На море показались первые лучи солнца. Взгляд Киленина упал на маленькие островки, расположенные вблизи берега. Вокруг них пенились волны прибоя.
- Вот от этой бухточки и начнется наше охранение. Но долго ли продержимся? Генералы наши взбалмошились, решили выдвинуться как можно дальше. Вдруг заговорили о горе Хуинсань. Это все Фок. Проиграл бой на Киньчжоу, хочет пустой горой дело поправить. Здесь, по существу, должен быть форт.
Киленин начал спускаться в долину, камни сыпались из-под его ног.
- Грунт тяжелый. Хрящ, как говорят солдаты.
Полковник остановился, чтобы рассмотреть хорошенько окрестности.
- Отсюда по этому взлобку - окопы. Хорошо бы редутик… Какая пересеченная местность! Овраги, ямы, бугры. При хороших укреплениях можно держаться месяцами, а сейчас - голая горка для прогулок.
Гора Хуинсань возвышалась около четырехсот метров над уровнем моря. Это был небольшой хребет с тремя пологими вершинами. Их отделяли друг от друга незначительные седловины. От юго-западной вершины в сторону Юпилазы довольно резко обозначалась цепь гор. Понижаясь, она входила в связь с ближайшими высотами. Гора Хуинсань могла быть легко связана непрерывной линией окопов: ее крутые склоны были перерезаны впадинами и усеяны камнями.
Осмотрев окрестности, полковник Киленин почувствовал усталость. Ему захотелось вернуться к морю и лечь на песчаный берег одной из бухточек.
"Все это нужно было начать лет пять тому назад, - вяло думал он, остановившись у рытвины. - Прескверная местность!"
Киленин, подражая великим полководцам, не зашел сначала к начальникам охотничьих команд, а осмотрел позиции единолично. Это казалось ему главным и, кроме того, он почему-то был твердо уверен в том, что тщательный осмотр данной местности впервые производит он и честь успешной защиты этих холмов и возвышенностей припишут ему.
- Спит поди молодежь.
Солнце освещало вершины квантунских гор. По взлобкам, между камнями, Киленин хорошо видел сторожевые цепи стрелков. Около брошенной китайской фанзы стояла группа спешившихся охотников. Среди них были и вестовые полковника. Увидев Киленина, каждый солдат осмотрел сбрую своей лошади, поправил седло. Все они вдруг прервали разговор и занялись делом, которое в эту минуту, судя по их лицам, считали очень важным.
- Здорово, братцы!
- Здравия желаем, ваше высокоблагородие, - ответили стрелки.
Киленин махнул рукой в знак того, что можно держаться свободно.
- Кто начальник пешей охотничьей команды?
- Их благородие поручик Бицоев.
- Попросите ко мне их благородие.
- Их нет. Они в горах.
- А подпоручик Немченко или поручик Злобинский?
- Еще до свету до сторожевых постов пошли.
- А-а-а… Тогда как ваши фамилии? - спросил полковник двух ближе стоящих к нему охотников.
- Свечкин и Карноухов, ваше высокоблагородие.
- Идите отыщите их и пусть двое придут сюда, а если на линии спокойно, то и все трое.
Киленин сидел за столиком около фанзы и рассматривал карту. Недалеко, на очаге, сложенном из грубых камней, огромный чайник выпускал пар: вот-вот закипит. По веткам дерева, что стояло в ограде, прыгали воробьи.
Молодые офицеры явились все трое. Стрелки нашли их вместе за изучением ложбины у горы Уайцелазы.
- Как там? - спросил Киленин.
- Японцы не проявляют намерений к атаке, а усиленно окапываются вдоль хребта, что лежит на северо-восток от нас: трехъярусные окопы сооружают. Вероятно, с севера жмут на них, а они порядком побаиваются нас.
- Следовало бы сейчас двинуть на них, и Дальний снова перешел бы в наши руки, - сказал Бицоев.
- Это слишком. Нам приказано укрепить Хуинсань.
- Это идея! - воскликнул Злобинский.
- Да, но только эту идею, - Киленин сделал ударение на последнем слове, - следовало бы осуществить годика на два раньше.
Бицоев усмехнулся:
- Тогда, ваше высокоблагородие, не было бы и войны.
- Это почему? - Киленин устало поднял веки, - чтобы взглянуть на поручика.
- Японцы начали войну, учитывая полную нашу неподготовленность. Подготовиться как следует к войне - значит избежать ее. Это я где-то вычитал или слышал от преподавателей военного искусства.
- Японцам Киньчжоу достался недешево. Они поставили там на карту все возможности, - вступил в разговор Злобинский.
- И если бы у нас здесь была лишняя дивизия, мы откинули бы их далеко назад под удар Куропаткина! - воскликнул подпоручик Немченко.
- Можно только радоваться, что в рядах нашей армии такие разумные и отважные поручики. Я передам ваш разговор генералам.
Офицеры подтянулись.
- Надо бы чайку попить. Я целое утро то в седле, то по горам.
Бицоев - небольшого роста плечистый человек - сдвинул фуражку на затылок и побежал в фанзу. Вскоре поручик вернулся с банками консервов и котелком, - наполненным сухарями. Его скуластое лицо улыбалось.
Злобинский что-то говорил вытянувшемуся перед ним стрелку и водил пальцами левой руки по горбатому носу, виску, опушенному светлыми волосами, и по впалой щеке.
Только подпоручик Немченко, худощавый, с продолговатым лицом и голубыми глазами, не принимал участия в приготовлениях к завтраку. Он стоял задумавшись недалеко от очага.
- У вас тут хорошо, - вздохнул Киленин. - Точно на прогулке… Рядом море…
- Боевая обстановка, ваше высокоблагородие, - отозвался Немченко.
- Так вся жизнь проходит в треволнениях. В мирное время учеба, парады, интриги…
- А иногда семейные неполадки! - весело крикнул Бицоев.
Киленин вопросительно взглянул на Немченко, который, как показалось полковнику, мог разъяснить выкрик товарища.
- Они, вот такие маленькие, оказывается, нравятся женщинам. Вдруг перед самым походом у Бицоева оказалось две жены. Когда провожали его, чуть не подрались.
- Зато наш Немченко святой и за это его женщины не любят.
- Ты что-то заврался, - пробасил Злобинский. - Женщины всего больше и возятся со святыми.
- Ты, друг мой, прав. Живой святой, да еще из молодых- для них непонятный и интересный случай, - сказал Бицоев.
- Каждый из своей пушки в жизнь стреляет, - с видом философа заметил Немченко.
- О пушках он кстати, - засмеялся Злобинский. - Когда же нам дадут на правый фланг артиллерию? Хотя бы пару горных пушек. Смотришь, у тебя под носом копаются япошки, а ударить их нечем.
- Вообще на передовую линию не полагается пушек. Но на Хуинсань, понятно, нужно. Пришлют.
- Только бы не старые, - вздрогнул Бицоев. - Нет, нам безотлагательно надо ударить по японцам и отобрать у них побольше пулеметов и пушек.
- Не задираться. Беречь силы. К нам не придут подкрепления, а японцы их получают каждый день.
- Вот и пощипать их, пощипать их., А то они в конце концов подумают, что мы китайцы.
- Пусть идут на нас, как на китайцев, а бить мы их будем по-русски, - вставил Немченко.
- Значит, господа, Хуинсань мы держим крепко. Ни в коем случае не отходить от окружающих его высот без особого разрешения, - официальным тоном закончил разговор полковник Киленин.
3
Никому из солдат и младших офицеров не хотелось в крепость. Высказывание молодого солдата Егорова, собственно, было мнением большинства.
- Крепость - ловушка, в нее нужно залазить при самой большой нужде. - Эту фразу можно было часто слышать на флангах и в центре.
Решение остановиться далеко от Артура вызвало сотни попыток атаковать врага на его новых позициях, которые он сильно укреплял.
- Ага, нарвался. Киньчжоу боком вышло! - кричали наши солдаты, когда приближались в вылазках к японским окопам. - Езжай, аната, домой!
Наши все больше выходили вперед, а японцы, несмотря на численный перевес, все чаще и чаще отступали, ошеломленные внезапными нападениями наших охотничьих команд.
Однажды у деревни Ламитеуза партия японских разведчиков наткнулась на охотников четырнадцатого полка. Наши открыли огонь и прогнали врага с большими для него потерями. На поле остался раненый японец.
- Берем его живьем, - решили стрелки.
Под ружейным огнем два стрелка подобрались к раненому, но он, увидев их, застрелился.
- Вот тварь какая злющая. Как они сами всех прикалывают, так думают и про нас… Да разве русский позволит это себе?!
Ночью 27 мая охотники вытеснили японцев с двух высот близ Средней Артурской дороги. Через два дня восемь охотников с подпоручиком Лентионовым подобрались, благодаря туману, к японцам, занимавшим высоту, и с криком "ура" бросились в неприятельские окопы. Японцы не выдержали и убежали вниз по Средней дороге, оставив победителям ружья и амуницию. Смельчаки пытались проникнуть дальше, но были остановлены японским ружейным огнем с высоты № 51.
К ночи с 30 на 31 мая охотники приготовились более основательно. Они подошли на версту к двум небольшим японским бивуакам у горы Лазасань и обстреляли их залпами. Во вражеском стане поднялась тревога, заиграли рожки, и японцы открыли сильный огонь по всей линии. Но охотники подались к югу и все же прогнали японцев. Неприятель засуетился, начал убирать от деревни Талингоу свои обозы и развернул против смельчаков до двенадцати рот. К вечеру охотники получили приказание отступить. За все эти дни в разведочных партиях выбыло из строя семь человек, в числе их - трое убитых.
На рассвете партия японцев, подойдя к деревне, в которой расположилась охотничья команда, открыла огонь. Подпоручик Бурневич послал разузнать в чем дело.
- Есть дело! - крикнул стрелок-разведчик. - Едим свежее мясо!
Подпоручик спросонок ничего не мог понять.
- Дозвольте, ваше благородие, атаковать. Только скорее.
- Идем, посмотрим.
С дерева около полуразрушенной стены подпоручик увидел стадо скота, которое перегоняли с полуострова Хухай к японским позициям.
- Занятно! А мы без свежего мяса!
После осмотра местности и минутного раздумья подпоручик коротко бросил:
- Атаковать!
Охотники разделились: одна часть поползла, другая улеглась за стену в засаду. Два человека остались на прежнем месте и, перебегая вдоль стены, стреляли то там, то тут, создавая впечатление большого отряда. Неожиданный обстрел смутил японцев, но отнять стадо - значит наполовину потерять людей.
- Стрелять впереди скота, так, чтобы пыль под носом у быков поднималась, - приказал подпоручик.
Уловка удалась. Стадо повернуло обратно.
- Обстрелять погонщиков!
Стадо несколько секунд металось то в одну, то в другую сторону. Наконец, животные рассыпались по полю, а часть их побежала прямо на стрелков в деревню: видимо, многим коровам и быкам она была родной.
- Вот это здорово! Лови и айда к своим.
- Как можно скорее! - приказал подпоручик Бурневич. - Пока они чешутся, нам свежего борща наварят.
4
Наступательное настроение охватило оба фланга. Пока штаб раскачивался с укреплением Хуинсаня, команды Немченко, Бицоева и Злобинского все время беспокоили японцев и не давали им продвигаться вперед. Это вселило в японцев уверенность в начале активных действий русских. Враг примолк, чего-то выжидая. Глядя на их окопы в три яруса, можно было подумать, что они собираются брать крепость измором.
Бицоев, Злобинский и Немченко собирались вместе очень редко. Но при всяком общем свидании они разрабатывали план атаки японских окопов. С ними во многом был согласен и подпрапорщик Сидоров.
На гору Хуинсань прислали два поршневых орудия и дымный порох.
- Слава тебе, господи, открываем свой Севастополь, - ехидно рассмеялся Злобинский.
- Все же пушки, раз других нет, - примирительно сказал Бицоев.
- Да ведь после Севастополя прошло ровно пятьдесят лет. Я еще согласен поставить эти воробьиные пугала где-нибудь для заслона, для отвода глаз. Но тут, на самом виду стрелять дымным порохом!.. Говорят одно, а делают другое…
- Все же эти пушки скорострельнее севастопольских.
- Еще бы! - Злобинский хохотал долго и неудержимо,
- Это ты не к добру, - с досадой проговорил Бицоев.
- Нет ложек - не вари щей! По колпакам, по колпакам бы наших поваров… Пирог пригорает!
- Ты что это сегодня? - со злобой подступил Бицоев к своему приятелю.
- Не беспокойся. В нашем поведении ничего не должно измениться, но их надо выпороть!
Бицоев остолбенел. Его широкое лицо выражало крайнее недоумение. В словах Злобинского звучали нотки обиды. На кого? Ну, понятно, не на него, поручика Бицоева, и уже во всяком случае не на солдат… Он прав… Нас толкают на рискованные дела, не обставив предприятие всеми последними достижениями науки. Японцы нас перегоняют, инициатива в их руках.
- Вот ты напыжился. А что изменилось после посещения полковника Киленина? Если японцы остановились, то нам нужно действовать. Надо инициативу брать в свои руки, - не унимался Злобинский.
- Вот это верно. Инициатива, инициатива…
Весь день 31 мая поручик Бицоев ходил веселый, в фуражке, сдвинутой на затылок. Еще с утра он несколько раз подходил к кашевару:
- Ты смотри у меня. Сегодня обед должен быть на славу. Получишь лишних десять банок консервов. Банки будешь открывать при мне, и мясо в суп заложишь при мне. Мы и прикинем вместе, сколько требуется консервов, чтобы получился наваристый суп для всей нашей команды. Солдат нужно кормить так, чтобы от их брюха неприятельские пули отскакивали… Что ты будешь делать со своей кухней без стрелков, если они от недоедания завянут на позиции? Придут японцы и заставят тебя не кашу варить, а нужник убирать!
- Так точно, ваше высокоблагородие.
Сумерки сгущались. Поручик Бицоев собрал свою команду:
- Нам нужно сегодня атаковать японские окопы, вон те, на высоте, что тянутся от деревни Лангетыри. Видите?
- Так точно, ваше благородие. Мы же их знаем. Мы не раз лазили туда. Там и японцев-то немного, почитай, около двух рот.
- Две роты, это уже сила.
- Это когда они на ногах, в вытяжку, а в окопах они вроде желтых тараканов.
Охотники громко засмеялись.
- Японец, он маленький, штыка боится. Только артиллерией и берет.
- Преуменьшать опасность не следует, - серьезно сказал поручик. - Но выгнать их из двухэтажных окопов мы должны… Этим мы выясним их силы.
- Мы с вами, ваше благородие, куда угодно.
- Пойдем шагом, тихо и спокойно, затем ползком, брюхом плотнее к земле, чтобы ни один камень не тронуть с места.
Охотники заулыбались. Они знали уже о нагоняе кашевару и, желая польстить своему начальнику, крикнули:
- Брюхом плотно никак невозможно!
- Почему?
- Уж больно хорош суп был сегодня у нашего Митряева.
- Ах, вы вот о чем, - засмеялся Бицоев. - До окопов протрясетесь. Помните, с нами поручик Злобинский и подпрапорщик Сидоров. Атаковать дружно. Раненых, в случае чего, не покидать. Да и убитых тоже.
- Убитых не будет!
- Вот и хорошо. Так, значит, все понятно?
- Не сумлевайтесь.
Команда разбилась на звенья. Каждое звено получило особое задание, которое нужно было увязывать с общим планом.
Поручик Бицоев не любил философствовать, но сегодня, перед серьезным делом, он не мог отделаться от навязчивых дум:
"Как длительны сборы и как мало придется действовать. Это все равно, что подготовлять взрыв. Копаешься, копаешься, а нажал кнопку - и все полетело к чертям… А стрелки молодцы… Зачем им каждому в отдельности это дело? Или мне? Обидно за Россию. Почему мы не стукнули их у Бицзыво? Стратегия генералов? А по-моему- слишком большая осторожность, которую можно считать просто трусостью… С этими молодцами я сделаю дело, Я покажу японцам, что мы умеем атаковать… Но что из этого выйдет? Нам не удержать позиций, мы не в состоянии продвинуться. Как-никак, а у нас мало сил… Ну что-ж, не удержим, так хоть их поуменьшим, заставим перегруппироваться, а тем временем несчастный Артур получше укрепят. Говорят, какой-то стрелок нашего полка сказал генералу Фоку: "Летом не нужно людей "скучивать". Вот все они такие. Скажет истину, а грамотный ее подхватит и выдаст за свою…"
В первую минуту наступления охотники отчетливо слышали пение птиц, стрекотание кузнечиков, удары волн о прибрежные камни. Солдаты полной грудью вдыхали запах размятой сапогами полыни и вспоминали родину. Но, приблизившись вплотную к японским окопам, стрелки сразу потеряли связь с окружающим. Наступающие не ощущали и не слышали ничего, кроме биения своего сердца.
"Тук, тук, тук…" - отдавалось у каждого в ушах. А под неприятельскими амбразурами сердце уже не стучало, а звенело, наполняя голову тяжелым гулом. И когда люди, казалось, уже не в состоянии были выдержать тяжести, раздался крик поручика Бицоева:
- Ур-р-р-а-а!
Легко всколыхнулась грудь. Задвигались руки и ноги.
- Ага! Вот вы где, тар-р-р-ра-каны!..
Когда японцы очистили окопы, стрелки одумались. Снова застучало сердце… Что же дальше?
- Поручик Бицоев! - крикнул один из солдат.
- Что поручик Бицоев?
- Смертельно ранен…
Поручика подхватили на руки. Он тяжело дышал:
- Братцы, пусть макаки знают, как русские умеют наступать!..
Новые силы врага атаковали охотников с флангов. Пришлось вернуться.
Солдаты уносили раненых: Бицоева, Злобинского и трех стрелков. Убитых среди русских не оказалось. Японцев в эту вылазку было убито около пятидесяти человек.
5
Забытая раньше гора Хуинсань теперь ежедневно обливалась кровью. Японцы поняли ошибку, допущенную ими в первые дни после киньчжоуского боя. На их глазах гора стала укрепленным пунктом. С нее можно было обстреливать не только все подступы к позициям на перевалах, но и нарушать выгрузку в городе Дальнем.
Но генерал Фок уже забыл о Хуинсане.
Когда герои-поручики попали кто в могилу, кто в госпиталь, оборона Хуинсаня была поручена капитану Лопатину. Прошло десять дней после вылазки. Японцы не раз наступали, пытаясь выяснить, какими средствами мы намерены удержать правый фланг. Но попытки врага не увенчались успехом.
Стрелки с огромным возбуждением готовились к генеральной атаке.
- Они опять тринадцатого числа пойдут на нас. У них это счастливое число, - говорили солдаты.
Так и случилось. Около пяти часов утра 13 июня японские миноносцы и три крейсера начали обстрел крайнего правого фланга и били по сопкам до восьми часов. Охотники в то же утро двинулись вдоль позиции, но сразу же столкнулись с японцами, наступающими на гору Уайцейлазу.
- Да тут не вылазкой пахнет и не рекогносцировкой, здесь будет настоящий бой! - воскликнул подпрапорщик Сидоров. - Надо дать знать.
Пять японских батальонов настойчиво лезли на гребни высот перед фронтом полковника Киленина. В полдень по всей линии завязался бой. На поддержку пехоте к бухте Лунвантан подошли из Порт-Артура миноносцы с крейсером "Новик" и канонерками.
А японцы все надвигались. Они заняли гору Уайцейлазу и установили на ней две горные батареи. Клубы белого дыма окутали вершину. На гору Хуинсань посыпались неприятельские снаряды. Им отвечали поршневые орудия русских.
Стрелки ожесточенно ругались:
- Хуже пушек не нашлось в Артуре. Сейчас же собьют их.
- Гонят на передовые позиции. А чем задерживать врага?
Наконец неприятельский огонь заставил паши пушки замолчать.