- Нам повезло, дети мои! - сказал он. - В нынешней короткой войне мы единственные, кому довелось лицом к лицу схватиться с врагом. Ну что ж, враг получит свое! Капрал! Скачи со своими людьми направо, попытайтесь пробиться сквозь деревья. А мы тем временем нападем на врага с противоположной стороны. Если не сумеете пробраться на конях, спешьтесь. Пусть каждый исполнит свой долг!
Капрал повиновался, драгуны разделились на две группы. Дорога в том месте, где шведы приняли на себя первый залп энгов, опустела. На снегу остались лежать только трупы драгунов и убитая лошадь. Но, как видно, один из шведов был ранен не смертельно, потому что, не успел полковник скрыться из виду, как он поднял голову и быстро и настороженно огляделся вокруг. Убедившись, что никто не обращает на него внимания, он поднялся на колени, пополз к лежавшим поперек дороги стволам и исчез за ними. И тут же из-за укрытия раздался ликующий вопль - это энги узнали своего предводителя и приветствовали его появление. И начался бой - бой не на жизнь, а на смерть, - который с обеих сторон велся с равной яростью и ожесточением.
Положение шведов было трудным не только потому, что энги стреляли быстро и метко. Расположившись полукругом позади заграждения из стволов, энги покидали это надежнее укрытие лишь после того, как драгуны успевали разрядить свои пистолеты. Не удался и план полковника распылить силы врага нападением с двух разных сторон. Не успел капрал со своими людьми спешиться, как их встретил сплошной огонь стрелков Свена, - это помешало маленькому отряду двигаться вперед и внесло беспорядок и смятение в его ряды. С такого короткого расстояния каждый выстрел попадал в цель. Драгуны слышали повелительный голос Свена, который приказывал своим людям перезаряжать ружья еще быстрее. Шведы пытались отступить. Все, кому удалось спешиться, постарались укрыться за крупами коней. Когда энги вышли из своего укрытия, чтобы схватиться с врагом врукопашную, сопротивление шведов было уже сломлено.
Драгуны разбежались кто куда.
Под полковником Спарре был ранен конь: конь задрожал, издал глухой стон и рухнул на землю. Полковник едва успел высвободить ноги из стремян и встать, как увидел чуть поодаль Свена-Предводителя с непокрытой головой, все еще в форме шведского капрала.
- Ах, господин полковник! - воскликнул Свен, обращаясь к Спарре, который в злобном недоумении уставился на него. - Я вижу, вашему коню солоно пришлось под выстрелами, и вы снизошли до того, что спешились. Ну что ж. Я готов продолжить паше знакомство.
С этими словами Свен стал прокладывать себе дорогу к полковнику. Он вскочил на поваленный ствол, чтобы добраться до Спарре, но группа драгун, спасающихся бегством от энгов, разделила их.
И вдруг посреди всего этого шума - криков умирающих, стонов раненых лошадей, ободрительных возгласов и выстрелов - по лесу разнеслись четкие, резкие звуки валторны. Свен застыл на поваленном стволе. Он оглядел поле боя: победа была на его стороне, шведы отступали, энги уже начали подбирать оружие убитых, но теперь Свен услышал радостные вопли драгунов - они отзывались на приближающиеся звуки трубы.
- Это трубы Ферсена! - крикнул капрал Лундквист, снова повернув коня лицом к врагу.
- Ты прав, сын мой! - подхватил Спарре. - Это идут драгуны Ферсена. Они хотят разделить с нами торжество победы! Торопитесь же, пусть они придут, когда дело будет уже сделано!
И полковник построил своих людей для новой атаки. Свен погрозил врагам кулаком, выкрикнул какое-то проклятье и залег на землю позади поваленного ствола.
На этот раз драгунам удалось преодолеть возведенную энгами преграду. Энги маленькими группами отступили в заросли, окаймлявшие дорогу. Когда конники Ферсена явились на поле боя, они увидели в слабом свете вечерних сумерек отступающих врагов: черные тени скользили по снегу и исчезали за деревьями.
В ДОМЕ СВЕНА
Дом Свена стоял на самой окраине поселка Ронеклинт, там, где кончались пашни. Домик этот был низок и невзрачен с виду, как все крестьянские дома в ту пору дорога к нему шла глубоким песчаным оврагом, склоны которого так хорошо скрывали домик спереди, что его можно было увидеть только на расстоянии нескольких шагов. Сзади и с боков дом обступали лесные заросли, которые защищали его и от резкого морского ветра.
На другой вечер после сражения со шведами в этой хижине у очага, в котором горел торф, сидел Ивер. Он отливал свинцовые пули. Чуть поодаль женщина в простой крестьянской одежде кормила ужином маленького белобрысого мальчонку.
Суровые черты женщины выражали твердую волю и решимость, и в то же время на ее лице можно было прочесть, что ей пришлось хлебнуть в жизни немало лишений и горя. Звали женщину Ане-Мария. Это была жена Свена.
- Мама! - окликнул ее мальчик. - Когда отец вернется домой?
- Отец! - с печальной улыбкой отозвалась женщина. - Он придет, когда сможет, сынок. Разденься и ложись спать. Когда проснешься, отец, верно, уже будет дома.
Мальчик послушно исполнил приказание матери. А женщина обернулась к Иверу, который тем временем кончил свою работу и заглушил огонь.
Когда Ивер встал, женщина обратила внимание, что лицо его в этот вечер необычно бледно и он чем-то глубоко взволнован.
- Ивер, брат мой, - сказала женщина, положив руку на плечо бывшего бродяги, - о чем ты задумался, почему молчишь?
- Ах, сестренка Ане-Мария, - ответил Ивер, - случилось страшное несчастье! Мне вовек не забыть сегодняшнего дня.
- Что же ты не поделишься со мной своим горем? - спросила женщина.
- Я хотел скрыть его от тебя, сестра. Горе ведь наше общее.
- Что же случилось? - спросила женщина, и лоб ее прорезали глубокие морщины. - Разве ты не знаешь, что Ане-Мария всю жизнь привыкла бороться с невзгодами?
- Речь о нашей сестре Софи. Она умерла.
- Тем лучше для нее.
- Но ты не знаешь, как она умерла.
- Должно быть, зачахла от болезни. Ведь с тех пор, как она стала служить у господ, она таяла день ото дня.
- Нет, - сказал Ивер, и губы его задрожали. - Я расскажу тебе всю правду. В полдень я прокрался к замку, чтобы повидаться с сестрой, - она так радовалась всякий раз, как услышит, что мы насолили врагу, - вот я и хотел рассказать ей о нашей последней схватке со шведами. Пришел я в Эрремандсгорд, где она служила, и вижу, что замок госпожи Кирстен захвачен врагом. Шведы орали, буянили, били стекла и бросали во двор из окон столы и стулья. Управляющий рассказал, что трое наших крестьян сами показали врагам путь в замок и расписали им, как богата хозяйка. Я прокрался во двор, а потом и в каморку Софи. Двери были распахнуты настежь, шведские офицеры допрашивали хозяйку. Она клялась и божилась, что во всей усадьбе не осталось даже серебряного ковша, кричала, плакала, униженно молила о пощаде, но один из крестьян засмеялся и сказал:
- Не верьте ей, благородные господа, она, кровопийца, всю жизнь тянула из нас деньги и уж, верно, схоронила их где-нибудь в замке. А знать об этом должна красотка Софи Абельсдаттер, она была ее правой рукой.
Шведы схватили хозяйку, связали ей кисти рук и между большими пальцами просунули горящий пеньковый фитиль, а потом принялись за Софи.
Ивер умолк, закрыв лицо руками, и отвернулся.
- Рассказывай до конца, Ивер, - коротко и властно сказала Ане-Мария. - Раз ты мог на это смотреть, у меня хватит сил это выслушать.
- Они стащили больную Софи с кровати. Она еле держалась на ногах, но они усадили ее в хозяйкино кресло и потребовали, чтобы она им все открыла. Она покачала головой и сказала, что ничего не знает. Тогда они сорвали струну с походного барабана, стянули ею голову Софи и стали закручивать струну. Ане, Ане! Как страшно кричала наша сестра!
Ивер снова умолк. Лицо женщины стало белым как мел, глубокая складка залегла у нее между бровями, но голос звучал по-прежнему спокойно и твердо.
- Что же дальше? - спросила она.
Ивер отвернулся и отошел к окну.
- Что дальше, Ивер? - повторила Ане-Мария, схватив брата за руку.
- Скоро ее крики умолкли, - беззвучно прошептал Ивер.
Тем временем спустилась ночь. Слабый отсвет луны заиграл на подернутом инеем стекле. Ивер и его сестра замолчали, слышно было только глубокое и ровное дыхание спящего мальчика. Вдруг Ивер встал, приложил ухо к оконной раме и прислушался. И тут же раздался скрип шагов на мерзлом снегу. Ивер кивнул сестре.
- Слышу, - отозвалась Ане.
- Должно быть, это Свен!
- О нет, - грустно ответила Ане, - Это все еще не он.
- Откуда ты знаешь, сестренка?
- Жена сразу узнает шаги своего мужа, в особенности когда ей приходится прислушиваться к ним так часто, как мне.
Дверь распахнулась. На пороге появился человек. Он остановился в дверях и спросил:
- Здесь живет Свен Поульсен?
- Да, - ответила Ане.
- Спасибо, любезный, - обернулся пришелец к проводнику, который остался за дверью. - Ты исполнил все, что от тебя требовалось, больше я не нуждаюсь в твоих услугах. Ступай с богом.
С этими словами он вошел в хижину и поклонился хозяевам. Пришелец был пожилой человек с бледным, узким лицом. Широкий лоб, глубоко посаженные глаза и тонкие, плотно сжатые губы свидетельствовали о решительном и волевом характере. Когда он снял шляпу, плащ соскользнул с его плеча, и под ним стал виден черный камзол с прорезями на рукавах, сквозь которые проглядывала красная подкладка. На поясе с широкой серебряной пряжкой висел короткий кинжал.
- Кто вы такой? - спросил Ивер.
- Приезжий, - ответил незнакомец.
- Приезжий? - переспросил Ивер. - Так называют себя бродяги, которых судьба приводит в наши края.
Незнакомец нахмурил было брови, но тотчас овладел собой.
- Я не бродяга, - коротко ответил он. - Что, Свен Поульсен дома?
- Нет, - ответила женщина.
- И он не скоро вернется, - добавил Ивер.
- Я подожду.
- Может статься, он не придет домой до рассвета, - снова заговорила Ане-Мария.
- Не беда, - сказал незнакомец, с невозмутимым спокойствием усаживаясь на соломенный стул у стены. - Мне спешить некуда.
Ане-Мария с тревогой посмотрела на брата. Тот откашлялся и заговорил:
- Эта женщина, сударь, хочет, чтобы вы поняли: вам лучше поискать себе другого ночлега. У нас тут не постоялый двор. Мы ждем нынче вечером своих друзей, а места для всех не хватит.
- Ничего, в тесноте, да не в обиде.
- Ну, вот что, раз вы не хотите назвать свое имя или уйти отсюда по-хорошему, придется мне выпроводить вас самому. Время сейчас неспокойное, надо знать, с кем имеешь дело.
С этими словами Ивер встал и подошел к незнакомцу.
Незнакомец не двинулся с места, только на его лице заиграла насмешливая улыбка, когда он сказал:
- Не хлопочи, мой друг, потому что навряд ли тебе удастся твоя затея.
- Это еще почему? - спросил Ивер, несколько смущенный хладнокровием незнакомца.
Незнакомец откинул полу плаща и вытащил пистолет.
- Я вижу, ты безоружен, а у меня - пистолет.
- А вот и пара к нему, - ответил Ивер, сунул руку под стол и извлек оттуда пистолет с длинным заржавленным стволом.
- Не надо ссориться, - сказала Ане-Мария, схватив брата за руку. - Шведские солдаты в двух шагах отсюда. Что будет, если они услышат перестрелку! Бог с вами, незнакомец, сидите и ждите, раз вам некуда спешить.
- Так-то лучше, - сказал странный гость, снова пряча пистолет в широких складках своего плаща.
Ивер сел на скамью у окна, но его черные глаза продолжали неотрывно следить за незнакомцем. Однако тот не обращал никакого внимания на Ивера. Он плотнее закутался в свой плащ, склонил голову на грудь и, казалось, задремал.
Ане-Мария присела на скамью рядом с братом и шепотом продолжала прерванный разговор:
- А что же случилось со старой хозяйкой Эрремандсгорда? - спросила она.
- Шведы прогнали ее со двора и сами тоже убрались из замка. Тогда я вышел из своего укрытия, перенес тело Софи на кровать, положил ей на грудь молитвенник, потом взял ее сундучок и вынул из него связку писем. Это было все имущество Софи.
- Еще бы… - прошептала Ане-Мария. - Фру Кирстен всегда славилась своей скупостью. Благодарение богу, что она хоть взяла Софи к себе в дом, после того как она заболела. Засвети лучину, Ивер, а то стало совсем темно.
Ивер подошел к деревянному чурбаку у очага, отщепил от него лучину и зажег ее о свечу в подсвечнике.
Такие чурбаки и сейчас еще находят в старых болотах на вересковых пустошах. Это остатки хвойных деревьев, которые прежде росли здесь, - они пропитались нефтью и горят сильным, красноватым пламенем.
Свет лучины упал на незнакомца. Он сидел в прежней позе, не шевелясь и свесив голову на грудь, - должно быть, спал.
- Беда стала с нашими людьми, - снова заговорил Ивер. - Они недовольны, им нечего есть, Свен ведь им денег не платит, а король, который обещал ему помочь, сам сидит без гроша. Свен написал ему и просил прислать ружей новейшего образца, тех, которыми пользуются в армии, с колесцовым замком. Фитильные ружья, может, и не плохи, да только не для нас, ведь нам приходится лежать в засаде во всякую погоду - ив дождь, и в снег. Но господа вельможи ответили за короля, что если, мол, Свену не хватает оружия, то не такой он человек, чтобы не раздобыть его самому. "Что ж, и впрямь раздобуду его сам", - сказал Свен. И мы стали убивать шведов и отбирать у них оружие. А вот с деньгами дело хуже, людям приходится подтягивать животы, а соблазн велик - ведь шведский начальник, который засел в Юнгсховеде, пообещал награду за поимку Свена. Не ровен час, кто-нибудь выдаст его шведам.
- Среди датчан не найдется такого предателя! - пылко воскликнула Ане-Мария, забывая о присутствии постороннего.
Ивер прижал палец к губам:
- Тс-с! Он может услышать.
- По-моему, он спит.
- А тогда давай-ка поднимем его вместе со стулом и выкинем за дверь прямо в снег - так мы его и одурачим, пусть потом клянет нас, когда проснется.
- А если он уже проснулся? - воскликнул незнакомец, приподняв голову.
- Тогда обождем, пока он заснет снова, - ответил Ивер. - А одурачить мы вас все же одурачили, - добавил он. - Я ведь и сказал-то это нарочно, чтобы проверить, спите вы или притворяетесь!
В это мгновение за окном послышались шаги, и тут же раздались три равномерных удара в дверь. Ивер ответил на этот сигнал, три раза постучав по оконной раме, после чего дверь открылась и в комнату ввалились трое.
Первый из вошедших был громадный, широкоплечий мужчина в короткой кожаной куртке и высоких сапогах. Под красным вязаным башлыком виднелись заиндевевшие черные волосы. За широким поясом торчали два длинных пистолета. На спутниках великана были надеты шерстяные, туго стянутые у ворота, попоны, с двумя прорезями для рук. Один был вооружен остро отточенным протазаном, другой - фитильным ружьем.
- Бог в помощь! - воскликнул первый густым басом и опустился на скамью. - Свен дома?
- Нет, Абель, мы сами его ждем, - ответила Ане-Мария и, поглядев на пришельцев, подошла к котелку, который висел над очагом, разлила его содержимое в три деревянные миски и поставила их на стол.
- Вот вам похлебка, а хлеб лежит наверху, вон на той балке. Ешьте и пейте.
Мужчины расселись вокруг стола. Абель, который казался главным среди них, потянулся за хлебом, разломил краюху на три части, потом стянул башлык и, сжав его в громадных волосатых ручищах, благоговейно забормотал длинную молитву. Остальные последовали его примеру. Кончив молитву, мужчины принялись за еду.
С той самой минуты, как появились новые гости, Ивер не раскрывал рта и только поглядывал то на них, то на незнакомца, сидевшего на соломенном стуле.
- Спасибо за угощенье, Ане-Мария, - сказал Абель, отодвинув пустую миску.
- На здоровье, - сказала женщина. - А что у вас нынче за дело к Свену?
Абель расхохотался и оглянулся на товарищей.
- Она спрашивает, что у нас за дело к Свену, - повторил он. - Потеха!
- У нас к нему такое дело, - заговорил один из мужчин, - что хотим мы выложить ему всю правду. Надоело нам плясать под его дудку.
- Хорошее начало, нечего сказать, - вметался Ивер. - Если Свен услышит, как вы заговорили, он вам этого не спустит. А впрочем, у нас в доме чужие, лучше отложим разговор до другого раза.
- Откладывать нечего, поговорим, пока еще не поздно. Не зря же мы нынче ушли с караульных постов.
- Святые угодники! - воскликнула, стиснув руки, Ане-Мария. - Вы бросили ваши посты! Несчастные! Да поможет вам бог, когда Свен узнает об этом!
- Пустяки! - тряхнул головой Абель. - Свен объявлен вне закона, ему надо думать о том, как спасать свою шкуру. Мы ему зла не желаем и не сделаем, но только с такими людьми, как мы, давши слово, надо его держать. Когда мы пошли к Свену на службу, он сулил нам золотые горы, пообещал кормить нас досыта, одевать да еще и денег в придачу. А что вышло? Одежду мы сами взяли у шведа, да еще рисковали при этом жизнью, днем мы терпим голод и холод, а ночью нам приходится еще хуже, чем днем. Товарищи наши лежат в сырой земле - в болотах и в снегу. А завтра такая же участь может постигнуть любого из нас.
- Похоже, что так оно и будет, - подтвердил Ивер, - в особенности, когда Свен узнает, что вы ушли со своих постов.
Но Абель продолжал свое:
- Свен нам не дает ни гроша, даже на хлеб насущный, нам это не по нраву, не хотим мы больше у него служить, пусть выкручивается как знает, отчаянная головушка, раз он горазд только на посулы да громкие слова.
Говоривший обвел вопросительным взглядом своих товарищей, как бы ища у них поддержки, и те выразили свое одобрение кивком.
- Слушайте вы, жалкие трусы, - заговорила Ане-Мария, подойдя ближе к столу. - Придет Свен - можете сказать ему что угодно, он вам ответит как надо, но пока его здесь нет, никто не посмеет хулить его передо мною, его женой. Если вы вздумали оскорблять Свена, ищите для этого другое место, не то я выгоню вас отсюда, а если не смогу…
- Что же ты замолчала, Ане-Мария? Ты красно говоришь…
- Ане-Мария хочет сказать, - подчеркнуто смиренным тоном подхватил Ивер, - что если у нее не хватит сил выгнать вас отсюда, то это сделаю я, ее родной брат.
С этими словами он выпрямился во весь рост и оперся обеими руками о стол.
- Не будем ссориться, - примирительно сказал Абель. - Против тебя мы ничего не имеем. Может, мы и сказали что лишнее, но уж больно накипело у нас на сердце. Свен Поульсен свой брат, энг, вот мы и пришли к нему с жалобой. Что ж это такое - мы терпим нужду, а он как сыр в масле катается.
- Еще бы! - ответила женщина и, с усмешкой пожав плечами, обвела взглядом убогую хижину.
- По крайней мере, он сыт, а мы сидим голодом.
- Вы ошиблись, - печально ответила Ане-Мария. - Пока вы отдыхаете в тепле, Свен отдувается где-то за всех вас, а когда он вечером вернется домой, ему будет нечего есть, потому что вы съели его ужин.