Юноша был весел и приветлив со всеми, потому что ему дали выпить хмельной напиток и вкусно покормили; он благословлял всех нас и желал счастья, здоровья и процветания. С песнями и танцами привели его к храму Бога Войны, где был сооружен помост с жертвенным алтарем; там встретил юношу молодой жрец и под руку возвел его наверх, также оказывая уважение и внимание.
У алтаря ожидали два помощника жреца, добровольно вызвавшиеся из числа жителей поселка. Схватив юношу, они сорвали с него одежду и распластали на алтаре. Молодой жрец вспорол юноше грудь, погрузил в рану руку и вырвал его сердце. Говорили, что на том жертвоприношении, что было перед битвой, он не смог этого сделать, но теперь вынул сердце так ловко, будто часто этим занимался.
– А что же Баира? – раздался чей-то голос. – Неужто он был так болен, что не мог сам совершить жертвоприношение?
Капуна покосился на жену. Мауна поднесла палец к губам, и тогда Капуна сказал:
– Да разное болтают… Я думаю, что это не нашего ума дело; мы не должны обсуждать поведение верховного жреца.
– Да, да, конечно, – испуганно согласился вопрошающий.
– На чем я остановился? – Капуна с досадой и укором посмотрел на любопытного односельчанина. – Ах, да, на жертвоприношении!.. Даже после смерти юноше продолжали выказывать уважение: помощники жреца не сбросили его тело, а снесли вниз на руках. Там у трупа отрубили голову и насадили на копье, а сердце юноши сожгли перед изображением Бога Войны, которого, к тому же, обильно полили кровью… Что же вы молчите? Радуйтесь, люди, бог умер и бог воскрес! Он вновь пришел в наш мир, он наш защитник и спаситель!
– Он наш защитник и спаситель! – закричали жители деревни. – Слава воскресшему богу!
– То-то же, – сказал Капуна. – Но праздник в Священном поселке на этом не закончился: остальные пленники тоже были принесены в жертву Богу Войны, но прежде был проведен обряд изгнания злых демонов большой величины. Происходило это так. Вначале пленников, обнаженных, провели через весь поселок; при этом их секли прутьями колючего кустарника и приговаривали: "Пусть уйдут прочь несчастья, болезни и лишения! Пусть будет у нас здоровье и богатство". Прутья колючего кустарника – отличное средство против демонов, которые не выдерживают избиения и убегают прочь, унося с собой наши беды.
Прогнав пленников из конца в конец Священного поселка, их доставили, опять-таки, к храму Бога Войны и здесь сожгли живьем – из веток и травы сделали огромные плетеные чучела, в которые поместили этих злодеев, а затем чучела подожгли. Как сказал вождь Аравак, сожжение заживо – это самый надежный способ избавиться от таких вредоносных и опасных существ, какими являются демоны…
Что же вы опять примолкли, люди? Радуйтесь, ведь великий вождь позаботился о вас – после жертвоприношения, устроенного им в Священном поселке, демоны долго не смогут прийти в себя! Ваши жизни, ваше здоровье, ваши дети теперь надежно защищены!
– Слава великому вождю! Слава ему! Слава Араваку! – послышались возгласы, но были они лишены должного воодушевления, и Капуне пришлось еще раз тяжелым взглядом обвести своих односельчан…
– В чем дело, Мауна? – спрашивал Капуна жену, оставшись с ней наедине. – Разве плохо я говорил? Разве жертвоприношение Аравака не было грозным и величественным?
– О, говорил ты очень хорошо! – отвечала ему Мауна. – Я была поражена красотой твоей речи. Когда ты успел выучиться так говорить?
Капуна засмеялся.
– Правда, здорово? А ты думаешь, что я ни на что не способен? А я в Священном поселке ловил каждое слово вождя, слушал, как говорят старейшины, – и учился. Говорить-то, ведь, каждый из нас умеет, да только не каждый слагает слова правильно, так чтобы они подходили друг к другу и выстраивались рядком, как бусы на ниточке. О, Аравак умеет говорить, – его слова это даже не бусинки, а камни, увесистые, крепкие: они складываются в прочную стену, которую невозможно прошибить! Слова старейшин послабее будут, но и они крепкие и гладкие; у меня еще так не получается, но все равно не плохо выходит, да?
– Да, не плохо, – подтвердила Мауна. – Наши люди были поражены твоей речью.
– Так-то вот, – улыбаясь, произнес польщенный Капуна. – Но отчего тогда лица их были угрюмыми?
– Люди испугались. Они испугались именно потому, что твой рассказ был слишком хорош. Ты мог бы не рассказывать о некоторых вещах, Капуна. Пойми, на нашем острове не было еще таких жертвоприношений.
– Но они же нужны! – перебил ее Капуна. – С их помощью мы располагаем к себе богов, искупаем грехи, изгоняем злых демонов, – неужто это не понятно?
– Со временем все это поймут, но пока не надо было тебе так стараться. Я и то испугалась, хотя не показывала виду, – Мауна хлопнула себя руками по щекам и покачала головой. – Ой, как убивали этих пленников! Представить страшно; неужели тебе самому, когда ты видел все это, не было жутко?
– Ну, может быть немного, – замялся Капуна. – Но чем дальше это продолжалось, тем больше меня охватывал восторг. Да разве я один такой? Посмотрела бы ты на жителей поселка: к концу церемонии они кричали и выли, словно помешанные!
– Капуна, прошу тебя! – замахала руками Мауна. – Не забывай, я вынашиваю ребенка: как бы не скинуть его от этаких впечатлений.
– Пусть боги спасут нас от беды, – Капуна поднял глаза к небесам, а потом, после некоторой паузы добавил:
– А все-таки, Мауна, деревня наша захудалая, живем мы в глуши, и сами подобны диким птицам, что пугливо прячутся в лесной чаще. Вот в Священном поселке совсем другая жизнь, и люди там другие… Э-хе-хе, и повезло же нам с тобой родиться в этом бедном и унылом месте!
* * *
В последнее время в мире, в котором жил верховный жрец Баира, происходили неприятные события, имеющие сильное влияние на настоящее и будущее. От них следовало удалиться и переждать, пока они уйдут в прошлое и перестанут вызывать душевное волнение; надо было дождаться того момента, когда мир снова станет спокойным и обычным.
Ныне спокойствие мира нарушали два злых существа: вождь Аравак, который, как совершенно ясно было теперь Баире, являлся воплощением жестокого Бога Войны, – и Тлалок, без сомнения являющийся куриным демоном, тем самым, что вселялся иногда в этих птиц и заставлял их истошно кричать и носиться по двору. Молитвы и обряды совершенно не помогали в борьбе с Араваком и Тлалоком, поэтому, удалившись от людей, Баира общался исключительно с высшими силами.
Смутные начертания будущего занимали внимание верховного жреца; с помощью гаданий, а также пророчеств, записанных в древних таблицах, Баира пытался узнать, что ожидает островитян впереди. " Что нам предстоит? Какие радости и огорчения ждут нас в будущем; как избежать нам несчастий и неприятностей?" – вопрошал верховный жрец, пытаясь отодвинуть завесу времени.
Верховный жрец разложил перед собой древние таблицы, дабы вчитаться в их текст и понять смысл пророчеств. В первой таблице рассказывалось о Великой Матери Сущего, которая не есть Мать-Земля, известная людям прародительница богов, но высший дух, пронизывающий все, что только существует в земном, небесном и подземном мире. Люди часто путали Великую Мать Всего Сущего с Матерью-Землей, не понимая, где царит дух, а где – прародительница богов, но Баира прекрасно разбирался в этом, руководствуясь священными текстами. Вот как, например, Сын Солнца рассказывал своим ученикам о Матери Всего Сущего:
"Я открою вам дверь жизни, говорил Сын Солнца. Счастливы вы, что хотите сбросить власть злых демонов, ибо я приведу вас в царство демонов добрых, которые служат нашей Матери; в царство, где нет места злу.
И в изумлении спросили люди Сына Солнца:
– Кто наша Мать и кто ее добрые демоны? И где ее царство?
– Ваша Мать в вас, и вы в ней, – отвечал им Сын Солнца. – Она носит вас: она дает вам жизнь. Именно она дала вам ваше тело и настанет день, когда вы вернете его снова ей. Счастливы вы будете, если подчинитесь ее законам. Кто сделает это, никогда не увидит болезни. Ибо сила Матери превосходит все. Того, кто придерживается законов Матери, того сама Мать будет также держать. Она исцелит все болезни его, и никогда он более не будет недомогать. Она защитит от огня, от воды, от укуса ядовитых змей… Счастлив тот, кто любит Мать, и кто мирно прильнул к ее груди. Ибо Мать ваша любит вас, даже когда вы отворачиваетесь от нее. Велика ее любовь, выше горных высот, глубже морских глубин. И тех, кто любит Мать, она никогда не оставляет. Как курица защищает своих цыплят, а женщина – своего новорожденного младенца, так и Мать Всего Сущего охраняет людей от любой опасности и от любого зла… Слушайте меня, люди! Когда вы отринете злых демонов, обитающих в вас более, чем где-либо, и прекратите выполнять волю их, в тот же самый миг и дыхание ваше, и кровь ваша, и плоть ваша будут едины с дыханием, кровью и плотью Матери Всего Сущего, – и дух ваш сможет стать единым с духом великих, милостивых и совершенных богов. Ибо никто не может достичь божественного кроме как через Мать Всего Сущего".
Мать Всего Сущего, говорилось далее в священных тексах, находится за пределами трех составляющих бытия – прошлого, настоящего и будущего или, по-другому, – желания, действия и реальности. Но это не надо понимать как отстраненность Матери от бытия, ибо она, Мать, также является и матерью этих трех составляющих…
Тут Баира отложил таблицы и блаженно откинулся назад, на подушки лежанки. Простой и ясный текст священного писания всегда умилял верховного жреца и доставлял наслаждение, – да и как можно было не восторгаться столь доступным и предельно прозрачным изложением!..
Отдохнув, верховный жрец продолжил чтение. В таблицах далее говорилось о втором пришествии Сына Солнца. Он будет преисполнен мудрости и великодушия, радости, знания обо всем на свете – обо всей вселенной с ее мирами, ее богами, добрыми и злыми демонами. Лучше всего, однако, он знает людей, он видит их насквозь; в таблицах так и было сказано: "знаток людей, непревосходимый". Понятно, что с таким знанием людей и с такой силой Сын Солнца во втором своем пришествии станет "укротителем буйных, а для всех прочих – учителем". Он преподаст всем людям наиглавнейший урок нравственности, – и не простой обыденной, а высшей божественной, которая "прекрасна в начале, прекрасна в середине и прекрасна в конце; она благая по смыслу и выражению, полная и законченная, совершенно чистая, ведущая к просветленному и безгрешному житию".
С помощью своей чрезвычайной силы Сын Солнца разрушит все варварское и воровское и победит всех тех, кто творит беззаконие. Он восстановит справедливость на земле, и души живущих в конце эры Пятого Солнца людей пробудятся и сделаются чистыми, как горное стекло. Люди, претерпевшие подобное изменение, станут как семя для будущих поколений и положат начало рождению расы, которая будет следовать законам богов. В конце концов, люди и сами уподобятся бессмертным богам, – и тогда телесное существование людей прекратится, а их души, став легкими и совсем тонкими, поселятся между небом и землей. В созерцании богов они обретут истинное знание и блаженство и уже никогда не расстанутся с ними…
Баира вытер слезы на глазах: сколь велика мудрость богов, сколь велика их милость к людям! Расчувствовавшись, верховный жрец долго вздыхал и бормотал что-то невнятное, глядя в потолок.
Потом он взялся за последнюю таблицу из тех, что выбрал сегодня на прочтение, и по лицу Баиры пробежала тень. Эта таблица давно не давала покоя верховному жрецу, ибо ее текст противоречил текстам других таблиц. Священное писание обещало спасение людям, но в этой последней злосчастной таблице утверждалось, что они погибнут до единого человека, сгинет и Земля в том виде, в каком она была до сих пор. Собственно, гибель людей верховный жрец не считал чем-то необычным, – они уже гибли в наказание за свои грехи в предыдущие эпохи Солнца, – однако в таблице говорилось об окончательной и бесповоротной гибели всего рода людского.
Сказано же было так: "Четвертого Ахаута Третьего Канкина прольется внезапный ливень, непременно прольется ливень… А затем опрокинутся небеса, опрокинутся на землю, когда четыре бога низвергнутся на них", – и смысл этого пророчества далее подробно разъясняли древние мудрецы. Четвертого Ахаута Третьего Канкина прольется не обычный ливень, но огненный, который сожжет всю растительность без остатка, превратит воды реки озер в пар, а над океаном поднимется такой густой туман, что земля покроется непроницаемым мраком. Спасутся лишь те люди, животные и птицы, которые укроются в глубоких пещерах, но и там многие умрут от жара и духоты. Оставшиеся в живых не успеют еще прийти в себя от ужаса, как зашатаются небеса и со страшным грохотом обвалятся вниз. Это произойдет от того, что четыре бога не удержатся на своих высотах, а низвергнутся на небеса, и небеса рухнут под их тяжестью. Почему же низвергнутся четыре бога, и какие это будут четыре бога? Те боги падут, которых перестанут чтить люди – умный поймет, о чем идет речь, говорилось в тексте.
Когда небеса опрокинутся на землю, случится непоправимое. Все смешается, – вода, земля и воздух, – и не будет уже ни земли, ни воды, ни воздуха, но наступит Хаос, какой был до начала времен. В это время погибнут не только люди, но и все боги, потому что пропадет то, на чем основана их жизненная сила: не станет моря, – значит, не станет Бога Моря; исчезнут деревья, – значит, исчезнут Бог Леса и Бог Плодовых Деревьев; не будет земли и неба, – значит, погибнут Мать-Земля и Отец-Небо. В Хаосе останется лишь одна Мать Всего Сущего, для которой и Хаос – сущее, но она навеки замкнется в себе и больше ничего не сотворит…
Баире всегда было жутко и тоскливо читать это пророчество, но он утешался тем, что в остальных таблицах о светопреставлении не упоминалось. Мучительно размышляя о причинах такого расхождения в священных текстах, Баира пришел к выводу, что древние мудрецы хотели, скорее всего, просто предупредить людей о последствиях неправедной жизни. Таким образом, конец света был вероятным, но не обязательным, ведь в других таблицах прямо было сказано, что люди поселятся между небом и землей, где и обретут блаженство в созерцании богов.
Тем не менее, впечатляющая картина конца света по-прежнему не давала Баире покоя, сколько бы он не старался отыскать объяснение, почему такого не может быть. Теперь же, в нынешних обстоятельствах, сложившихся на острове, верховный жрец даже находил в этой картине некоторое утешение: что же, если люди не хотят следовать божественным законам, не хотят добра и справедливости, а вызывают злых демонов и подчиняются власти, воплощающей зло, – пусть наступит конец света.
* * *
На острове знали много историй о любви. В одной из них рассказывалось, например, как девушка и юноша полюбили друг друга, их любовь росла и крепла, и вот наступил тот миг, когда юноша должен был впервые переступить порог дома, где жила девушка. Юноша постучал в дверь; девушка спросила: "Кто там?". Он ответил: "Это я", – и она не впустила его.
Юноша пришел на следующую ночь и снова постучал. "Кто там?" – спросила девушка. "Это я", – ответил он, и девушка снова не впустила его.
Весь день юноша мучился, не зная, что делать, размышлял, советовался с мудрецами… И вот, наконец, наступила третья ночь. Снова он постучал, и снова она спросила: "Кто?" Юноша ответил: "Это… ты". И тогда она впустила его к себе…
Другая история гласила следующее. Жил когда-то на острове молодой охотник. Он был силен и красив, и многие девушки мечтали выйти за него замуж. Но охотник не обращал на них внимания, потому что сердце его было таким холодным, что в нем не мог зажечься огонь любви.
Однажды, когда охотник шел по лесу, он увидел девушку, которая стояла у тонкого деревца.
– Кто ты, и почему ты в лесу одна? – спросил охотник.
– Я дух этого дерева, – отвечала девушка. – Ты всякий раз проходишь мимо, не замечая меня, а я трепещу, лишь только заслышав твои шаги. Я полюбила тебя так сильно, что меня не радует ни яркое солнце, ни теплый дождь. Посмотри, как сохнут мои ветви, – еще немного, и я погибну… Вот я и решила показаться тебе, ведь без твоей любви я все равно умру.
– Но ты мне не нужна, – сказал ей охотник. – Я никого не люблю, и живу счастливо.
– Как жестоки твои слова… Знай же, что ты погубил меня, – печально произнесла девушка. – Когда-нибудь ты вспомнишь обо мне, вспомнишь о моей любви, но будет уже поздно.
– Посмотрим, – беспечно отвечал охотник. – Я слышал такое не раз от других, земных девушек, но никто из них до сих пор не умер.
И юноша пошел дальше своей дорогой.
Много дней он охотился, а когда направился обратно, в свою деревню, снова увидел то самое тонкое деревцо. Оно и впрямь засохло, хотя все остальные деревья украсились свежими побегами и листьями. Юноша подивился этому, но сердце его даже не дрогнуло, а придя домой он спокойно заснул, не думая о духе дерева, также как и о других несчастных девушках, которых заставил страдать от неразделенной любви.
Боги были возмущены жестокостью и холодностью молодого охотника. Мать-Земля, прародительница всех богов, сказала: "Мир создан любовью, и мир держится любовью. Кто отвергает любовь, тому не место в мире. Пусть же этот молодой охотник, чья душа подобна бесчувственному камню, и станет камнем".
Так и было сделано. Юноша окаменел, превратившись в утес. Ни травинки, ни деревца не росло на этом утесе, и ничто живое не приближалось к нему. Но утром, когда начинали петь птицы, цветы раскрывали свои бутоны навстречу солнцу, звери выходили из убежищ на божий свет, а люди с улыбкой начинали новый день, – на стенах утеса появлялись капли росы. Это были слезы юноши, которого так страшно наказали боги. Он хотел бы жить, радоваться солнцу и любить, как все живущие в мире, но не мог. Если бы кто-нибудь полюбил его, заклятие исчезло, – но кому нужен безжизненный камень?…
В третьей истории говорилось о злом демоне, который воспылал адской страстью к юной девушке. Он хотел овладеть ее душой и ее телом, – а демоны очень искусны в этом деле, многих женщин погубили они, – но девушка не поддавалась ни на какие уловки. Сопротивляться демону ей помогала любовь. Избранником этой девушки был добрый и славный юноша, и не было для нее никого лучше его на свете.
– Ах, так ты любишь его! – закричал однажды злой демон, потеряв терпение. – Не мудрено любить того, кто здоров и строен телом. А вот полюби-ка его такого!
И демон наслал на юношу порчу, от которой тот стал сохнуть и чахнуть. Но девушка не оставила своего возлюбленного, она лишь спросила его:
– Любишь ли ты меня, как прежде?
– Да, – ответил юноша, – но ведь я теперь…
– Молчи, – сказала она, – пока я нужна тебе, я буду рядом.
Тогда демон поразил юношу слепотой, и тот совсем перестал видеть. Однако девушка и тут не покинула его.
– Любишь ли ты меня? – спросила она.
– Да, – ответил юноша, – но я даже не могу посмотреть на тебя…
– Зато я тебя вижу, и ты так же прекрасен для меня, как раньше.
Все более распаляясь злобой, демон принялся угрожать девушке, что он и впредь будет вредить ее возлюбленному.
– Ты можешь искалечить его тело, – сказала девушка, – но пока бьется его сердце, в нем будет жить любовь; любовь, которая живет и в моем сердце. С этим ты ничего уже не сделаешь, потому что любовь победить нельзя.