Глава 31
5 сентября 1752 года. Южная якорная стоянка, Борт "Льва". Первая "собачья" вахта (около пяти часов пополудни берегового времени)
Чтобы заковать в кандалы Билли Бонса, потребовалось шестеро.
Еще двое или трое повалились, нарвавшись на кулаки Билли. Рядом прыгал на деревяшке и орал Сильвер, кричали и остальные, подбадривая группу задержания и радуясь втихомолку, что не им выпала сомнительная честь подставить бока под удары здоровенного первого помощника.
Наконец Билли ослаб, распластался по палубе, придавленный грудой товарищей по команде. Израэль Хендс стянул с Билли сапоги и, насадив ему на лодыжки пару U-образных железных скоб, пропустил сквозь ушки в короткие стержни с утолщениями на концах. Узкие концы стержней мистер Хендс расплющил тяжелым молотком, заклинив таким образом скобы. Бонс мог встать, прыгать, но ходить оказался не в состоянии. Не он первый, не он последний.
- Все в порядке, мистер Бонс, - доложил сияющий мистер Хендс - Плотненько и надежно.
- Отгребись, сука драная, - огрызнулся Билли. - Я до твоей задницы еще доберусь.
- Руки коротки, Билли, цыпленочек мой.
Билли Бонс зарычал, воспользовался ослаблением бдительности со стороны державших его моряков, которые решили, что ножные кандалы окажут умиротворяющее воздействие, и попытался достать до горла Израэля Хендса.
- Тихо! - гаркнул Сильвер - Мистер Хендс, отставить.
- Есть, сэр! - отозвался Хендс, но за спиной Долговязого Джона криво ухмыльнулся Билли Бонсу.
- Вниз его, но осторожно! - приказал Сильвер шестерым, державшим Билли. - Мистер Хендс, захватите цепи и молоток и прошу с нами.
Бонса поволокли вниз - эти придурки, по спинам которых он походя гулял линьком. Про осторожность они теперь и вовсе забыли, задевая телом Билли все, что можно задеть, и ударяя его обо все, обо что можно стукнуть. В конце пути его швырнули на камни балласта, как угольщик кидает мешок угля. Железяки на ногах Бонса прикрепили цепью к скобе в корпусе судна, после чего его оставили сидеть с фонарем неподалеку. Зрелище Билли Бонс представлял неприглядное, жалкое. Весь в крови, в синяках, одежда разорвана, косица развалилась, а из порвавшегося носка торчал большой палец ноги. Этот палец особенно развеселил всех присутствовавших. Они разразились гомерическим хохотом.
- А ну, заткнулись! - приказал Сильвер. - Займитесь своими делами. - Он нахмурился. Беда в том, что они уже пять дней торчали на якоре и ждали, пока Флинт покончит со своими захоронениями, и дел-то практически никаких не было. Еще хуже то, что вся команда видела, как Сильвер выставил себя дураком, авторитет его пошатнулся, и былой прыти в исполнении его приказаний не наблюдалось. Сильвер вздохнул печальным мыслям и попытался сосредоточиться на том, что было под носом.
- Ну, значит, мистер Бонс… - сказал Сильвер, оставшись наедине с арестованным. - Жаль, конечно, что пришлось с тобой так… по что поделаешь. Надо было меня слушать, а не Флинта. Ты же знаешь, что ему нельзя верить. Чем он тебя околдовал? Надуть-то он тебя надует, но что он тебе предложил?
- Спроси свою задницу, - буркнул. - Билли Бонс, беззаветно преданный хозяину, променявшему его на девицу.
- И это все; что ты можешь сказать? А ведь мы не одну милю прошли вместе. Неужто ты мозгами пошевелить не в состоянии? Ведь мы оба на мель сели.
- Пошел в жопу!
- Билли, я тебя еще раз спрашиваю. Ты знаешь Флинта лучше, чем любой из нас, Что он задумал?
- Не знаю. И не скажу.
- Ох, Билли, и дурак же ты!
- Ну хоть это узнал. И будь доволен.
- Билли, а что если я попрошу поговорить с тобой Израэля и еще кого-нибудь?
К большому удивлению Сильвера Бонс ухмыльнулся.
- Кишка тонка.
- Ты уверен?
- Ага.
Разговор был окончен. Более Сильвер ничего от Билли не услышал и медленно направился наверх. С костылем он управлялся ловко, но подъем-спуск по трапу давался одноногому с трудом. Динь-динь! - брякнула рында. Семь часов берегового времени, уже стемнело. Он глянул на берег. Костер горит, доносится приглушенное расстоянием пение. "Шестерка счастливцев" капитана Флинта…
Сильвер повернул голову в сторону огней "Моржа". Там Селена. При мысли о ней его охватило отчаяние. По окончании совета каждая команда вернулась на свой борт. Селена осталась у Флинта. Но он настоял, чтобы Сильвер - взамен!!! - взял с собой Билли Бонса. Селену Сильвер больше не видел, а Бонс прилип к нему, как дерьмо к подошве… Кроме одного дня, когда он проваландался на "Морже".
Что он там делал? Что ему нашептал Флинт? Зачем Флинту нужно, чтобы Бонс был на борту "Льва"? Что делает Флинт на берегу с шестью матросами и восемьюстами тысячами фунтов? Сильвер вздохнул. Не обращая внимания на Израэля Хендса, во главе теплой компании ожидавшего результатов беседы Сильвера с Бонсом, он отправился в свою кормовую каюту и вытащил бутылку рому.
Плохое время настало для Долговязого Джона. Может, и худшее за всю его жизнь. Он оказался перед лицом полного провала. И это тогда, когда он не перестал еще горевать по утраченной ноге. Сильвер принялся загибать пальцы - в уме. Пункт первый: нашел женщину, которую любил, оскорбил ее и потерял из-за недоверия. Пункт второй: потерять ее - больнее, чем попасть под нож хирурга Коудрея. Пункт третий: не сумел раскрыть глаза Билли Бонсу. Четвертый: не смог убедить команду не дать Флинту захоронить сокровища. И, наконец, пятый: если все это бормотание по углам еще чуть затянется - прощай, капитан Сильвер.
Так за размышлениями да за бутылкой прошел час, другой… Потом раздался стук в дверь.
- Капитан… - послышался голос Израэля Хендса.
- Отстань! - огрызнулся Сильвер, но дверь раскрылась, и вошли трое: Хендс, Слепой Пью и Сарни Сойер. Хендс и Сойер держали шляпы в руках, Пью вцепился в свой козырек. Закивали, как флинтов попугай. Руки к виску, ножкой топнули - прямо военный салют. И застыли, уставившись себе в ноги. Что ж, в кормовой каюте "Льва" не встанешь, гордо выпрямившись - макушку разобьешь. Но они вообще как будто в церковь вошли, торжественные… И напряженные.
Не понравился им вид пьяного Сильвера, неряшливо растянувшегося в кресле и закинувшего ногу на стол. Там же лежала пара любимых пистолетов. Долговязый Джон выглядел особенно неопрятно в аккуратной кормовой каюте, орнаментированной золотыми лиственными гирляндами и ярко освещенной свечами из пчелиного воска в застекленных фонарях. Все трое моряков были испуганы, потому что понимали, как Сильвер мог управиться со своими пистолетами.
Сильвер поднял на них красные глаза.
- Ну что? Делегация?
- Капитан, - открыл рот Израэль Хендс - Прошу прощения, но что сказал Билли Бонс?
- Ничего.
- Капитан, можно, я его сам спрошу? Гандшпугом.
- Или огоньком ему палец подпалить, - подключился Слепой Пыо.
- Нет. Вы Артикулы подписали.
- Но мы разделились, капитан, - возразил Израэль Хендс - И Артикулы нарушены.
Сильвер вздохнул, выпрямился, убрал пистолеты и попытался изобразить хозяина судна.
- Мистер Хендс, попытайся послушать внимательно. Если эта честная компания раскололась… Что, к сожалению, возможно… То Билли Бонс нам нужен вдвойне. Напоминаю, что он один может вывести нас в Саванну. Так что и без Артикулов не надо ему кости ломать, пальцы жечь или иначе как уродовать, а надо его беречь, как матушка любимое дитя бережет.
Трое делегатов ахнули. Об этом они не подумали.
- Да, - продолжал Сильвер - И кто-то это хорошо разъяснил Билли Бонсу. Сам бы он до этого не дотумкал, мозгов не хватило бы, несмотря на знание арифметики да секстанта. Как вы думаете, кто ему это разъяснил?
- Флинт, - сразу откликнулся Слепой Пью.
- Верно, - подтвердил Сильвер и опрокинул в глотку еще стакан. Пью пихнул Хендса в бок.
- Капитан, - начал Хендс по второму заходу - Мы, это… верно ты сказал… дили… делегация.
- Да ну?
- Точно, капитан.
Сильвер не удивился. Он этого ждал. Наелись они им. Черную метку принесли.
- Ну, давайте, раз пришли, черт бы вас драл.
- Капитан, команда, значит…
- Ну?
- Капитан, надо сказать…
Ба-банг! Ба-ба-бабах. Бабах-бах! С берега донеслась дикая пальба. Выстрелы были хорошо слышны сквозь отдраенные иллюминаторы.
Глава 32
5 сентября 1752 года. Остров. Сумерки
Флинт был на седьмом небе от радости. Сокровища захоронены, и он лишь один знает, в каком месте. Конечно, счастливая шестерка приблизительно представляет, где их искать. Флинт глянул на их тупые морды. Сидят, придурки, припаяли задницы к песку, ждут приказов. Безмозглые твари, да к тому же неграмотные. Дай он им свой блокнот, они даже не смогут ничего разобрать в его записях. Но деревья да скалы они запомнили, благослови господь их невинные сердца.
Однако это ничего не значит. Ничегошеньки. Джо Флинту на это плевать. Здесь, на острове, он свободен, как никогда и нигде прежде. Вечно мешали ему какие-то ограничения: законы короля Георга, Артикулы Джона Сильвера… даже присутствие непробиваемого Билли Бонса действовало стесняюще. Но здесь… Здесь он один с этими шестерыми. Никто ему не помеха. Флинт с каждым днем становится все сильнее, с каждым днем крепнут его ум, изобретательность, воображение, творческая сила.
Он пощекотал попугая, тот заерзал на плече, потерся о голову хозяина. Флинт посмотрел на водную гладь, на замершие на якорной стоянке парусники, еще видимые в тропических сумерках, хотя солнце на западе уже тонуло за горизонтом.
"Ну, ребятки мои, - прошелестело в голове Флинта, переводящего взгляд с "Моржа" на "Льва" и обратно, - бдите там и блюдете? Молодцы, молодцы".
Звякнула рында на "Морже".
- Ага, - сказал Флинт.
Чуть позже отозвалась рында "Льва". Песок из склянок двух часов никогда одновременно не высыпается.
"Одна склянка первой вахты, - подумал Флинт. - Что в этих широтах означает пору заката".
Он повернулся к "везунчикам", как они о себе думали. Ведь им выпало великое счастье сопровождать его на берег, Флинт улыбнулся сияющей улыбкой, а солнце тем временем скользнуло за горизонт, впустив на остров ночные страхи.
- Ну-ка, ребятки, костерок соорудите, да побольше. Время подзакусить, попируем на славу. Галеты и окорок, квашеная капуста и соленая селедка!
- И ром, капитан?
- А как же! - Он шутливо дернул за нос ближайшего к нему матроса. - Грог для всех, заслужили.
Они радостно заорали, принялись прыгать и толкаться, как школьники по окончании уроков.
- Расшалились ребятишки, - пробормотал Флинт скосившемуся на шалунов попугаю.
Двое были от Сильвера: Роб Тэйлор и Джеймс Камерон. Остальные - с "Моржа": Фрэнки Скиллит, Генри Говард, Питер Эванс, Иен Фрезер. Итого шестеро. Счастливая шестерка. Везунчиками считали их и остальные, обделенные жребием, и Флинт сам чуть не запрыгал, думая об их удаче и счастье, вспоминая унылые физиономии тех, которым не повезло, кто не вошел р группу захоронения.
"Группа захоронения! - подумал Флинт. - Точнее не скажешь, черт подери. Золотые слова". И он поразмышлял над вечной истиной: ничто не сравнится с остроумием трезвой реальности.
Флинт с довольным видом наблюдал, как моряки разожгли громадный костер, гораздо больше, чем надо, как они насаживали на прутья куски соленой свинины и рыбу, как вышибли дно бочонка с капустой. Он оглядел небольшой уютный лагерь, перевел взор в сгустившуюся тьму, чернильную, безлунную. Матросы сияли багровыми, разогретыми костром физиономиями, отпихивая друг друга от наиболее удобных местечек возле огня, жаря мясо и передавая друг другу кружку рома… Флинт засмеялся.
- Пятнадцать человек на сундук мертвеца… - затянул он.
- Йо-хо-хо! И бутылка рома… - отозвались они.
Капитан махнул рукой, и они продолжили пение.
Флинт принял кусок свинины, переданный одним из полупьяных подчиненных, откусил, прожевал, проглотил, чуть не поперхнувшись со смеху. Ему вспомнился Большой совет, вспомнилось, как все эти олухи под руководством Слепого Пью проголосовали за то, чтобы единственным человеком, посвященным в секрет захоронения сокровищ, стал не кто-нибудь, а… капитан Флинт! Ему даже не нужно было ни с кем спорить, никого убеждать. Флинт жевал сочную свинину, жир со слюной потек по подбородку, но все внимание капитана поглощала борьба с одолевавшим его смехом. Он безмерно собой наслаждался, а что еще будет!
Справившись со свининой, Флинт отер глаза от слез, подбородок от жира, присел на песок у костра, скромно отхлебнул из кружки и стал весельчаком номер один. Он гоготал громче всех, рассказывал матросам, какие они лихие парни и как они покатят по Лондону в своих каретах, с каждого боку по бабе, как будут заседать в палате лордов…
- Г ы-ы… В палате лондов… в Лордоне… С бабой сбоку… - вторили заплетающиеся языки.
- Капитану Флинту - виват! - заорал Иен Фрезер.
- Виват! Виват! Виват! - отозвались остальные пятеро, а за ними и лесное эхо.
Это снова рассмешило Флинта так, что он свалился в песок, чуть не похоронив в нем своего попугая. Говард забыл о репутации злобной птицы и бросился ее спасать, за что был жестоко поклева н, покусан и поцарапан к великому увеселению членов "захоронной" группы.
Флинт овладел собой, отряхнулся и выпрямился на фоне черного бархата тропической ночи. Он прислушался к жужжанию насекомых и к рокоту прибоя, доносящегося из-за леса, от береговых скал и прибрежных рифов.
- Тихо, тихо, цыплятки мои, - дружелюбно проворковал Флинт. - Не вижу причины для чествования.
Но эти дураки не унимались.
- Боже, храни к… ик… капитана! - завыл Роб Тэйлор, морячок-сморчок, росточком кроха, пьянеющий первым в любой компании, потому что в теле его места для выпивки не хватало, она сразу ударяла в голову.
- Понял, Роб, спасибо, - кивнул Флинт Тэйлору, стараясь сохранять серьезный вид. Получалось это с большим трудом, ибо сложно удержаться от хохота, глядя в глупые собачьи глаза Тэйлора. Да и остальные не лучше. Ничего не стоило завоевать их преданность за несколько дней на берегу. Дай набить брюхо до отвалу - и они твои рабы до гроба.
- Кхм! - Флинт прочистил глотку и принял еще более серьезный вид. - Ребята! Завтра, покончив со всем этим, мы отложим лопаты и кирки, начнем делать замеры.
Сказанное Флинтом было полной чушью, ибо все требуемые пеленги и дистанции он уже занес в свой блокнот. Черт! До чего трудно удержаться от смеха при виде их мигом посерьезневших физиономий…
- Так что отдохните как следует, как вы и заслужили. - Флинт врыл ногти в ладони, чтобы боль убила рвущийся наружу смех. - И ничего ночью не бойтесь, мы вахту выставим, как всегда. Хотя вряд ли сейчас тут есть чего бояться… - Флинт озабоченно уставился в ночь.
Слова его и поведение произвели желаемое воздействие. Шестеро озабоченно буравили взглядами окрестности, выглядывая там неведомо что. Никто из них на этом острове ранее не бывал.
- Я это место знаю, ребята. Высаживались мы здесь. Хорошая якорная стоянка, добрая вода, дерево отличное для ремонта, да и козу подстрелить можно на мясо. - Флинт выдержал паузу, переводя взгляд с одного на другого. - Но чуть ли не каждую ночь мы теряли по человеку.
Флинт полностью овладел собой и играл морячками, как мальчик солдатиками.
- И главное - черт знает, кто их убивал! Часовых, конечно, выставляли. Удвоили охрану, потом снова удвоили… - флинт передернул плечами, как будто бы его одолевал страх. - Все, что мы поняли, ребята - не люди это были. Не дикари даже. Что-то хуже. - Он махнул рукой в сторону леса. - Одни говорили, что это волосатые обезьяны, которые живут в самой чаще и выходят по ночам. Другие, вроде, видели… что-то еще…
Все замерли, позабыв о мясе и о роме. Ужас охватил бывалых мореходов, им захотелось на борт, к товарищам по команде. Там они чувствовали себя дома, морские опасности были им понятны, там они храбрецы. А здесь, черт знает, чего бояться. Чего-то неизвестного… А то еще и сверхъестественного.
- На корабле короля Георга, - продолжал Флинт, - добрая морская пехота, бывалые солдаты. И однажды ночью рота дала залп - что-то черное заметили они, что-то ползло к нашему лагерю. Но наутро там ни капли крови, ни волоска не нашли. После этого иные принялись серебро искать, чтобы в пули добавить.
- Н-на кой? - клацая зубами, спросил Тэйлор.
- Ну, Роб… Я думал, ты знаешь. Серебряная пуля может убить то, чего свинцовая не одолеет. Ну, там, ночные твари… нечистые, дьявольщина всякая, нежить… все такое, понимаете.
Они понимали. Страх пробежал холодком по спинным хребтам, приподнял волосы на затылках. Флинт пожал плечами и вздохнул.
- Что было - забылось, быльем поросло, парни. Так что не думайте об этом, пейте, ешьте, веселитесь. Кто знает, что с нами станется завтра…
Он широко и лучезарно улыбнулся, уселся и снова принялся увлеченно жевать, Но у остальных аппетит пропал.
- Капитан… - заикнулся Говард.
- Ну?
- Как… Как это…
- Что - это, Генри?
- Как их… убивали?
- Да заткнись ты, Генри! - рассердился Фрезер.
- Да, да, заткни пасть, - поддержали Тэйлор и Эванс.
- По-разному - протянул Флинт, склонив голову к плечу, как будто вспоминая неприятные картины. - Чаще всего душили.
- А еще? - настаивал Говард, не в силах оставить тему.
- Ох, Генри… - Флинт с печальной отеческой улыбкой покачал головой. - Не стоит об этом. Всегда тихо, часто гадко… Вправду, не стоит об этаком, - Тут он сделал вид, что вдруг заметил, что жует в одиночестве. - Ребята, вы уже наелись? Завтра работать, надо подкрепиться. Ешьте, пейте на здоровье!
Но веселость улетучилась, шестерку везунчиков давил страх, им казалось, что лес кишит темными тенями. Моряки, как известно, народ суеверный, суевернее старых бабок деревенских, с глубокой древности так повелось. Их легче легкого запугать какими-нибудь байками. Образованием они не отягощены, жизнь их полна опасностей, море в любой момент разгневаться может, сглотнет, как корова тлю вместе с травой. Да и навидались они всякого, чего иная сухопутная крыса двуногая и вообразить не способна. Верят моряки в змеев морских, в русалок да сирен, в призраков и духов, и заблудшие души погибших матросов взывают к ним из разинутых клювов чаек. Со всем этим они живут.
Флинт оценил глубину бездны ужаса, разверзшейся в воображении шестерых кроликов, и снова чуть не испортил дело смехом. Они сгрудились в кучу, принялись проверять оружие. Говард, возясь с пистолетом, сбил затравку и из-за дрожи в пальцах едва смог перезарядить. Эванс, пробуя нож, поранил большой палец. Фрезер и Тэйлор обнялись, чтобы морально поддержать друг друга, а Скиллит жевал ногти и поскуливал, как щенок.
- Говард, твоя вахта первая, - сказал Флинт. - Две склянки стоишь, Генри - Он махнул рукой в сторону берега, где ярдах в пятидесяти от костра, невидимая в темноте, осталась их вытащенная на песок лодка. - Часы в лодке, сходи, возьми.
Говард уставился в направлении лодки, представляя себе затаившееся там неведомое чудовище и уже ощущая его когти на горле. Разумеется, стоя у костра, ничего он там увидеть не мог.