Но у форта было одно темное пятнышко: на гласисе, в мертвом пространстве, окопались японцы и их оттуда никак не могли выбить.
- Дай срок, сковырнем, - смеялись стрелки.
4
Все понимали, что ночная атака - это только первая вспышка боя, развертывающегося по всему фронту. До утра было далеко, до утра ждали новых атак.
Капитан Резанов зорко следил за действиями своих людей. Через отверстия капониров он рассматривал кучи наваленных во рву тел. Нужно было проверить, нет ли там притаившихся вполне здоровых неприятельских солдат, не устанавливают ли они там лестницы.
В распоряжение Егорова капитан назначил Родионова и еще пять стрелков.
- Пробираться осторожно. Верхних и особенно прижавшихся к стенкам щупайте штыком. Двоим - Сверчкову и Елкину- собирать ружья, патроны и относить в капонир. Смотрите, как нужно действовать, - командовал Егоров, ступая впереди с опущенным штыком. - Вот ихний офицер… Шашка на нем. Примечательный. Обыщи, - обратился Егоров к Родионову. - Биноклю, все бумаги у него вытащи. Шашку срежь. Ну, и фляжку можешь захватить.
Ров проверили только до половины. Началась перестрелка. Наверху, со стороны врага, нарастал шум.
- Обратно! - скомандовал Егоров.
Вслед за группой Егорова раненых осматривали еще десятка два стрелков, вышедших без разрешения из головного и боковых капониров. Было подобрано триста винтовок, патроны, шашки, бинокли, патронташи, фляги с рисовой водкой или коньяком.
Глава третья
1
Третий форт острым углом вдавался в долину Шумшин. Вправо от него до второго форта была укрепленная линия, в которую включались: Китайская стена, первый и второй редуты, третий капонир, а также Мортирная и Заредутная батареи. Большое Орлиное Гнездо вооружено было слабо и являлось наблюдательной точкой.
Весь день 7 августа неприятель ожесточенно обстреливал форты, редуты и укрепления нашего правого фланга. Воздух потрясали непрерывные взрывы, особенно они участились после полудня.
В три часа дня заговорили орудия крепости. Японцы начали открытую атаку. Все насторожились и ждали ночью генерального штурма.
Капитан полевой батареи Мехметинский вызвал к себе Подковина:
- Завтра на рассвете пойдешь на Мортирную. Там нужен телефонист. Сегодня переход опасен. По нашим подсчетам, японцы палят из трехсот разнокалиберных орудий.
"Наступили страдные дни крепости, - думал, про себя - Мехметинский. - Главное - удержать Китайскую стену. Веять стену штурмом - значит прорваться через головные укрепления и покончить с осадой Порт-Артура".
Так оно и было в 1894 году, когда японцы брали крепость у китайцев. Уже через два часа после начала штурма весь Артур оказался в руках атакующих.
Поднявшись к орудиям полевой батареи, Подковин увидел картину артиллерийского боя. Гаубицы Волчьей Мортирной поочередно изрыгали длинные клубы дыма и огня. Правее с треском стреляли малокалиберные пушки. Пыль от рвущихся неприятельских снарядов густой мглой висела над главной оборонительной линией. Белые шрапнельные облачка ползли по голубому небу с востока на запад.
Снизу артиллеристы принесли жуткую весть:
- Японцы прут несметной силой. У нас много подбитых орудий. Есть потери в людях.
Но уже через час все радостно говорили:
- Атака отбита, всех штурмующих изничтожили. Наши артиллеристы не допустили врага к фортам и редутам. Японские резервные полки отступили.
2
Штабс-капитан Копьев, командир Волчьей Мортирной батареи, среднего роста, плечистый человек, говорил очень быстро. Когда он отдавал приказания или слушал, глаза его лихорадочно блестели, а в морщинах немного вздернутого носа пряталась усмешка. При первой встрече он показался Подковину странным.
- Телефонистом-наблюдателем послали? - встретил он Подковина вопросом. - А-а-а… Грамотный?.. Смотри, телефонограммы придется тебе писать… Во время боя со мной поменьше разных там благородий. Говори толково и быстро. Это, во-первых… Во-вторых, связь во время боя - все. Ты - глаза и уши не только передовой огневой линии, тебе придется также корректировать стрельбу Золотой горы. Ты не должен тупеть с испуга, ты обязан видеть окружающую обстановку так, как она выглядит на самом деле. Не уменьшай опасности, но и не преувеличивай ее. Слыхал, как вчера разделали японцев? - Лицо Копьева озарилось улыбкой.
Подковин первый раз был в кольце неприятельского огня. Он вышел из блиндажа к мортирам; неуклюжие и короткоствольные, они стояли с задранными кверху жерлами. Артиллеристы сидели в нишах бруствера. Солнце пекло. Пыль от взрывов оседала и затрудняла дыхание. Подковин перебежал в башню, и сразу стало легче.
Наблюдательная башня - это стальной цилиндр с бронированным колпаком; она полузакопана на небольшом возвышении между Мортирной батареей и Китайской стеной. Внизу - второй редут.
Телефон висел в блиндаже, скрытом глубоко в земле сзади орудий.
"Здесь почти безопасно", - подумал Подковин.
А снаряды сыпались и сыпались: на головы артиллеристов, на жидкие прикрытия стрелковых окопов… В бруствере редута зияли бреши.
В башню вошел старший, фейерверкер:
- Скоро четыре часа. Батарея готовится, - сказал он. - Что новенького?
- Справа от Сахарной головы появляются жидкие сероватые дымки и быстро исчезают. Вон, смотрите, опять.
- Да, батарея там есть, - сказал фейерверкер. - Пойду доложу штабс-капитану. Надо бы Золотой горе пустить туда с десяток снарядов.
Подковин вышел из башни и стал сзади орудий, ожидая выстрела.
Поступило распоряжение обстрелять полевые гаубицы, что за железнодорожной насыпью.
- Это дело проще, - засуетились артиллеристы.
Подковин попросил фейерверкера указать ему местность, которая будет подвержена обстрелу.
- Встань на площадку и последи за полетом снаряда. Увидишь, куда упадет. На этот обстрел мы уменьшим заряд. Пороху восемь фунтов, - скомандовал фейерверкер. Через несколько минут за пригорком у железнодорожного пути поднялся столб земли и сразу же осел.
Волчья Мортирная вызвала ответные выстрелы. Особенно учащенно стреляла неприятельская батарея полевых гаубиц.
Над башенкой часто лопалась шрапнель. Подковин слышал, как о землю, сзади и спереди башни, шлепали свинцовые пули.
Стрельбу своих орудий корректировал сам Кольев, посылая снаряды то за Сахарную голову, то на батарею гаубиц. Японцы прекратили огонь из тяжелых пушек, Но их скорострелки все еще обсыпали наши позиции шрапнелью, поднимая пыль на подступах к укреплениям. Осколки и стаканы часто со звоном ударялись о дула мортир.
3
Ночь. Душно. Китайская стена, третий форт и Заредутная батарея - под жестоким обстрелом. Ясного звездного августовского неба не видно. Мимо бронированной башни, колеблясь, ползут клубы терпкой пыли, смешанной с газами и дымом взорвавшихся бомб.
Подковин оставил свое надежное укрытие и вошел в окоп. На склоне горы перед нашими укреплениями, сзади их и изредка на кромке траншеи лопались фугасные и бризантные снаряды. Снопы грязно-желтых огней плясали по рвам и брустверам первого и второго редутов. Непрерывные вспышки, освещая внутренние дворы укреплений, выхватывали из мрака зловещие картины разрушения. Мелькали то опрокинутое орудие, то огромная брешь в бруствере, то распростертые тела.
Японцы, видимо, сосредоточили огонь на всем участке от третьего форта до Большого Орлиного Гнезда. Взрывы снарядов своим непрерывным треском заглушали пулеметную и ружейную стрельбу. Гора вздрагивала, по склонам ее катились камни. Осколки с визгом ударялись о щиты орудий, падали вокруг солдат.
Подковин направился в блиндаж к штабс-капитану Копьеву, но столкнулся с ним у орудия:
- Огонь движется на нас, ваше благородие.
- Дышать, нечем, - спокойно сказал штабс-капитан. - К атаке готовятся. Ночью… Днем сорвалось… Ну, что ж? Ночью так ночью.
У бруствера Волчьей Мортирной батареи взметнулся кверху высокий столб желтого пламени и сразу осел. Оглушающий треск заставил Подковина и Копьева присесть. Газы взорвавшегося снаряда 150-миллиметровой гаубицы заполнили двор укрепления и поползли ядовитыми струйками в укрытие.
- Нащупал… - прошептал сидевший рядом с Подковиным канонир, - Теперь держись. "Паровозами" задавит…
Артиллеристы сидели, плотно прижавшись к стенке, охватив руками колени. Прошло минут пять. Взорвалось два тяжелых снаряда, но на пустых пространствах.
- Нащупал, да не попал, - бойко выкрикнул бомбардир-наводчик и вытянул ноги.
- Подбери, отхряпает, - проговорил фейерверкер, - Разве не видишь - навесным огнем бьет!..
4
Командир батареи ушел в стрелковый окоп. Пехотинцы, кроме дежурных, сидели под дощатыми козырьками и молча курили. Огоньки их папирос мелькали в темноте.
- Что-то он жестоко бьет, и третий день… Сегодня, пожалуй, будет дело, ваше благородие, - сказал взводный, около которого остановился Копьев.
- Каждый день, каждую минуту ждем. У вас все в порядке? Раненые есть? Держите с нами непрерывную связь. Что сообщить высшему командованию по телефону?
- Стрелки на боевой точке, а раненых и убитых убрали. Четыре человека сегодня…
Над головами мелькнули два огненных языка, и в задний край окопа ударили пули.
- Шрапнель! Значит, он близко! - воскликнул взводный. - Позвонить нужно по телефону, чтобы прожектором осветили долину, да ракетку пустите…
- Да, да, ваше благородие… А мы их ужо встретим, - подхватили стрелки.
Китайскую стену освещали огненные языки шрапнели. Чуть заметен был силуэт Волчьих гор. Вдруг тьму рассекли мечи прожекторных лучей.
Подковин вбежал в башню и припал к глазкам. По долине прыгали огромные световые зайчики. Обрисовывалась железнодорожная насыпь. Один из лучей настойчиво шарил около разрушенного мостика. Блеснули штыки… Луч задрожал, но через несколько секунд взорвалась ракета… Сзади ухнуло орудие, затараторили пулеметы. Все внимание Подковина было направлено на точное определение места падения снарядов, выпущенных Волчьей Мортирной батареей. Вот и густой столб дыма у мостика, немного выше - второй. Будка тряслась, как будто подскакивала, а гаубицы одна за другой изрыгали девятидюймовые бомбы… Электрические лучи освещали бегущих в гору японцев. Колонны атакующих редели.
Неприятель прекратил обстрел передовой линии. Стало тише, дым и пыль отползли назад.
- У-р-р-а-а-а-а! - донеслось от Китайской стены.
"Отогнали!" - мелькнуло в голове Подковина.
- Дз-ви-и-и-и-н-н-н-у-х-х…
Гора вздрогнула. Телефонист ударился головой о стену башни.
- Тяжелый снаряд! Опять обстрел…
Следующий оглушительный взрыв раздался позади позиции, за ним еще несколько. Подковин бросился к выходу, но, споткнувшись о что-то мягкое, упал. Тихон моментально вскочил и выхватил шашку.
- Стой, брат! Я стрелок из окопов. К тебе послан. Звони скорее по телефону. Японцы! Видимо-невидимо… Ракетов пускать больше нужно…
- А я думал япо-о-нец, - сказал, заикаясь, Подковин.
- "Паровоз" вдарил, я и пополз. Так звони скорей, а я к своим. - Стрелок пригнулся и исчез в темноте.
Выслушав сообщение наблюдателя, штабс-капитан Копьев махнул рукой и указал на телефон:
- Свяжись со штабом…
- Штаб? Говорит Копьев. Ваше превосходительство, - кричал командир батареи, взяв трубку из рук Подковина. - Сколько их? Не считал, ваше превосходительство. Темно… Надо полагать - на каждый наш взвод не меньше полка двинуто… Густо идут… Не беспокойтесь, сейчас ударим. На Орлином Гнезде? Есть, быть начеку. Ждем подкреплений… Атака будет не одна… Еще и двенадцати часов нет… к рассвету новые приползут… Учитываю предрассветный напор, учитываю… Опасность велика… Все пока целы и на своих местах, ваше превосходительство… Рад стараться! Бегу к орудиям, - Штабс-капитан, поправив фуражку, побежал на батарею.
Слышалась трескотня винтовочной стрельбы. Батарея дала залп из двух мортир. По стенкам блиндажа посыпалась земля. Свеча в фонаре погасла.
Подковин пробрался в башню. Ничего не видно было, кроме вспышек взрывов, да и те изредка. Как только грохот артиллерийского огня замолкал, до телефониста доносились взвизгивания, а за ними многоголосый рев: "А-я-яй… Ба-а-а-на… за-а-ай… Ай-я-яй…"
Ружейные залпы то затихали, то усиливались. Одна за другой взрывались ракеты. В отблесках света видно было, как штабс-капитан Копьев перебегал от одного орудия к другому. Мортиры теперь не ухали, как раньше, а учащенно кашляли, отхаркивая тяжелые бомбы. Благодаря слабым, шестифунтовым порциям пороха снаряды рвались тут же за бруствером, поражая японцев.
Подковин вышел из башенки. На расстоянии полусотни шагов, справа и слева, кипел рукопашный бой. Подковин поднял голову выше кромки окопа и тут же присел: японцы бежали к Китайской стене… Спустившись несколько ниже, он заглянул вдоль траншеи. Там было темно. Слышался четкий гул, будто где-то недалеко бежали люди.
Над головой лопнула ракета, и телефонист увидел, как японцы густой массой переваливались через бруствер траншеи. Люди падали на бойницы, охватывали руками землю и не хотели от нее оторваться. Они достигли высот, на которые их гнали грозные выкрики офицеров и шрапнельные пули своих батарей. Японских солдат топтали и пинали их обезумевшие товарищи. И все вместе они покрывали собою землю, жадно всасывавшую их горячую кровь.
Перестрелка затихла, наступила зловещая тишина. Мимо Волчьей Мортирной пробежали стрелки резерва. В окопах поднялся шум. Хриплые крики все усиливались. Звенела сталь русских штыков, отклонявших удары японских ножей.
- Ур-р-р-а-а!
Замелькали огоньки беспрерывно взрывающихся ручных гранат.
- Ур-р-р-а-а!
Хлопнула новая ракета. Посыпались веселые, праздничные огоньки и озарили полчище врагов, поднимающихся в гору. Ружейные залпы остались где-то там, сзади… Справа татакал пулемет. Мелькнули шашки японских офицеров и упали, точно руки, державшие их, были кем-то в одно мгновение отрублены. Новый сноп ракетных огней осветил кучку борющихся людей. К звездному небу неслись дикие вопли:
- Ба-а-а-н-зай-ай-ай! а-я-й-я-й!… У-ра-ра-ра-а-а!
Ракетный свет то вспыхивал, то угасал. При каждой вспышке Подковин видел новую волну неприятеля…
Стрельба прекратилась. Теперь блестящим радиусом рвались бомбочки. По этим взрывам Подковин понял, что наши отступают. Он побежал к телефону. У бруствера своей батареи стоял штабс-капитан Копьев.
- Наши отходят. Японцы на Стене.
- Передай пехоте, пусть спокойно очистит окоп. Скажи: подкрепление ждет сигнала, чтобы броситься на выручку! Как только замолкнут наши батареи, немедленно атаковать врага. Скажи: новых не допустим. Сметем шрапнелью…
Подковин знакомыми ходами пробрался к блиндажу командования пехотных частей, защищающих Китайскую стену. Раньше стрелки лежали под откосом. Немного выше шел рукопашный бой.
- Идет подкрепление, - сказал телефонист дежурному по роте. - Пусть стрелки налягут после того, как наша Мортирная перебросит огонь вниз, на новые колонны японцев. Где командир роты?
- Убит, а поручик на огневой линии. Иди туда ближе, кого-нибудь найдешь.
Возобновился ураганный огонь наших батарей. Вглядываясь через амбразуры под откос, Подковин видел, как падали враги, застилая склон горы. Снаряды Орлиного Гнезда с резким свистом проносились над головами стрелков. Они ударялись в камни, в живых людей, в трупы.
5
Китайская стена шипела и искрилась, как раскаленное железо. Наших там уже не было. Враг был близко. Впереди взрывались бомбы и освещали лица нападающих. Из-под козырьков фуражек мелькали широко раскрытые рты, оскаленные зубы.
Подковин спустился в стрелковый окоп. Солдаты резерва напряженно вглядывались в темноту. В траншее было тесно. По ней часто проносили раненых. Пахло пороховым дымом. Встречались стонущие солдаты: они тяжело волочили ноги и опирались о стенки траншеи. Из их сообщений можно было заключить, что штыковая схватка на Китайской стене утихла, но кто осилил, раненые не могли сказать. Подковин, наконец, нашел офицера. В эту минуту у Волчьей Мортирной мелькнули огни ручных гранат.
- На выручку надо! Скорее! Около Волчьей японцы! - хрипло прокричал телефонист прапорщику, который проходил по окопу.
Прапорщик попятился.
- Распорядиться некому. Офицеры тяжело ранены. Темень… Так можно и фронт оголить.
- Мне так сказали: здесь на время отступить нужно, а батарею спасти. По телефону сообщили, что резерв подходит. Давайте хотя бы отделение, а то неприятель в тыл зайдет. Вам приказ передали: сами здесь зорко смотрите и чуть что - сейчас же отведите солдат к блиндажу. Как только отступите, бросьте для сигнала зажигательную свечу за бруствер.
- Да, думать некогда, - произнес прапорщик и крикнул: - Глотов, айда с отделением за артиллеристом. Смотри… сначала ползком к брустверу, чтобы не заметили, а потом вдарьте!
- Веди! - обратился Глотов к Подковину. - Отделение за мной! Дружно! На выручку капитана Копьева!
На Волчьей Мортирной раздавались револьверные выстрелы, мелькали огоньки ружейной стрельбы, рвались ручные гранаты. Подковин дрожал от волнения, зубы его стучали. Он бежал впереди всех, спотыкался о камни, падал, вскакивал и снова бежал. Стрелки не отставали от него. Он слышал их прерывистое дыхание, стук каблуков. Перед самой батареей Подковин остановился и, задыхаясь, сказал Глотову:
- Сюда, мимо блиндажа, не торопясь… чуточку переведите дыхание… осмотритесь… со стороны Орлиного Гнезда наступайте: половина стрелков пусть заляжет и отстреливается… по резервам, значит, чтобы напор свежих сил приостановить, а остальных веди сюда… тише идите, а я вперед побегу… осмотрюсь.
Одна группа солдат замедлила шаг и направилась к брустверу батареи слева; вторая, поднявшись выше, открыла огонь.
- У-р-р-р-р-а-а! - раздалось у мортир. Подковин увидел Копьева, махающего револьвером. К затвору орудия подскочил японец. Фейерверкер убил его шашкой. Стрелки бежали по брустверу с винтовками наперевес. Глотов кричал:
- Вторая группа, в атаку!
Слева у резервной траншеи вспыхнул яркий огонь.
- Бей их, бей! - вопил штабс-капитан Копьев.
Подковин ощупью спустился в блиндаж к телефону.
- Штаб! Штаб генерала Горбатовского? Говорит Волчья Мортирная. Рукопашный бой у пушек! Слышите? Давайте немедленно подкрепление. Левая стрелковая траншея очищена нами…
При выходе из блиндажа Подковина оглушило:
"Взрыв или выстрел?.. Выстрел, наш выстрел… Значит, атака отбита".
- Беглый огонь по подступам! - кричали у пушек.
Яркие языки огня от выстрелов освещали батарею.
Между орудиями валялись трупы японцев. Артиллеристы заряжали мортиры. Раненые стрелки сидели, плотно прижавшись к стене бруствера. При каждом новом залпе зловещая картина оживлялась. Казалось, и люди и пушки горят в огне. Через секунду все погружалось в непроницаемый мрак.
Командир батареи, увидев Подковина, приказал ему:
- Сообщи в штаб, что атака на батарею отбита. Но что там в окопах у стрелков? Кажись, тоже прогнали японцев… Позвони, а затем сходи в окопы и узнай, что там делается. Атаки сегодня еще будут… Японцы узнали - нашу слабость…