Тщетно дряхлый великий жрец читал священные письмена. В них не было ни малейшего возражения против участия в экспедиции женщины.
- Он просто путает собственный опыт со своей мифологией, - с торжеством усмехнулся Фрэнсис. - Мне кажется, Леонсия, вы смело можете остаться и позавтракать. Кофе готов. После этого…
Но "после этого" наступило гораздо раньше. Не успели они усесться на землю и приступить к трапезе, - Фрэнсис протянул Леонсии горячие оладьи, - как пуля сбила шляпу с его головы.
- Черт возьми, я этого не ожидал, - сказал он, приседая. - Ну-ка, Генри, выгляни и посмотри, кто хотел меня подстрелить.
В следующую минуту все, кроме старого жреца, уже выглядывали из котловины. Они увидели, как на них со всех сторон ползла орда людей в странных, не поддающихся описанию одеждах; казалось, эти люди не принадлежат ни к одной определенной расе, представляя собой помесь всех рас. Видимо, все существующие племена приняли участие в формировании телосложения и цвета кожи пришельцев.
- Какая отвратительная компания, - сказал Фрэнсис. - Отроду не видал такой рвани.
- Это кару, - пробормотал пеон, не скрывая охватившего его страха.
- Это еще что за своло… - начал было Генри, но спохватился и закончил: - Какие еще кару?
- Исчадия ада, - был ответ пеона. - Они свирепее испанцев и ужаснее майя. Никто из них не выходит замуж и не женится на стороне. У них нет ни одного жреца. Это дьявольская семья. Они как черти, только намного хуже.
Но тут поднялся старик майя и, указывая пальцем на Леонсию, заявил, что она виновница свалившейся на них беды. В этот момент пуля задела его плечо, и он покачнулся.
- Опусти-ка его на землю! - закричал Генри Фрэнсису. - Ведь только он умеет читать узлы, а очи Чии, каковы бы они ни были, еще не блеснули.
Фрэнсис вытянутой рукой схватил старика за ноги с такой силой, что тот с треском, как падающий скелет, грохнулся на землю.
Генри снял винтовку и начал отстреливаться. К нему тотчас присоединились Фрэнсис, Рикардо и пеон. А старый жрец, перебирая узлы шнуров, устремил неподвижный взор через дальний край котловины на неровные очертания далекой горы.
- Постойте! - вскричал Фрэнсис, тщетно стараясь перекричать грохот выстрелов.
Ему пришлось ползком пробираться от одного стрелка к другому, чтобы заставить их прекратить стрельбу. И каждому из них пришлось объяснять, что все их боеприпасы погружены на мулов, и потому нужно очень экономно расходовать патроны, которые остались в магазинах винтовок и патронташах.
- Смотрите, чтобы они не подстрелили вас, - предупреждал всех Генри. - У них старинные мушкеты, которые пробивают в теле отверстие величиной с тарелку.
Час спустя была выпущена последняя пуля, не считая оставшихся в револьверной обойме Фрэнсиса; на беспорядочный обстрел кару котловина отвечала гробовым молчанием. Хозе Манчено первый угадал положение вещей. Чтобы убедиться в правильности своих предположений, он осторожно подполз к краю котловины, а затем подал знак кару, что у осажденных кончились все патроны и можно наступать.
- Хорошо попались, сеньоры! - торжествующе крикнул он осажденным, и кару, облепившие края котловины, ответили ему зловещим смехом.
То, что произошло в следующую минуту, было так же неожиданно и поразительно, как смена декораций в красочной феерии. Кару с дикими криками обратились в бегство, в панике побросав свое оружие.
- Ты-то от меня не уйдешь, сеньор Сарыч, - любезно заверил Фрэнсис Манчено, наводя на него револьвер. Он стал целиться в убегавшего убийцу, но затем передумал и не спустил курок.
- У меня осталось всего три заряда, - сказал Генри, как бы извиняясь, - а ведь в этой стране никогда нельзя знать, когда эти три заряда пригодятся больше всего…
Пришел я к убеждению
Вне всякого сомнения,
Вне всякого сомнения…
- пропел он.
- Глядите! - вскричал пеон, указывая на своего отца и на маячившую вдали гору. - Вот почему они удрали. Они поняли, как опасно касаться святыни майя.
Старый жрец, перебегая пальцами по узлам кисти, в каком-то экстазе, близком к припадку безумия, не сводил глаз со склона отдаленной горы, где рядом, близко одна к другой, вспыхивали две широкие полосы света.
- Это можно сделать с помощью двух зеркал, - сказал Генри.
- Это очи Чии, - твердо заявил пеон. - Вы слышали, что сказал мой отец, читая по узлам: "Там, где след стопы бога, жди, пока блеснут очи Чии".
Старик поднялся на ноги и завопил:
- Чтобы найти сокровища, мы должны найти очи!
- Будь по-твоему, старина, - подбодрил его Генри, определяя карманным компасом направление световых вспышек.
* * *
- У него, видно, компас в голове, - заметил Генри, указывая на старого жреца, возглавлявшего экспедицию. - Я проверяю по компасу, и хотя естественные преграды заставляют его отклоняться, он все время возвращается на верный путь, как настоящая магнитная стрелка.
С тех пор как путники отъехали от котловины, они не видели больше световых вспышек. Очевидно, только оттуда неровная местность позволяла их видеть. Местность была гористая, пересеченная высохшими руслами речушек, утесами, лесистыми участками, длинными полосами песка и вулканического пепла.
Наконец дорога стала непроходимой для мулов. Рикардо поручили пеонов с мулами и велели разбить лагерь. Остальная компания двинулась дальше по поросшим кустарниками крутым склонам, втаскивая на них друг друга и перескакивая по выступавшим из земли корням. Старик майя, шедший впереди, по-видимому, забыл о присутствии Леонсии.
Пройдя с полмили, он вдруг остановился и резко рванулся назад, словно укушенный змеей. Фрэнсис расхохотался, и громкое эхо прокатилось по дикой местности. Последний жрец майя быстро пробежал пальцами по узлам, вытащил какой-то шнур, дважды перебрал его пальцами и затем возвестил:
- "Когда бог смеется, берегись!" - так говорят узлы.
Прошло четверть часа, прежде чем Генри и Фрэнсису удалось хотя бы отчасти убедить старика, что это было просто эхо.
Через полчаса они дошли до полосы круто спускавшихся песчаных дюн. И снова старик отпрянул назад. Из песка, по которому они брели, исходили какие-то звуки. Стоило им остановиться, как все стихало. Но достаточно было сделать шаг - и пески снова начинали звучать.
- "Когда бог смеется, берегись!" - предостерегающе воскликнул старый майя.
Очертив пальцем по шумящему песку круг, старик опустился на колени. И в тот момент, когда его ноги коснулись песка, раздался пронзительный шум. Пеон сошел к отцу, вступив в этот шумящий круг. Старик указательным пальцем чертил на песке какие-то кабалистические знаки, отчего воздух заполнили резкие звуки.
Потрясенная Леонсия прижалась к Генри и Фрэнсису. Даже Фрэнсис был ошеломлен.
- Эхо есть эхо, - сказал он. - Но ведь здесь нет эхо. Не понимаю, в чем тут дело. Говоря по совести, это действует мне на нервы.
- Вздор, - сказал Генри, разбрасывая ногами песок, который от этого снова зашумел. - Это поющие пески. На острове Кауаи, одном из Гавайских островов, я видел такие поющие пески, - интересное место для туристов, уверяю вас. Только здесь они лучшего типа и куда голосистее. Ученые приведут вам десятка два сложнейших теорий для объяснения этого явления. Я слышал, что такие пески встречаются в разных местах земного шара. Нам остается только одно - пересечь их, следуя указаниям компаса. Такие пески лают, но никогда еще никого не укусили.
Однако последний из жрецов, несмотря на настояния американцев, ни за что не хотел выйти из очерченного им круга. Наконец им удалось оторвать его от молитвы, вызвав у старика целый поток страстных речей на языке майя.
- Он говорит, - перевел пеон, - мы совершаем такое святотатство, что даже пески кричат на нас. Он не хочет приближаться к страшному жилищу Чии. Я тоже не пойду. Его отец умер там, это знают майя. Он говорит, что не хочет умереть там. Говорит, что не так уж и стар, чтобы умирать.
- Несчастный восьмидесятилетний старикашка! - смеясь воскликнул Фрэнсис и вздрогнул от жуткого издевательского хохота, возвращенного ему эхом, в то время как песчаные дюны кругом лаяли хором. - Слишком молод, чтобы умереть! Ну а как насчет вас, Леонсия? Вы ведь тоже слишком молоды, чтобы желать смерти?
- Как сказать! - улыбнулась она в ответ, слегка шевеля ногой и вызывая этим стон в песках. - Напротив, я слишком стара, чтобы умереть только потому, что эхо горных склонов повторяет ваш смех, а песчаные холмы лают на нас. Идемте дальше. Мы очень близко от этих вспышек. Пусть старик сидит себе в своем кругу и ждет, пока мы вернемся.
Леонсия двинулась дальше. По мере того как путники шли вперед, все дюны начинали говорить каким-то непонятным языком, а ближайший к ним песчаный холм, по склонам которого струился песок, загремел и загрохотал. К счастью для них, - и в этом они скоро убедились, - Фрэнсис захватил с собой тонкую прочную веревку.
В следующей полосе песков, которую они пересекли, эхо было еще сильнее. Их выкрики четко повторялись по шесть-восемь раз.
- Тысяча чертей! - сказал Генри. - Нет ничего удивительного, что туземцы избегают этих мест.
- Кажется, Марк Твен писал что-то о маньяке, который собирал коллекцию эхо? - спросил Фрэнсис.
- Не читал. Но тут, во всяком случае, недурная коллекция эхо. Майя очень разумно выбрали эту местность, чтобы хранить в ней свои сокровища. Не подлежит сомнению, что они издревле считались священными, еще до прихода испанцев. Старые жрецы, конечно, знали естественные причины этих явлений, но внушали своим, что это священные тайны, таинства.
Через несколько минут они вышли на открытое ровное место у подножия растрескавшегося, покрытого выступами утеса; здесь путники двинулись уже не гуськом, а все трое в ряд. Поверхность земли была покрыта жесткой хрупкой корой, такой твердой и сухой, что, казалось, она не может быть непрочной. Леонсия, возбужденная и веселая, желая выказать одинаковое расположение к обоим мужчинам, взяла их за руки и побежала вперед. Не успели они пробежать и нескольких шагов, как случилось несчастье. Кора не выдержала, и Генри, Фрэнсис, а за ними и Леонсия, внезапно провалились по колено в песок.
- Тысяча чертей! - пробормотал Генри. - Да тут действительно жилище самого дьявола.
Ближайшие окружавшие их утесы без конца повторяли его слова, произнесенные чуть слышным шепотом.
Сначала никто из них не понял, какая опасность им угрожает. Только когда песок засосал их по пояс и они почувствовали, что погружаются глубже и глубже, мужчины поняли всю опасность положения. Леонсия продолжала смеяться - происходящее казалось ей просто забавным приключением.
- Зыбучие пески, - вырвалось у Фрэнсиса.
- Зыбучие пески, - вернули ему эти слова окружающие холмы, без конца повторяя их угрожающим, зловещим шепотом, в котором слышалось какое-то злорадное умиление.
- Да, это овраг с зыбучим песком, - подтвердил Генри.
- А ведь старый младенец, пожалуй, не зря остался на поющих песках, - заметил Фрэнсис.
Его жуткий шепот повторился и слышался еще долгое время, постепенно замирая вдали.
К тому времени их засосало почти по грудь, и они медленно, но верно опускались все глубже и глубже.
- Но кто-нибудь должен же выбраться отсюда живым, - сказал Генри.
И ни минуты не колеблясь в выборе счастливца, мужчины стали выталкивать наверх Леонсию, хотя от усилий и веса ее тела сами они погружались все глубже и глубже. Когда освобожденная из песков Леонсия стояла, поставив одну ногу на плечо одного любимого человека, а другую - на плечо другого, Фрэнсис сказал ей под глумливый аккомпанемент эхо:
- Слушайте, Леонсия. Мы теперь выбросим вас отсюда; по команде "марш!" - прыгайте. Постарайтесь упасть плашмя, и притом осторожно, на кору. После падения вы, конечно, немного соскользнете вниз. Только не останавливайтесь! Продвигайтесь вперед, ползите на четвереньках к твердой почве. И что бы там ни было, не вставайте на ноги до тех пор, пока не доползете до твердой земли. Готово, Генри?
Мужчины стали раскачивать Леонсию в воздухе взад-вперед. При движении они все глубже и глубже погружались в песок и по команде "марш!" - что было сил швырнули ее по направлению к твердой земле.
Леонсия точно выполнила все указания и на четвереньках доползла до твердой скалы.
- Бросьте мне веревку! - крикнула она.
Между тем песок уже так засосал Фрэнсиса, что он не мог снять веревочный круг, накинутый на шею и проходивший под рукой. Генри снял с него круг и, хотя от этих усилий погрузился на такую же глубину, все-таки сумел изловчиться и кинул Леонсии конец веревки.
Она поймала веревку. Затем закинула веревочную петлю за выступ скалы величиной с большой автомобиль. Натяжение было боковым и, по-видимому, только погружало Генри все глубже и глубже в песок. Зыбучие пески засосали его уже по самые плечи, когда Леонсия вдруг закричала, вызвав своим криком неистовый отклик.
- Постойте, не тяните! Мне пришла в голову другая мысль. Давайте мне всю веревку, оставьте себе только конец, чтобы обвязаться под мышками.
Затем, волоча за собой другой конец веревки, она стала карабкаться на утес. На высоте сорока футов - там, где росло низенькое сучковатое дерево, пустившее корни в расщелины скалы, девушка остановилась. Пропустив веревку между сучьями, так что ствол служил своеобразным блоком, она вытянула свободный конец и прикрепила его к большому тяжелому камню.
- Вот молодец девушка! - вскричал Фрэнсис, обращаясь к Генри.
Мужчины поняли ее план. Теперь успех дела зависел от того, сможет ли она сдвинуть камень с места и скатить его по склону. Прошло пять драгоценных минут, пока Леонсия нашла достаточно крепкий сук, который мог послужить рычагом. Сохраняя полное спокойствие и напрягая все силы, она стала толкать камень сзади, в то время как оба любимых ею человека все глубже и глубже засасывались песком. Наконец ей удалось свалить камень с утеса.
Падающий камень рванул веревку так резко, что из груди Генри, внезапно стиснутой натянувшейся петлей, невольно вырвался стон. Его медленно вытянуло из зыбкой пучины. По мере того как он освобождался от неохотно выпускавших его песков, они смыкались под ним с громким сосущим звуком. Но когда Генри достиг поверхности, тяжелый камень настолько перевесил его, что молодой человек стрелой пронесся через зыбкую кору и оказался прямо под деревом на твердой почве. Камень находился рядом с ним.
Только голова, руки и верхняя часть плеч Фрэнсиса высовывались из зыбучих песков, когда ему кинули конец веревки. Вскоре он уже стоял рядом с Леонсией и Генри на твердой земле, грозя кулаком зыбучим пескам, из которых едва освободился, и все трое стали насмехаться над песками. А мириады духов и эхо возвращали им их насмешки, и даже воздух, казалось, впитал в себя злобу и издевательство: глумливые шепоты сновали вокруг них, словно челноки в ткацком станке.
Глава XIV
- Не может быть, чтобы мы находились очень далеко от места вспышек, - сказал Генри, когда все трое остановились у подножия высокого крутого утеса. - Если оно расположено дальше, то путь к нему лежит прямо через эту скалу, а так как мы не можем ни взобраться на нее, ни обойти ее, ибо, судя по размерам, она должна иметь много миль в окружности, - значит, источник световых вспышек должен быть как раз здесь.
- А не мог это быть просто человек с зеркалами? - спросила Леонсия.
- Скорее всего, это естественное явление, - ответил Фрэнсис. - После лающих песков я особенно верю в естественность всех явлений.
Леонсия, случайно взглянув на обращенную к ним сторону скалы, наморщила лоб и воскликнула:
- Смотрите!
Они посмотрели туда, куда она указала, и взоры их остановились на одной и той же точке. То, что они увидели, не было вспышкой: это был ровный белый свет, сияющий и горящий, как солнце. Пробираясь ползком вдоль подножия скалы, мужчины заметили по густоте зарослей, что здесь уже много лет не ступала человеческая нога. Запыхавшись от напряжения, они пробились сквозь заросли на открытое место, где сравнительно недавний оползень скалы уничтожил всю растительность.
Леонсия захлопала в ладоши. На этот раз ей не нужно было ничего показывать. На высоте тридцати футов, на склоне холма, виднелись два огромных глаза. Каждый глаз имел футов шесть в диаметре, а поверхность его была выложена каким-то белым, отражающим свет веществом.
- Глаза Чии! - вскричала она.
Генри почесал затылок, будто внезапно о чем-то вспомнил.
- Мне кажется, я могу сказать, из чего они сделаны, - сказал он. - Я никогда не видел их раньше, но местные старожилы говорили об этом. Старый фокус майя, Фрэнсис! Ставлю мою долю в сокровищах против дырявого десятицентовика, что я могу сказать, из чего сделана эта отражающая свет поверхность.
- Идет! - вскричал Фрэнсис. - Только глупец не согласился бы на такое пари. Ведь можно выиграть миллионы, рискуя каким-то центом. Да на таких условиях я согласился бы держать пари, что дважды два - это пять. Авось случится чудо, и я выиграю… Ну, говори. Что это такое? Пари принято.
- Устрицы, - улыбаясь ответил Генри. - Устричные раковины, или, вернее, перламутровые раковины. Это не что иное, как перламутр, искусно выложенный мозаикой и подобранный так, что он образует сплошную отражающую свет поверхность. Теперь ты должен доказать, что я не прав, поэтому взберись и посмотри.
Под самыми глазами был какой-то странный треугольный выступ скалы, торчавший футов на двадцать вверх и вниз. Он казался наростом на скале. Вершина его не доходила всего лишь на один ярд до пространства, разделявшего глаза. Благодаря неровной поверхности выступа и кошачьей ловкости Фрэнсиса ему удалось взобраться футов на десять от основания треугольника. Путь вверх по ребру выступа был уже легче. Однако перспектива падения с двадцатифутовой высоты и возможность сломать руку или ногу выглядели не слишком приятно в таком пустынном месте, и Леонсия воскликнула:
- Фрэнсис! Будьте осторожны!
Глаза Генри невольно выдали его ревность.
Стоя на вершине треугольного выступа, Фрэнсис стал рассматривать сначала один, потом другой глаз. Вынув свой охотничий нож, он поковырял им в правом глазу.
- Если бы старый джентльмен был здесь, он бы не вынес такого святотатства, - заметил Генри.
- Ты выиграл дырявый медяк! - крикнул вниз Фрэнсис и бросил на подставленную Генри ладонь кусок вещества, выковырянного из глаза богини.
Это был плоский кусочек перламутра, тщательно вырезанный, легко укладывающийся в мозаичное гнездо рядом с тысячами подобных кусочков, образующих глаз.
- Где дым, там и огонь, - сделал вывод Генри. - Недаром же майя выбрали это Богом забытое место и вылепили на скале глаза Чии.
- Пожалуй, мы совершили ошибку, не взяв с собой старого джентльмена с его священными узлами, - сказал Фрэнсис. - Узлы объяснили бы нам все это и указали дальнейший путь.
- Там, где глаза, должен быть и нос, - высказала предположение Леонсия.
- Он здесь и есть! - воскликнул Фрэнсис. - Бог мой, да ведь я карабкался как раз по носу. Мы находимся слишком близко к нему, и у нас нет перспективы. На расстоянии каких-нибудь ста ярдов все это сооружение, наверно, имеет вид какого-то гигантского лица.