Тогда Ветреница отправилась в обход крепости, заглядывая в каждый покой, каждый коридор.
Миноса она отыскала в кладовой, где стояли сундуки с бельем.
Художник висел на крюке достаточно прочном, чтобы выдержать мертвое тело.
Яннас предстал перед главным казначеем Хамуди. Они стояли друг против друга в окружении своих телохранителей. Флотоводец охотно бы обошелся без этой встречи, но Хамуди распоряжался воинским вознаграждением, и, прежде чем отправляться в поход против Фив, нужно было заручиться содействием главного казначея.
Яннас и Хамуди обменялись приветствиями.
- Войско гиксосов насчитывает двести сорок тысяч человек, - напомнил военачальник сановнику. - Я не собираюсь трогать гарнизоны Сирии и Палестины, городов Дельты и тем более столицы. Я отправлюсь в поход с пятьюдесятью тысячами солдат, а вы немедленно выплатите двойной оклад каждому из них.
- Верховный правитель дал свое соизволение?
- Дал.
- Я должен получить подтверждение, Яннас. Отвечая за государственную казну, я не имею права на ошибку.
- Получайте, но как можно быстрее.
- В ваше отсутствие я буду отвечать за безопасность Авариса. Прикажите оставшимся в столице воинам повиноваться мне.
- Они должны повиноваться приказам верховного владыки.
- Именно это я и имел в виду.
Яннас проводил смотр войск и открыл крайне неприятную для себя вещь: многие воины пристрастились к опиуму и другим зельям, которыми торговал Хамуди. Кому-то это могло придать отваги в грядущих сражениях, но боевому духу большинства, безусловно, был нанесен ущерб. И все-таки превосходство армии гиксосов было очевидным. Египтяне не могли оказать серьезного сопротивления.
Предместья Мемфиса встретили Яннаса новым неприятным сюрпризом: из искусно замаскированных засад в гиксосов полетели стрелы. Пращи и луки бунтовщиков, подвижных и похожих на назойливых оводов, оказались куда действеннее колесниц гиксосов, застревавших на узких улочках. Яннас принял решение брать дом за домом и разрушать те из них, в которых нашли убежище мятежники.
Из-за яростного сопротивления противника Яннас пробивался к Мемфису не одну неделю. Даже когда гиксосы окружали египтян, те не сдавались, предпочитая умирать с оружием в руках.
- Эти люди сошли с ума, - сказал полководцу его главный помощник.
- Нет, эти люди нас ненавидят. Надежда, которую им внушила царица Свобода, наделила их сверхъестественным мужеством. Стоит ей погибнуть, и они вновь станут кроткими овцами.
- Почему бы нам тогда не оставить Мемфис, господин, и не отправиться прямо на юг?
Тогда обитатели Мемфиса покинут стены своего города и ударят нам в спину.
Ворота Мемфиса, "Весов Обеих Земель", как его называли, не открылись перед войском Яннаса. Повстанцы дали понять, что чувствуют в себе силу выдержать осаду.
Яннас стал готовиться к решительному удару, когда дозорный принес ему весть, что с юга приближается войско египтян.
- К мятежникам движется подкрепление, господин! Оно состоит из опытных воинов: наш авангард уже уничтожен.
Получив это известие, главнокомандующий понял, что победа достанется ему совсем не так легко, как он себе представлял. Мало того, что египтяне с годами научились воевать, неожиданную отвагу им придавало яростное стремление к свободе.
- Мы должны помешать подкреплению проникнуть в Мемфис, - мгновенно принял решение Яннас. - Одна часть войска немедленно окружит город, вторая последует за мной.
Ни Усач, ни Афганец не были обычными военачальниками, которые исполняют приказы, твердо следуют разработанному плану боя и наблюдают издалека, как гибнут в сражении воины. Многолетняя партизанская война приучила их наносить неожиданные удары и беречь своих людей, чтобы в случае поражения потери не оказались гибельными для отряда.
Когда египтяне потопили передовое судно гиксосов, Усач не пытался воспользоваться достигнутым успехом. Вместо этого он приказал всем отступить, погрузившись на легкие парусные лодки.
- У нас десять убитых и двадцать раненых, - подсчитал Афганец. - А гиксосам мы нанесли немалый ущерб. Если дело пойдет так и дальше, Яннас непременно помчится нас преследовать.
- Лучники пусть целятся и убивают рулевых, а наши ныряльщики тем временем продырявят корпуса кораблей. Я сам возглавлю отряд ныряльщиков.
- Не бери все на себя, Усач. Не забывай, что твое дело сейчас глядеть в оба и руководить.
На протяжении целых двух часов Усач и Афганец дожидались решения Яннаса, не зная, что он задумал - стереть с лица земли Мемфис или воевать с подкреплением.
Наконец к полудню забелели паруса тяжелых военных кораблей гиксосов.
Усач с Афганцем больше не обменялись ни единым словом. Каждый из них знал, что ему предстоит.
Гиксос-разведчик смотрел во все глаза и чувствовал, как растет в нем тревога.
Как только он заметит что-то странное на берегу, он тут же оповестит военачальника на головном судне.
Вокруг не было ничего подозрительного.
Вообще ничего, кроме рощи тамарисков, ветви которых раскачивал ветер. Пожалуй, качаются они слишком сильно, уж не там ли спрятался враг? Если так, то он делает это не слишком искусно.
Разведчик распластался на земле и внимательно вгляделся в рощу.
Среди тамарисков ни малейшего признака жизни. Нет, стало быть, все-таки ветки раскачивал ветер.
Гиксосы продолжали продвигаться вперед, внимательно присматриваясь к тому, что творится на берегу. Мирные поля дышали спокойствием, ни одна лодка не бороздила воды Нила. Египтяне убежали трусливыми зайцами обратно на юг, но им не уйти от войска Яннаса.
Разведчик вскарабкался на пальму, чтобы просигналить товарищу, что у него все спокойно.
То же сообщение было передано и на головное судно.
Усач дождался, когда корабль подплыл поближе, и отдал приказ лучникам стрелять, Афганец в тот же миг расправился с разведчиками.
Однако ответный удар гиксосов был так стремителен, что египтянам в самом деле пришлось спасаться бегством. Афганец услышал, как свистят вокруг него стрелы, и увидел, как рядом упали два юных воина.
- Наши засады лишь поцарапали и раздразнили врага, - с горечью признал Усач. - Даже если кто-то погиб, Яннас не обратил на убитых внимания. Он решил плыть вперед, и мы не сможем ему помешать.
16
Мемфис окружен и беспомощно ожидает уничтожения, с которым верховный владыка медлит, желая, чтобы жители наглотались побольше горького страха. Войско Яннаса все глубже продвигается на юг. Расправа с бунтовщиками близка. У Апопи не было оснований для дурного настроения. Смерть Миноса не более чем досадная случайность. Его товарищи, другие художники-критяне, завершат все то, что задумал правитель.
Апопи знал, что Миноса погубила госпожа Аберия по приказу его жены Танаи. Знал он и о том, что в голове у недовольного Миноса бродили разные мысли, в том числе и о бунте против своего господина. Рано или поздно, он все равно бы отправился в лабиринт, поэтому Апопи не стал наказывать супругу за своеволие.
Ветреница склонилась перед повелителем гиксосов.
- Я пришла просить вас о милости, господин.
- Забудь этого мазилу, он недостоин тебя.
- Я хотела бы отвезти тело Миноса на Крит.
Апопи взглянул на молодую женщину в недоумении.
- Странное желание! А чего ты хочешь на самом деле?
- Хочу оградить нас от гнева царя Крита, подтвердив, что смерть его любимого художника не была насильственной. Хочу соблазнить его, сделать своим рабом и вызнать его истинные мысли о царстве гиксосов.
Насмешливая улыбка сделала лицо Апопи еще уродливее.
- Ты задумала взять в плен царя? Почему бы и нет? Ты в расцвете красоты и вполне можешь одержать победу. Хорошая мысль пришла тебе в голову - избавить меня от мертвеца и использовать его в качестве оружия против критян. Я прикажу дать тебе корабль.
Плутишка опустился на палубу передового судна прямо напротив Яххотеп. Похвалив и погладив уставшего голубя, царица взялась за принесенное им послание.
Окончив чтение, она немедленно собрала военный совет.
- Хорошая новость: осажденный Мемфис продолжает сопротивляться и оттягивает на себя часть войск Яннаса. Дурная: к нам приближается многочисленное, хорошо вооруженное войско. Ловушки, расставленные Усачом и Афганцем, подействовали.
- Почему вы назвали вторую новость дурной, госпожа? Ведь наша хитрость удалась. Или вы сомневаетесь, что мы готовы к встрече? - подал голос градоправитель Эмхеб.
- У нас нет выхода, мы должны быть готовы к ней.
- Мы сделали все, чтобы выдержать натиск врага, - уверенно произнес хранитель царской печати Неши. - Нет сомнения, что Яннас не ожидает серьезного сопротивления. Он воображает, что мы уже бежим со всех ног по направлению к Фивам.
Еще один голубь, но уже с южной стороны прилетел и уселся на палубе. Яххотеп узнала помощника Плутишки, которому было поручено доставлять вести из царского дворца.
Царица прочитала короткое послание и побледнела.
- Я немедленно возвращаюсь в Фивы. Моя мать умирает.
Воспользовавшись отсутствием верховного военачальника, Хамуди устроил обед для высших чинов оставленного в столице отряда. Он угостил их травками, которые им так нравились, предложил землю в Дельте, лошадей, рабов и верную дружбу с ним, самым высоким сановником, правой рукой владыки.
Яннас должен уничтожить врага на юге. Что может быть достойнее этой миссии, возложенной на флотоводца самим Апопи? Однако не стоит преувеличивать его роль. Безопасность столицы столь же важна. Теперь главный казначей отвечает за жизнь правителя страны и его главного города, зорко следя за порядком, избегая опрометчивых решений. Отныне любой приказ Яннаса будет выполнен только после одобрения Хамуди.
Ни один из офицеров столичного гарнизона не остался равнодушным к посулам сановника. Хамуди был доволен, вновь отвоевав потерянные было сферы влияния. Обеспечив себе дружбу с крупными военными чинами, он без труда уменьшит число сторонников Яннаса, лишит его авторитета в глазах ревнивых и честолюбивых подчиненных.
Главный казначей вернулся домой в превосходнейшем настроении, собираясь побаловать себя отдыхом и изысканным ужином.
Но, войдя в свой роскошный дом, первой он увидел Ветреницу, и аппетит у него сразу пропал. В глазах красавицы азиатки горела такая ненависть, что Хамуди невольно вздрогнул.
- Я хотела бы повидать вашу супругу, - ледяным тоном произнесла гостья.
- Она… она навещает заболевшую госпожу Танаи.
- Я дождусь ее.
- Не хотите ли прохладительного?
- Нет, я хочу не прохладительного.
- Прошу вас, сядьте, располагайтесь поудобнее.
- Удобнее всего мне стоять.
Хамуди был не в силах выдержать взгляд Ветреницы, в котором не было ничего соблазнительного. На его счастье, Има скоро вернулась, войдя в дом с большим шумом, еще с порога громко зовя служанку.
- Ветреница! Какая приятная неожиданность, но…
- По твоему навету убит Минос!
- Как… Как ты можешь…
- Ты потребовала голову человека, которого я любила, и ты ее получила. Теперь ты поверила в свое всемогущество. Но ты заблуждаешься. Ты потеряла разум, и ты погибнешь.
Госпожа Има подбежала к своему супругу и крепко обняла его.
- Ты слышишь, дорогой? Она угрожает мне.
Положение Хамуди было незавидным. Ему нужно было успокоить Иму и не рассердить сестру владыки.
- Не сомневаюсь, что речь идет о досадном недоразумении, уверен, что…
Глаза Ветреницы вспыхнули яростью.
- Убийцы и их подручные будут наказаны! - голосом, от которого кровь леденела в жилах, произнесла она. - Небесный огонь испепелит их.
Азиатка повернулась и медленно направилась к двери, не удостоив внимания бившуюся в истерике Иму.
Полководец Яннас пинком перевернул мертвого египтянина на спину. Его воинам наконец-то удалось справиться с этим лучником. Спрятавшись в ветвях сикоморы, искусный стрелок уничтожил множество гиксосов.
- Остальных вы тоже перебили?
- Еще один жив, - отозвался первый помощник. - Но удары его сердца сочтены.
Яннас смотрел, как полыхают паруса на трех первых судах, сильно пострадавших и уже готовых уйти под воду.
- Позвать ко мне капитанов!
Три офицера низко склонились перед флотоводцем.
- Вы прекрасно знали, какие опасности могли грозить судам! - возвысил голос разгневанный Яннас. - Почему вы не приняли мер предосторожности?
- Противник действовал с большой хитростью, - отвечал самый старший и самый опытный. - С нашей стороны не было допущено ошибок.
- Были! Вы позволили слабому одолеть себя, в этом ваша ошибка. Вы недостойны своих высоких званий! Корабли уцелели только благодаря матросам, среди которых я и найду новых капитанов. Ваши трупы будут болтаться на мачтах. Пусть враги видят, как гиксосы наказывают бездарных!
Яннас отвернулся от обреченных на смерть и принялся выбирать новых командиров.
- Путь свободен и на воде, и на суше, - объявил первый помощник. - Мы можем двигаться вперед без опасений.
- Египтяне преподали нам хороший урок, пожертвовав многими мужественными воинами, - заговорил Яннас, обращаясь к помощнику. - Мелкие засады - преддверие большой. Они вились вокруг нас, словно оводы, а теперь исчезли. Неужели мы поверим, будто им хотелось нас только покусать? Нет, они дали нам понять, что приготовили серьезную западню. Мы не знаем, где она ждет нас - далеко или поблизости. Поэтому не будем торопиться, обследуем каждую пядь земли, чтобы заранее обнаружить настоящую опасность.
17
Барка царицы Яххотеп мчалась на всех парусах. Едва она причалила к фиванской пристани, едва с борта на берег перебросили первую доску, как царица была уже на берегу и, усевшись в паланкин, приказала носильщикам бежать во дворец. На пороге ее ожидал управляющий Карис.
- Моя мать еще жива?
- Отходит, госпожа.
Юный фараон Яхмос вышел навстречу матери.
- Я постоянно находился у изголовья бабушки, - сказал он тихо. - Она говорила о моих обязанностях и неизбежном одиночестве фараона. Бабушка обещала непременно быть со мной рядом, когда мне будет больно и трудно. Единственное, чего она опасалась, что не успеет увидеться с тобой, мама.
Яххотеп осторожно отворила дверь в опочивальню Тетишери.
Старая царица с неимоверным усилием поднялась со своего ложа и теперь сидела в кресле, глядя на заходящее солнце. Ее жизнь тоже готова была закатиться, Тетишери едва дышала.
- Я здесь, - прошептала Яххотеп, взяв мать за руку.
- Я счастлива… Я молила богиню Запада помедлить немного и дождаться твоего прибытия. Мы уже сражаемся с гиксосами?
- Еще нет.
- Они допустили просчет, дав нам время укрепиться… Ты рождена для того, чтобы освободить Египет, и ты добудешь победу для всех нас, для тех, кто уже умер, и для тех, кто еще не родился.
Несмотря на предсмертную слабость, голос Тетишери был звучен.
- Знаешь ли ты, что такое жизнь, возлюбленное дитя мое? Мудрецы дали свой ответ, запечатлев его иероглифами. Жизнь - это узел, что связывает вместе, а потом освобождает друг от друга душу и тело. Она - шнурок на сандалиях, благодаря которым мы движемся вперед, зеркало, в котором мы разглядываем небеса, цветок, который набирается сил и расцветает. Жизнь - ухо, внимающее Маат, которая наполняет нас силой, жизнь - это созидательное Око. В тебе есть все ипостаси жизни, Яххотеп, и они даны тебе для того, чтобы ты возвела истинного фараона на трон живущих. Я никогда не сомневалась в тебе, твое сердце не ведает мелочности и низости. Ты умеешь справляться с горем и бедами, умеешь согревать сердце огнем надежды. Я приготовилась к смерти, о Мут, мать богов! Поухаживай за мной, умасти мне лицо разглаживающим притиранием и нанеси на губы немного охры. Я не хотела бы уйти, не приведя себя в порядок.
Яххотеп направилась в соседний покой, где Тетишери хранила ларец с умащениями и красками, а старая царица тем временем перешла в мир иной. Она не хотела причинить боль дочери последним вздохом, она хотела уйти красивой.
Яххотеп исполнила последнее желание матери, тщательно и любовно нанеся краски на ее лицо.
Яххотеп наполнила дворец дивными благоуханиями. Телом Тетишери, следуя древним ритуалам, занимались опытные бальзамировщики. Джехути, верховный жрец бога Амона, читал молитвы во время заупокойного бдения, и под их мерный ритм старая царица спокойно шла по дорогам Дуата - египетского царства мертвых.
Сердцем Тетишери стал каменный скарабей, оправленный в золото. Символ посмертных перерождений, он будет ей помощником во время последнего суда и сохранит ей вечную молодость.
Яххотеп, супруга бога, руководила погребальной церемонией своей матери, хрупкой, исполненной мужества женщины, не давшей Фивам погибнуть, способствовавшей каждому шагу на трудном пути к свободе. Ни в чем не схожие друг с другом, Яххотеп и Тетишери шли в одном направлении.
Когда дверь в дом вечности затворилась за старой царицей, Яххотеп почувствовала себя такой одинокой, что ей захотелось отказаться от неравной борьбы, которую она вела столько лет. На этот раз об ее исходе гадать не приходилось. Но могла ли она предать царский дом и свой народ, который сумела вдохновить на жертвенную борьбу с врагами?
- Я никогда не забуду бабушку, - негромко произнес Яхмос. - Когда мы очистим нашу землю от захватчика, мы воздадим ей великие почести.
Унося с собой очищенную душу Тетишери, сотни ласточек взлетели над городом мертвых на западном берегу Фив. Завтра на заре ее душа вновь воскреснет вместе с солнцем.
- Пока тебя не было с нами, мама, - обратился к Яххотеп Яхмос, - я ни минуты не пребывал в праздности, я много читал, наблюдал за людьми, занимался набором.
- Каким набором? - удивилась Яххотеп, не поняв, о чем идет речь.
- Набором новых воинов, - объяснил Яхмос. - Раз все военные силы собраны в Пер-Камосе, Фивы не могут оставаться в стороне. Каждый день я навещал верфи, где наши корабелы заняты строительством новых военных судов, я объезжал предместья и селения в поисках воинов-добровольцев. Офицеры царской стражи обучают их воинскому искусству, Хирей обеспечивает кровом и пищей. Ведь точно так же вы с отцом создавали наш первый воинский отряд, не так ли? Очень скоро Фивы вновь обретут надежную защиту.
Как же изменился за столь короткое время юный Яхмос! Священные обязанности фараона возобладали в нем над мальчишескими пристрастиями.
- Я горжусь тобой, Яхмос.
На лице юного фараона отразилось смущение.
- Ты знаешь, у меня недавно украли мои парадные сандалии. Заметил пропажу управляющий дворцом Карис, но и он не смог понять, когда именно их унесли, потому что я не надевал их со дня коронации.
- Ты кого-то подозреваешь?
- Нет, мама. Множество самых разных людей могли побывать в кладовой, где они лежали.