И вновь шевалье Жорж-Мишель промолчал и поплелся за непрошенным благодетелем, словно овца, ведомая на убой. На душе было так мерзко, что даже плакать не было сил. Больше всего на свете молодому человеку хотелось напиться. А еще проснуться и обнаружить, что все случившееся не более, чем ночной кошмар. Юноша даже хлопнул себя по щеке, стараясь пробудиться. Напрасно, голова загудела от удара, а Себастьен Мало с удивлением спросил, что стряслось. "Комар", - буркнул шевалье, с тоской обнаружив себя перед задней дверью "Жареного кабана". Вошел вслед за браво и сразу же сощурился от света. Тоска или свет были тому причиной, но Жорж-Мишель не заметил, как Мало с кем-то перемигнулся и кивнул куда-то вбок. Молодой человек как раз проходил мимо двери, когда чьи-то руки грубо ухватили его за шиворот и втолкнули в открытый проем.
Дверь с грохотом захлопнулась. Юноша не удержался и почти скатился по шаткой лесенке. Постарался как можно быстрее подняться на ноги. Обнаружил себя в большой почти пустой комнате… Нет, не пустой. С трех сторон на него надвигались вооруженные оборванцы. У одного в руках был нож, у двух других - шпаги. "Ловушка!" - промелькнуло в голове Жоржа-Мишеля и он отчаянно рванул клинок из ножен.
- Развлекитесь, ребята! - раздался сверху голос Себастьена Мало и трое убийц прыгнули вперед. Шевалье Жорж-Мишель ринулся в бой, твердо решив пробиваться наружу. Звенели клинки, с грохотом падали табуреты и скамьи, топали ноги. Грязные улицы, нож в спине, полуголый труп Фоканбержа разом вылетели из головы юного графа, и все его внимание сосредоточилось на кончиках клинков врагов и на блеске их рыскающих глаз. Один из убийц отпрыгнул в сторону и Жорж-Мишель обернулся, боясь получить удар в бок. В тот же миг что-то тяжелое обрушилось на голову графа, молодой человек пошатнулся, выронил из рук шпагу и как подкошенный рухнул на пол. Все было кончено.
* * *
Ведро воды опрокинулось на распростертое тело, и Жорж-Мишель дернулся. Попытался сеть. Вяло удивился, что все еще жив. И чуть не оглох от радостного гвалта.
- Ну, молодец, парень, годишься - это ж надо, сколько продержался!
- И черепушка у него крепкая…
- А ты чего, болван, так шарахнул?! Это ж свой!
- Так испугался… Думал, он Косому руку отрубит…
Жорж-Мишель сидел в луже и чувствовал себя полным идиотом. Кто-то поднес к его губам кружку с вином, юноша хлебнул и сразу же закашлялся. Попытался встать. Себастьен Мало поддержал избитого "героя" и повел его к столу. Пить.
Следующие несколько часов слились в памяти шевалье в одно бесконечное марево. Кажется, он заплатил свой взнос. И, кажется, что-то пил. Нет, не "кажется", а действительно пил, и не что-то, а вино - очень крепкое, очень противное и очень вонючее… как и все в "Жареном кабане". Себастьен Мало поднимал тосты за нового браво и напропалую хвастал, какого крупного кабанчика завалил.
- Я еще и не таких кабанчиков… заваливал, - бормотал Жорж-Мишель, вообразив, будто слушает охотничью похвальбу короля Карла. - Главное… чтоб рука была тверда…
- Нет, ты послушай, Ален, - в третий раз возобновил наставления Мало. - Вот возьмем меня… или Косого… Думаешь, это наши настоящие имена? Чего ради тебе свое прозвание на весь Париж кричать? Глупо…
Нет лучше браво молодцов,
И лучше шлюх девчонок.
Нет хуже стражи подлецов
И хуже петль веревок…
- завопил Косой и собравшиеся дружно подхватили припев:
Так пусть Пакетта и Наннет
Садятся на колени!
Подымем кружки за подруг
Под эшафота тенью!..
- Вот пойдешь ты на колесо… - пьяно продолжал Мало, когда браво оторались. - Думаешь, до Лотарингии это не дойдет? Еще как дойдет! Наша слава - хлеще чем у Меченого. Чего батюшку с матушкой печалить?
- У меня батюшку убили… - пожаловался Жорж-Мишель. - И дядюшку тоже… и другого… Охо-хо, - молодой человек обхватил голову руками. - Двух дядюшек убили… с батюшкой вместе…
- Не реви! - стукнул кулаком по столу Мало. - Может, он тебе вовсе и не батюшка был. Это… никогда не известно. А вот матушка… Как услышит - Ален Готье на колесо пошел - так и примрет… Нехорошо. Ты лучше другое имя придумай…
- Какое? - Жорж-Мишель почувствовал живейшее волнение за матушку, чего с ним не случалось последние два года.
- А любое… Что в голову придет… Как придет - так и говори, - распорядился Себастьен.
- Жорж! - выдохнул шевалье Жорж-Мишель и икнул.
- Правильно. Меня в честь святого Себастьена прозвали, а ты у нас будешь - в честь святого Георгия. Пьем за Сен-Жоржа. До дна!
Когда в полдень Жорж-Мишель с трудом продрал глаза, потолок показался ему странно низким, а постель неимоверно жесткой. Молодому человеку потребовалось немало времени, чтобы сообразить, что потолок был не потолком, а крышкой столешницы, а постель не постелью, а полом. Справа и слева от шевалье на все голоса похрапывали и посапывали участники ночной попойки, и когда Жорж-Мишель постарался выбраться из-под стола, Себастьен Мало, Косой и прочие браво, чьих имен юноша так и не запомнил, дружно заворчали, требуя от Сен-Жоржа угомониться и не мешать людям спать.
Наконец, сжалившись над страданиями нового товарища, Себастьен Мало выполз из-под стола и сунул юноше кружку вчерашнего пойла.
- Пей, дурак, полегчает. А потом я тебе все покажу.
Может быть, граф де Лош и де Бар и постарался бы отказаться от подобной услуги, но юному Сен-Жоржу, только что явившемуся в Париж за деньгами и славой, воротить нос было не с руки. Молодой человек лишь удивился, разглядев при свете дня, что Мало был немногим старше его самого - лет восемнадцати, от силы - двадцати, а остальные парни казались и вовсе ровесниками. Юноша даже заподозрил, будто Ландеронд отправил его куда-то не туда, однако новые заботы на время вытеснили из головы шевалье сомнения.
Знакомство с парижской фауной далось Жоржу-Мишелю нелегко, и к концу дня не привыкший к пешим прогулкам молодой человек валился с ног от усталости. Скупщик краденного, оружейник, барышник, старшина гильдии воров ("А чтоб к тебе не лезли, дурак", - пояснил Мало), несколько "надежных" трактирщиков с хищными глазами - Жорж-Мишель едва успевал запоминать имена, места и лица. Возможно, мечтавший о бегстве шевалье мог бы и плюнуть на подобную чепуху, однако очередное воспоминание о наставлениях господина де Броссара, неизменно утверждавшего, будто знания - это не деньги, которые можно отнять или же бездарно потратить, сделали свое дело, и Жорж-Мишель приложил все усилия, дабы как можно лучше разместить новые сведения в памяти.
- Надо бы тебя еще мэтрам представить, - озабочено ворчал Мало, - но уж это потом - на Гревской площади.
Жорж-Мишель только устало кивал, мечтая о постели. Молодой человек так и не понял, чем вызвана докучливая забота Мало, тем более, что браво, заметив, что Сен-Жорж начал спотыкаться, решительно повел юношу к себе.
- Жить пока будешь у меня. А там посмотрим, - заявил Себастьен, чуть ли не раздуваясь от гордости. Стащил со своей лежанки одеяло, немного подумал и сунул в руки товарища плащ. - Спать будешь там - поперек двери, - важно заявил он, укладываясь в постель. Отупевший от усталости и избытка впечатлений, граф де Лош покорно растянулся на полу и немедленно уснул.
Второй день на парижском дне почти ничем не отличался от первого, а третий от второго. Разница заключалась лишь в том, что во второй день Мало чуть ли не до умопомрачения заставлял Сен-Жоржа мотаться вверх и вниз по лестнице, добиваясь, чтобы эта проклятая лестница не скрипела, а в третий - с не меньшим упорством требовал, чтобы юноша ползал под скамьей. Шевалье Жорж-Мишель попытался было отказаться от подобных упражнения, но Себастьен только выразительно постучал пальцем по лбу, уверяя, будто Сен-Жорж ему еще спасибо скажет.
На четвертый день, вдоволь погоняв ученика по крышам и отчитав за неумение пользоваться кастетом, Себастьен повел мальчишку к шлюхам, самодовольно уверяя, будто подобных девочек Сен-Жорж не смог бы найти даже в Лувре. К ужасу шевалье слова Мало оказалось чистой правдой, а вообразить при дворе подобных "красоток" Жорж-Мишель не смог бы даже в бреду. Крикливые девки, половина из которых были стрижены, а некоторое даже клеймены, вызывали у графа де Лош такое отвращение, что Мало отпустил пару сальных шуток о провинциальной застенчивости Сен-Жоржа.
Когда на пятую ночь Мало куда-то запропастился и перед юным графом предстала блестящая возможность бежать, шевалье почувствовал себя настолько усталым, что мог только забраться в постель Себастьена и уснуть. К сожалению - ненадолго. Вернувшийся среди ночи Мало, за шиворот вытащил юношу из-под одеяла, с яростью затряс, отшвырнул к стене.
- Я тебе где спать велел?! Где?!
- Да пошел ты к черту, Мало! - взорвался шевалье, хватаясь за шпагу. - Я не хуже тебя! Я взнос заплатил!..
- Ученический! - рявкнул в ответ Себастьен и хлестнул Жоржа-Мишеля шпагой плашмя. Юноша охнул, выронил шпагу, упал на колени, прижимая руку к груди, всхлипнул. Мало сел на постель. Почесал подбородок. - Ладно, заткнись. Это для твоей же пользы. Ты сто ливров заплатил? Заплатил. Значит, ты мой ученик. Соберешь пятьсот - станешь мастером. Если, конечно, я за тебя поручусь.
Жорж-Мишель перестал всхлипывать, ошарашено глядя на браво. Попробовал пошевелить пальцами - получилось.
- Думаешь, у нас как в провинции - шпагой махать умеешь, так и ладно? Нет, парень, я твой наставник, а ты мой ученик - так что если я сказал спать у двери, будешь спать у двери.
- Но тебя же не было, Себастьен!.. - попытался оправдаться молодой человек и шмыгнул носом.
- Дурак! - рассердился браво. - Ты хоть слышал, как я по лестнице шел? Не слышал. А как я дверь открывал? Да тебя тепленьким можно было брать! По горлу чик - и нету. Деревня…
- Подожди-подожди, Себастьен, - растерянно забормотал шевалье, неожиданно почувствовав себя совершенно беспомощным. - Как это - по горлу? Я же свой… Я же твой ученик…
- А так. Обыкновенно. Мэтрам я тебя пока не представил. Кто я такой, чтобы сам к ним лезть? Я, между прочим, свой взнос в пятьсот ливров только две недели назад уплатил. Ты у меня вообще - первый, - признался Мало.
Юный граф обхватил голову руками. Это к кому же его послал Ландеронд?
- Да, ладно, не переживай. Спи пока поперек двери - так к тебе точно никто не сунется. И заказы ищи. Ты на взнос быстро заработаешь - ты парень ловкий. Я тут поспрашивал. Знаешь, кого мы завалили?
Жорж-Мишель на всякий случай замотал головой.
- Графа! Настоящего! Представляешь, как повезло? Это тебе не горожанина прирезать. Из-за этой птицы стража весь Париж перевернула. Вот так то. Ладно, Сен-Жорж, иди спать. Завтра у тебя такой день…
То, что шестой день среди парижских браво будет необычным, молодой человек понял наутро, когда Мало недовольно покачал головой и заявил, будто у его ученика провинциальный вид. Потребовал от юноши как можно более лихо напялить шляпу. Критически осмотрел. Нахмурился. Решительно расстегнул на куртке ученика все пуговицы кроме последней. Почесал затылок и распахнул на Сен-Жорже еще и рубашку.
Жорж-Мишель, ощутивший себя куклой в руках обезумевшего камердинера, послушно позволил проделать над собой все эти операции. По требованию Мало прошелся по комнате, повернулся. Себастьен распахнул окно и крикнул вниз, чтобы ободрали хвост петуху. В тот же миг с улицы послышался шум, топот ног, женская ругань, но через несколько минут взбежавший по лестнице Косой вручил Мало несколько перьев.
Украсив свою шляпу целым пучком и пожертвовав одно перо на шляпу Сен-Жоржа, Себастьен, наконец, удовлетворенно кивнул и велел ученику следовать за собой.
- Ты рядом со мной не иди, - наставительно внушал Мало, спускаясь по лестнице. - Ты на пол шага отставай. А когда я тебя представлять буду - поклонись и помалкивай. Говорить будешь, когда тебя спросят.
Шестеро оборванцев при оружии почтительно сдернули шляпы, когда Мало и Сен-Жорж показались на пороге дома. Себастьен только небрежно кивнул.
- Послушай, Себастьен, - Жорж-Мишель дернул "наставника" за рукав. - А они что - тоже твои ученики?
- Скажешь тоже… Им до ученика, как тебе до неба. Так, прихлебатели. Станешь мастером, тоже таких заведешь.
- Себастьен, а мы куда? - не унимался шевалье, заметив, что они покинули Латинский квартал и вышли на широкую и нарядную улицу Сен-Жак. Оборванная свита Мало упорно двигалась следом за ними.
- На Гревскую площадь, конечно, - пожал плечами Себастьен. - Сегодня сам Кровавый Клеман на колесо пойдет.
Молодого человека передернуло.
- Себастьен, я не хочу. Что я по-твоему, никогда колесования не видел?
- Что значит "не хочу"? - упер руки в боки браво. - Когда ты пойдешь на колесо, тебе ведь захочется, чтобы все друзья собрались на твой праздник?
- Но я вовсе не хочу на колесо, - заявил Жорж-Мишель.
- А куда ты хочешь? На виселицу? Так это для всякой швали вроде воров. Или, может, тебе охота на галерную скамью? Ты вот что, Сен-Жорж, помалкивай о такой блажи. Для честного браво умереть на галерной скамье еще позорней, чем на виселице.
Жорж-Мишель опустил голову и поклялся молчать.
Весь Париж высыпал на улицы, спеша полюбоваться на казнь. Граф де Лош, не имевший опыта нахождения в толпе, так часто останавливался, чтобы поглазеть на потных спешащих горожан, что в очередной раз заслужил от Мало выговор за провинциальность. Зато когда сам Себастьен шел прямо на толпу, лихо надвинув шляпу на глаза, отопырев в стороны локти и так придерживая шпагу, чтобы она била по ногам как можно больше людей, добропорядочные буржуа шарахались, бледнели и крестились, боясь вызвать неудовольствие убийц.
Гревская площадь встретила новоприбывших говором десятков тысяч людей и Жорж-Мишель на мгновением отпрянул. Себастьен Мало упорно продвигался вперед, нечувствительный к шуму и возмущенным крикам отдельных недогадливых парижан. Оказавшись чуть ли не у самого подножия эшафота, юный граф с удивлением заметил, что толпа здесь поредела, а главными зрителями являются люди чем-то очень похожие на Мало.
Оборванцы Себастьена присоединились к другим таким же оборванцам, образовавшим живую стену между браво и добропорядочными буржуа. Мало с кем-то здоровался, хлопал кого-то по плечу, получал ответные хлопки по спине, шутил, хохотал, хвастал, вспоминал каких-то общих знакомых. Как догадался шевалье эти браво были вовсе не теми "мэтрами", о которых с таким почтением говорил Себастьен. А потом Жорж-Мишель увидел тех. Кажется, их было человек десять и стояли они в стороне от прочих, не суетились, разговаривали вполголоса, привычно положив руки на эфесы длиннющих шпаг. Время от времени кто-то из приятелей Мало сняв шляпу подходил к мэтрам и тогда те снисходили до пары небрежно произнесенных слов, до покровительственного похлопывания по плечу. Все это что-то напоминало Жоржу-Мишелю, однако он не мог понять что. Наконец, Себастьен Мало покончил со светскими обязанностями и как-то весь подобрался.
- Пошли, - нервно облизывая губы произнес он. - Я тебя мэтрам представлю.
Молодые люди вышли из круга приятелей Мало и неспешно направились к мэтрам. Не доходя до последних десяти шагов, Себастьен торопливо сдернул с головы шляпу (Жорж-Мишель счел благоразумным последовать его примеру) и прошептал:
- Называй их "ваша милость" или, еще лучше, "монсеньоры".
Со шляпами в руках, так что петушиные перья мели пыль, юноши приблизились к мэтрам. Почтительно остановились. Подождали.
- А, это ты, Себастьен, - один из браво, высокий мужчина лет тридцати пяти-сорока с грязными обломанными ногтями и гнилыми зубами, соизволил обратить внимание на прибывших. - Чего тебе?
Мало низко поклонился.
- К вашим услугам, монсеньор. Позвольте представить вам…
Громкий шум заглушил слова Себастьена и человек с гнилыми зубами отвернулся.
- О, Клемана везут, - заметил один из мэтров, когда толпа заволновалась и подалась вперед. Цокот лошадиных копыт, скрип колес повозки палача, топот стражи Шатле, позвякивание кирас слились с радостными воплями добропорядочных парижан, так что усевшиеся было на башню Сен-Жан и на крышу ратуши птицы испуганно взмыли вверх и закружили над площадью.
Повозка остановилась перед лестницей эшафота и Жорж-Мишель вздрогнул. Впервые юноша увидел осужденного так близко, впервые разглядел капли пота у него на лбу, заметил неподвижный тоскливый взгляд… Молодому человеку хотелось оказаться подальше от Гревской площади, вернуться домой, в Лувр… Даже смертельно надоевшая латынь показалась шевалье увлекательной словно роман.
- Да, Клеман человек чести, - с видом ценителя заметил гнилозубый, когда осужденный довольно твердо взошел на эшафот. - Уж он задаст Кабошу работу.
Браво остановился рядом с огромным колесом, и тут произошла непонятная заминка.
- Чего они тянут? - недовольно проворчал еще один мэтр. - Мы все здесь, весь Париж здесь - пора начинать.
- Говорят, будет король со всем двором, - пояснил гнилозубый, судя по всему знавший все. - Хотя… Опаздывать на такое представление - это не делает чести королю.
- Да, куда мы катимся? - пожал плечами четвертый. - Раньше короли дожидались браво, а теперь браво вынужден дожидаться короля.
Мэтры замолчали, недовольно хмурясь. Молодые люди терпеливо ждали, не смея надевать на головы шляпы. Наконец, толпа вновь заволновалась, послышались крики приветствия, королевская стража принялась грубо раздвигать добрых парижан и на площади в сиянии и блеске драгоценностей, а также золотого и серебряного шитья верхом на прекрасных конях появился весь двор.
Жорж-Мишель вздохнул, как зачарованный глядя на великолепную процессию. Никогда раньше ему не приходилось наблюдать за королевским поездом со стороны, из толпы бродяг, и теперь юноша чуть ли не до боли чувствовал свою принадлежность к этому миру роскоши и блеска, знатности и красоты. Грязные улицы, вонючие подворотни, убогие каморки браво и скупщиков краденного вызывали отвращение, доходящее до тошноты. "Ничего", - думал молодой человек, - "я все равно удеру! Завтра же и удеру. Не поймают…"
Черные и красные мантии заполнили эшафот. Секретарь парижского суда уставился в приговор и что-то забубнил. Гнилозубый вспомнил о стоящем рядом Мало.
- Ты еще здесь, Себастьен? Чего тебе?
- Монсеньор, позвольте представить моего ученика Сен-Жоржа, - почти подобострастно произнес Мало.
Мэтры как один повернули головы.
- Кланяйся, идиот, - прошипел Мало. Жорж-Мишель поклонился.
- Он заплатил взнос, Себастьен? - поинтересовался браво, возмущавшийся опозданием короля.
- Заплатил, честь по чести.
- И как он? - лениво спросил другой.
- Шпагой владеет - загляденье, только ходить не умеет…
- Ничего, - сплюнул гнилозубый, - жить захочет, научится. Что ж, Себастьен, ты его подобрал, тебе с ним и возиться. Он твой.
- Говорят, ты отличился, Себастьен? - поинтересовался браво, пожелавший, чтобы казнь началась скорей.
- Мы вместе с Сен-Жоржем были, - похвастал Мало.