23. Берлин, кабинет Шпеера, 26 июня 1941 года
Если провал группы Пухарта ещё можно было хоть как-то утаить (и оправдать), то о загадочном исчезновении русского профессора моментально узнали все высшие чины Третьего рейха.
Первым из посвящённых стал Шпеер, имевший личного осведомителя среди светил науки, отправленных в командировку на Свитязь.
Доложить всё, как есть, фюреру, он, ясное дело, не решился. Напротив, стал искать выход из создавшегося положения и немедля вызвал к себе Штольце, головой отвечавшего за успех всей операции.
Ветеран абвера вытянулся в струнку перед штатским архитектором и не знал, что сказать в своё оправдание.
С одной стороны, пропажа Вениамина Сигизмундовича - серьёзный удар по "Урановому проекту", с другой - всё не так уж и плохо! Никаких свидетельств о том, что учёного похитили русские, у его ведомства нет.
Да и не было у противника на это времени. Не было!
Придя к такому выводу, Эрвин окончательно успокоился и уже до конца беседы не терял самообладания. Даже перешёл в контратаку, когда Альберт начал повышать голос:
- Мои люди действовали строго по инструкции, - вымолвил нарочито жёстко, постреливая злыми глазами. - Никто из них не мог предположить, что этот русский идиот поутру полезет в воду!
- Ладно… Завтра же под любым предлогом вы должны отправиться в Украину, чтобы лично разобраться на месте, что там происходит.
- Есть! - сухо улыбнулся полковник, в глубине души радуясь, что ему удалось выйти сухим из воды, и одновременно наслаждаясь невероятным везением: новый приказ полностью совпал с распоряжением начальника и тёзки - Эрвина Лахузена фон Вивремонта - и… его собственными планами. Штольце как раз собирался посетить оккупированную территорию для координации действий с украинскими националистическими организациями, лидеры которых давно состояли у него на связи, как, например, Степан Бандера (Серый), Андрей Мельник (Консул-1), Рихард Ярый (Консул-2).
24. Город Ковель, центр одноимённого района Волынской области Украины, 26 июня 1941 года
Ковель готовили к сдаче. Эвакуировали людей, взрывали промышленные предприятия, расстреливали узников тюрьмы, которые могли стать потенциальными предателями.
Все эти мероприятия осуществлялись в основном силами партаппарата и его карающего меча - органов госбезопасности, поэтому в здании, где располагался отдел НКВД, было немноголюдно.
- Вы к кому? - пытливо глядя в глаза Ковальчуку, поинтересовался дежурный офицер.
- Есть кто из начальства?
- Никак нет. Все на объектах! А вы кто будете?
- Капитан госбезопасности Ковальчук.
- Слыхал! - уважительно изрёк младший лейтенант.
- Срочно свяжите меня с Луцком. Мне нужно сделать доклад товарищу Белоцерковскому. Лично!
- Вы что, с Луны свалились? Связи давно нет. Ни с Луцком, ни с Киевом, ни с Москвой - диверсанты повалили все столбы в районе.
- А по рации?
- Радиостанции немцы пеленгуют и сразу уничтожают прицельным артиллерийским огнём.
- Понял…
- Простите, а документы у вас есть?
- Никак нет.
Дежурный потянулся за пистолетом.
- Отставить… Ты что, новенький?
- Так точно!
- Меня знает в лицо всё ваше руководство. Потрудитесь доложить!
- Есть!
Дежурный окликнул одного из сержантов и, ни на миг не выпуская из поля зрения подозрительного посетителя, велел бойцу срочно найти кого-нибудь из руководящего состава.
Сержант лихо козырнул и помчался выполнять приказание.
Спустя десять минут он вернулся в сопровождении невысокого худощавого парня в штатском, в котором Ковальчук без труда узнал офицера связи Проскурина по кличке Дробный.
- Ну, наконец-то… Саша, родной, делай что хочешь, только соедини меня с начальством.
- Ой, не знаю, товарищ капитан… Вчера Иван Митрофанович случайно дозвонился, но только поздоровался и сразу пропал.
- Чёрт возьми! Чёрт возьми!..
- Иногда связь пробивает, но обещать, сами понимаете, ничего нельзя.
- Сядь в коммутаторной - и жди. Может, объявится хоть кто-то: нарком, его заместители, начальник управления, командующий 5-й армией - сразу дай мне знать! Дело особой государственной важности.
- Сейчас, Иван Иванович, все дела такие, - философски рассудил Дробный.
Симпатичная телефонистка спокойно дремала у приборной доски.
Когда Проскурин передал ей просьбу Ковальчука, она что-то покрутила, чем-то пощёлкала и вдруг вполне отчётливо услышала голос, не узнать который было трудно, ибо он принадлежал не кому-нибудь, а наркому госбезопасности УССР товарищу Мешику.
- Павел Яковлевич! Это капитан Ковальчук! - выхватив трубку, заорал в микрофон Иван Иванович. - В районе Свитязя враг замышляет нечто очень странное…
- Иди ты в задницу со своим Свитязем! Где Ковельский гарнизон?
- Не могу знать… Передаю трубку лейтенанту госбезопасности Проскурину.
- Товарищ нарком, часть наших войск защищает город, часть по приказу командования сегодня утром выдвинулась в Луцком направлении, чтобы по пути соединиться с подразделениями пятой армии, отступающими от Владимира-Волынского и Локач, - бойко отрапортовал тот.
- Вернуть! Немедленно вернуть! - рассвирепел Мешик. - Луцк вчера сдали немцам.
- Есть вернуть! - по инерции ляпнул Дробный, после чего положил трубку и тяжело вздохнул, ибо как выполнить приказ, он конечно же не знал.
Ковальчук ещё требовал организовать ему встречу с партийным активом Ковеля, но после того, как Проскурин признался, что чуть ли не все руководители города и района сбежали в Киев ещё в первый день войны прямо с пикника, который они по поводу выходного дня устроили в лесу между Ковелем и Маневичами , куда добирались личным поездом, наконец угомонился и теперь спокойно сидел рядом с телефонисткой, обхватив двумя руками вдруг потяжелевшую голову.
Он наконец чётко осознал, что кроме как на себя самого рассчитывать в такой ситуации больше ни на кого не приходится, и собрался в дальнейшем действовать строго по обстоятельствам, исключительно в порядке личной инициативы.
Дверь скрипнула, и на пороге кабинета, в котором стоял коммутатор, появился высокий мужчина, загородивший своими широченными плечами весь проём, один из руководителей Ковельского городского отдела НКВД Загорулько.
- Иван Иваныч, дорогой, какими судьбами?
- Да вот, пробегал случайно мимо…
- Пошли ко мне, посекретничаем.
- Давай, я только этого и ждал.
25. Ковель, районный отдел НКВД, 26 июня 1941 года
- Хреновы наши дела, Митя…
- Я это давно понял.
- Прёт немец так, что волосы встают дыбом. Танк за танком, машина за машиной… Небо черно от самолётов, а наши, сталинские, соколы где, я спрашиваю?
- Где, где, в… Короче, сам знаешь, в каком месте.
- Точно…
- Под Ковелем, в Велицке , до войны аэродром был - мощь! Ни одна машина взлететь не успела. Все немец на земле раздолбал.
- Я с полсотни километров пешком шёл. Организованного сопротивления нигде не наблюдается. Красноармейцы по кустам прячутся, в бой идти не хотят. А всё потому, что связь отсутствует, взаимодействие между войсками.
- Спору нет - лучше нашего они к войне подготовились. Накануне вторжения просто забросали район диверсантами, кстати говоря, из числа нашего с тобой брата, украинцами по национальности. Те такую бурную деятельность развили, что просто капец. Ни одного целого столба не оставили. Кабеля телефонисты менять замахались.
- Ты, Митя, уходи с нашими войсками, а я дома останусь. Затихарюсь ненадолго - и за работу.
- Какую?
- Буду организовывать подполье, согласно предписаниям нашей организации. А ты, когда окажешься в безопасном месте, добейся встречи с самым большим начальством, Мешиком или, может быть, даже Берией. Назовёшь три фамилии. Запомни: Селезнёв, Штольце, Липке. Скажи, что все они здесь - на Свитязе. Для чего - пытается разобраться Ковальчук, понял?
- Так точно.
- Заинтересует - пусть сразу присылают связника.
- Куда?
- В Кашовку. Я буду там.
- Понял… Оружие у тебя есть?
- Нет. Сдал Сурженко. Так спокойнее. А вот бумагу мне какую-нибудь на всякий случай выпиши.
- Пропуск?
- Типа того… Да посерьёзнее: оказывать всяческое содействие…
- Не положено. Только в установленной форме.
- Хорошо. Как сделаешь, так и будет. Печать не забудь поставить: районный отдел НКВД. Чтобы солидно было!
- Сделаем.
- Заранее благодарен.
- Не за что. Ты того, держись, Ваня… А я дойду, можешь не сомневаться, и всё в точности передам кому следует.
- Не сомневаюсь. Иначе б не сказал тебе ничего.
26. Ковель, 27 июня 1941 года
Общими силами Ковальчуку собрали котомку. Буханка хлеба и добрый кусок сала - что ещё надо украинцу для полного счастья?
На выходе из Ковеля стоял КПП.
Совсем юный лейтенант-пехотинец, недавно определённый в комендантскую службу, как раз поднял шлагбаум, пропуская большую группу красноармейцев.
- Куда это они? - с равнодушным видом справился чекист, то ли пытаясь что-то уяснить для себя, то ли проверяя бдительность молодого офицера.
- А вам-то что? Документы! - показал зубы тот. - Не мирное время, как-никак, - война!
- Держите…
- "Гражданину Ковальчуку Ивану Ивановичу разрешается передвижение по городу Ковелю и Ковельскому району с 6:00 до 22:00…" Что, из тюрьмы освободились?
- Нет.
- Почему тогда гражданин, а не товарищ?
- Форма такая…
- "Заместитель начальника городского отдела НКВД Загорулько". Нет, вы точно уголовник. Или, может, буржуазный националист?
- Ну, зачем так, товарищ лейтенант? Может, я выполняю какое-то особое задание?
- Непохоже! Кто вам выписал пропуск?
- Лично лейтенант Загорулько.
- Имя-отчество?
- Дмитрий Евстафиевич.
- Как он выглядит?
- Два метра ростом. Косая сажень в плечах. Похож?
- Так точно. Можете идти, товарищ.
- Спасибо. И всё же… Куда это они?
- Военная тайна!
27. Территория в войну - Голобского, а сейчас Ковельского района Волынской области Украины, 27 июня 1941 года
Ковальчук догнал отряд красноармейцев и пошёл позади них по Луцкому шоссе. Совсем скоро он свернёт налево и направится на восток. Там, ровно посередине между Ковелем и Маневичами, лежит его родная Кашовка. Самое светлое, самое счастливое место на свете…
Капитан приветливо махнул рукой незнакомому бойцу из последней шеренги, время от времени поворачивавшему голову назад, показывая, что дальше ему с ним не по пути, и сошёл с мощёной дороги.
И вдруг вспомнил…
Всего в нескольких километрах от места, где он сейчас волею судеб оказался, находится небольшая деревенька Битень, где ещё до войны был тайно оборудован резервный командный пункт 5-й армии.
Именно там сейчас могут пребывать и Потапов, и Белоцерковский, и многие другие товарищи!
К тому же на КП точно есть связь с киевским и московским руководством…
Он весело улыбнулся (сам себе, лесу, солнцу) и побежал догонять скрывшихся за поворотом солдат.
28. Деревня Битень тогда Голобcкого, сейчас Ковельского района Волынской области Украины, 27 июня 1941 года
- Стой, раз-два! - скомандовал лейтенант, и колонна замерла у поворота на Битень.
А сам офицер решил проверить документы странного мужчины, увязавшегося за его отрядом ещё от Ковеля.
Ковальчук предъявил пропуск и по-военному добавил:
- Следую за вами в резервный командный пункт для встречи с начальником особого отдела.
- Становитесь в строй…
- Есть!
Капитан занял свободное место рядом с солдатом, с которым по пути обменивался дружескими знаками, и, как все, стал твёрдо чеканить шаг.
Скопление войск, спешно занимающих новую линию обороны после поражения под Луцком, было видно издалека. Здесь и бойцы-артиллеристы первой противотанковой бригады Москаленко, и пехотинцы Федюнинского, и лётчики, и танкисты, и пограничники. Их явно недостаточно для организованного сопротивления врагу - большинство бойцов просто разбежались по лесам, и отряд, вместе с которым прибыл Ковальчук, был призван заткнуть образовавшуюся брешь.
Лейтенант лично сопроводил "приблуду" в штаб и доложил дежурному:
- Этот гражданин требует встречи с начальником особого отдела.
- Понял. Как вас представить?
- Иван Иванович Ковальчук.
- Звание у вас есть?
- Никак нет. Штатский я.
- Понял!
Красноармеец скрылся в бетонном бункере, ненадолго оставляя капитана наедине со своими большей частью грустными мыслями.
Опытный контрразведчик хорошо знал, что скоро к нему выйдет либо сам подполковник Белоцерковский, который в случае войны должен был занять пост начальника Особого отдела 5-й армии, либо (если Иван Митрофанович, не дай Боже, мёртв) кто-то из его заместителей, но всё равно нервничал.
Неизвестно, как воспримут его неожиданное воскрешение коллеги!
Однако то, что происходило дальше, превзошло все самые оптимистические ожидания.
Белоцерковский был не просто рад - счастлив!
- Ваня, дорогой, жив!!!
- Так точно жив, товарищ майор.
- А мы от тебя весточку получили…
- Какую?
- Вчера участковый Тур доставил в Битень профессора Селезнёва. Мы на этом деле столько плюсов перед Ставкой заработали!
- Рад стараться. Володя здесь?
- Здесь, где же ему быть? Он вышел к войскам 61-го полка под командованием Григория Сергеевича Антонова и дальше пробирался вместе с ним.
- Ну, слава богу.
- Что, веровать начал?
- Никак нет… Так, Иван Митрофанович, к слову пришлось.
- Как оказалось, профессор Селезнёв - наш ведущий специалист в области ядерных исследований. Конечно, сволочь ещё та! Ему, по всей видимости, была известна точная дата начала войны, ибо 21-го он выехал из Киева в Ковель, а уже оттуда добирался в деревню Свитязь.
- С какой целью?
- Это ты у него спроси.
- Спрошу… при первой возможности. А подполковник Сурженко?
- Георгий Георгиевич?
- Да. Я передал ему табельное оружие и служебное удостоверение.
- Можешь запить водой.
- Это почему же?
- Он даже свой партийный билет заханырил так, что не смог найти. Бросил оружие, переоделся в гражданское платье…
- Платье?
- Но не в буквальном смысле, как его бабы понимают.
- Ясно… Вы как себе хотите, а я в предательство Георгия Георгиевича ни за что не поверю. Доверяю ему, как самому себе!
- Это хорошо, Ваня, очень хорошо, что ты не сомневаешься в товарищах. Но… Я уже поставил перед высшим руководством вопрос о лишении Сурженко воинского звания .
- Зря. Честное слово - зря! Не наказывать его надо, а поощрять. Если б не бойцы 98-го погранотряда, немец давно взял бы Ковель!
- Ладно. Не горячись. В Москве с ним разберутся. Как всегда, честно и объективно.
- Ну да… Объективно! Главное, чтоб по справедливости…