36
Флотоводца Яннаса похоронили в одной могиле с помощником, слугами и телохранителями. Дом наскоро привели в порядок и передали вновь назначенному флотоводцу, которого порекомендовал Хамуди и утвердил верховный владыка. Старый моряк, большой любитель опиума пришел в восторг от нежданного повышения.
Сановники-гиксосы не поверили ни единому слову Хамуди, который изложил официальную версию гибели Яннаса: любому было понятно, как главный казначей избавляется от опасных соперников.
Однако они не опровергали ее. Их не интересовало, как погиб Яннас. Но погиб ли он по воле Хамуди или по распоряжению верховного владыки, который давным-давно никому не показывался?
Многие считали, что Апопи при смерти. Одни предлагали примкнуть к Хамуди, другие - уничтожить его. Но кто тогда станет преемником Апопи? Равных Яннасу не было. Но уже складывались союзы, плелись интриги, соперники готовились вцепиться друг другу в глотку. И вдруг новость! Всех военачальников приглашали во дворец верховного владыки.
Главный колесничий, которого считали первым помощником Яннаса, попытался сбежать из Авариса, сев на торговое судно. Куда оно направлялось, ему было безразлично. Он собирался сойти на берег в самом отдаленном месте и исчезнуть навсегда.
Но капитан отказался взять на борт такого важного пассажира и призвал на помощь стражников, которые отвели колесничего к Хамуди.
- Ты - изменник и заслуживаешь смерти, - вынес приговор главный казначей. - Но я даю тебе возможность выбора: ты можешь перечислить имена всех сторонников Яннаса, и тебе отрубят голову. Или можешь ничего не говорить, и тебя будут пытать.
- Я буду молчать!
- Глупец! Надолго тебя не хватит.
Хамуди не ошибся.
С распухшим обожженным лицом, с изрезанными в лохмотья руками и ногами, колесничий перечислял приверженцев убитого флотоводца.
Их немедленно брали под стражу дома или в казарме и перед строем ратников отрубали голову.
В приемном зале дворца, как всегда, веяло ледяным холодом.
Хриплый голос Апопи зловеще произнес:
- Мы уничтожили немало паршивых овец, и стадо очистилось. Но не думайте, что после этого я стал менее бдителен. Ни одному единомышленнику Яннаса не скрыться. Когда бы мы ни обнаружили изменника, его ждет кара. Те, кто признается сейчас, могут рассчитывать на мое снисхождение.
Из строя вышел юный офицер.
- Господин! Я имел глупость поверить словам флотоводца Яннаса. Он хотел власти, а я хотел сражаться под его началом, чтобы укрепить всемогущее царство гиксосов.
- Твоя честность избавит тебя от позорной казни на виду у всех. Ты будешь задушен возле храма Сета.
- Господин, молю вас…
- Отрежьте изменнику язык и уведите его.
Кровь молодого офицера обрызгала пол приемной залы.
- Главный казначей Хамуди назначается верховным военачальником над всеми войсками гиксосов, - провозгласил Апопи. - Он верно и преданно исполняет мои приказы. Если кто-то посмеет отказать ему в повиновении, не важно, по какой причине, то будет тут же отдан в руки палача.
Хамуди был мертвецки пьян, но напился он не на радостях, а избавляясь от пережитого страха. Хотел забыть, что был на волосок от гибели. Если бы Яннас чуть меньше почитал верховного владыку, если бы предпринял более решительные действия, он, Хамуди, сгнил бы на каторге.
По счастью, Яннас оказался человеком прямодушным и не скрыл от верховного владыки желания взять власть в свои руки. Это была его роковая ошибка. Апопи почувствовал угрозу и ответил на нее с яростью дикого зверя.
Правителю гиксосов претила мысль, что его войска покинут столицу и развернут наступление. Он чувствовал себя гораздо спокойнее, когда они были здесь, вокруг него, в Аварисе, в Дельте. Новый военачальник ничего не будет менять: пусть часть войска по-прежнему осаждает Мемфис, пусть по-прежнему ведется борьба в Азии, потому что мятеж хеттов должен быть в конце концов подавлен. Гиксосы и дальше будут сжигать леса и хлеб в полях, уничтожать деревни, резать горожан, землепашцев, женщин, детей, заподозренных в связи с мятежниками.
Оставалась Яххотеп и ее проклятый сын. Они последуют той же дорогой, что и царек Кермы, нубиец, раздобревший в своей далекой провинции среди утех гарема и вкусной еды. У Яххотеп достанет ума понять, что ей никогда не пересечь границы владений гиксосов, и она удовольствуется отвоеванными землями.
Но если постаревший правитель, которого неудача Яннаса все же подкосила, готов был терпеть такое положение дел, то Хамуди не собирался смириться с этим: он добьется, что мятежница приползет к нему на коленях и будет молить о пощаде.
Хамуди намеревался расширить торговлю наркотическими зельями. У него появилось два новых снадобья - одно весьма примитивное и грубое, зато дешевое и доступное для всех, другое - дорогое и редкое, которым он собирался снабжать лишь избранных. Размах предполагался такой, что и без того огромное состояние главного казначея в самое короткое время должно было увеличиться вдвое.
Яннас в могиле, верховный владыка состарился, для Хамуди открывались новые горизонты. Однако и там были тучи, ему следовало опасаться…
О своих опасениях он откровенно поговорил с преданной ему Имой.
Какая ужасная ночь!
Госпоже Танаи снились кошмары, один страшнее другого. Просыпаясь, она гоняла служанок, чтобы они меняли ее намокшие от пота простыни. При воспоминании о потоках огня, которые низвергались с неба на Аварис, жену верховного владыки била дрожь.
На рассвете она поела дичи с соусом, выпила крепкого пива, в животе у нее забурчало, и она снова легла.
- Госпожа Има просит разрешения навестить вас, - сообщила служанка.
- Моя добрая, верная подруга… Пусть войдет!
Накрашенная сверх всякой меры Има засюсюкала еще слаще, чем обычно:
- А вы сегодня поутру гораздо свежее!
- Только на вид, Има, только на вид. Ты права, проклятый Яннас сглазил меня. Как я рада его смерти! Когда во главе нашего войска встанет твой муж, мы будем жить спокойно.
- Да, вы можете рассчитывать на Хамуди, госпожа. Пока он жив, ни один египтянин не подойдет к Аварису.
- Ты всегда умеешь меня успокоить! Надеюсь, что верховный правитель не разгневался на тебя?
- Он был счастлив избавиться от наглеца Яннаса с его непомерными притязаниями.
- Тем лучше, я очень рада… Но нужно хорошенько хранить наш маленький секрет. Никто не должен знать, что наша дорогая Аберия…
- Будьте спокойны, госпожа. Всем известно, что Яннаса убил садовник.
- Аберия получила вознаграждение?
- Мой муж был необыкновенно щедр к ней. А я, ваша смиренная служанка, готова предложить вам новое средство для выздоровления.
- Давай мне его скорее!
Великанша Аберия встала у дверей опочивальни супруги верховного владыки.
- Аберия! Неужели ты знаешь отвар, который вернет мне здоровье?
- Не отвар, госпожа.
- А что же?
- Средство куда более действенное.
Аберия засучила рукава, обнажив свои огромные руки.
- Я… тебя не понимаю…
- Лучшее средство сохранить наш секрет, госпожа, это заставить вас замолчать навсегда. Вы ведь, случается, разговариваете во сне. А это опасно.
Толстуха попыталась приподняться, но руки Аберии уже сомкнулись вокруг ее шеи.
Госпожу Танаи похоронили на дворцовом кладбище. Верховный правитель на церемонии не присутствовал. Он был слишком занят: изучал счета, которые ему принес Хамуди.
- Позвольте мне выразить свое соболезнование, владыка.
- Никто, а уж тем более я, не сожалеет о старой жирной свинье.
Хамуди был щедр, и госпожа Аберия разбогатела. Теперь она работала только на главного казначея.
Устранение супруги верховного правителя, которая столь часто и действенно влияла на ход событий во дворце, было серьезным шагом на пути к завоеванию власти, о которой так мечтал Хамуди.
Но в присутствии верховного владыки Хамуди старался не думать об этом, боясь, что повелитель тьмы прочитает его мысли.
37
Градоправитель Эмхеб вел беседу с царицей Яххотеп.
- Прежде чем стать правителем моего любимого города Эдфу, я ведь имел дело с деревом, делал мебель, - говорил он. - А поскольку вы, госпожа, пожелали сохранить наше начинание в тайне, я своими руками разобрал колесницу гиксосов. Искусное изделие, но слишком тяжелое. Хотя иначе и быть не может, раз едут на ней четыре воина.
- Мы облегчим колесницу, наша будет возить только двоих, - высказала пожелание Яххотеп. - Она станет быстрее и подвижнее.
- Да, это так. Но как сделать ее устойчивой? Нужно еще подумать и о дереве, которое должно быть твердым и легким. Мне кажутся подходящими три вида: тамариск, вяз и дуб. Тамариск у нас в изобилии, а вот дуба и вяза гораздо меньше. Я использую все имеющиеся у нас запасы. Их хватит примерно на сотню колес, а потом придется искать древесину в Дельте или в Азии.
В ответ Яххотеп расцвела ободряющей улыбкой, и озабоченный мастер ответил ей тем же. Несколько успокоившись, он принялся показывать царице, как нужно сгибать дерево для обода, то увлажняя его, то нагревая, и следя за тем, чтобы не сломать.
И вот лежат два готовых колеса с четырьмя спицами!
- Конечно, я воспользовался образцом гиксосов, - признался Эмхеб, - но значительно улучшил его. Каждая спица в их колесах состоит из двух частей, я скрепил их иначе, гораздо надежнее. Все скрепы необычайно прочны, так как я вдобавок использовал разного вида клей, а также нашел смазку, чтобы части меньше изнашивались.
Эмхеб с гордостью погладил прочную ось, на которой будет крепиться сама колесница, и показал дышло длиной в полтора человеческих роста - такова должна была быть длина, чтобы запрячь лошадей.
- Из чего ты собираешься делать обод?
- Из тонких медных полос, которыми обтяну колесо. Колесница будет очень подвижна, и ей не будут страшны никакие ухабы.
Наконец настал день испытаний.
- Где ты собираешься искать двух безумцев, которые будут готовы встать на колесницу и пустить лошадей во весь опор? - осведомился Усач.
- Только среди нас, - отвечал Эмхеб. - Испытания - величайшая тайна, так распорядилась царица. Круг посвященных очень невелик. Мы не можем рисковать жизнью фараона Яхмоса, а хранитель печати Неши при всем своем уме мало приспособлен к физическим упражнениям. Управитель Карис слишком стар. Хирей слишком тяжел. Я изготовляю сами колесницы, стало быть…
- Я и Афганец?
- Вы справлялись и с более опасными поручениями.
- Я в этом не уверен, - кисло отозвался Афганец.
- Не медлите, поднимайтесь. Усач будет править лошадьми, а Афганец - стрелять в соломенное чучело. Цель проста: попасть в него на полном скаку.
- Наша победа в ваших руках, - подбодрила воинов Яххотеп. Фараон присоединился к ней одобрительным кивком головы.
Усач и Афганец поднялись на колесницу.
Оба они в трудных обстоятельствах признавали одну-единственную тактику - прорыв.
Колесница помчалась вперед как стрела, но когда Усач на полном ходу повернул лошадей, она опрокинулась, и оба седока оказались на земле.
- Подумать только, ничего уже не болит, - радостно сообщил Афганец. - Кошечка! Ты настоящая волшебница.
- Не зря моя жена отвечает за быстрое исцеление воинов, - раздулся от гордости Усач. - Ты не первый раз испытываешь на себе ее искусство.
- Когда вы продолжите испытания? - осведомилась красавица-нубийка.
- Нас пока ничего не торопит, милая, и мы…
- Не должны терять ни секунды. Для того чтобы египетские колесницы были лучше гиксосских, одной пробой не обойдешься, их понадобятся десятки. У вас нет времени лениться, - настаивала целительница.
- Мы же изранены и…
- Два-три ушиба, о которых успели позабыть. Вы прекрасно себя чувствуете и можете себе позволить опрокинуться с колесницей еще разок-другой.
Кошечка оказалась хорошим пророком, ее слова сбылись.
Проходили месяцы. Эмхеб все более усовершенствовал колесницу, добиваясь, чтобы она стала действенным оружием против врага. Он увеличил количество клея и смазки, крепя обод и спицы; искуснее укрепил дышло в передке, усовершенствовал упряжь, которая стала необыкновенно удобной - ремни плотно охватывали холку, живот и грудь лошади. Нагрудный ремень был очень широк: не натирал и не врезался.
Заботясь о легкости колесницы, Эмхеб изменил ее остов: сделал каркас из деревянных планок и обшил его кожей. Кожаными ремнями Эмхеб пользовался для всех сочленений, где предполагалось большое трение.
Каждый день Яххотеп ждала дурных вестей из Пер-Камоса. Но почтовые голуби приносили одно и то же: "Новостей нет".
Зато из Мемфиса сообщили слухи, дошедшие из Авариса: Яннас убит слугой у себя в доме. Должность главнокомандующего получил Хамуди, который первым делом приступил к переустройству армии, очищая ее от неугодных людей.
Было очевидно, что борцы против гиксосов в Аварисе вновь объединились и нашли пути, чтобы держать связь с повстанцами Мемфиса.
- Убийство Яннаса объясняет нерасторопность гиксосов, - высказал свое мнение Яхмос.
- А вот мы должны поторопиться, - тут же отозвалась Яххотеп. - Лошади растут медленно, поэтому мы должны отобрать их у противника. Но они понадобятся только в том случае, если колесницы станут нашим надежным оружием.
- Над этим я и тружусь, - подал голос Эмхеб.
Усач и Афганец больше не считали своих поездок на колеснице. Одни из них заканчивались благополучно, другие не слишком. Зато теперь они в совершенстве овладели искусством управления лошадьми. Возничий обвязывал поводья вокруг талии и легким движением корпуса направо или налево поворачивал упряжку. Откинувшись назад и натянув поводья, он останавливал лошадей. А наклонившись вперед, заставлял бежать быстрее.
Внутри колесницы Усач сделал кожаные карманы и поместил в них стрелы, дротики, кинжалы и узкие кожаные ремешки для срочных починок.
- На этот раз, - сказал он Афганцу, - я чувствую: колесница не подведет.
- Ты всегда это говоришь.
- Полный вперед красавцы!
Лошади взяли с места в карьер.
Несмотря на то что мчались они по неровному полю, колесница на полной скорости легко преодолевала бугры.
Первый поворот - обогнули каменную гряду, второй - он был очень крут - покатили между двумя рвами.
- Держим равновесие! - радостно отметил Усач.
Афганец выпустил пять стрел в чучело из соломы, и все они попали в цель.
Второй заезд был таким же удачным, как первый.
- Ты справился, Эмхеб, - сказала царица великану, и на глазах у него блеснули слезы радости. - Теперь мы должны изготовить как можно больше колесниц и обучить возничих и лучников.
38
Выкурив несколько трубок с опиумом, начальник стражи, отвечавший за безопасность торговой гавани в Аварисе, решил развлечься любовью, но молоденькая египтянка, которую хорошенько избили, пока тащили к нему, лежала без чувств.
- Эй ты, падаль! Просыпайся! - заорал на нее стражник. - Я не привык забавляться с покойницами!
Он отвесил ей одну пощечину, вторую, стал хлестать по щекам, но девушка так и не пришла в себя. Она была в коме.
"Тем хуже для нее, - обозлился гиксос. - Отправится в общую яму вслед за другими шлюхами!"
Он вышел из караульного помещения, собираясь облегчиться с причала. Перед глазами у него все плыло, и он подумал, что хорошо бы не свалиться в воду.
Увидев вокруг себя киприотов-головорезов из личной охраны Хамуди, стражник решил, что у него галлюцинации.
- Следуй за нами, - услышал он грубый голос.
- Вы приняли меня за кого-то другого.
- Ты отвечаешь за безопасность гавани?
- Да, но…
- Иди за нами. Главный казначей хочет видеть тебя.
- У меня был тяжелый день… Я очень устал…
- Если понадобится, мы поможем тебе дойти!
Хамуди с удобством расположился в бывшем покое Яннаса, отведенном флотоводцу в самой большой казарме Авариса. Он сразу же приказал принести туда мягкие кресла и выкрасить стены в красный цвет. Сейчас перед ним лежало множество свитков: доносчики сообщали имена приверженцев Яннаса. Хамуди внимательно прочитывал папирусы и почти на всех свитках ставил печать, означающую смертный приговор. Войско гиксосов нуждалось в основательной чистке, после которой новый военачальник сможет командовать, не опасаясь предательства.
Подозреваемый предстал перед Хамуди.
- Я уверен, у тебя есть чем со мной поделиться.
- Я добросовестно исполняю свою работу, о господин главный казначей! Безопасность гавани для меня священна.
- Ты был другом Яннаса, не так ли?
- Я? Я ненавидел его.
- Но тебя часто видели в его обществе.
- Он приказывал мне сопровождать его.
- Предположим, что так оно и было.
У начальника стражи гавани отлегло от сердца.
- Я позвал тебя совсем по другой причине, которая очень серьезна, - вновь заговорил Хамуди. - У тебя в постели лежит молодая египтянка.
- Так оно и есть, господин, но…
- Вчера в ней была другая, позавчера третья…
- Все правильно, господин, я горячий мужчина и…
- Откуда ты берешь девушек?
- На улице. Случайные встречи.
- Прекрати лгать.
Стражник, хоть и был испуган, продолжал стоять на своем.
- С тех пор как закрыли гарем, приходится как-то справляться.
- Ты завел собственный маленький гарем и снабжаешь девушками любителей, так?
- Да. Таких немало, и я бы сказал, что оказываю услугу…
- Я главный казначей, и никакая торговля в царстве гиксосов не может производиться без моего ведома. Обман - тяжкое преступление.
- Я готов заплатить любой штраф, господин.
- Расскажи мне, как налажено твое торговое дело. Укажи, где в Аварисе располагаются веселые дома.
Начальник стражи стал торопливо и словоохотливо докладывать.
Хамуди порадовала его откровенность. Доходы от торговли молодыми египтянками отныне тоже потекут в его мошну.
- Ты хорошо наладил дело, - одобрил он начальника стражи, - и заслужил вознаграждение.
- Я… меня больше не подозревают?
- Нет, ведь ты сказал мне правду. Пойдем со мной.
Стражник не понял, куда Хамуди собирается вести его, но последовал за ним без колебаний.
Во дворе казармы госпожа Аберия собственноручно связывала веревкой осужденных: офицеров и простых воинов-гиксосов, виновных в верности преступному Яннасу.
- Теперь ты не на подозрении, - объявил Хаммуди, - твоя вина доказана. Ты предал царство и заслужил каторгу. Доброго пути.
Стражник рванулся, надеясь спастись бегством, но Аберия схватила его за волосы, и тот завопил от боли. Она бросила его на землю и сломала ему ногу.
- Для ходьбы у тебя осталась вторая. И попробуй только отстать по пути!
В третий раз за месяц в оружейные мастерские явились стражники. Они увели уже пятьдесят работников, и никто не знал, что с ними сталось.