Андрей затоптал окурок и отправился спать на поветь в свой полог. Дремота пришла сразу под рассеянным белым светом марлевого полога. Он слышал дыхание в соседнем пологе, и оно было похоже на легкий шум полуденного молодого березняка; и стало казаться Андрею, что стоит он где-то на высоком берегу, внизу река, из-за которой дует таинственным сияющим ветром.
- Андрей! - услышал он далекий голос. - Вы спите?
Голос доносился из-за реки, с той стороны. Там по колена в воде стояла девушка с дорожным узелком, в легком белом платье и глазами пронзительной синевы смотрела на Андрея. И ноги ее покраснели, наверное, оттого, что вода холодная.
- Вы еще не спите? - снова услышал Андрей.
Он очнулся и понял, что это голос Светланы.
- Нет, не сплю, - сказал он.
- Какие здесь у вас удивительные ночи. Какие-то специфические, - сказала Светлана из соседнего полога. - В такие ночи просто не заснуть. Какое-то у вас особенное все ночью, все святое. Я думаю, что если бы я могла поверить в бога, то именно здесь.
- Никто у нас уж здесь давно не верит в бога. Здесь люди верят в землю, да в хлеб, да в песни.
- Нет, вы меня не так поняли. Я говорю в том смысле, что здесь нельзя жить и не верить во что-то прекрасное, как вот ваши леса, цветы или хотя бы глаза вашей матери.
Андрей промолчал.
- Я всего первый раз в экспедиции. Я училась до этого. Наш отряд работает уже больше месяца, - продолжала Светлана, - и с каждым днем все больше мне не хочется уезжать отсюда. Остаться жить здесь навсегда. Вот хотя бы в этом доме. Скажите, вы оставили бы меня жить в этом доме?
У Андрея перехватило дыхание, словно он продолжал смотреть туда, за реку. Он глубоко вдохнул воздух и сказал:
- Почему же нет? Вам только надо захотеть. Но везде верить в хорошее можно. А какие у вас в городах дома, как дворцы! И свет ночью. В наших сказках о таком свете никто не слыхивал.
- О, это все очень быстро надоедает, - вздохнула Светлана. - Хочется чего-то такого… Настоящего.
- А я думаю, на свете все настоящее. Вот вы лежите сейчас в пологе, и мы разговариваем. Разве вы не настоящая?
- Я-то настоящая. Потому мне все здесь так и нравится. Впрочем, уже второй час. Спать надо. А ваша туча и верно все на месте стоит. Только дышит.
- Да. Она дня через два соберется. А что спать, то спать нужно, да уже не хочется.
- А я опять захотела. Давайте спать.
Ранним утром по лесу, счастливо задыхающемуся от солнца и от росы, шел Андрей на покос. Еще не было ни обабков, ни подосиновиков, но во всем еловом воздухе стоял мучительный и сладкий запах грибов. Андрей шел тяжело. Он припоминал всю эту мимолетную ночь и комаров, которые до утра били в полог, словно в тонкий, легкий колокол, и ровный сон Светланы, и длинное ее уверенное дыхание, которое наступило сразу после слов "давайте спать" и так и не прекращалось до самой той поры, когда Андрей встал, оделся и отправился в избу.
Лес кончился, и Андрей вышел тропою к реке, вдоль всего берега которой километра на два были срезаны косами травы. И пахло густо, пьяно, словно табаком. Бригада уже расходилась по берегу с граблями. Андрей прошел к кострищу, где со вчерашнего дня лежали возле пустого черного котла грабли, и тоже отправился ворошить сено.
Потом ждали, когда сено просохнет от росы. Сидели на берегу, купались в реке. Андрей выкупался дважды, ныряя до самого дна, где зацепилась под берегом коряга и висела и двигалась в воде как сом. Пошли сгребать. Мать и Андрей становились с разных концов валка и гребли друг другу навстречу. Встречались. Мать смотрела Андрею в лицо, но ничего не говорила.
В полдень, под зноем солнца и душным ветром из-под тучи, взялись метать стога. По двое брали носилки - два длинных шеста, поддевали копны с земли, а парнишек ставили на стоговище.
Тут и вышла из лесу Светлана.
Светлана зашла с дальнего края, откуда Нинка Игнатьева со своим десятилетним Колькой таскали копны к стогу, который метал Андрей. Нинка была низенькая, объемистая, с большим животом, огромной вислой грудью и с могучими руками пахаря. Она с копною шла твердо босиком по стерне, ступала коротко прямыми толстыми ногами, а Колька семенил сзади, и приседал, и подгибался, словно выпрашивал чего-то. Светлана подошла к Кольке сзади, отобрала носилки и, крепко взявшись за рукоятки шестов, понесла сама с Нинкой, тоже ступая твердо, но порой чуть приседая.
Возле стога развернули носилки боком и свалили сено Андрею под ноги. Андрей оглянулся и улыбнулся Светлане.
- Бог помочь, - сказала Светлана и тоже улыбнулась.
- На бога надейся, а сам не плошай, - усмехнулся Андрей.
- Работай, работай, да приворовывай, бог и окажет помочь, - засмеялась Нинка.
Жара тяжелела. В жаре гремели оводы. Овод ударил Светлану в щеку и упал под ноги. Второй ударил в спину и сел на кофту, и слышно было, как он пополз по спине. Назад шли медленно, глубоко вдыхали густой, жаркий воздух. Отдыхали. Нинка ступила прямо в шмелиное гнездо, охнула и отскочила и села на землю. Шмели, золотые, прозрачные, толстые, зло расползались по земле, словно для разбега, и один за другим взлетели как с аэродрома.
Нинка обеими руками высоко подняла свою мясистую ногу и разглядывала подошву напряженно, будто сквозь очки.
- Смотри, улетишь, - крикнул издали какой-то парень.
- Улечу, так недалече, - усмехнулась Нинка, нашла в пальце крошечное вороное жало, выхватила его и бросила в траву. - Ишь, пропадинка, - усмехнулась она, - прохватил, аж до печенок.
Принесли вторые носилки. Опять развернулись у Андрея за спиной, и Светлана кинула ношу ему под самые ноги, под колени, Андрей оступился и спиной упал в сено. Светлана захохотала, схватила охапку и бросила Андрею в лицо. Андрей вскочил, поймал ее за плечи и повалил и забросал сеном. Все вокруг хохотали.
- Ты посмеши ее, посмеши, - крикнул кто-то издали.
- Похватай, похватай, - сказала Нинка, - здоровше будет.
Назад шли, волоча шесты по лугу.
- Вы такая беременная, а работаете, - сказала Светлана, отдышавшись.
- Какая я беременная, у меня уж пятеро ребенков.
- А живот?
- Я ведь всегда такая утробистая, - сказала Нинка с достоинством. - В животе ведь у бабы вся сила-то. Мужик-от меня знаешь, как любит.
Мужик ее, тоже маленький, коренастый, прямоногий, стоял на соседнем стогу и вершил его. Он был уже высоко, почти над лесом. Он был бригадир и время от времени озирал оттуда весь покос. Лицо у него было рыжее, пожилое и постоянно счастливое, будто он только что испил чистой холодной воды. Принесли третьи носилки, и опять Светлана свалила их Андрею под ноги. Но Андрей отскочил и погнался за ней по всему сенокосу. Она убегала, оглядываясь и сверкая глазами, убегала крупными шагами молодой счастливой рыси. Все смеялись и выходили из-за стогов.
- Ты пошагистее, пошагистее, - кричали женщины.
Андрей нагонял.
- Чего забуксовала, как заяц на березе, - кричали парни.
- Поступывай, поступывай, - говорила мать, ласково глядя со стороны.
- Потрогай, потрогай, глядишь и в женушки пойдет, - говорил со своего стога Игнат.
- Здоровше будет, - говорила Нинка и тоже ласково смотрела на Светлану.
Вернулись к стогу. Андрей на гигантские деревянные вилы, на три поседевших от времени зуба, подцепил сразу всю копну с носилок, поднял над собой, постоял, как под тучей, и с силой швырнул на стог парнишке, так что свалил было того с ног.
Наклали новые носилки. Уже близко подошли к стогу, когда Андрей поддевал с чьих-то других носилок огромную копну. Он присел, натужился, и ворох сорвался, Андрей не устоял, прянул спиной. Вилы высоко взметнулись, и что-то длинной черной лентой полетело с вил над покосом, "Змея!" - раздалось со всех сторон. И все кинулись на змею, Нинка бросила носилки и тоже побежала. Змея ударилась в землю и легко, как по маслу, заскользила к берегу. Мать крупными сухими прыжками гналась за змеей. Она несколько раз наклонялась, норовя ухватить змею за хвост, но никак не могла изловчиться. Змея гибко скользнула с берега и ушла в воду.
Светлана подбежала, когда змея уже плыла к тому берегу, бережно держа над водой маленькую поблескивающую голову. Кто-то сгоряча кинулся за ней в реку.
- Что вы? - крикнула Светлана. - Ни в коем случае. Что вы сделаете с ней в воде?
Парень поплавал, поплавал, нырнул и вышел на берег. К Светлане подбежал какой-то парнишка и быстро стал объяснять:
- За ней гонятся, а она ускоками, ускоками и в реку, как карась.
От костра, где уже давно что-то варили и месили две пожилые колхозницы, позвали к обеду.
Обедали под смородинами, под густым светом налитых красных ягод, и ели похлебку большими деревянными ложками. Светлане тоже дали большую долбленую ложку, и Светлана ела, смотрела на ложку и думала: "Как же, пишут в книжках, такими ложками отцы за столом проказников по лбу бьют? Убить ведь можно". Потом ели вареную баранину. Баранина была мягкая и ласково таяла во рту.
Туча к полудню еще взросла, усилилась и чем-то стала похожей на Нинку. Туча стояла тихо, только подавала глухим жаром, и от нее все время как саранча шли и шли из леса комары. Светлана поела, встала, оправила юбку, поблагодарила и пошла: "Мне по своим делам".
Вечером Андрей шел с покоса домой. На лесной поляне он увидел Светлану. Глубоко утонув в поляне мха, она спала лицом вверх, подложив ладони под голову и свободно вытянув ноги. Лицо ее было залито зеленым светом вечерней листвы. Андрей постоял, глядя на нее, и, осторожно ступая, как бы боясь колыхнуть поляну, пошел своей дорогой.
- Андрей, - окликнула его Светлана.
Андрей замер и оглянулся.
Светлана приподнялась на локте и смотрела на него.
Мать сидела за столом и ела борщ. Налит был борщ в большое зеленое блюдо, и рядом лежали две ложки. Светлана и Андрей тоже сели за стол, стали есть вместе с матерью.
Поели.
Мать взялась за свое вязанье.
- Дайте, пожалуйста, и мне пряжи, - сказала Светлана, - я тоже что-нибудь свяжу. Ну хотя бы рукавицы Андрею на память.
- Или умеешь вязать? - удивилась мать.
- А отчего же не уметь. Я все умею, - сказала Светлана и улыбнулась.
- Вяжи, - сказала мать ласково, достала из шкафа пряжу, спицы, и обе устроились на лавке возле окна.
- Сходи, Андрей, на починок, - сказала мать, - поговори там с Нинкой, пусть завесит полога для них-то. Скоро ведь придут уж.
Андрей вышел и остановился на крыльце. Он слышал, как мать после долгого молчания спросила:
- Тебе нравится Андрей?
- Нравится. Хороший парень.
- Он ведь ни одной девушки еще не видывал.
Светлана улыбнулась.
- Из всех-то сыновей он у меня самый твердый. Мало что младший.
Светлана вязала.
Мать посмотрела в окно.
- Крутить ее начало, перевалу-то. Зачумела.
Туча медленно дыбилась в сумерках, но стояла на месте. Иногда ее пусто распахивало изнутри огнем, но грома не было. Казалось, что туча оседает, но верхний край ее рос.
- Выходи, Светлана-матушко, за него, за Андрюшу, замуж. Где парня найдешь покладистей? И сам собой, и умом - голова. А любить будет - не отступится.
Светлана улыбнулась. Она смотрела вниз на вязанье, наклоняла голову и как бы прятала глаза.
- Чего ходить вокруг да около? - сказала мать. - Все ведь ясно у вас. Я ведь мать - вижу.
Светлана подняла голову и посмотрела на мать спокойными веселыми глазами и опять улыбнулась.
Они долго еще сидели и вязали свои вязанья и слушали, как за стеной шумит крапива и где-то над окошком устраиваются на ночь воробьи, а по крыше, по коньку, ходит кошка и не то крадется куда-то, не то просто смотрит на звезды.
Андрей поднялся на поветь уже в густых полуночных сумерках. Он увидел, что Светлана сидит в своем пологе, откинув верхний край его, и смотрит в темноту светящимися глазами. Она вздрогнула при звуке шагов и посмотрела в лицо Андрею спокойно и весело.
- Ночь какая душная, - сказала она. - Неужели здесь у вас всегда такие ночи?
- Не знаю, раньше я как-то не замечал, - сказал Андрей.
- Все-таки страшно здесь и как-то невесело, - сказала Светлана. - Все здесь какое-то такое, и прикоснуться страшно.
Андрей подошел и сел рядом.
- Ты не обращай внимания на мои слова, - сказала Светлана, - я просто шучу, - и взяла Андрея ладонями за виски.
Ночью сквозь легкие звучные стены слышно, как дремлет над баней береза, как наливаются травы и как тучу время от времени распахивает огнем, и тогда кажется, что кто-то быстро и глубоко вздыхает. Может быть, это вздыхает корова внизу под поветью или это кто-то в колодце томится от темноты и смотрит в небо большими невеселыми глазами, покрытыми тонким светом, как изморозью.
Утром на завтраке все увидели в окно, что от починка тропой идет человек в берете и в легких спортивных брюках. Он шел быстро, широко и радостно размахивал руками, как бы спешил навстречу песне.
Светлана встала из-за стола и вышла.
Было слышно, как она спустилась с крыльца и остановилась. Человек увидел ее, взмахнул над головой беретом и еще прибавил шагу. Он прошел к крыльцу и весело сказал:
- Вот наконец-то я тебя нашел, а то уж совсем заскучал.
- Я тоже очень соскучилась, - сказала Светлана.
- Ну как, все устроила с квартирами?
- Не совсем.
- А что, не пускают?
- Ты как приехал?
- У меня отгула пять дней образовалось. Чего, думаю, в Москве буду проводить их, а ведь ехать здесь всего сутки.
Мать и Андрей молча ели и смотрели в стол.
Светлана молчала, и было слышно, как она дышит.
- А как ты узнал, где я? - спросила Светлана.
- Я вашу партию нашел в селе. А уж тут, в деревушке вот в этой, мне сказали, где ты. И что ты с ними славно вчера на сенокосе поработала.
- Да, я вчера заглянула на сенокос. Давай присядем здесь на крыльце. Там у хозяев приборка в доме. Не нужно им мешать.
Они поднялись на крыльцо и сели. Посидели молча, потом Светлана ласково сказала:
- Подожди… В общем, у нас с квартирами так: я была решила здесь остановиться, но вчера выяснилось, что к хозяевам приезжают в гости родственники. Лучше я договорюсь в следующей деревне. Сейчас мы туда сразу и сходим.
Мать и Андрей молча ели, глядя в стол. По крыше вдоль конька прыгала сорока, и шаги ее отдавались в избе оглушительно, словно удары топора.
- Вообще здесь живут удивительные люди, - сказала Светлана. - Я тебя потом с ними познакомлю. У хозяйки сын такой спокойный, умный, крепкий - настоящий русский парень. Вежливый такой. Если бы здесь можно было остановиться, вы с ним быстро подружились бы. Я уверена, он тебе понравился бы. Я много о тебе ему говорила.
- И ты в него немного влюбилась, - снисходительно засмеялся мужчина.
- Нет. Он, правда, увлекся немного мной. Но он такой чистый, такой сдержанный. А вообще, я уверена, он тебе понравится.
- Ну, у нас с тобой все готово, вернешься из экспедиции, и можно переезжать в новую квартиру…
- Ты знаешь, - вдруг спохватилась Светлана, - мне сегодня утром пришла в голову удивительная идея. Давай распишемся здесь. Найдем какой-нибудь сельсовет, такую глухую живописную деревушку. Чтобы она была как у берендеев. Правда ведь, это будет так необычно.
- Это здорово, - сказал мужчина. - Схожу-ка я попью. Пить хочется.
- Подожди. Пусть они приберутся, - сказала Светлана. - Неудобно. Они, знаешь, такие стеснительные.
- Ну ты пойди принеси кружку воды.
- А вон колодец. Здесь удивительная вода. - Светлана сбежала с крыльца и тихим шутливым шепотом сказала: - Я чуть было не утонула в этом колодце. Заглянула, голова закружилась, и полетела туда. Хорошо, за журавель успела ухватиться. А так утонула бы, никого поблизости не было.
- Ну не утонула, а простудиться - простудилась, - засмеялся мужчина и тоже сошел с крыльца.
Они пошли к колодцу.
- Я на работу, - сказал Андрей, встал и быстро вышел.
Светлана и мужчина оглянулись на крыльцо.
- Андрей, познакомьтесь, это Игорь, - сказала Светлана.
Игорь с протянутой рукой радостно направился к Андрею.
- Большое вам спасибо, - говорил он приближаясь. - Спасибо вам за все. Светлана говорит, что вы так хорошо ее приняли. Вот жаль, что у вас устроиться нельзя.
- Вчера вечером выяснилось, что к нам гости приезжают, - тяжелым голосом проговорил Андрей.
Игорь подошел, подал руку, посмотрел в глаза Андрею, и улыбка его стала напряженной. Он оглянулся на Светлану, как бы ища у нее защиты от этого окаменелого лица Андрея. Светлана смотрела на них со стороны, будто сквозь изморозь, и улыбалась насильственной улыбкой.
- Здравствуйте, - сказал Андрей, - а мне на работу. У меня свои дела. А Светлана человек привычный, ее и в той деревне ничего не стеснит. Там тоже будет хорошо. Ну, пока.
И Андрей пошел к реке.
Андрей шел, и казалось ему, что идет он с закрытыми глазами, ничего не видит и не различает. Он шел с таким ощущением, будто ему проломили голову. Он вышел к покосу, свернул и стороной, чащами, пробрался к реке. Он встал на берегу, разделся и голый кинулся в воду. Он плавал долго и нырял и с силой бросался от одного берега к другому, словно разгребал реку до самого дна. Потом он вылез на берег и осмотрелся. Сел и закурил.
Тучу свалило, и она шла стороной на дальние деревни, куда, наверное, уже отправились Игорь и Светлана. Тучу крутило, изнутри ее взмешивало и душило. Молнии били четко, и гром катился нервно, крупно и рассыпался, будто проламывал половицы. Потом туча разом вся распахнулась, в воздухе вокруг потемнело, и по лесам прошел гул. На мгновение туча замешкалась, словно размышляя, куда свалиться, не поворотить ли назад. Потом она осела и пошла прежней дорогой. Она шла низко, грохотала, дымилась и как бы вытаптывала землю. И Андрей с удовольствием подумал, что есть что-то мстительное в ее грохоте.
"Громом их, в землю в самую", - зло подумал Андрей и представил, как эти два человека бегут сейчас, пригнувшись, по лесной дороге. Они бегут не оглядываясь, бегут быстро: один взволнованной жалкой походкой, размышляя на ходу о чем-то скорбном, а другой бежит прямо, ловко перепрыгивает через лужи, сняв с ног тапочки, подобрав юбку, рысьими широкими шагами. А там в селе сидят их товарищи, они сидят в гостинице, подписывают последние бумаги и весело разговаривают об этих двоих, как они сегодня утром встретились, как им сейчас хорошо, и вообще о том, какие эти люди сегодня счастливые. А он, Андрей, сидит здесь на берегу, с проломленной головой, во вчерашней одежде, которую хочется сбросить и закинуть в лес.
"Откуда они берутся, - сказал Андрей, - откуда их выносит? Может быть, это не люди? Может быть, это какие-то кикиморы, которые вышли из болота, из самого леса, и теперь опять побежали назад? Может быть, он, этот Игорь, не мужчина. Может, он просто надел берет и носит брюки и бреет бороду, а сам не знает, кто он такой?"