Внизу ветер казался не очень сильным, а здесь, наверху, в ушах свистело и громкие крики чаек, альбатросов и фрегатов едва доносились с моря. Лафайате с помощником двинулись дальше: по легкой лесенке взобрались на балюстраду, которая шла вокруг фонаря; отсюда были видны море и все окрестности. С запада, насколько хватало глаз, - безлюдный остров и пустынное море, на северо-западе, сворачивая к югу, кромка берега описывала широкую ровную дугу, и лишь холмы Сан-Хуана на северо-востоке нарушали однообразие. Вся жизнь сосредоточилась в глубине бухты Эльгор, у подножия здания, на берегу, где суетились матросы с "Санта-Фе". А дальше, до самого горизонта, снова не виднелось ни паруса, ни дымка над трубой - ничего, кроме бесконечного и бескрайнего океана.
Гости пробыли наверху около четверти часа, а затем вернулись на судно, захватив с собой Васкеса. Там они пообедали и снова отправились на берег, чтобы посвятить оставшееся до отплытия время знакомству с северной частью бухты.
На лоцманов в этих местах рассчитывать не приходилось, и каждый раз, когда корабль возвращался к стоящему маяку, капитан рисковал судном и людьми, поэтому он при всяком удобном случае старался поближе познакомиться с местами, так мало и плохо изученными.
Моряки прошли вдоль берега, затем вернулись к узкому перешейку, соединяющему мыс Сан-Хуан с остальным островом, чтобы осмотреть побережье одноименного залива, врезающегося в сушу по другую сторону бухты Эльгор. Здесь можно устроить отличную стоянку: дно глубокое и даже крупнотоннажные суда подойдут прямо к берегу.
- К сожалению, попасть в залив непросто. Но если в паре с нашим маяком зажечь на мысу хоть самый слабый огонек, кораблекрушения будут случаться гораздо реже.
- Да, верно. Ведь от самого Магелланова пролива больше негде укрыться от бурь, - подтвердил лейтенант Рьегаль.
К четырем часам прогулка закончилась, офицеры попрощались с Васкесом и его товарищами и поднялись на борт, а те остались стоять на берегу, дожидаясь отплытия патрульного судна.
Через час паровые котлы "Санта-Фе" хорошо разогрелись, а из трубы клубами повалил густой черный дым. Капитан ждал, когда море успокоится, намереваясь с наступлением отлива сняться с якоря. Без четверти шесть капитан приказал развернуть корабль и немного сбросить давление в котлах. Предохранительный клапан открылся, и лишний пар вырвался наружу.
Второй помощник стоял на носу и наблюдал за работой матросов. Вот якорь пошел вверх, показался над водой, вот его подтянули к борту и закрепили.
Пароход двинулся в путь, провожаемый прощальными криками с берега. И что бы там Васкес ни говорил, все переживали: смотрителям маяка не хотелось расставаться с командой судна, а офицеры и экипаж "Санта-Фе" беспокоились за людей, которым предстояло пробыть три месяца одним на острове, затерявшемся у самой южной оконечности Американского материка.
Прежде чем выйти в открытое море, судно пересекло бухту, держась северо-западного побережья, и, только обогнув мыс Сан-Хуан, корабль вышел в открытое море, увеличил ход и к ночи оказался так далеко от земли, что огонь Маяка на Краю Света превратился в звездочку у самого края горизонта.
Глава II
ОСТРОВ ШТАТОВ
Остров Штатов, который иногда еще называют Землей Штатов, расположен на юго-восточной оконечности Нового Света и является последней, самой восточной точкой Магелланова архипелага, который оказался исторгнутым когда-то, давным-давно, из глубин планеты, за пятидесятой параллелью южной широты, всего семью градусами севернее Полярного круга.
Два океана омывают остров с запада и с востока, и кораблям, которые намереваются попасть из Атлантического в Тихий, приходится огибать мыс Горн и идти мимо этого кусочка суши, независимо от того, куда - на восток или на запад - лежит их путь.
Пролив, отделяющий остров от материка, известен с XVII века благодаря Ле-Меру - одному голландскому мореплавателю, который дал ему свое имя. Путь через пролив короче и безопасней, так как кораблю не угрожают громадные океанские волны, которые ревут и бьются о южный берег острова Штатов.
И парусники и пароходы предпочитают эту полоску спокойной воды шириной около двадцати пяти километров, которую закрывает от океана десятимильный выступ мыса Сан-Антонио и мыса Кемпе.
Протяженность острова - тридцать девять миль вдоль, с запада на восток - от мыса Сан-Бартоломео до мыса Сан-Хуан и одиннадцать миль поперек - от выступа мыса Колнетт до мыса Уэбстер.
Океанская береговая линия очень изрезана - сплошные заливчики, бухты, бухточки, но путь туда прегражден островками или торчащими из воды скалами, и с какой стороны ни подойди - даже в тихую погоду, - бешеные волны разобьют судно в щепки о неприступный частокол отвесных скал и подводных камней.
На острове жителей нет, но там можно было бы просуществовать, по крайней мере, четыре месяца в году, в течение "лета", с ноября по февраль - теплого времени года в этих широтах. Для скота есть подходящие пастбища на равнине, к востоку от залива Парри, между мысом Конвид и мысом Уэбстер. Когда под лучами антарктического солнца сходит снег, из-под земли пробивается сочная зеленая трава, и влаги ей хватает до самой зимы. Здесь вполне можно было бы разводить жвачных животных, которые приспособлены к жизни на широтах Магелланова архипелага. С наступлением холодов скот следовало бы перевозить в Патагонию или на Огненную Землю, где климат помягче.
Кстати, в тех местах встречаются гуанако, животные, похожие на сильно одичавших косуль, их мясо, если его хорошо прожарить или проварить, вполне съедобно. По-видимому, зимой эти копытные добывают себе корм из-под снега и таким образом переживают холода и не погибают от голода.
По краям равнины видны редкие рощицы - чахлые деревья с бледной вялой листвой - в основном антарктический бук (высокое, до шестидесяти футов, дерево с горизонтально растущими ветвями), встречаются также местные морозоустойчивые разновидности барбариса и ванильного дерева.
Но растительностью остров покрыт не более чем на четверть, остальная территория - скалистые плато, пересеченные глубокими расщелинами или длинными грядами ископаемых лав, оставшихся от извержения древних вулканов, которые сами уже давно исчезли с лица земли. Дальше к западу - сплошные скалы, и чем ближе к берегу, тем выше и обрывистей, а у самой воды - неприступные отроги конической формы, с вершины которых - три тысячи футов над уровнем моря - весь остров был бы виден как на ладони. Они похожи на острые позвонки и являются продолжением хребтов Анд, на которых держится весь Американский материк.
Конечно, антарктический климат, ураганные ветры, вымораживающие все и вся, не дают разрастись местной флоре. Лишь некоторым видам растений удалось прижиться, да и то лить со стороны Магелланова пролива, а также на Мальвинских островах, в ста морских милях от Огненной Земли. Здесь растут ракитник, черноголовник, норичник, вероника, ковыль и некоторые дикие злаки. Их соцветия, бледные, почти незаметные в тени деревьев и на лугу, среди травы, увядают, не успев распуститься. Кроме того, у подножия скал и на плоских вершинах, где скапливается птичий помет, появляются мхи, а в земле - среди древесных корней - можно обнаружить съедобные корешки, например азалию, которую южноамериканские индейцы используют вместо хлеба. Но этим, конечно, не прокормишься. К тому же на всем острове не найти ни речушки, ни ручейка, среди камней не бьет ни одного ключа. Но в озерцах и лагунах, сохраняющихся все лето и затем до самых заморозков, воды хватает: за восемь месяцев, пока стоит зима, вьюги наметают большие сугробы, которые начинают таять под косыми лучами солнца с приближением теплого, а точнее сказать, не очень холодного времени года, и наполняют все водоемы, благодаря чему почва не испытывает недостатка во влаге. Вот и сейчас, в самом начале нашей истории, со всех холмов вблизи маяка устремились вниз, прямо в бухту Эльгор и в залив Сан-Хуан, мощные потоки талой воды.
Но если сам остров очень беден живностью, то прибрежные воды просто кишат рыбой, вот почему, несмотря на опасности, подстерегающие рыбаков в проливе Ле-Мер, огнеземельские аборигены часто промышляют в этих водах и не жалуются на улов. Водятся здесь хек, корюшка, морской налим, дорада, бычок, бонито, рыба-молот и кефаль.
Количество и разнообразие рыбы могло бы привлечь сюда и большие рыболовные суда, тем более что в теплое время года в водах Антарктики появляются усатые киты, кашалоты, а также морские львы и тюлени, которые, спасаясь от бездумного истребления, вынуждены укрываться в местах, где охота на них - не только опасное, но и трудное занятие. К тому же и сам берег очень привлекателен: отмели, бухточки, выступающие над водой утесы, изобилие двустворок мидий, устриц; моллюски там и сям попадаются между камнями.
Пернатых тоже бесчисленное множество: белоснежные альбатросы, бекасы, зуйки, улиты, морские жаворонки, шумные крачки, крикливые чайки, оглушительные поморники.
Но из всего вышеперечисленного не следует, что Аргентинская Республика или Чили уж очень хотели бы присоединить остров Штатов к своим землям. Что бы там ни было, речь ведь идет просто о громадном утесе, на котором никто не живет. Во времена, когда происходили описываемые события, остров, как и весь Магелланов архипелаг, находился в совместном владении обоих государств на оконечности Южно-Американского материка. Летом местным морякам с Огненной Земли иногда приходится укрываться от бурь у его берегов. А торговые суда обычно предпочитают переходить из одного океана в другой через Магелланов пролив, который очень точно показан на всех морских картах и потому гораздо безопаснее для морехода, особенно с тех пор, как появились пароходы. Практически, к острову Штатов подходят лишь корабли, чей путь лежит в направлении к мысу Горн или от него.
Морским державам следовало объявить благодарность Аргентине, решившей построить этот Маяк на Краю Света. Дело в том, что на всем протяжении архипелага в те времена не горело ни одного сигнального огонька, от мыса Вирхенес в Атлантическом океане до самого мыса Пилар при выходе в Тихий океан, и прожектор на башне острова Штатов, конечно, мог оказать неоценимые услуги мореплавателям в этих гибельных местах, тем более что даже мыс Горн, на камнях которого разбилось столько кораблей, не располагал маяком. А кораблекрушения случались бы гораздо реже, если бы навигаторы знали дорогу в пролив Ле-Мер.
Очевидно, все вышесказанное и объясняет решение аргентинского правительства зажечь на берегу бухты Эльгор путеводный огонь. Строительство было закончено за один год, и в тот день, 9 декабря 1859 года, впервые загорелся фонарь на вершине башни.
В ста пятидесяти метрах от кромки берега над поверхностью острова уступом поднимается площадка в четыреста - пятьсот квадратных метров, нечто вроде каменной террасы высотой в тридцать - сорок метров. На этом-то уступе, который упирается другим своим боком в скалу, и выросло здание маяка, а рядом - пристройка: жилой дом и склад. В доме есть спальня с кроватями, платяными шкафами, тумбочками, стульями, здесь же находится печь, труба которой выходит на крышу. Рядом со спальней - столовая с большим столом посередине и лампой над ним, а рядом еще одна печь с плитой. В подвесных шкафах - инструменты: подзорная труба, барометр, термометр, запасные лампы к прожектору, на стене - часы с гирей.
Продукты хранятся на складе. Это разные консервы - солонина всех видов, сало, сушеные овощи, галеты, чай, сахар, кофе, бутылки с виски и спиртом. Там же самые необходимые лекарства и масло для фонаря. Рядом со складом сарай с углем для отопления помещений. Всего этого хватит на целый год, хотя каждые три месяца люди должны меняться и запасы возобновляться.
Все строение целиком имеет округлую форму и походит на мощную башню. Стены ее способны выдержать напор самых грозных бурь и самых яростных ураганов, что так часто возникают здесь, близ границы двух океанов. Строители использовали местный материал и сложили здание из булыжников, которых полно на острове. Тщательно подобранные камни точно подогнаны один к другому и еще скреплены железными скобами. Как говорит Васкес, никакому шквалу не справиться! Люди сумеют сберечь зажженный огонь, несмотря на все штормы, которыми славится Магелланов архипелаг. Фонарь находится на высоте двухсот двадцати трех футов, и с учетом собственных размеров маяка, а также высоты его основания над уровнем моря, свет прожектора виден, по крайней мере, на пятнадцать миль вокруг.
Вообще-то масляный светильник, даже самый совершенный, едва различим уже в десяти милях от берега. Ни газовых, ни электрических ламп тогда еще не изобрели. Устанавливать сложные механизмы здесь нельзя. С ними смотрителям не управиться, а механикам добраться до столь удаленного и труднодоступного места непросто.