Тайга и разорялась. Да не может, а так оно и было! А знаешь, почему? Потому, что ей страшно, она-то фактически щенок ещё. Медведь подходил. – Ага, подошёл! Собака орёт, долго орёт, а косолапый стоит, слушает и тащится от собачьего лая!
Сегодня спать пошли рано: как стемнело – сразу в люльки. Ведь ребята по-легкому рубят деньги на красной икре!..
Подъём как обычно – с рассветом. Снова Юрок с Кольком опередили Тимоху: сидят, чай пьют. И как-то виновато, исподтишка посматривают на хозяина стойбища. Что они могли такого натворить ночью? Ага, в навесе над костром круглая дырка диаметром сантиметров в сорок.
– Я же предупреждал вас: не кочегарить костер от души! Сколько раз повторять, что от большого огня теплей не будет?!
– Да это Юрок ночью лишка дров подкинул. Я себе вон, телогрейку сжёг, – Колёк снял с костровой перекладины телогрейку и показал дырень на спине.
– Тимоха, я немного дров положил – как обычно, а они как пыхнули, что порох! Там смолы много было. Смотрю: Колёк задымился, давай его будить, а он меня посылает!
– А я не понял, Курей кричит: "Горишь!" – Да пошёл ты, говорю, на, со своими шутками. И вдруг спине так жарко стало! А Юрок как ужаленный носится вокруг костра!
– Рубаха твоя, Тимоха, подгорела, но я тебе дам рубаху, у меня есть запасная.
– Да пошёл ты к чёрту со своей рубахой! Я же отложил в сторону комлевые чурки, там было полно смоляных карманов. Ведь говорил, что эти дрова на тузлук!.. Так, а где трусы мои?
– Я не видел трусов.
– Юрок, а по-моему, трусы висели. Значит, сгорели незаметно! Трико мы спасли. С тебя, Юрик, телогрейка, трусы и рубашка! В десятикратном размере.
– Колёк, а зачем тебе десять телогреек?
– Пригодятся, а вдруг ещё будут дрова со смоляными карманами?
– Юрок, у меня в двадцать лет были дрова двух категорий: сырые и сухие. А тебе уже четвертый десяток идет, но у тебя так и остались только сухие и сырые дрова.
– Тимоха, ну, я ведь в тайге никогда не жил.
– Так значит, слушай, что говорят, учись. На меня блажь напала, и я решил понравившиеся мне чурки пустить на тузлук.
– Да я это как-то мимо ушей пропустил.
– А я слышал, – Тимоха говорил, – но тоже не придал этому значения.
Завтракали ухой (жареную мальму вчера съели). Ребята пошли на речку, Мурка с ними пошла.
Тимоха попил ещё чаю. Ну, что, – нужно преступать к переработке. Сначала в свой рюкзак вставил пропиленовый мешок, в него – новый вкладыш. Икру со стечек – в мерное ведро, а затем пересыпал в рюкзак: получилось почти восемнадцать литров. Грохотку обтёр горячим парафином, на чурбак тазик, на него грохотку. Слева ведро с икрой, справа ведро для отходов. Сел на другой чурбак, принялся грохотать.
Не понял: над обрывом в зеленке торчит белая морда. Хитрая Муська! Пошла с ребятами, наверное, дошла до речки, – "Так, а где хозяин? Ну, вы идите, а я пошла обратно!"…
Работа спорится. После засолки первой партии попил чая. Снова на грохотку, солнышко поднимается. Над стечками с икрой, накрытыми марлями, крутится мухата и ос полно. Осы кругом крутятся, проносятся в десяти сантиметрах от лица: они охотятся, мух ловят.
На стенке ведра для отходов, почти у самого верха, прилип кусочек рыбьей печени. В икре хватает кусочков печёнки, есть и цельна печень! Одна оса пристроилась к этому кусочку. Парниша грохочет икру и наблюдает за осой. На сбрасываемые в ведро отходы насекомое не реагирует. Кусочек потихоньку тает, уменьшается, а оса не увеличивается! Кусочек печенки по размерам минимум в три раза больше осы!
Так вот, пока грохотал двадцать литров, оса умяла, схарчила этот кисочек и улетела! Вот это жрёт, вот это аппетит! – Тимохе завидно стало. Это для него махонький кусочек печени. Для осы это даже не огромный кусок, а – гора рыбьей печени!..
До обеда справился с работой. – Да уж! И снова вспоминает Десну, в который раз костерит Васька, специалиста-икорщика.
Завёл костер, повесил два ведра под тузлук, вскипятил чайник. Запарил куксы, вприкуску с икрой пообедал. Перекурил это дело. Чем бы заняться? – Отдыхай! А он и не устал. Ножовку в руки – свалил очередную сухостоину. Потихоньку раскидывает на чурки. Мурка сорвалась с обрыва, без всякого "Гав!" рванула по тропе. Значит, напарники на подходе. Через десять минут появились. Парниша сразу принялся грохотать икру. Ребята попили чая, стали кушать готовить. Они сегодня уху на речке не варили, только чай пили.
Колек принёс шампиньонов, так что меню – как и вчера: уха с брюшков, заместо картошки шампиньоны, жареная мальма. Колёк рыбу жарит. – Тимоха только рис поставил, он занят. До вечера переработал всю икру.
Два рюкзака стоят в тенёчке, загруженные по двадцать пять литров. В третьем рюкзаке – семнадцать литров. Отходов вышло всего тринадцать литров. С сегодняшней, со свежей икры вообще мало отходов. Эту икру буду мерить завтра, – пусть ночь стекает. Получится небольшой перебор.
В этот раз Тимоха первый проснулся. Светает, растолкал напарников. Попили чая.
Принялись грузиться икрой. Кольку тоже в вещмешок вставили пропиленовый мешок, а в него вкладыш. Теперь он может взять на горб и срок литров икры. Точней, мешок позволит взять сорок литров, – Колек не захочет брать столько икры. И так много: на каждого вышло по двадцать восемь литров. Разогрели уху, прибрались, все разложили по полкам.
У Тимохи и в мыслях не было, что в следующий раз придёт сюда только через три года. Что свою палатку, которая с ним прошла о-го-го! сколько, видит в последний раз. У палатки такова судьба: впервые её поставил на устье Анны и последний раз тоже на Анне поставил. Всего-навсего народ безалаберный, тот же Колек, Юрик, Олег. В этом году они хорошо спрячут амуницию. На следующий год стан будет функционировать.
Инвалид Тимоха с этого ничего не будет иметь: к нему даже ни разу не заедут и не поставят бутылку, ублюдки! – Иначе, по-другому, никак нельзя назвать этих родственников. По завершению следующей путины всю амуницию спрячут абы как. Охотник-промысловик не обидится, найдя столько добра, тимохиного добра! Единственный синий большой таз не его добро. Досадно, но ладно…