34
На "Аэгне" бодрствуют три человека: капитан, боцман и матрос Горбов. Он топит плиту на камбузе и кипятит воду.
Капитан с боцманом стоят в рубке, молчат и смотрят на море. Оно такое же серое, как и небо. С северо-запада идет крупная зыбь. Шхуна ритмично качается с борта на борт. Машина не работает. Непривычно тихо.
- Шел бы ты отдыхать, Григорий Семенович, - говорит Демидов. - Хватит, навоевался за ночь. Поспи до прихода.
- Это можно, - соглашается боцман. Он выходит на палубу, залезает в форпик, потом в трюм и снова возвращается в рубку.
- В трюме воды прибыло на пять сантиметров, - сообщает боцман.
- Полторы тонны. Ходу еще часа четыре. Значит, возьмем тонн семь. Пустяки. Не стоит авралить.
- И я так думаю, - говорит боцман и снова разглядывает море.
В рубку заходит Горбов. В руках у него чайник, стаканы, нож. Под мышкой буханка белого хлеба. Из кармана торчит колбаса.
- Стаканы не разбились. Три штуки, - говорит он. - Будем чай пить.
Боцман берет у него буханку и режет хлеб.
- А вы говорили, что не добросить против ветра, - вспоминает Горбов свой подвиг. - Выходит, можно добросить.
- Мало ли кто что говорил, - ворчит боцман. - Ты кричал, что пора к морскому царю в гости отправляться.
- Я молодой. Мне простительно.
- Паниковать никому не простительно. Скажи спасибо капитану, что у него нервы крепкие. Другой бы на его месте тебе шею свернул. Давайте, моряки, ешьте.
Боцман раздает хлеб и колбасу. Демидов берет свою долю и медленно, нехотя ест. Горбов быстро справляется с завтраком, забирает остывший чайник и уходит.
- Вы не переживайте, Василий Андреевич, - говорит боцман. - У всякого может быть такое. Что это за капитан без аварии? Главное - как из этого положения вывернешься. Что же касается помощника, то он по собственной неосторожности пропал. Ни к чему это было - канаты рассматривать. Все равно не помог бы.
- А я и не переживаю. - Демидов откладывает хлеб в сторону. - С чего это ты взял? Просто аппетита нет. Случилась, ну и случилась. Сам виноват. Надо было сразу возвращаться, когда ветер усилился.
- А кто из нас виноват не бывает? Никто не поступает безошибочно. Вы прогноз имели на пять баллов. Один виноват, что прогноз неправильно составил, другой виноват, что не вовремя через борт перегнулся, вы виноваты, что больше поверили прогнозу, чем морю. А теперь всю вину на себя берете. Неправильно это.
- Эх, боцман! В конторе сидят специальные люди - разберутся.
- В море не трусишь, а начальства боишься. Так тоже толку не будет.
- Брось, боцман... - Демидов берет хлеб и через силу ест его. - Я чужие вины разбирать не хочу. А свою знаю. Вот, посмотри - меня на веревке тащат. Мог я этого избежать? Мог. Вот и весь разговор. А ты иди, поспи. Надо будет - подниму.
- Добро, - соглашается боцман. - Пойду, пожалуй.
Он выходят из рубки, снова лезет в форпик, в трюм, вылезает из трюма, идет на бак, стучит сапогом по буксирному тросу. Потом боцман закуривает и смотрит на серое, в крупной зыби море.
35
Александр сидит у стола на диване. С противоположной стороны сидит Неле. Он пьет мало. Неле очень стесняет его своим присутствием. Удовольствия не получается, она совсем не похожа на других женщин. В ней есть что-то мужское, сильное, подавляющее чужую волю. И как это Васька с ней валандается? Говорить с ней невозможно. Она мыслит, как логическая машина, замечает любую фальшь, двумя словами ставит человека в глупое положение. Посмотреть на нее с чисто мужской точки зрения у Александра не хватает смелости. Впервые в жизни. Молчать тоже неудобно. Подумает, что совсем дурак.
- Зря вы не пьете, - говорит он. - Шампанское - это специальный дамский напиток. Хотя бы попробуйте.
- Вы стесняетесь пить в обществе трезвого человека?
- Мне все равно. Но приятнее пить вместе. Он отпивает полрюмки рома и ест булку с маслом, чтобы не пьянеть. Черт знает что такое. До чего дожил!
- Кем вы служите на пароходе? - спрашивает Неле.
Ему очень хочется сказать, что он - старший помощник капитана. Она ведь все равно не узнает. Но Александр боится ее понимающей усмешки и, вздыхая, говорит правду:
- Пока третьим помощником. Переведут во вторые, когда второй уйдет на пенсию. В нашей системе трудно расти. Судов мало, штурманов много. Торговлишка с капиталистами - так себе. Вот и держатся за место.
- А если талантливый молодой штурман работает третьим помощником, его тоже не переводят во вторые, пока кто-нибудь не уйдет на пенсию?
- А кто заметит, что он талантливый? Для этого надо быть нахальным. Держать себя на виду у начальства. Не каждый способен...
- Плохие дела у вас во флоте, - вздыхает Неле. Скромному штурману нет возможности выбиться в люди.
- А третий помощник - не человек?
- He придирайтесь к словам, Саша. Вы же сами стремитесь выбиться во вторые помощники. С другой стороны, вы упорно держитесь за место третьего. Август, например, в прошлом году покинул транспорт, на котором он был третьим и плавал за границу. Он перешел вторым помощником на "Нептун". Я уверена, что он будет старшим раньше, чем вы станете вторым.
- Ваш Август, конечно, гений, - уныло говорит Александр. - А мне не дано. Я доволен своим местом. Я люблю работать при галстуке. Надевать ватник и полуболотные сапоги мне неохота.
- Рановато вы привыкли работать в галстуке.
Александр допивает ром и поднимается.
- Этот разговор ни к чему. Каждый живет как понимает. Втолковывать ему инородные истины бесполезно. Я не стал лучше сегодня.
- Встречи с вами для людей вредны, - обобщает Неле. - Вы создаете отвратительное впечатление о флоте и моряках.
Она поднимается со стула. Александр подходит вплотную.
- Думайте, как вам удобнее. Я не считаю, что я отвратителен. Мои друзья тоже так не считают. Но я на вас не обижен. Женщине многое прощается. Тем более красивой. Я еще ни разу не целовал милиционера...
Он резко обнимает Неле, тычется губами ей в щеку - и тут же падает на спину.
- И вероятно, никогда не поцелуете, - усмехается Неле.
Александр поднимается, морщась от боли. Он подходит к столу и выпивает еще рюмку.
- Ваське здорово повезло, - говорит он. - О такой женщине можно только мечтать. Ну, я кланяюсь.
Он выходит в прихожую. Неле идет за ним. Одевшись, он подает ей руку.
- Встреча с вами принесла мне пользу, - говорит он, прощаясь. - Хотя еще и не знаю какую. Очень вам благодарен.
- Я рада, - говорит Неле, - если это правда. Что передать ему?
- Передайте, что я ему сегодня немного позавидовал. И умоляю, не рассказывайте, какой я был скотиной. Хорошо?
- Ладно, - усмехается Неле. - Я не болтлива.
36
Игорь окончательно просыпается уже на мостике. К своему удивлению, он чувствует, что руки и ноги работают нормально, пальцы не отвалились, нос и уши на месте. И насморка лет. Только все мышцы болят, как будто он целую ночь таскал мешки с крупой. Он уже предвкушает, какую гордую повесть можно будет написать в Ленинград студентке Эллочке. Она все еще не верит, что он настоящий штурман, и удивляется, широко раскрывая глаза: "Гарик, неужели ты корабли водить можешь?"
Теперь он напишет ей, что стоял больше двух часов на самом верхнем мостике и делал самое важное дело - освещал прожектором аварийное... нет, гибнущее судно. Днем эту работу выполняло бы солнце... Глядя на море, которое всегда настраивает на серьезные мысли, Игорь задумывается: а точно ли он делал самое важное? Пожалуй, самое важное дело делал все-таки капитан. На место Игоря можно было бы поставить кого-нибудь другого, а вот вместо капитана никого не поставишь. Придется написать, что они вместе с капитаном делали самое важное дело. Но море, серое, холодное и суровое, напоминает Игорю, что он еще не все продумал до конца. "Придется написать и об Августе Эдуардовиче, - думает Игорь, - как он стоял вахту, потом три часа по пояс в воде уродовался с буксиром, а потом еще отстоял за меня два часа вахты". Далее Игорь вспоминает старшего помощника, боцмана, матросов - и ужасается: какое длинное получится письмо! И роль его уже не выглядит самой важной. Вообще, ни у кого не получается самой важной роли. И ни без кого нельзя обойтись. Игорь ловит себя на мысли, что ему больше нравится поведение других людей, чем свое собственное. Сам он, откровенно говоря, едва вынес такой пустяк, как простоять два часа на мостике, да еще в полушубке. Игорь задумывается: стоит ли тогда вообще писать письмо? Ну конечно, стоит. Работать с такими людьми - тоже большая честь. И почему их никто не знает? Ведь перед таким человеком, как капитан Каховский, надо на улице шапку ломать! А он идет в своем потертом кожаном пальтишке, и никто даже не посторонится...
Игорь спохватывается, что отвлекся от основного дела. Правда, в рубке старпом, он не допустит, чтобы что-нибудь случилась, но на вахте все-таки третий. Значит, третий и должен все делать. Игорь подходит к карте. Так и есть. Он чуть не проворонил поворот.
- Пойду возьму пеленжок на бережок, определю местечко, - говорит Игорь. - Вроде пара ворочать.
- Да, почти, - соглашается старпом. - У вас уже отрабатывается штурманское чутье.
Игорь любит, когда его хвалят, но ему каждый раз почему-то становится совестно. Видимо, не привык.
- Надо думать. С каким старпомом плаваю! - И он поскорее выскакивает из рубки, чтобы не попало за дерзкую шутку.
37
"Нептун" подтащил "Аэгну" к Рыбачьей гавани и передал ее мелкосидящему портовому буксиру, чтобы тот отвел шхуну к ремонтным мастерским. Демидов побывал на борту "Нептуна" и подписал документы о спасении своего судна. Теперь спасатели получат премию, а он получит... Вернувшись на шхуну, Демидов заперся в каюте и лег спать, предупредив вахтенного, чтобы в течение четырех часов его не будили ни для кого и ни для чего.
"Нептун" вышел на рейд, дал два гудка и двинулся в сторону тортового порта. Как бывает в конце значительного и удачного плавания, в рубке собрались все штурманы. Матросы тоже поднялись и под командой боцмана скалывают лед с палубы и обивают с бортов исполинские сосульки.
- Вот мы и дома, - говорит Игорь. - Ушли, спасли, пришли, стали у стенки. Приходная вахта старшего помощника. Третий идет гулять.
- Не говори "гоп", Гарик, - смеется старший. - Мы еще не стоим у стенки. А вдруг аварийная? Тю-тю - и в море.
- Хватит, - мрачно заявляет Август Лееман. - Плаваешь тут с вами, жениться некогда.
- Жениться собрались, Август? - удивляется старший.
- Угу. Хватит тараканов смешить. Сегодня пойду и женюсь. У нас морякам - без очереди.
- А на ком, Август Эдуардович? - интересуется Игорь.
- Придешь на свадьбу, тогда увидишь.
В рубку входит Вера Владимировна. У нее в руках бланк.
- С подарками можете не торопиться, - шутит Каховский. Все поворачиваются к радистке.
- В порту места нет, - сообщает Вера Владимировна. - Пока распоряжение стать на рейде на якорь.
- Вот это финт! - восклицает Игорь.
- Совсем не финт, - говорят Каховский. - Шторм собрал сюда всех - и наших и не наших. Посмотрите, сколько судов на рейде.
- Нам-то могли оставить местечко...
- Давайте становиться на якорь, - приказывает Каховский. - Игорь Петрович, идите на бак.
- Есть идти на бак, - вздыхает Игорь. - И это нас, спасателей!
38
"Нептун" стоит на якоре. Солнце осветило город. Он как на ладони. Чистый, сверкающий, манящий. Даже море поголубело и уже не кажется таким холодным.
Игорь сидит в салоне, обедает и смотрит в иллюминатор. Он все еще не может понять, как это их, спасших людей и судно, промучившихся ночь в море, не пускают в порт! И почему никто, кроме него, не возмущается? Все так спокойны, как будто это безобразие - в порядке вещей. Спокойно жуют, разворачивают салфетки, отламывают кусочки хлеба... Игорь разражается речью:
- Спасатели - это особая категория людей. Это герои! Сегодня мы совершили подвиг. И сколько еще таких подвигов нам предстоит впереди? Может быть, через час нам снова придется идти в море, и никто не знает, сколько мы там проторчим. А нас не соизволили впустить в порт. Это просто бесчеловечно!
Горячая речь Игоря вызывает улыбки. Капитан Каховский поднимает голову от тарелки.
- Молодой человек, позвольте вам кое-что объяснить. Забудьте слово "подвиг" на пять лет. Не бросайтесь им, пока вы еще молоды и не знаете, что оно означает. То, что мы сегодня сделали, - это не подвиг. Это наша основная работа.
Капитан Каховский снова принимается за борщ.
Солнце над городом. Люди опускают воротники. Лица у них теплеют. В городском сквере к замерзшему фонтану слетаются голуби. Выведенные на прогулку дети кидают им недоеденные булочки. Патрули внимательно следят за тем, чтобы матросы отдавали честь как положено, а не просто махали рукой.
У кассы кинотеатра стоит школьница, пряча за спину портфель. Она растерянно смотрит на часы. Мимо нее проходит Неле. Она идет к порту, чтобы взглянуть на четвертый причал, прежде чем пойти на работу. Почему-то именно сегодня Август ей особенно дорог... А на четвертом причале старый Пыльд отдает швартовы тяжелого черного парохода, едва ли не более древнего, чем сам Пыльд. Третий помощник капитана, высокий парень с чуть вывороченными губами, стоит на крыле мостика. Диспетчер составляет радиограмму о том, что освобождается четвертый причал и спасателя можно впустить в порт.
Игорь пишет письмо. Август Лееман спит. Капитан Каховский сидит в каюте и читает Шерлока Холмса по-английски. Пустая книжка, но читается легко.
И кажется, что не было никакого ветра.
Навигацию закрывает "Градус"
1
По утрам Коля Бобров, старший помощник капитана гидрографического судна "Градус", выходил на мостик, тер руки и, ничего не разобрав на оледеневшем термометре, изрекал:
- Ноябр-р-р-рь... Цыган шубу покупает.
- Недельки две еще поплаваем, а там и кончится наша миссия, - поддакивал рулевой Преполивановский, снимал одну рукавицу и записывал в журнал метеорологических наблюдений температуру наружного воздуха.
- Твоими бы устами да пиво трескать... - покачивал головой Коля Бобров.
- Непонятно, к чему это механики профилактику затеяли.
"Градус" уже третьи сутки стоял в гавани без дела. Механики выпросили себе четыре дня профилактического ремонта и свирепо набросились на двигатель. Они вскрыли цилиндры, разобрали медные кишки машины и запачкали мазутом палубу правого борта. Обедать они ходили после всех, бочком пробираясь в салон, - переодеваться было некогда. Мотористы хлебали борщ, присев на корточки у двери камбуза. Бросив в амбразуру раздаточной пустые миски, они без перекура ныряли обратно в машинное отделение. Старшему помощнику приходилось не замечать беспорядка, потому что механик постоянно торопил своих людей, как бы предчувствуя недоброе.
Под конец третьего дня на судно зашел командир отряда. Через минуту вахтенный вызвал старшего механика в каюту капитана. Стармех поплелся туда с недовольной физиономией, вытирая руки ветошью и оглядываясь на дверь машинного отделения. От капитана он вышел мрачнее тучи и запретил увольнять на берег машинную команду. За ужином старший помощник объявил экипажу, что на девять утра назначен выход в Усть-Салму.
Перед уходом на берег капитан вызвал к себе второго помощника.
- Насколько мне известно, вы сегодня на вахте... - начал капитан, многозначительно глядя на второго.
- Совершенно верно, - подтвердил Владимир Михайлович, вынул из кармана нарукавную повязку и водворил ее на подобающее место.
- Вот так, - удовлетворенно сказал капитан. - Завтра в девять выходим в Усть-Салму. Не делайте такой вид, как будто вам все ясно, - я еще не кончил... Будем снимать там вехи и три буя. Вот вам номера и координаты. Обозначьте все это на карте. - Капитан подал помощнику листок бумаги. - Команду увольнять до восьми утра. Машинную команду совсем не увольнять, у них не все готово. И вообще стармех грозится, что и к утру они всего не соберут.
Второй помощник снова сделал такой вид, как будто ему все ясно, и спрятал листок бумаги в карман кителя.
- Гирокомпас запустите в пять часов, - продолжал капитан, - в шесть дадите на пост заявку на выход. В семь часов проверьте радиолокационную станцию и эхолот. Машина должна быть готова к восьми. Посмотрите, приготовил ли боцман все необходимое для снятия вех и буев. Я буду к половине девятого. Теперь все. Вопросы есть?
- Надолго идем, Сергей Николаевич?
- Это вопрос праздный, - ответил капитан, - но вы его задали кстати. Поймайте сейчас содержателя, пока он еще не скрылся, и проверьте, чтобы на борту полностью был двухнедельный запас продуктов. Если их нет - пусть срочно получает. Да, еще одно: пусть боцман проверит брашпиль и лебедку. Это очень важно. Еще вопросы есть?
- Через недельку лед станет.
- Этого я вам не могу гарантировать. Лед - он, знаете ли, человек вольный. Ну, счастливой вахты. Вот вам моя электрогрелка на ночь. Механики топить будут плохо - им сейчас не до этого.
- Спасибо. Постараюсь ничего не забыть, - пообещал Владимир Михайлович, взял под мышку электрогрелку и понес ее к себе в каюту, с отвращением думая о том, что сейчас придется лезть в холодную, пахнущую крупой провизионку - подсчитывать продукты.