В этой книге читателя ждет встреча с хорошо знакомым и в то же время незнакомым д'Артаньяном, поскольку к приключениям легендарного мушкетера, помимо Дюма, обращались и другие литераторы.
Содержание:
I. ДВА СОБЕСЕДНИКА В ДВУХ ПОСТЕЛЯХ 1
II. ДВА СОБЕСЕДНИКА В ДВУХ ПОСТЕЛЯХ (продолжение) 2
III. ШАТОНЕФ-ДЮ-ПАП 1636 ГОДА, КОТОРЫМ ИНТЕРЕСОВАЛСЯ ГОСПОДИН МЮЛО 2
IV. КАК ПЛАНШЕ ПОКУПАЛ МИНДАЛЬНОЕ ПЕЧЕНЬЕ… 4
V. … И КАК ОН САМ ЕДВА НЕ БЫЛ ПРОДАН ПОДОБНО РАХАТ-ЛУКУМУ 4
VI. КАК ПРИНИМАЛИ СОЛНЕЧНЫЕ ВАННЫ В 1642 ГОДУ 6
VII. ШПАГА, ВОНЗЕННАЯ В ПЕСОК 6
VIII. ЗЕЛЬЕ, КОТОРОЕ УКОРАЧИВАЕТ ЖИЗНЬ 7
IX. ГДЕ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО В РИМЕ КУХНЯ ИМЕЕТ ОДИН ЭТАЖ, А ЦЕРКВИ - ДВА 8
X. БЕСЕДЫ В ЕВАНГЕЛИЧЕСКОМ ДУХЕ 9
XI. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ РАЗГОВОР 10
XII. РАБЮТИНАДА 10
XIII. ГДЕ НИ ДЕ БЮССИ, НИ Д'АРТАНЬЯН НЕ РАССТАЛИСЬ, КАК НИ СТРАННО, С ЖИЗНЬЮ 11
XIV. ПАПА И МУШКЕТЕР 12
XV. МУШКЕТЕР И ПАПА 12
XVI. ДУЭЛЬ 13
XVII. ЧТО МОГУТ СКАЗАТЬ ДРУГ ДРУГУ ДВЕ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРЫЕ ДУМАЮТ, ЧТО РАЗГОВАРИВАЮТ СТОЯ, В ТО ВРЕМЯ КАК ДВОЕ МУЖЧИН САДЯТСЯ, ЧТОБ ОБЪЯСНИТЬСЯ ТАК, СЛОВНО ОНИ ВСЕ ЕЩЕ НА НОГАХ 14
XVIII. МАРИ ШАНТАЛЬ 14
XIX. МОЙ ДОРОГОЙ Д'АРТАНЬЯН 15
XX. СОДЕРЖАЩАЯ В СЕБЕ ВОПРОС ЛЮБВИ 16
XXI. КАК ЛЕТАТЕЛЬНЫЙ АППАРАТ, КОТОРЫЙ НЕ ЛЕТАЕТ, ПРЕВРАЩАЕТСЯ В КАТАТЕЛЬНЫЙ, КОТОРЫЙ КАТИТСЯ 16
XXII. О ЧЕМ ДУМАЛИ В КОРОЛЕВСКИХ ДВОРАХ ЕВРОПЫ 17
XXIII. ЧТО МОЖЕТ СКАЗАТЬ СВОЕМУ КОРОЛЮ МИНИСТР, КОТОРОМУ СУЖДЕНО УМЕРЕТЬ 18
XXIV. КАК АППАРАТ, КОТОРЫЙ ИЗРЫГАЕТ ОГОНЬ, НЕ МОЖЕТ ДОГНАТЬ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ИЗРЫГАЕТ СВИНЕЦ 19
XXV. ТРАУРНЫЕ ПУЛЯРКИ ГОСПОДИНА ЛА ФОЛЕНА 19
XXVI. ВСТРЕЧА 20
XXVII. ПРЕКРАСНАЯ МАДЛЕН 21
XXVIII. САМОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ - ЭТО, КОНЕЧНО, НЕ САМОЕ СМЕШНОЕ 21
XXIX. САМОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ - ЭТО, КОНЕЧНО, НЕ САМОЕ СМЕШНОЕ (продолжение) 22
XXX. ДВА ПОСЛАНИЯ 23
XXXI. ШЕЛКОВЫЙ ШНУРОК 23
XXXII. ЖЕСТОКАЯ ЗАГАДКА 24
XXXIII. НАСМЕРТЬ ОГОРЧЕННЫЙ 25
XXXIV. ПУП 25
XXXV. FIAT LUX 26
XXXVI. ОТ ОХОТЫ ЗА ЗЯТЬЯМИ... 27
XXXVII. … ДО ОХОТЫ ЗА ЛА ФОНОМ 27
XXXVIII. ДВА ПИСЬМА 28
XXXIX. КРАТКОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ 29
XL. ДВА ВЫСОЧАЙШИХ УМА В 1643 ГОДУ 29
XLI. ГДЕ ДОГОВОР О ВСЕОБЩЕМ МИРЕ НАХОДЯТ… 30
XLII. …С ТЕМ, ЧТОБ ТОТЧАС ЕГО УТРАТИТЬ 31
XLIII. С БОГОМ, С БОГОМ… 31
XLIV. МАРШ ПО НАПРАВЛЕНИЮ К РОКРУА 32
XLV. НИКТО НЕ ВИДЕЛ СИРО 33
XILVI. ФРАНЦИЯ! ФРАНЦИЯ! 35
XLVI. ЗАВТРАК С ШАМПАНСКИМ 36
XILVIII. ПОСЕЩЕНИЕ МАРШАЛА 37
XLIX. ПОСЛЕДНИЙ УДАР 37
ЭПИЛОГ 39
Примечания 39
Роже Нимье.
Посвящается Мартену
Эта прекрасная юность, когда нам казалось,
что мы вот-вот лопнем от смеха.
Мадам де Севннье
I. ДВА СОБЕСЕДНИКА В ДВУХ ПОСТЕЛЯХ
20 июня 1642 года Тараскон, еще не забывший святую Марту, которая отразила набег зловещей Тараски , стал свидетелем встречи сомнительного святого с несостоявшимся тираном.
Людовик XIII был обязан своим прозвищем Справедливый тому обстоятельству, что, родившись под знаком Весов, он неизменно стремился сохранить равновесие между разумом и капризом, иначе говоря, между мужским и женским началом.
Что касается кардинала Ришелье, то хотя после восемнадцати лет правления он все еще оставался весьма весомой фигурой, эта фигура с каждым днем теряла свой материальный вес. Могила разверзлась в его собственном теле в виде нарывов и язв.
Меж тем тарасконцы (и еще более тарасконки) с их бойкими языками комментировали появление короля, разгуливая по двум наиболее примечательным местам города, то есть по площади и по главной дороге. В три часа дня площадь была как всегда залита солнцем, а дорога погружена в тень.
При этом жители имели возможность любоваться своим замком, возведенным в 1291 году на фундаменте римской крепости и обновленным с приходом XVI столетия как раз к началу религиозных войн.
В замке были тоже свои тени и свое солнце. Но теням было двадцать лет, а солнце тускнело. Негромкой беседе монарха с министром в одном из самых красивых залов с видом на Рону вторили стенания де Шаваньяка и де Ту, сторонников Сен-Мара, закованных в цепи и брошенных в здешнее подземелье точно так же, как он сам был брошен в подвалы крепости Монпелье.
Объясним вкратце, отчего мы очутились здесь и отчего Сен-Мару, фавориту великого короля, в конце своего блистательного пути пришлось делить со своими друзьями столь жалкую участь.
3 февраля два пышных поезда покинули Фонтенбло" Сопровождаемый кардиналом король отправился на осаду Перпиньяна. Четырьмя месяцами ранее посланцы восставшей против Филиппа IV Каталонии явились просить защиты у Франции, которая и была обещана им в Перонне. Понадобилось время, чтобы великие мира сего всколыхнулись и чтоб пришли в движение войска, Кардиналу с его диетой потребовалось для этого несколько дней дополнительно.
Но если Людовик XIII ел мало, а Ришелье и того менее, то их свиты отличались отменным аппетитом. Кроме пажей и придворных, там были рейтары и мушкетеры.
Пренебрежем пажами, которые питались фруктами, и придворными, которые довольствовались печеньем, выражая тем самым почтение к немощи своих повелителей. Но уже рейтары, они же легкие кавалеристы, не оправдали свое имя. Что же до мушкетеров, то они посчитали кремнистые кряжи замаячивших вдали Пиренеев за сигнал к действию. Они объедались впрок в ожидании такой компании, где даже куропаткам ради изящества придется питаться уксусом и где уж, конечно, не будет выбора в дичи.
Предводители полагали, что первым французским городом, который сможет накормить два столь значительных сборища, будет Лион, куда следует добираться порознь. Людовик XIII двигался впереди. Через три дня за ним следовал кардинал. Эти три дня были необходимы, чтоб курицы успели снестись, кролики наплодиться, вишни дозреть на ветках - обстоятельство в походе немаловажное.
Гимном Те Deum была отмечена в Лионе победа, которую одержал в Германии граф Гебриан при Кемпене. Это послужило предлогом, чтобы полакомиться трюфелями.
Когда добрались до Баланса, великий письмоводитель Ришелье Мазарини получил из рук короля красную шапку кардинала. По этому случаю увлеклись раками.
Ришелье, почувствовав слабость, отстал и был чуть не съеден в Нарбонне комарами. Людовик XIII продолжал путь в обществе своего любимца Сен-Мара.
Именно в Нарбонне 23 мая 1642 года Арман-Жак Дюплесси, кардинал-герцог де Ришелье, составил свое завещание, согласно которому передавал полтора миллиона франков, свои тайные фонды, в руки короля, оставив своему повару две тысячи, так сказать, фонды кастрюли. Тем самым он завещал Франции Францию.
Король, в свою очередь, пожелал осмотреть бастионы. Но 27 мая лил сильный дождь. 2 июня взяли в плен семерых солдат перпиньянского гарнизона, вышедших на поиски улиток и чаек в надежде набить хоть чем-то желудок. Скудость этого жаркого и салата пробудила жалость в сердцах мушкетеров, объедавшихся медвежатиной и сыром, приготовленным из молока целого овечьего стада.
Уверенный в успехе и одновременно усталый король достиг Нарбонна. Кардинал, которому помешали спать укусы назойливых насекомых и шум за окном, покинул Нарбонн, направившись к Тараскону.
12 июня король вместе с первым завтраком получил копию секретного договора с Испанией, подписанного его фаворитом Сен-Маром, а также его собственным братом Гастоном Орлеанским.
Он велел арестовать заговорщиков.
Это решение, принятое между ночной посудиной и сдобной булочкой, привело историков в возмущение. Они пришли к выводу, что король был дурным братом и никудышным другом. При этом забывают, что Сен-Map был приставлен к Людовику XIII кардиналом Ришелье в качестве компаньонки. Великий конюший, который был одновременно и лоцманом, и кучером, докучал своему государю то как маленькая зубастая собачонка, то как капризный юный красавец.
Это нашло свое отражение в удивительном документе, составленном двумя годами ранее:
"Сегодня, 9 мая 1640 года, пребывая в городе Суассоне, его величество король имеет удовольствие сообщить великому конюшему, что он не гневается за прошлое и что если вышеупомянутый дворянин даст в будущем какой-либо повод к неудовольствию, то жалоба его величества на сию провинность будет принесена в самой мягкой форме господину кардиналу с тем, чтобы вышеназванный великий конюший получил возможность исправить свой промах перед королем и таким образом все вышепоименованные персоны смогли найти источник успокоения в лице его величества. Каковое взаимное обязательство короля и великого конюшего было дано в присутствии его преосвященства".
Однако договор Сен-Мара с Филиппом IV повлек за собой роковые последствия. Впрочем, душа фаворита наделена блошиными крылышками, и Сен-Мара беспокойство не терзало.
Один из главных заговорщиков, Фонтрайль, поспешил обратиться в бегство, заявив на прощание:
- Когда вам отрубят голову, сударь, вы, при вашем росте, останетесь все же видным мужчиной, ну а я слишком мал для таких отчаянных мероприятий.
В самом деле, Фонтрайль оставил после себя "Мемуары", которые никто не читает.
Зато бросивший вызов судьбе Сен-Map остался в человеческой памяти благодаря знаменитому роману Альфреда де Веньи.
Сен-Мара схватили и вытащили из-под кровати. Хозяин этой кровати, обитатель Нарбонна, узнал случайно по дороге на мессу о вознаграждении в сто золотых экю за поимку беглеца. Хотя сумма решающего значения для него, разумеется, не имела, его обуял патриотический порыв такой силы, что он бросился с сообщением к страже.
Еще одного заговорщика, Буйона, выволокли из-под стога. К сену, как выяснилось, он отнесся с большим доверием, чем к соотечественникам. Он спас свою шкуру, отказавшись в пользу короля от прав на Седанское княжество, что дало ему возможность мирно окончить свои дни в Понтуазе 9 июня 1651 года, угощаясь булочками с молоком.
В те горестные времена не так худо было иметь собственное княжество за границей. Кто был обладателем Швейцарии, тому ничто не грозило.
Послушаем теперь, о чем беседовали друг с другом король и его министр на двух стоящих бок о бок кроватях 28 июня 1642 года: два шелестящих голоса перед лицом смерти - великой Кастелянши и Распорядительницы покоев, предоставившей шесть месяцев отсрочки одному и одиннадцать другому.
II. ДВА СОБЕСЕДНИКА В ДВУХ ПОСТЕЛЯХ (продолжение)
- Простите, что тревожу ваш сон, дорогой кузен, но Рона такая бурная… Не беспокоит ли она вас ночами? Все плещется, все подтачивает подземелье.
- Нет, сир, с тех пор как в подземелье явились новые обитатели, мои тюфяки стали мягче.
- Дорогой кузен, ночью вряд ли стоит думать о Франции. Нам известно, что это ваша единственная забота… с тех пор, как остальные ваши заботы исчезли.
От шпильки, подпущенной королем, Ришелье закусил губу.
- В эти дни, - ответил он, глянув королю в глаза, - в эти дни, сир, мне б не хотелось отделиться от моей страны. Порой я был ее шпагой. И не был ли я для вас мысленно щитом в Лионе, когда Сен-Map потребовал покончить со мной? Впрочем, судите сами: из меня выжмешь меньше крови, чем из маршала д'Анкра. - И кардинал улыбнулся, словно испытывая жалость к самому себе, отчего сморщились его покрытые нездоровым румянцем щеки.
- Ах, я давно уже не слыхал щебета господина де СенМара.
- Его щебет мог стоить королевству трех провинций, а вам - трона.
- Бедный юноша! Он хвастался тем, что остается со мной наедине на два часа после обеда, а я выяснил, что он всего лишь запирался в гардеробе и читал Ариосто. Нет, нет, - продолжал с жаром Людовик XIII, - он не любил меня, никогда не любил. Он вечно ухаживал за своими руками, завел себе триста пар сапог, но не тех, в которых идут в сражение, а тех, в которых преклоняют колена перед дамами. Черт возьми! Я предполагаю, он предпочитал меня Нинон де Ланкло. - Несмотря на весь свой недуг, кардинал улыбнулся, услышав имя, казалось, хорошо ему знакомое.
- Да еще вдобавок твердит без конца о мире мне, человеку войны!
- Сир, существуют две разновидности мира. Одна заключается в поспешном чтении мирного договора, оно завершается прежде, чем перевернуты все страницы, и сводится к тому, чтоб заплатить тем, кому обещали заплатить.
Это был намек на VI и IX статьи секретного договора, подписанного Фонтрайлем и премьер-министром Испании графом-герцогом Оливаресом. Статья VI предусматривала выплату пенсии в двенадцать тысяч экю герцогу Орлеанскому. Статья IX - двадцать четыре тысячи дукатов Сен Мару, чье имя из стыдливости умалчивалось.
- Мир другого рода - это тот мир, который устанавливает спокойствие между народами, и вы своего рода мастер этого мира, ваше величество. Если Господь даст мне еще несколько мгновений жизни, у меня будут добрые вести для французского короля.
Оба на минуту задумались - чета старых единомышленников, привыкших браниться друг с другом: бывалый и нетребовательный солдат и фаворит пятидесяти семи лет - старая упряжка, которая вытащила Францию с грязного проселка на столбовую дорогу истории. Молчание нарушил голос певца: подслащенный розмарином, он звучал у подножия замка:
У красотки Камбале Захватило дух от гнева "Дева!" - слышится во мгле, Повторяют: "Дева! Дева!" Оскорбляют зрелый век. Дядя - сильный человек, Он не даст остаться девой!
Мадам Камбале была любимой племянницей кардинала, для которой четыре года назад он купил Эгильонское герцогство. Из-за этого герцогства и из-за букета, который его преосвященство отцеплял порой от ее корсажа, доброжелательному дядюшке приписывались самые низменные поползновения.
- До чего обнаглели эти южане! - заметил король, довольный тем, что мог перейти к более нейтральной теме, к тому же, подобно всем слабым, но деспотическим натурам, он был падок до разговоров на амурные темы.
- О сир, все это уже устарело.
- Как бы то ни было, песенки я предпочитаю заговорам. Не кажется ли вам, мой кузен, что мы слишком преуспели во всякого рода грандиозных начинаниях? Может, следует быть осмотрительнее? Большой аппетит - это не всегда полный желудок.
Вместо ответа Ришелье воздел к небесам источенные болезнью руки:
- Усилие изнуряет, но наш труд еще не окончен. В этом "наш" таилась скромность агрессора.
- Впрочем, я как будто жалуюсь, а между тем, путь, проделанный вашим величеством, длиннее. Меня перенесли всего лишь с этажа на этаж, в то время как вы приехали из Нарбонна. Ваш визит для меня - милость, а я осмеливаюсь просить у вас еще об одной милости. Кардинал, просящий милости, - это орел, стучащийся клювом в дверь овчарни.
- Чего вы желаете, мой кузен? Я уже написал королеве, чтоб дофин и герцог Анжуйский присоединились к вам. Я покидаю вас, но присутствие моих детей докажет, что моя семья видит в вас своего защитника.
- Не в этом дело, сир, хотя, разумеется, это великая милость. Мне удалось выяснить, что один офицер из числа ваших мушкетеров, человек мне известный, сопровождает вас. Мне бы хотелось заполучить его на ограниченное время.
- Он ваш! - воскликнул Людовик XIII, который, помятуя о своей слабости к Сен-Мару, уже приготовился к жертвам. - Вам нужен верный человек, чтоб охранять ваших узников до Парижа.
Король сделал ударение на "ваших".
- Нет, сир, дело не в государственном правосудии, оно всегда относится к прошлому, меня же интересует будущее. Я не сомневался в согласии вашего величества. Я полагаю, этот офицер у вас под рукой.
- И каково имя мушкетера, в котором нуждается Франция?
- О, сир, - небрежно обронил Ришелье, - пустяки, обыкновенный дворянин. Кажется его зовут д'Артаньян.
III. ШАТОНЕФ-ДЮ-ПАП 1636 ГОДА, КОТОРЫМ ИНТЕРЕСОВАЛСЯ ГОСПОДИН МЮЛО
Вот уже примерно час некое лицо, по повадкам дворянин, рассматривало, теряя терпение, стены маленькой каморки тарасконского замка.
На дворянине красовался мундир мушкетера. Рисунки были нацарапаны на каменной поверхности стен, их единственной темой являлись морские путешествия последнего столетия.
Было очевидно, что мушкетер предпочитал пыль дорог пене морских волн, потому что интерес к рисункам был непродолжителен. Он вышел в соседнюю комнату, где некто, судя по виду слуга церкви, откупоривал с благоговейным видом бутыль за бутылью.
- Тысяча чертей! - заговорил мушкетер. - Его преосвященство затащил меня сюда, словно кошку, с которой собираются содрать шкуру. Но если он желает угостить меня обедом, то учтите: бульоном я не удовлетворюсь. Бульон хорош для умерщвления плоти, а всадник должен доказать своей лошади, что у него есть чресла.
Дегустатор, не отвечая, попросил молчания - жест, одинаковый во всех языках: губы складывают трубочкой и к ним прижимают указательный палец. Заинтригованный офицер сделал несколько шагов вперед.
- Слишком много суеты, господин д'Артаньян, слишком много шума. Вино скисает. Как вы полагаете, чем я занят?
- Чем вы заняты?
- Вот именно.