Разозленный Смит выскочил из-за стола и понесся за ней, выкрикивая угрозы. Селена побежала от него, зацепилась об опрокинутый стул и рухнула, Смит упал на нее, ощутил под собой дразнящее трепыхание, рванул рубаху и узрел нечто еще более соблазнительное… Однако засмотрелся. В физиономию Смита врезалась пятка, как большая королевская печать. В голове его раздался гул, как будто грохнул колокол на церкви его прихода. Смит даже не видел, куда бы ей, мерзавке, за такое поведение вмазать, глаза застлала пелена слез.
- Чтоб ты сдохла, сучка черномазая!
- Издохни сам!
Смит кое-как поднялся, утер нос выбившейся из штанов рубахой. Жара стояла страшная, он устал, запыхался. Годы-то уже не те… Похоть отступила, оголившийся фронт защищало лишь лицемерие. Смит прокашлялся и принял позу оскорбленной невинности.
- Такова благодарность за мое стремление оказать посильную ПОМОЩЬ:
- Вот я Флинту расскажу, он тебе окажет помощь.
Смит струхнул.
- Не вижу смысла беспокоить капитана из-за столь мелкого недоразумения.
- Не видишь?
- Э-э… Не вижу.
Она ухмыльнулась, Смит надулся, опустил глаза. А то он не понимал, что безумием было с его стороны пытаться наложить лапу на оговоренное имущество до срока, без разрешения Флинта. Но не смог сдержаться, Нестерпимую тягу испытывал он ко всему женскому, любого возраста, даже нежного детского. Смит застонал.
- "Пастор"! - раздался грубый голос снаружи.
Бум! Бум! Бум! - грохнул в дверь увесистый кулак.
- "Пастор", твою мать! Лодка со "Льва". Сильвер!
Глава 41
7 сентября 1752 года. Остров. Холм Подзорная Труба. Ночь.
Флинт озадачился. Попугай вернулся. Летел, как будто сова, только орал он не по-совиному.
Флинт привык к периодическим отлучкам попугая. С его ли наблюдательностью это не заметить и не понять! Что ж, у каждого свои маленькие странности, у людей, у попугаев… Но в этот раз что-то не так. Обычно птица взлетала на рею, которую здесь, на острове, с успехом заменяла ветка какой-нибудь сосны. Флинт вгляделся во тьму. Трещали кузнечики, грохотал прибой, мерцали звезды… А вот и он, снова злющий, как мстительная фурия из античных мифов.
Налетает и налетает, паскудник, вопя и щелкая клювом. А с чего? Всего-то Флинт разобрался со Скиллетом и Камероном. Пощекотал их кончиком сабли, этак на дюйм втыкал, не глубже, погонял лентяев, чтобы заставить побегать. Ну, поныли они, один мамочку вспомнил… Флинт уже запамятовал, который именно. А второй выбрал занятие поинтереснее, стал клясть Флинта на чем свет стоит. Камерону вдруг вздумалось самому копыта откинуть, как раз когда Флинт со смехом разъяснял Скиллету, что ему приглянулись камероновы уши и что он, Флинт, их себе на память отрежет, прежде чем Камерона на тот свет проводить.
С ушей все и началось. Затихли Скиллет и Камерон, попугай вернулся на Флинтово плечо. И тогда он попытался, ничего дурного в виду не имея, накормить попугая камероновым ухом. Да какой там накормить, только попробовать дал! С этого уха птица, должно быть, и тронулась умом. Бешеными оказались уши у Камерона.
- И-и-и-и-ки-ки-ки-ки-ки!..
Вот он, опять орет, летит и в глаз метит. Гад, как бровь рассадил! Флинт разнервничался. Конечно, можно его и саблей… Или из пистолета. Но птица - его товарищ. Попугай нужен Флинту живым, а не чучелом.
- И-и-и-и-ки-ки-ки-ки-ки!..
Опять! Ой! Вот скотина! Флинт не выдержал, понесся прочь, закрывая голову руками. Вниз по козьей тропе, в лес, где попугаю не разгуляться.
А в лесу стояла непроглядная тьма, ни зги не видать. Звезды сверху остались, над древесными кронами. Душная, вонючая тьма тропического леса, где все гниет и все питается гнилью, от гигантских деревьев до всякой ползучей дряни: личинок, букашек, сороконожек, тысяченожек, слизняков и пауков разного размера, иные и с ладонь попадаются. Гнусное место. Наконец-то нашел Джо Флинт ночлег столь же мерзостный, как и сточная яма его собственного разума.
Ничего, вполне сносный ночлег. И никуда от него не денешься. Вглубь, в джунгли двигаться невозможно, пути не видать, а обратно ненамного светлее, да и этот летучий дьявол не пускает. Флинт поморщился, сел под деревом, привалился к стволу спиной, положил на колени саблю и пистолеты и велел себе спать, успокоив себя тем, что леопардов да пантер на острове не водится… Он не встречал, во всяком случае… А змей Флинт не боялся. В дневное время.
Уже засыпая, он услышал над собой хлопанье крыльев. Попугай тоже устроился на ночь неподалеку. Последняя мысль его весьма утешила: по крайней мере, рядом друг.
Глава 42
6 сентября 1752 года. Южняя якорная стоянки, Борт "Моржи". Семь склянок предполуденнои вахты (около половины двенадцатого берегового времени)
Конечно, где бы тягаться "пастору" Смиту с Сильвером, если бы Долговязый Джон стоял с ним рядом на палубе! Но Сильвер сидел на банке жалкого ялика, команда "Моржа" глядела на него сверху вниз, а "пастор" Смит величественно вышагивал по палубе.
Как и раньше Билли Бонс, Смит восхищался даром предвидения Флинта. Капитан предупреждал, что Сильвер может попытаться совратить команду "Моржа" и приказал ни при каких обстоятельствах не допускать Долговязого Джона на борт.
- Как только он ступит на палубу - пропал ты, мистер Смит! Команда за ним пойдет. Он на голову выше тебя как физически, так и умственно. - Флинт чуть помолчал и добавил: - И духовно.
И когда Сильвер подошел к "Моржу" на ялике с шестеркой гребцов, Смит наотрез оказался дать разрешение, сославшись на клятву, данную на Артикулах.
- Нет, сэр. Мы поклялись, сэр!
- Я не из-за этого захоронения вовсе.
- А для чего же еще, сэр?
- Хочу потолковать об этом засранце Флинте!
- Во-во! Сам себя выдал!
- Чушь собачья! - разозлился Сильвер и обратился к команде; - Ребята, вы меня знаете?
Прилипшие к фальшборту матросы зашевелились. Да кто ж не знает Долговязого Джона! Все его знали. Все были в курсе, что он за береговое братство, за равные доли для всех. Он товарища не бросит - даже такую паскуду, как Слепой Пью. Болтать-то об этом все мастера, но Сильвер в это верит и этим живет. Знали они Сильвера, знали и Флинта. И "пастор" Смит испуганно заморгал.
- Не слушайте его! - завопил он.
- Да пошел ты!.. - гаркнул кто-то.
- Заткнись!
- Давай, Долговязый Джон!
- Говори, капитан!
Капитан! Они его назвали… капитаном! "Пастор" Смит похолодел.
- Я вам хоть раз соврал? - продолжил допрос Сильвер. - Вилял когда-нибудь? Кто-нибудь может такое припомнить?
- Ни в жись, Долговязый Джон!
- Никогда!
- НИКОГДА!!!
Долговязый Джон и из лодки справился бы. Он убедил бы их, еще несколько слов - и он вырвал бы их из хватки Флинта. Но удача отвернулась от Сильвера. Воодушевленный успехом, он вскочил, ялик вильнул, и одноногий рухнул на руки своих гребцов.
Смешно? Еще как. Они и заржали. "Пастор" схватил со стойки ядро и запустил его в ялик.
- Вон! - заорал он. - Не сметь приближаться!
Конечно, он промазал и побежал за вторым. Нашлись еще любители пошвырять по цели, позабавиться, добить упавшего, а как же без этого…
Ядра зашлепали по воде, иные падали рядом с лодкой, брызгали на гребцов. Те выглядели дураками, смех с "Моржа" гремел все громче.
- Стойте, идиоты! - вопил разозленный Сильвер. - Слушайте меня, кретины!
Но момент был упущен. Сидевший загребным Израэль Хендс велел отваливать подальше. Он не хотел, чтобы ядро пробило дно. Течение проволокло ялик мимо борта "Моржа", и тут они услышали голос:
- Долговязый Джон! Долговязый Джон! Забери меня отсюда! - Держась за раму, Селена вывесилась наружу и махала платком..
- Селена! - крикнул Сильвер - Мистер Хендс, давай под корму!
- Нельзя, капитан! Потопят.
И потопили бы. "Пастор" Смит овладел ситуацией, поминая слово и волю Флинта. На корму "Моржа" уже набежала толпа с ядрами в руках. Те же люди, которые только что готовы были следовать за Сильвером, выкрикивали в его адрес оскорбления.
- Тогда давай поближе, не подходя вплотную.
- Есть, капитан! Эй, живоглоты! - заорал Израэль Хендс гребцам. - Правая вперед, левая назад!
Ялик развернулся на месте и рванулся к корме судна…
- Навались! - заорал Сильвер, подруливая поближе, пока ядро не плюхнулось в воду на расстоянии вытянутого весла.
- Селена, плавать умеешь?
- Да!
- Плыви к нам! Прыгай и плыви!
- Эй! - заорал "пастор" Смит. - Он хочет спереть девицу!
Команда ответила свирепым рыком.
- Фитиль! - заорал Пастор, срывая брезент с кормовой вертлюжной пушки. - Вы, там! - он махнул в сторону второй такой же пушки. - Живо, вторую к бою!
Мгновенно две двухфунтовых пушки уставились на Сильвера и его лодку. Дистанция двадцать пять ярдов, каждая пушчонка набита картечью.
Пастор с дымящимся фитилем в руке пригнулся к пушке.
- Убирайся, Сильвер! Не то отправишься в ад! - заорал он снова.
- Джон! - кричала Селена. - Помоги!
- Не могу, милая, - вздохнул Сильвер. - Назад, Израэль.
Ялик направился ко "Льву". Сильвер смотрел в сторону "Моржа", пока можно было разобрать маленькую фигурку негритянки. Потом отвернулся.
- Что ж, ребята. Теперь все решат горячий свинец и холодная сталь.
Глава 43
8 сентября года. Южная якорная стоянка. Борт "Моржа". Одна склянка послеполуденной вахты (около половины первого берегового времени)
На целых полтора дня "пастор" Смит и думать забыл о женском теле.
Он оказался способен на такой подвиг, ибо стал теперь отличным моряком и обстрелянным боевым офицером. Во всяком случае, в своих собственных глазах. С одной стороны, после триумфа над Сильвером команда относилась к Смиту если и не с уважением, то хотя бы без презрения, которое ранее приходилось скрывать из страха перед Флинтом. С другой стороны, "пастор" получал возвышенное наслаждение от математических упражнений, постоянно практикуясь в вычислении широты и долготы.
Посему мистер Смит расхаживал с гордым видом, воображая себя человеком действия, крутым парнем, джентльменом удачи. Он видел себя вернувшимся с огромным состоянием в цивилизацию. Кто помешает ему предпринять какое-нибудь честное и прибыльное морское путешествие, стать собственником сначала большого судна, а потом и большой плантации в Ист-Индии, королем коммерции, набобом-миллионером!
Вот этот восточный маршрут и пустил его помыслы по привычной греховной стезе. Ибо Ист-Индия навевает экзотические видения, восточную изнеженность, гаремы, набитые напомаженными наложницами. Волей-неволей умишко мистера Смита скользнуло по трапу к корме, где взаперти во флинтовом салоне маялась сочная негритяночка. А этот мерзавец Коудрей все таскает ей туда еду, чтобы она носа не казала наружу. Для себя бережет, паскуда.
Снова накатила на мистера Смита похоть, затмевая страх перед Флинтом. И дождавшись, пока команду одолеет полуденная жара, мистер Смит пополз к корме. Даже башмаки скинул, чтобы шума не поднимать. Шляпу и сюртук - тоже. Он подобрался к двери, вставил ключ. Тихо, не спеша… Щелк! Нежно открыл дверь и скользнул внутрь. Огляделся. Гм. Сильно удивился. Засомневался. Где же она? Куда подевалась? Мебель на месте. Пастор Смит шагнул вперед - и увидел. И мгновенно груз в штанах его потяжелел.
Голая! Она спала без одежды. Роскошная, блестящая, изумляющая… а-ах! Селена спала на широком капитанском диване. За чертовой мебелью, за столом и стульями. Пастор скрипнул зубами. Напрягся, сдерживаясь…
- У-У-У-У-У-УХ!
Нет, не донес.
- Убирайся! Вон отсюда! - крикнула Селена, разбуженная его стоном. Она сначала уселась, затем пригнулась и нырнула за чем-то. "Пастор" не разобрал, за чем именно…
- Ба! - воскликнул "пастор" Смит, опускаясь в кресло и вытирая обслюнявленный рот рубахой. Сюрприз оказался не из приятных. Смит увидел две черные дырочки - дула двух тяжелых пистолетов. На мгновение он даже забыл о голой негритянке, которая эти пистолеты держала.
"Пастор" упрекнул себя за непроходимую глупость. Ведь флинтовы покои сплошь декорированы этим добром. Надо было сообразить. Он посидел, лихорадочно думая, что теперь делать. Селена откинулась к оконной раме, вытянув вперед руки с оружием. Руки ее тряслись. "Очевидно, к такой тяжести эта цаца не привыкла", - подумал Смит.
- Убирайся! Или пристрелю.
"Пастор" ухмыльнулся и помотал головой.
- Сомневаюсь, дорогая. Потому что тогда сбежится сюда вся команда. И кто тебя защитит? - он рассмеялся.
Первый испуг прошел, "пастор" пригляделся к пистолетам. Один даже не взведен, замок болтается. Другой взведен не полностью. Хотя в тени не очень хорошо видно. Он улыбнулся. Вот балда! Она, конечно, видела, за какой конец оружие держат, но и только. Так что ему ничто не угрожает. Надо просто подождать, пока перезарядится его собственное оружие, и тогда он возьмет ее на ручки, как девочек-прихожанок в давние времена… А потом перевернет… А потом… "Пастор" зажмурился. Аппетит у него немалый, обычная норма - три-четыре раза за сеанс. Он ухмыльнулся.
- Пораскиньте умишком, дражайшая. Возможно, вы предпочтете мое нежное обхождение зверству семидесяти бандитов? Я рекомендовал бы вообще не шуметь, не говоря уже о пальбе.
Но она не внимала голосу разума.
- Ублюдок! - крикнула она и нажала на оба спусковых крючка одновременно. Как "пастор" правильно заметил, один курок не был взведен, поэтому Смит и не шевельнулся, Но другой оказался полностью взведенным и выплюнул сноп искр, заставив мочевой пузырь "пастора" выпустить в штаны некоторое количество жидкости. Экий кисель образовался в трюме доброго Смита!
- Сука! - гаркнул он и прыгнул вперед, на широкий стол, чтобы вырвать у нее из рук оружие. Но она вцепилась прочно, держаться за рукояти ей было удобнее, чем ему за стволы. "Пастор", свалившийся пузом на стол, потерял опору под ногами, так что после короткой возни она выдернула оба пистолета, а одним из них еще и засветила Смиту по лбу.
- У-у-у! - взвыл "пастор", отскочил, чтобы не дождаться второго ствола, и схватился за окровавленный лоб. - Я тебе всю шкуру с задницы спущу! Сдохнешь под кнутом! - А что, подумал он, тоже неплохая забава. Расширяет кругозор, так сказать… Он огляделся, выискивая что-нибудь подходящее для этого высокоэстетичного времяпрепровождения. Но Селена его не слушала. Голая негритянка тряслась, спешно откусывая конец патрона, чтобы зарядить пистолет.
"Пастор" забыл про кисель в штанах и развеселился. Эта процедура ей и понаслышке неведома. О пуле она и не думала. Пуля была закатана в конец патрона, но эта дура даже не знала, что она там находится.
И пуля полетела в сторону с опустевшей оберткой. Да, много вреда принесет такой выстрел…
"Пастор" встал и отряхнулся. Селена вцепилась в шомпол, уронила его, подняла, снова уронила. Схватила другой патрон, разорвала, рассыпала порох по столу и по стволу, по рукояти. Потянулась за третьим. Как плохой кок, посыпающий мукой кособокий пирог.
Конечно же, Пастор оказался прав в своих предположениях. Селена не имела представления о том, как заряжать пистолет. Откуда бы ей это знать? Рабов на плантациях не обучают пользоваться оружием. Как стреляет пистолет, она видела лишь однажды, когда в пивнушке Чарли Нила Флинт удовлетворил Этти Болджера, Да ее и не интересовало оружие, она никогда не просила показать, как это делается. А когда команда "Моржа" "работала", она сидела внизу.
Селена слышала, конечно, что такое порох, кремень, курок… Вот и пыталась на ходу сообразить, что к чему.
- Селена, дражайшая, я был о вас лучшего мнения, - вкрадчиво завел "пастор", подкрадываясь к ней поближе. - Вы меня разочаровали, обратившись к Сильверу. Он конченый тип, уверяю вас.
- Он в сто раз лучше тебя!
- Если бы вы прыгнули, течение снесло бы вас. Здесь очень сильное течение.
. - Заткнись!
Селена завершила сложную процедуру. Она вскинула пистолет и направила его в лицо "пастора" Смита.
- Стреляю!
- Чем, дорогая? Стреляют пулей, а пули у вас нет. И полка без пороха.
- Убью!!!
"Пастор" мрачно ухмыльнулся. Снял очки.
- Слушай, хватит нести чушь. Я тебя сейчас выпорю, а потом оттрахаю, а ты будешь паинькой, если не хочешь, чтобы тебя рыбки кушали. Поняла?
Она нажала на спуск. Ничего.
- Надо взвести вот это. - "Пастор" протянул палец и коснулся кремня. Она смачно щелкнула кремнем.
- А вот эту хреновинку надо притянуть к этой фиговинке, - учил Смит, указав на огниво.
Еще панический щелчок.
- Ну, а теперь пали на здоровье. - И Смит коснулся потным носом дула пистолета.
Щелк! Кремень выдал положенные искры, но выстрела не последовало.
- А-яй! - "пастора" понесло. Бравируя, лихой воин захватил зубами дуло пистолета, а правой ладонью сжал левую грудь Селены. О-о-о-о! Как будто гальванические силы пронзили его руку, мгновенно добежав до штанов и зарядив его лучшего друга электрической энергией.
Щелк! Щелк, щелк, щелк! Селена отводила курок и безрезультатно нажимала на спуск.
"Пастора" распирало блаженство. Он сжал и вторую грудь. Ах, добрые старые времена!
Щелк! Щелк! Щелк! И ничего. Ведь замок нуждается в доброй щепотке пороха на полке, чтобы поймать искры от кресала и послать вспышку через крохотную затравочную дырочку к главному заряду, который и отправляет пулю по назначению. Но ни требуемой щепотки, ни пули не было в пистолете Селены.
Однако пороху-то Селена не пожалела. Добрая часть трех патронов попала-таки в казенную часть ствола, где и скопилась кучей. Смит же своим несерьезным поведением, тряся ствол, когда болтал да содрогался от смеха, помог нескольким крупинкам вывалиться из затравочного отверстия на полку, где они, эти крупинки, и поймали искры, когда Селена очередной раз нажала на спуск.
Щелк! - прозвучал курок. Клик! - раздался кремень. Вжжж! - полетели искры. Вуфф! - крупинки; И - БУММ!!! - порох в стволе.
А пороха там было столько, что и пуля не нужна.
Физиономия Смита распахнулась, как кочан капусты. Кровь, разнесенные в мелкие клочки язык и щеки разбрызгались по каюте, поток раскаленных пороховых газов рванулся внутрь, круша трахею, бронхи и легкие, пищевод и желудок, мозг и уши. Из ушей, носа и жуткой каверны, образовавшейся на месте рта, повалил дым. Шипело жареное мясо пасторовой головы.
Но он не упал. Качаясь, Смит поднял скрюченные пальцы к тому, что только что было лицом. Глаза его вылезли из орбит. Месиво, в которое превратились легкие, извергло фонтан крови и слизи в попытке заставить отсутствующие голосовые связки издать крик. После этого он рухнул на спину, судорожно дергаясь, извиваясь, пенясь и булькая. На ногах он продержался лишь несколько секунд, но и это было чудом.