* * *
Найдя на берегу джинсы, выброшенные морем, я первым делом проверил содержимое их карманов. Пусто! Жаль. Видимо, кто-то повешал штанишки сушиться на каком-нибудь корабле, а их ветром сдуло. Потом море выбросило штанишки на этот берег. Жаль, что пусто. Хотя, судя по всему, джинсы женские, скорее - девичьи. Что у них могло быть в карманах? Ничего! Девочкам нужно, чтобы джинсы плотнее обтягивали их попки и облегали ножки (или наоборот?), так что в карманы они ничего не пихают. Жаль, очень жаль - всегда приятно что-нибудь хорошее найти на пустынном берегу. Пришлось выкинуть джинсы.
Потом пришло время обследовать маяк. Обследовал. И что-то вдруг мне подсказало, что здесь уже возможно есть связь с "внешним" миром. Я смотался на корабль за сотовым телефоном. Но связи не было - "антенна" была на нуле. "Ну, на берегу может и не быть - сопка закрывает. Судя по карте, Хужир, практически, напротив, на той стороне острова за сопкой. А там стоит вышка - это я точно знаю. Значит, нужно подняться на гору и связь заработает". Сказано - сделано. И я, как был в кроссовках и без оружия, пошел в гору. Две недели назад в такую гору я поднимался бы, обливаясь потом и отдыхая семьсот тысяч раз, часов пять, наверное. Сегодня, практически в последний день путешествия, я влетел на неё, как молодой архар, не запыхавшись. Правда, за этой сопкой оказалась вершина другой - с моря кажется, что гора одного "роста", а стоит на неё взойти, выясняется, что это только начало. Возвращаться смысла не было, раз уж я сюда залез - полезли выше. Связи всё не было. Но лес становился гуще. Вороны стали орать, неожиданно увидев меня. Пришлось поглядывать, не появится ли медведь, а если появиться - куда бежать. Точнее, на какое дерево залазить. Потом я решил, что медведей на Ольхоне быть не должно, так как им даже берлогу выкопать негде - везде шарахаются люди. Это меня немного успокоило, но я все равно внимательно поглядывал - кто их знает, этих медведей - есть они или нет? Но и на самой вершине, с которой было видно Малое Море, но не виден Хужир, закрываемый ещё одним холмом, связи так же не оказалось. Жаль. Придется возвращаться обратно. А как было бы приятно, чтобы я дозвонился, и мой зайчонок увидела на своем телефоне мои позывные. Она бы сразу поняла, что я где-то уже рядом и обрадовалась бы. Но не судьба! Ладно, завтра позвоню из МРС или около того, когда связь появится. А сегодня - облом.
* * *
Окунь горячего копчения, жареный окунь, жареный хариус, соленый хариус, расколодка из хариуса, омуль жареный и малосольный - вот чем мы по полной программе объедались, будучи на корабле. Андреич и его помощник Александр не дня не оставляли нас без "деликатесов Моря" Хлеб, правда, был с зелеными крапинками пенициллина. Но причем тут вообще хлеб?
Костер уже горел во всю, а Андреич достал свою "волшебную" коптильню. Со вчерашнего дня в эмалированном ведре просаливались желтоглазые окуня. Сейчас они станут коричнево-золотистыми, нужно только побольше шишек собрать.
- Собирайте старые шишки, чтобы смоль не давали, - предупредил нас Андреевич.
И многие стали собирать только старые шишки.
А мы с Евгением Ефимовичем, заодно собирали бутылки, банки и пластиковые ёмкости, коих в избытке валялось на берегу и в прибрежных кустах. Бутылки били в полосе прибоя, который их за неделю обточит, а банки и полиэтилен жгли в костре.
Помнится, я бросил бутылку, пытаясь попасть в камень, торчащий из воды. Но не попал. Она не разбилась, а плавала рядом. Вторая бутылка попала точно в неё. Я выполнил задание - обе разбил в полосе прибоя! Молодец я. Ещё бы, неудобно бы получилось, если бы промахнулся и не разбил, так как ЕЕ буквально за минуту до этого мне говорил: "Вот у меня, такие друзья! Возвращаясь с горы, они всегда попутно собирают бутылки и мусор. Потом все, что собрали - в контейнер или в костер. Ох, столько мусора человек оставляет в лесу. Неужели трудно забрать с собой и выбросить, где надо, или сжечь? Я и мои друзья, как-то уже не задумываясь, поднимаем мусор - привычка, выработанная годами. Вот такие у меня друзья!" (Поэтому и я вместе с ним стал собирать на берегу мусор и бутылки. Я же почти ему друг! Да и о чистоте природы родного края я крайне пекусь! Верите, нет?)
Ах, какие вкусные были окуньки!
Ах, какие вкусные!
Ах, какие!
* * *
Вечером мимо моего иллюминатора проплыли две байдарки: двойка (груз по середине) и одиночка (груз перед гребцом). Они разбили лагерь там, где мы поставили сети. Утром ЕЕ заметил, что в книге "11" я накосячил про байдарки. Я это и сам понял, когда увидел те две. Но всё взаимосвязано - ещё одно подтверждение "закона парных случаев" который вывел мой друг Вовунька.
На сон грядущий мы смотрели по видику художественный фильм "Рыба-меч". Алексеечу совсем похорошело, он днем даже искупался в Байкале, и вот довольный и бодренький, завалившись на свой топчан, смотрит кино. Ну, хвала небесам, хоть старик отошел. Завтра будем дома. Нужно скорее проспать эту ночь. Завтра будет ванна, домашний халат, домашняя пища и кое-что ещё, о чем в подобных "путевых заметках" упоминать не корректно. Спать!
Напоследок, видимо, чтобы мы не расслаблялись, Байкал приготовил нам "сюрприз" виде утреннего шторма. Корабль наш так "воткнуло" в берег, что задний ход только мутил воду, но сдвинуть с места железную махину "Фрегат" долго не мог. Потом сдвинул. И мы, качаясь на волнах, "погнали" со скоростью 17 километров в час к Ольхонским воротам в сторону конечного пункта деревни Сахюртэ или по простому МРС.
Вот и все приключения. Стоит ли писать, что у нас зазвонили телефоны, стоило появиться нам зоне приема сотовой связи. Что "Уазики" нас уже поджидали. Что мы долго прощались с капитаном, одновременно перетаскивая наши "похудевшие" баулы. Что пили пиво в кафе и ели позы "на дорожку". Что мчались по раскаленному асфальту в Иркутск. И что в Иркутске прощались уже со мной, как с верным соратником и оруженосцем, желая всего, что в таких случаях желают, обоюдно приглашая в гости, и обещая писать, звонить, высылать отснятый материал. Всё! Теперь остается отдышаться немного, потом сесть за компьютер, и отпечатать всё это.
Но прежде - баночка пива: "Тыыыщщщщььььь!"
* * *
- Миллион - это очень много! - сказал Николай Алексеевич. - Я даже не представляю, сколько это! Мне никогда не заработать таких денег.
Мы подъезжали к Иркутску в пыльном "Уазике".
- Да, в общем-то, не очень, - пожал плечами Владимир Павлович.
- Для Москвы - возможно, - вежливо не согласился Алексеевич.
- Почему только для Москвы?
- Я где-то читал, что книга в миллион страниц, - Николай Алексеевич поморщил лоб и потер его, припоминая, - будет высотой… Не помню.
Владимир Павлович заинтересовался, какая же будет высота у такой книги?.. И быстренько прикинул вслух.
- Так! Но-ка дайте мне книгу… Сколько здесь страниц? Триста с… Примерно, два-два с половиной сантиметра. Так. Пусть тысяча страниц будет шесть сантиметров. Тогда миллион страниц?… Тысяча тысяч… Шесть тысяч сантиметров… это - шесть сотых метра умножаем на тысячу… получаем ШЕСТЬДЕСЯТ МЕТРОВ! Ого! Действительно, большая книга!
- И я о том же! - Николай Алексеевич удовлетворенно откинулся на спинку сидения. - Две девятиэтажки! С лишним…
- Н-да! - Владимир Павлович почесал вспотевший затылок.
- Мне никогда таких денег не заработать, - вздохнул Алексеевич и отвернулся к окну.
Владимир Павлович молчал, глядя на книгу.
А остальные в уме пересчитывали, правда ли миллион, - это шестьдесят метров?!
Вместо эпилога
Вернувшись домой, я узнал что 15 или 16 июля мой пес Сальвадор умер. Черный, уже здоровенный пес - немецкая овчарка - пяти месяцев от роду, без каких-либо видимых причин, встал утром вялый, а к вечеру дух испустил. Что это? В эти дни мы были на Рытом.
Через несколько дней я созвонился с Евгением Ефимович. Его любимец, ездовая лохматая лайка, которую боготворил он, когда с придыханием рассказывал о ней тогда, в резиновой лодке между Святым Носом и Ольхоном, также ушла в мир иной. Это было трагедией для всей его семьи!
Позже, позвонил Владимир Павлович, сказал, что отправил мне фотографии, попросил выслать ему новую книгу Бурмейстера, в которой тот что-то там написал про инопланетян на Рытом… и, между делом сообщил, что и его домашний пес отдал концы.
Вот такие дела! Рытый - он всё-таки Рытый! Осторожней там, туристы!