К счастью, пламя удалось потушить прежде, чем оно перекинулось на нижние апартаменты. Правда, лестница и стены порядком закоптились, но с дюжиной лакеев - были бы тряпки да мыльный раствор - что угодно до блеска вычистишь. Управились к вечеру - а там и тучи убрались восвояси. Целый день затмевали они солнце, и если бы не пожар на чердаке, померли б мы, наверное, со скуки. Дневная серость сменилась тьмою. Небо расчистилось, и, хотя закат я проглядела, смогла вдоволь налюбоваться полною луной с балкончика, куда чуть позже вышел Арчи.
- Ужинала? - мрачно спросил он.
- Не заслужила, - столь же мрачно отозвалась я. - Слишком уж много от меня хлопот.
- Да и я тоже хорош. И что на меня нашло?! - вздохнул тот, поставив локти на перила. - Такая злобища во мне кипела, просто жгла изнутри! Порчу, что ли, на меня навели?
- А может, начало исполняться древнее проклятие, и теперь не видать тебе удачи целых семь лет? - выдвинула гипотезу я. У Арчи прямо дух занялся и даже глаза на лоб полезли. Смешно было наблюдать за его реакцией. Ну, не понимают эти иностранцы юмора. Честное слово, дикие люди! Пришлось мне шутки отставить.
- Да брось ты на зеркало пенять, коль у самого рожа кривая! У него характер скверный, а он, поди ж ты, ищет себе оправдания да думает, на кого бы свои недостатки свалить. Так у тебя каждый встречный-поперечный виноват будет, зато сам ты обелишься. Или скажешь, не так?
- Да так оно, так, - нехотя признал мой собеседник. - Ты меня как будто насквозь видишь… Прости, изрядно я сегодня погорячился, - с внезапным раскаянием произнес он. - Оставайся, а? Хоть навек оставайся. Не прогоню.
- Что, будешь меня холить-лелеять? - съехидничала я.
- А вот буду!
- Наперекор Теневому сенешалю?
- Да пес с ним, с этим сенешалем! Пусть только попробует снова ко мне сунуться!
Тут он притормозил, пораскинул мозгами и решил на всякий случай разговор замять. Больно уж разошелся. А как и вправду Теневой нагрянет?
В общем, остановились мы на том, чтобы пойти погулять в ближайшем парке. Арчи выделил мне шарф потеплее, длинное кашемировое пальто да элегантную пару сапожек и, привычным движением набросив плащ себе на плечи, шагнул за порог. Ночка выдалась безветренная, а звезды сияли, точно кто-то их специально наполировал. Мы ходили, задрав головы, и Арчи показывал мне созвездия.
- Вон Аорин, - говорил он. - Состоит из семи главных звезд. А самая яркая из них зовется Пигмариллом. Я спорила, что не Аорин это, а Малая Медведица, и что в "хвосте" у нее находится Полярная звезда, а вовсе никакой не Пигмарилл.
Он смеялся и просил рассказать о чем-нибудь еще из моего мира. Но помнила я мало, с каждым днем всё меньше и меньше…
[2] Чароний - ноябрь
Глава 5. Теткино нашествие
Наш урок астрономии закончился, когда я пожаловалась, что у меня затекла шея.
- Замучил я тебя совсем, - сказал Арчи. - Но мне в сей предмет углубляться-то особо и не стоит. Сам запутаюсь и тебя запутаю. Если что, по части астрономии знатоком считается мой давний приятель Лео, или Лёва. Заинтересуешься космическими телами - прямо к нему и беги. Просветит лучше всякой энциклопедии.
- Сколько ему лет? Он, наверное, стар и мудр, как сказочный маг.
- Почему ты решила? Нет, до старой плесени ему далеко! Чтобы увлекаться науками, совсем необязательно быть убеленным сединою. Эх, видела бы ты, как он хорош! Придворные дамы млеют от одного его жеста или ласкового слова. Впрочем, скоро ты сама убедишься. Через три дня, в день Светлого ума, состоится королевский бал, и тебе надо непременно показаться Юлию. Без его покровительства новичкам здесь приходится туго. Пока он не подпишет соответствующий указ, никто тебе даже руку помощи не протянет, лишним куском не поделится. Везде ты будешь изгоем.
- Это вроде как регистрация?
- Можно и так сказать. Но у нас всё проходит в торжественной обстановке…
- Под звуки фанфар, - мечтательно подхватила я.
- Не совсем. Но музыкальное сопровождение имеется.
- Ох, жду не дождусь!
Арчи пообещал, что не поскупится и подберет для меня платье из самой дорогой ткани. Да и Пуаро от обновки не отвертится. Ему тоже следует предстать перед королем.
- А если Эсфирь его не отпустит? - с тревогой спросила я. - Вдруг она продержит его под замком до скончания века? В качестве расплаты за твои прегрешения?
- Тем хуже для нее. Тебе, видно, невдомек, на что способен этот малыш в порыве отчаяния. Он не из тех, кто променяет свободу на собачий сухарик, уж поверь мне. При надобности и дыру в стене прогрызет. Но вот если Эсфирь приглянулась ему более, нежели прежняя хозяйка, на его возвращение можешь не рассчитывать.
Ничего себе новости! Выходит, мелкий шкодник теперь волен выбирать хозяев?! Я сжала кулаки: не бывать тому! Если уж он намерен пакостить всю свою оставшуюся жизнь, пусть пакостит мне, а не какой-то там Эсфири!
- Вижу, боевой дух у тебя в крови, - усмехнулся Арчи. - Но не волнуйся, мы отвоюем твоего дружка при любом раскладе. В моем арсенале полно сосисок и копченой колбасы.
Его заявление прозвучало столь ободряюще, что спустя некоторое время опасения за Пуаро начисто выветрились у меня из головы. Прилегши на диване после сытного завтрака, я погрузилась в сладкую дрему, и мысли мои невольно обратились к Рифату. Отчего о нем запрещено думать? Неужто он и чародей, живущий за твердыней Арнора, одно и то же лицо?
Проснулась я оттого, что Арчи тряс меня за плечо.
- Поднимайся, соня. Поедем за твоим воздухолетом. Я обо всём договорился с извозчиком, даже телегу раздобыл!
- Куда? Зачем? - не поняла я.
- Перевезем летательный аппарат ко мне во двор. Не дело, чтобы он где попало стоял.
Надо же, какой хозяйственный! А я и запамятовала совсем! Столько всего за последние дни приключилось - забот, как говорится, выше крыши, где уж тут о воздушном шаре думать! Молодец всё-таки Арчи.
- Знаешь, - сказала я ему, забравшись на козлы, - никак не могу определиться: джентльмен ты или не джентльмен.
- Вот как? - развеселился тот. - Мне, право, неловко. Ты уж изволь решить поскорее, да желательно в мою пользу. Негоже Арчи Стайлу болтаться между небом и землей. Или небо, или земля - одно из двух.
- Но чаши весов колеблются исключительно по твоей вине. Сегодня ты мил и обходителен, а назавтра оборачиваешься разъяренным громовержцем. Пора бы уже найти золотую середину.
- Давай для начала отыщем твою плетеную гондолу, - сказал он, хитро-пристально взглянув на меня и тронув лошадей. Серый дорожный костюм да круглая фетровая шляпа с прямою тульей и полями были ему очень к лицу. Я же для сего небольшого путешествия выбрала длинную бордовую юбку из несминаемой ткани и сходного покроя жакет, а голову повязала крепдешиновым платком.
Выехать из города оказалось не так-то легко. Лавочники и торгаши, к которым я отнюдь уважения не питала, очевидно, возомнили, что проезжая часть создана специально для того, чтобы им было где развернуться. Нетерпеливо дергая за поводья, Арчи бранился похуже местной челяди. Опрокинул на полном ходу несколько бочек с живой рыбой, чуть не сшиб бакалейщика, который еле успел сгрести в охапку свои товары. Ух, и крику было! Народ расступался, вдогонку нам неслись оскорбления, кто-то даже бросил камень. Обычное дело!
Оставив мост позади, мы двинулись незнакомым мне объездным путем. Сначала дорога вела через старинный парк Сандару с огромными, кряжистыми дубами, скромным орешником, разлапистыми елями и еще какими-то невиданными деревьями толщиною в три, а то и в четыре обхвата, кроны которых терялись в недоступной взору вышине.
- А теперь, внимание: Звездная поляна! - торжественно объявил Арчи. - Вот он, Вековечный Клен!
Разница между Кленом и парковыми старожилами была видна невооруженным глазом. В то время как рядовые представители растительного царства растеряли практически всё свое золотое убранство, Клен стоял целехонек, стоял - и шелестел листвою-бахромой, словно бы в насмешку. Казалось, что сквозь крону его просвечивает солнце, а трава вокруг могучего бороздчатого ствола по-весеннему зелена и полносочна. Не иначе обман зрения!
- Ступай, рассмотри его хорошенько, - предложил Арчи. - Бьюсь об заклад, листья у него без единого изъяна. Им, как утверждает Дора, присуща идеальная симметрия.
Я мотнула головой. Некогда мне сейчас под Кленами расхаживать.
Арчи хлестнул вожжами, и кони ускорили бег. Парк исчез за поворотом - теперь мы ехали по голой равнине с попадающимися тут и там холмиками дикой растительности. Покачивались на ветру бурые стебли каких-то трав с высохшими соцветиями, скрипела-скрежетала под колесами дорожная насыпь. Мне стало зябко и неуютно. Тщетно высматривала я вдали твердыню Арнора - тракт Озгельд, которым мы прибыли в город после моей вынужденной посадки, лежал за полосой густого леса.
- Сколько еще до пункта назначения? - спросила я, поплотнее замотав шарф.
- Парланга два, - безучастно откликнулся Арчи. Редко нападала на него хандра, но уж если нападет - суши весла. Из него в таком состоянии ни словечка не вытянешь, будет сидеть, хмурить брови да размышлять о чем-то непостижимом. Вот и сейчас, похоже, взяла свое осенняя тоска.
- Что гнетет вас, сударь? - Я легонько толкнула его в бок, даже не думая прятать улыбку. - Поделитесь, а?
- В такие угрюмые, серые дни, - вздохнул мой спутник, - я волей-неволей задаюсь вопросом о смысле бытия. Какую жизнь мы ведем? Что руководит нами? Лень, жажда примитивных впечатлений. Порой мне кажется, что я давно утратил внутренний стержень. Кто-то терпит лишения, каждый лимн бережет, а некоторые, как мы с тобой, бросают деньги на ветер, проводят часы в праздности и мелочных заботах, тратят время на пустые забавы, от которых на сердце оседает горечь. Приелось, всё приелось. Хочется смены декораций, но и здесь уже заранее знаешь - ничего не изменится, если не изменишься ты. Я хотел бы посвятить жизнь чему-то возвышенному, недосягаемому; тянуться к тому, кто лучше и совершеннее меня. Но знаешь, кого я себе напоминаю? Путника, который угодил в болото, завяз в нем по самую шею, но все еще ищет, за что бы ухватиться, безнадежный в своей надежде. Молю тебя, Жюли, не погрязай, как я, в бесплодной рутине. Избегай привязанности к вещам, да и к людям, пожалуй, тоже. Мало сыщется среди нас достойных. Гораздо больше тех, кто, уподобляясь неразумным тварям, роется в мусоре дорогих украшений, роскошных нарядов и вкусной пищи. Тех, кто в погоне за прибылью, мнимыми удовольствиями и зыбким, сомнительным счастьем утрачивает истинного себя. О, как бы хотел я сделаться отшельником! Но о чем я говорю! Эта трясина всё глубже и глубже затягивает меня с каждым прожитым днем.
Его прочувствованный, пламенный монолог отрезвил меня. Не помню, чтобы когда-нибудь прежде проникалась к собеседнику столь искренним сочувствием.
- Обычно ты легкомыслен, а теперь на себя не похож, - сказала я. - Даже не пойму, какой из двоих Арчи Стайлов привлекательней. Арчи-Философ или Арчи-Повеса…
Он удивленно взглянул на меня.
- Ты впадаешь в крайности, - продолжала я. - Небо над Философом уж слишком затянуто тучами, а Повесе не хватает рассудительности, и его постоянно изводит знойный самум светской суеты. Пускай Философ чуть воспрянет духом, а Повеса укроется в прохладной пещере и наберется ума-разума. Пусть оба избавятся от гибельной сосредоточенности на себе и оглянутся вокруг. Мы не в силах исправить существующие порядки, зато нам вполне по силам преобразиться самим.
- В этом гнетущем мороке ты как ясное солнышко, - сказал Арчи, погладив меня по плечу. - А вот мы и на месте! Приехали!
Натянув вожжи, он спрыгнул на землю и побежал вперед, привязывать лошадей. Я осторожно слезла с козел. По левую руку от меня высился облинялый, поблекший лесок, а прямо по курсу вилась тропинка, по которой в наш первый, злосчастный день в Мериламии мы с Пуаро вышли на тракт. Я двинулась вперед - шаг, другой… Даже если вернусь на поляну, где мы приземлились, родина моя не расстелится передо мной, не ляжет просторами лугов да горными грядами. Она будет по-прежнему далека и недоступна. Эта поляна - всего лишь точка отсчета, веха, за которой растворились грани прошлого мира…
- Ишь, сколько прыти! Куда без меня намылилась? Заблудиться не боишься? - догнав меня, с одышкой спросил Арчи.
- Здесь мне памятны каждый кустик и каждая кочка - попробуй, заблудись! - безрадостно отвечала я.
Зябко было в пальто, налетал холодный, порывистый ветер, сыпалась долу листва. Думала, закоченею.
- Кажется, и я начинаю припоминать, - сказал мой спутник. - Вон из-за той ширмы (теперь за ней уж и не спрячешься) я за вами наблюдал. А потом давай раскланиваться. Ну, сущий клоун!
- А вон за теми деревьями должна стоять гондола. Да, именно там. Мы ее сухими ветками замаскировали.
- Не больно-то качественная маскировка, - поцокал языком Арчи. - Любой бродяга счел бы твою "колыбельку" подарком небес и утащил бы ее к своей старой берлоге.
Он обежал купу означенных деревец, явился, запыхавшись, и состроил скорбную гримасу.
- Да, так и есть. Не видать вам воздухолета, как собственных ушей. Сгинуть-то он не сгинул, но вот на благо кому-то послужил, и свидетельством тому обширный участок примятой травы.
- Придется заново плести, - расстроилась я.
- Никуда не денешься, - согласился Арчи. - Лозы для тебя достанем, с этим никаких проблем. Но вот что касается ткани, из которой шьется летающий пузырь, или как там его…
- Купол.
- Ага, купол. В общем, сложновато будет ее раздобыть. Единственно, подсказку могут дать братья Маден, то бишь Риваль и Ранэль, с которыми мне так и не удалось встретиться. Ох уж эта Эсфирь со своей мнительностью! - Он топнул ногой. - Но мы что-нибудь придумаем. По крайней мере, на праздничном балу они будут непременно.
На обратном пути мы немного задержались в парке, где Арчи увидал Доходягу-птичника. Сим незамысловатым прозвищем любитель пернатой живности был обязан своей кривой клюке, трясущимся из-за старческой немочи рукам да, по мнению некоторых, потешной шепелявостью ввиду недостатка практически всех зубов. Ничего забавного я в этом изъяне не находила.
- Добрый день, добрый день, - снял шляпу Арчи. - Как поживает ваша сладкоголосая компания?
- Весьма недур-рно поживаем, - ответил за Доходягу внушительных размеров попугай, восседавший у него на плече. У ног старика, в выцветшей траве, прыгали и порхали разномастные пташки.
- Рад видеть вас в благостном настроении, - прошамкал птичник. - Давненько вы в хижину мою не захаживали. Гляжу, у вас наконец появилась подруга? - Он расплылся в щербатой улыбке и то ли подмигнул мне, то ли просто глаз у него задергался. - Вечно вы один да один. Не пристало молодым людям коротать досуг в одиночестве.
- Не подруга, а гостья. Временная гостья, - смущенно поправил Арчи. - Но давайте лучше о вас. Не попадались ли вам еще говорящие птицы? Кроме попугая да смышленой канарейки?
Я раскрыла было рот, чтобы спросить, о чем вообще речь, что за птицы такие диковинные, но Доходяга меня опередил.
- Мельчают, мельчают братья наши меньшие, - протянул он, с кряхтением опершись на клюку. - Считанные теперь в разговор вступают, да и то, в основном, дикие. А городские, хотя и с людьми живут, отчего-то говорить разучились. Не по нутру им, видно, пустозвонство нынешней беспечной молодежи. Вот они и умолкают. А наскучит кому-нибудь щебетание пташки - и он приносит ее ко мне, несчастную, в клетке. Я ее выпускаю. Полетает она на воле, порадуется свежему ветерку, а потом стучится клювиком в окно - мол, впускай, старик. Так они все под моей крышей и живут, а бывает, что и птенчиков заводят. Они у меня грамоте учатся наново, и речь у них день ото дня всё лучше, однако редкий пернатый решится заговорить с человеком. Ко мне-то они привыкли, и дивные мы порой ведем беседы, а на других смотрят с подозрением. Только Цедрус мой, попугай, везде встрять норовит.
- Арр-арр, пр-равду молвит стар-рик, - подал голос тот.
- А звери? - не удержалась от любопытства я. - Они что, такие же разборчивые?
- И звери, да-да, звери тоже, - закивал птичник, и на его морщинистом, точно спелый плод айвы, безбородом лице застыло выражение задумчивости. Сдвинулись к переносице седые кустистые брови, сложился в тонкую линию подрагивающий рот. - Но у этих сложная иерархия. У волков, например, почем зря языком не чешут. Говорит лишь вожак стаи, да и то по делу. А рыси - недавно забегала на огонек одна пятнистая - слушают старших своих собратьев, маменек и кумушек. Малышня воды не льет.
- Рыси? - переспросила я, похолодев, точно мне в затылок уже вперился неподвижный взгляд хищных, с белой каймою глаз; точно прошелся кто-то по земле большими, мягкими лапами и затаился в зарослях, за моею спиной.
Старик гнусно захихикал.
- А барышня ваша бела, как мел, хотя, сдается мне, рысей она никогда доселе не видывала.
Тоже мне, выискался ясновидец! Я исподволь дернула Арчи за рукав.
- Что, не понравился тебе Доходяга? - со снисходительной улыбкой обратился он ко мне, когда мы снова покатили по дорожке в нашем скрипучем "экипаже".
- Еще как не понравился, - буркнула я. - С такими знакомство заведешь - бед не оберешься.
Чудаков я всегда предпочитала обходить за версту.
Пообедали мы в кафе на окраине города. Угощал, разумеется, Арчи, а когда такой, как он, раскошеливается, то можно и не экономить. Первое блюдо обошлось ему недешево. [3] Потом подошла очередь расплачиваться за второе, и надо было видеть, с какой неохотой он вынимал из бумажника кровные (а может, и не кровные) деньги. Когда же я, издевательски хлопнув его по спине, заказала напоследок гору десертов, его чуть кондрашка не хватил. Официанты могли бы подтвердить - пот с него шел градом, костяшки пальцев побелели, а из глаз, еще чуть-чуть, и посыпались бы искры.
Однако прежде, чем улетучился его дружелюбный настрой, он успел под сурдинку поведать мне о людях неблагонадежных да местах, куда желательно не попадать.
"Далее второй излучины реки Сильмарин в город лучше не заходи. Там рынок, - объяснил он. - А рядом с рынком ошиваются субъекты, мягко говоря, небезопасные. Оберут как липку. Так что глядеть надо в оба и ворон не считать. Особливо берегись гадалки Фейги и ее приятельницы Авии. У них профессия людей облапошивать".
Иначе он заговорил, когда, по моей милости, опустел его кошелек. Вернее, не заговорил. Надулся, как мышь на крупу, руки на груди скрестил - и буровит меня взглядом. Я ему сказала, что он похож на сердитого хомяка. А он сказал, что такую, как я, ни один плутократ не прокормит, на что в довольно резкой форме последовал ответ, за который мне в дальнейшем ни разу не пришлось краснеть.
- Сдались мне холеные буржуи! Сама себя прокормлю!
Встала из-за столика - и была такова. Преодолев расстояние в парланг пешим ходом, проникла в дом по пожарной лестнице. Хваленый взвод слуг даже бровью не повел. Им бы охранять все входы-выходы, а они сидят, в карты режутся да пиво хлещут. Образцовые, ни убавить ни прибавить.