- Генри, живее, - сурово молвил Флинт. - Никто там не прячется, нечего бояться. Я и то вижу, а у тебя глаза моложе моих, зрение острее.
Говард простонал, уставился в песок, замер и более не шевелился. Не сдвинулись с места ни Эванс, ни Фрезер и Тэйлор, ни Скиллит и Камерон, которых Флинт поочередно пытался отправить к лодке за склянкой - получасовыми песочными часами. Не помогли ни приказы, ни увещевания, ни лесть. Они ломали руки, кусали губы, кривились и пыхтели, но с места не двигались. Флинт обложил их в три этажа и поднялся.
- Выдры вы болотные, а не моряки. Камбала придонная. Капитана за склянкой погнали. Я готов держать пари на тысячу фунтов, что ничего там нет, потому что всегда оно ближе к заре появлялось, а сейчас едва солнце закатилось. Так что уж часа четыре точно нечего бояться.
Флинт плюнул в песок и решительно зашагал к берегу. Тут же взорвался жалкий патетический хор:
- Не надо, капитан!
- Капитан, стой!
- Не уходи!
- Не оставляй нас одних!
Флинт воздел глаза к темному небу и исчез во тьме. Некоторое время слышны были его шаги.
Вскоре все смолкло, и шестеро принялись напряженно вслушиваться. Не раздавалось ни звука. Мгновения складывались в минуты. Нарастала напряженность.
- Куда он сгинул? - не выдержал Тэйлор.
- За это время до лодки и обратно можно десять раз обернуться, - прикинул Говард.
- Может, заблудился? - предположил Фрезер.
- А вдруг его… это… того… - Эванс не мог заставить себя довести фразу до конца. Помянешь черта, а он тут как тут.
- Заткнись! - вскинулся Скиллит - Ничего страшного. Ну, сбился с пути, тьма кромешная. Зыкнуть, он на голос и выйдет. - Он набрал в грудь воздуху и заорал:
- Эгей, капитан! Флинт, эге-гей!
Флинт не откликнулся. Прибой да мошкара. Но вдруг…
- Что там? - вдруг спросил Тэйлор.
- Где? - переспросил Говард.
- Там! - Тэйлор вытянул перед собой дрожагций палец.
- Ничего не вижу, - сказал Камерон.
- И я ничего, - добавил Эванс.
- И я… - начал Фрезер, но тут же подскочил - Вон оно! Слышу!
Еще б не услыхать! К ним приближалось что-то тяжелое, шаркающее и тяжко дышащее. Как будто какое-то исполинское животное. Оно было не слишком близко, однако все его отчетливо слышали.
- Кто молитву знает? - спросил Тэйлор, мать которого когда-то посещала церковь.
- В жопу молитву! - крикнул Говард. - Оружие к бою!
Заклацали курки пистолетов. "Оно" как будто услышало и поняло, шум смолк. Несколько минут они вглядывались в темноту, вытянув перед собой тяжелые пистолеты морской службы. Но тут раздался тихий стон с совершенно другой стороны. Как будто какое-то живое существо страдало от невыносимой боли. Они резко развернулись, прицелились туда. И опять звук смолк… чтобы снова донестись с другого направления..
- Кости мои в мельницу! - проворчал Тэйлор. - Их там хоть задом ешь.
- Спина к спине, ребята, живо, спина к спине! - растормошил всех Говард.
Матросы заняли круговую оборону.
Ощущение физического контакта с единомышленником, спаянности перед лицом общей опасности подбодрило их. Но очередной звук с нового направления произвел совершенно иное воздействие.
- Окружают! - запаниковал Фрезер.
- Что бы это могло быть? - вдруг заинтересовался Эванс.
- И знать не хочу! - отмахнулся от него Говард. - Отбиться бы… мать их…
Говард вибрировал от страха, как крылышки птички колибри, и, когда тьма взвыла снова, не выдержал.
Ба-банг! Оба его пистолета полыхнули огнем, пули вылетели абы куда.
Ба-ба-ба-бах-бах-бах! Последовали его примеру остальные.
Сразу после пальбы перепутанные пираты принялись перезаряжать пистолеты. Они толкались, - просыпая порох и роняя пули, торопились успеть выстрелить до того, как сумеречные существа свалятся им на головы.
- Эй, что за пальба! - раздался вдруг знакомый голос. - Отставить! Кто приказал открыть огонь?
- Капитан! - закричал Говард.
- Капитан Флинт! - заорал Фрезер.
- Слава тебе, Господи! - возопил Тэйлор.
- Иисусе Христе! - всхлипнул Камерон.
- Спасены! - зарыдал Эванс.
Из тьмы неспешным шагом выступил капитан Флинт с двойной стекляшкой песочных часов в руке.
- Какого дьявола вы открыли пальбу? - строго спросил Флйнт. - Чья это идиотская идея? Бы что, захотели меня пристрелить?
Но они ничего не слышали. Лихие головорезы, не раз смотревшие в глаза смерти от клинка, пули и стихии, валялись в ногах у Флинта, собаками терлись о сапоги, хватали его за ладони, только что на руки не просились, как дети малые.
- Капитан, эти чудища здесь ползали!
- Стадами, капитан!
- Чуть не набросились!
- Ей-богу, ко всем чертям!
- Хм… - нахмурился Флинт - А я ведь совсем рядом был, в полусотне шагов. И ничего не слышал. Что-то здесь не то, парни.
- Тебя долго не было, капитан.
- Что? Долго? Я прямо к лодке прошел, взял склянку и прямым ходом обратно.
- Дьявол! - воскликнул Эванс, - Тут дело нечисто, капитан, потому что тебя сто лет не было.
- Нечисто тут… - откликнулись остальные. Флинт тяжело опустился на песок рядом с ними и поскреб затылок.
- Что ж, ребята, - сказал он, поразмыслив. - Происходят вещи, которых человеку не понять, это ясно. Но мы с вами не дети, и нас не запугает то, что боится встретиться с нами лицом к лицу. А оно ведь боится, так ведь, Генри? - повернулся Флинт к Говарду и положил руку ему на плечо.
- А, да… - не слишком уверенно пробормотал Говард.
- И ты, Питер Эванс. И ты, Роб Тэйлор, и ты, Иен Фрезер… Если оно, это самое, чем бы оно ни было, не появилось, значит, оно вас больше боится, чем вы его.
Флинт сказал это с такой убежденностью, так смело, что пираты приободрились, страхи их рассеялись. Снова Флинт показал, что в нем все задатки доброго офицера… наряду с другими, разумеется.
- Ладно, поразвлекались, и будет, - деловито сказал Флинт. - Говард, твоя вахта первая, потом Тэйлор, потом Фрезер, потом Эванс. - Он вручил Говарду часы. - Питер, подкинь топлива в костерок, а ты, Иен, проверь заряды и затравки. Роб, ты парень разумный, спокойный, поспи маленько, и я с тобой за компанию…
С этими словами Флинт улегся возле костра, предоставив свою шляпу попугаю в качестве гнезда и натянув воротник на уши. Он закрыл глаза и, как всем казалось, уснул сном спокойным и безмятежным.
Народ его, несколько успокоенный, слабо поулыбался и приступил к исполнению порученного. Справившись с поставленными задачами, все, кроме Говарда, уморенные дневной работой, вечерней пьянкой, а пуще всего - пережитыми ужасами, свалились и захрапели. Говард клевал носом над получасовой склянкой и изо всех сил пытался отогнать сон.
Остальные - как казалось, не исключая и Флинта - спали сном праведников.
Говард тер глаза, головой мотал, прыгал, разгуливал вокруг костра, считал звёзды и монеты рисовал на песке. Даже стишки попробовал вспоминать… Но не справился с собой Говард, смежил веки и заснул беспробудно.
- А-а-а-а-а! - завопил вдруг кто-то. - А-а-а-а-а! Эй, на палубе!
Говард попытался разлепить веки - получалось плохо. Голова гудела с похмелья. Попытался вывалиться из подвесного своего гамака - вообще ничего не вышло, потому что лежал он на песке, а не в койке. Он приподнялся на локте, огляделся.
Костер выгорел до серых, подернутых пеплом, черных и пока еще переливчато мерцающих красных углей. Флинт и Фрезер продирали глаза, а Тэйлор выл и вопил чуть подальше, у края леса. Он пялился на неподвижную фигуру, уткнувшуюся физиономией в песок.
- Ребята! - вопил Тэйлор. - Питер! Питера они…
Все подскочили к телу Эванса, и Флинт перевернул его на спину. Бедняга Питер Эванс, самый молодой из них, оставшийся без родителей во младенчестве и воспитанный в сиротском доме Корама… Бедняга Питер Эванс, никому в жизни зла не желавший… аж до четырнадцати лет, когда впервые в жизни прирезал человека.
- Дьявол! - прорычал Флинт.
Говард подался вперед и через плечо Флинта заглянул в лицо Эванса. Он ахнул, ноги его похолодели, как будто кто-то окатил их ледяной водой. Смерть Говард встречал в разных обличьях, вроде бы уж и нечему дивиться. Но здесь она, смерть, совсем другая. Питер Эванс лежал с выпученными глазами, стремившимися покинуть опухшую посиневшую физиономию, - в шею его врезалась длинная тонкая скрутка прочной древесной коры, закрепленная сзади, где ему бы ее ни в жизнь не достать.
- Чтоб меня нафаршировали! - зло бросил Флинт. - Та же история. Так же и в прошлый раз начиналось. - Он выругался и свирепо уставился в джунгли, как будто желая проткнуть взглядом убийц Питера Эванса. Затем злость его приобрела ядовитый оттенок, и он обвел взглядом пятерых оставшихся.
- И какой же это разгильдяй заснул на вахте, позвольте спросить? - почти ласково осведомился он.
Охвативший Говарда, стыд выдал его.
- Ты, Генри Говард? - недоверчиво спросил Флинт - Вот уж от кого не ожидал… По законам короля Георга тебе положена тысяча без одного, не то сразу на рею. Но у меня сейчас каждый на счету… Так что пусть тебя совесть твоя судит.
Говард сгорал от стыда и раскаяния. Он мучился, сознавая свою ответственность, стонал, вздыхал. Он ломал руки и тихо плакал. По простоте душевной Говард полагал, что хуже этого ничего и быть не может. Но он ошибался.
Глава 33
5 сентября 1752 года Борт "Льва", трюм
Билли Бонс сиял от счастья. Да, он чувствовал себя счастливейшим из смертных в этом сыром трюме, хоть и задница его затекла от сидения на балластных булыгах, Счастьем наполняла Бонса причастность к мудрости Флинта, к его чудесной способности предвидеть будущее.
- Итак, Билли, цыпка моя, - обратился к нему Флинт в ходе их последнего свидания, когда пригласил Билли вниз якобы для поисков золотого. - Итак, ты притащил с собой свой старый сундук.
- Точно, капитан. Как приказано. - Билли ухмыльнулся. - Но этим-то, Сильверу и его шавкам, я сказал, что надеюсь остаться на "Морже", потому и сундук волоку, вот как.
- Эти олухи, конечно, тебя обсмеяли. Пусть смеются. А вот для тебя подарочек. Мое собственное изобретение. Схорони его в своем сундуке, даже если придется выбросить Библию, молитвенник и свидетельство о конфирмации.
- Чего? - С юмором у Билли всегда было туговато.
- Не "чего", а "что, сэр". СЭР! Ты когда-нибудь запомнишь это коротюсенькое словечко, мой цыпленочек?
- Чего, сэр! Что, сэр! Да, сэр!
- Ну, ладно. - Флинт открыл ящик и вытащил громоздкую конструкцию из сетей и пробки. - Держи это наготове днем и ночью, мистер Бонс.
- Чего ради, капитан? - спросил Билли, дрожа, поскольку догадывался, для чего эта конструкция служит.
- Точнее - кого ради.
- Чтоб мне не потонуть, Капитан?
- Молодец, мистер Бонс. А вот еще два подарочка. Каждый мал, каждый в тряпице, потому что спрятать их надлежит на твоей драгоценной персоне, в уголках столь священных, что ни одному здравомыслящему олуху не придет в голову идея сунуть туда лапу при обыске.
Билли аж вспотел от натуги, силясь понять, что к чему.
А Флинт едва сдерживал смех.
- Прошу прощения, капитан… Где это?
- В твоих штанах, мистер Бонс. Между твоим членом и яйцами мы прикрепим это с помощью клейкой липучки нашего доктора. Я почему-то сомневаюсь, что кому-нибудь захочется туда лазить.
- О-о!
- О-о, сэр, - подсказал Флинт.
- О-о, сэр!
- Вот-вот. А тряпочку-оберточку ты оценишь, поскольку оба эти предмета снабжены колкими углами. Вот один из них, - Флинт извлек на свет темную стальную полоску длиною с палец.
- Кусок напильника, капитан.
- Отлично, мистер Бонс. Так и есть. А для чего, можешь догадаться?
- Нет, капитан.
- Цель его, мистер Бонс - распилить твои ножные кандалы.
- Ножные ка… Кандалы, капитан?
Билли Бонс достиг предела. Он старался понять. Пытался услужить. Но его хозяину, кажется, доставляло большое удовольствие все время его дразнить.
- Да, мистер Бонс. Ножные кандалы. Которые рано или поздно навесит на тебя наш общий друг мистер Сильвер.
Билли Бонс вздохнул с облегчением. Флинт, кажется, оставил океан фантазии и порулил к прочным берегам фактов.
- Сильвер, конечно, падла, но почему, капитан?
- Все объясню, мистер Бонс, все своим чередом. Потому что он не осмелится тебя укокошить, но и оставить на свободе побоится.
Все предсказания Флинта сбылись. Сильвер донимал Билли Бонса, пытаясь выведать план Флинта, и, наконец, Бонс не выдержал и бросил вызов Долговязому Джону при всей команде. Он не выполнил приказ. Поэтому и сидел тут в ножных кандалах и в компании крыс.
Его обыскали, но именно так, как и предсказал Флинт. Искали оружие или что-то стоящее. Содрали серебряные пряжки со штанов, забрали табачок и складной нож, шляпу и сюртук. Но туда никто не полез. Билли Бонс тряхнул головой в религиозном почтении к гению Флинта, Билли, как и все другие, видел, что во Флинте есть что-то жуткое, но, в отличие от иных прочих, Бонс его за это боготворил.
И вот он пошарил в штанах, схватил покрепче, собрался с духом и рванул, что было силы. Он взвыл от боли, на глазах выступили слезы, пластырь оторвался, прихватив клочки грубых черных волос.
- Ых-х…
Билли Бонс разжал ладонь, поглядел на две упаковочки, еще теплые от прежнего местопребывания. Развернул одну, рассмотрел напильник, попробовал пальцем грубый край и пригнулся к кандалам. Ему велено было начать работу сразу, но оставить кандалы с виду целыми, надпилить так, чтобы без труда сломать в нужный момент. И тогда в дело пойдет второй маленький подарок Флинта.
Глава 34
6 сентября 1752 года. Южная якорном стоянка. Борт "Моржа". Предполуденная вахта (около восьми утра берегового времени)
Мистер Юин Смит, исполняющий обязанности первого помощника на "Морже", отличался столь бросающейся в глаза жеманностью и манерностью, что товарищи по команде поначалу опасались поворачиваться к нему спиной в узких темных закоулках. И юнгам советовали держаться от него подальше.
Но вскоре матросы на его счет успокоились. Опыт показал, что в этом отношении его можно не опасаться, а во всех других… что ж, они и сами не ангелы. Конечно, моряки заметили, что мистер Смит всегда в первых рядах, когда надо'1 что-то поделить, но в последних - хотя глотку драл не хуже других, - когда нужно с саблей и пистолетом прыгать на палубу чужого парусника.
Наконец, наглядевшись на его манерность и напыщенность, немалую ученость и седины - он оказался старше всех в команде - и подозревая, что Юин тайком молится по ночам, моряки присобачили ему кличку: "пастор". Смит этого прозвища терпеть не мог, тем быстрее усвоили его остальные.
К сожалению, эта кличка оказалась теперь под запретом, ибо, возвысив мистера Смита в его нынешний ранг, Флинт недвусмысленно дал понять, что каждый, называющий первого помощника "пастором", навлечет на себя немилость капитана. Те, кто, видимо, не расслышал Флинта, сыграли партию-другую во "Флинтики" и щеголяли теперь перевязанными руками да лечили синяки у мистера Коудрея. Остальные научились на их примере и употребляли запретное слово, лишь когда капитана не было рядом.
А что поделаешь, эта кличка сама на язык просится. Ведь "пастор" и впрямь когда-то был… ну, неважно, кем именно - пока аппетит до юного женского тела не увел его на кривую дорожку. И теперь стоял он в большой черной шляпе и длинном синем сюртуке у румпеля пиратской посудины, наводя подзорную трубу на берег и пытаясь понять, что там еще задумал Флинт. Рядом с "пас…", то есть с мистером Смитом, остановился доктор Коудрей, тоже при подзорной трубе - и он заинтересовался, что там, на берегу. Туда же уставились с бака и шканцев и многие другие члены экипажа, хотя иные и без всяких подзорных труб. Они изучали пляж и обменивались результатами наблюдений.
Тут до них донесся еле слышный вопль: "Эй, на палубе!" А затем все разглядели, как Флинт и моряки, отправившиеся на остров вместе с ним, волокли по песку чье-то тело.
- Что скажете, мистер Смит? - спросил Коудрей. Смит покосился на хирурга и позавидовал его легкой соломенной шляпе и просторным хлопчатобумажным штанам. Как раз по погоде наряд у доктора, хорошо ему! А Смит прел в тяжком сукне да толстом фетре.
- А вы, сэр?
- Затрудняюсь, сэр.
- Пальбу все слышали, - пожал плечами Коудрей. - Полагаете, в команде захоронения возникли какие-нибудь… э-э… трения?
- Кхе-кхе… - произнес мистер Смит, про себя же подумал совсем другое. "Гм-м-м", - подумал он про себя. Мистер Смит знал намного больше, чем можно рассказать Коудрею. "Гм-м-м", - повторил он свою глубокую мысль и принялся рассуждать о том, что ему предложил Флинт. Вот только суждено ли ему до этого дожить? Так и не додумавшись до чего-то определенного, мистер Смит заметил какое-то беспокойство на палубе и увидел, что наверх поднялась Селена. Мысли Юина тут же направились на это весьма аппетитное создание в длинной рубахе и свободных штанах. Смит заметил, что у черной девицы хватило ума напялить намного больше одежонок, чем раньше. Теперь тело прикрыто полностью. Да только чем замаскируешь молодость и гибкость… А одежда… Что ж… Лишнее развлечение - обертки с конфетки сдирать. А там… Дух захватило у Смита при мыслях, что у Селены "там", под одежками. Мистер Смит был похотлив.
Селена избегала встречаться с ним взглядом. Она подошла к Коудрею.
- Мисс Селена! Доброе утро, дорогая, - приветствовал ее доктор.
- Доброе утро, мистер Коудрей, - улыбнулась Селена.
"Гм-м-м", - подумал Смит, Селене нравился хирург. Смиту это было неприятно.
Он снова окинул девицу взглядом, и память подсунула ему картины счастливых чеширских денечков. Неплохо ему жилось, церквушка у него была ничего себе, да и паства обширная и зажиточная. Сыновей и; дочерей прихожан он готовил к конфирмации. Конфирмацию проводил его светлость епископ чеширский, кузен, друг и благодетель мистера Смита.
Ах, какое было времечко! Мальчиков он чохом запихивал в класс, оттарабанивал им что-нибудь быстрым аллюром и прогонял. На кой они ему черт! Но девочки… Ах, девочки… Их он готовил по специальной программе у себя дома.
Мистер Смит погрузился в воспоминания о гладкой коже, шейках, плечиках и иных выпуклостях и впадинках. Юин вздохнул, вспоминая, как он их щекотал, как они смеялись, как приходили каждый день, напутствуемые мамашами: "Веди себя хорошо/ слушайся пастора!" Они и слушались. Смит приручал их постепенно, шаг за шагом. Ушки щекотал, грудки, лодыжки… потом бедра… И наконец, сидя в своем любимом кресле со спущенными штанами, "по-отечески" принимал девочек на ручки. А они прыгали, разинув рты и задыхаясь:
- О-о, о-о, о-о, о-о…