* * *
Раздетый до пояса поручик Думитраш удовлетворенно фыркал и с гоготом хлопал себя по плечам, когда стоявший рядом Денис в очередной раз обливал ему спину из ведра. При этом после каждой порции Думитраш еще и подгонял денщика:
- Лей, охламон… Не жалей!
- Да лью я, вашбродь, лью… - держа в руке полотенце, Денис послушно потянулся за вторым ведром, но на всякий случай заметил: - Только б вы кончали плескаться, а то вот и господин подпоручик до вас с делом…
- Где?
Думитраш перехватил у Дениса полотенце и повернулся к своему полуротному Древницкому, только что вылезшему из блиндажа.
- Ну, чего там?
Древницкий не спеша поднялся по ступенькам и, остановившись рядом с Думитрашем, вздохнул.
- Из штаба спрашивают, куда Щеголев подевался?
- А ты что, сам не видел? - Думитраш принялся энергично растираться. - Доложи: самолет Щеголева, преследуемый двумя германскими аэропланами, скрылся в сторону позиций противника.
- Уже докладывал… - отозвался Древницкий. - Не пойму только. Вроде интересуются, а не могли ли мы сами его подбить?
- Они там, в штабе, что, белены объелись? - Думитраш бросил полотенце Денису и зло передернул плечами. - По нему германцы из двух пулеметов били, а мы и вовсе не стреляли тогда. Мы что, по-ихнему, совсем лапти, своего от германца не отличим?
- Да оно-то так, однако ж спрашивают… - Древницкий сердито фыркнул. - И не разберешь еще - то ли всерьез, то ли в шутку. Вы, говорят, там нарочно Щеголева чекалдыкнули, чтоб он пари вашему не мешался.
- Ты чего? - Думитраш внимательно посмотрел на своего полуротного. - Серьезно?
- А хрен их там разберет! - выругался Древницкий. - Вроде как шутят, но, похоже, у них там через ваше пари в мозгах полный карамболь вышел.
- Карамболь!… Мать их!… - Думитраш принялся натягивать поданную Денисом рубаху. - Ты эти шуточки брось, по делу что?
- А по делу, беспокоятся, куда Щеголев подевался? Спрашивают, не видать ли нам отсюда чего?
Древницкий заглянул через бруствер, повернулся к поручику, молча развел руками и, ругнувшись вполголоса, снова полез в блиндаж. Думитраш проводил его взглядом и негромко, для одного себя заметил:
- Увидишь тут что, как же… - потом, обращаясь к Денису, быстро спросил: - Охламон, ты про мадемуазель Зи-Зи знаешь?
- А как же, вашбродь… - Денис понимающе ухмыльнулся. - Всенепременно… Я ж тогда вас, почитай, всю ночь дожидался…
Поручик оценивающе посмотрел на своего денщика и, коротко усмехнувшись, приказал:
- Сегодня ночью записку ей свезешь. Ответ живой ногой мне. Похоже, у авиаторов и впрямь какой-то карамболь вышел… Да еще и в штабе том наболтают черт те чего… - доверительно закончил Думитраш и вслед за Древницким полез в блиндаж…
* * *
Падение сбитого самолета прямо на графский двор учинило всеобщий переполох. Сначала дворня, испуганная полыхавшим как свечка "ньюпором", попряталась, со страхом ожидая немедленного взрыва, но потом, по мере затухания пламени, любопытство пересилило, и первым делом возник вопрос, куда же подевался летчик? Обнаружение же прапорщика Щеголева прямо в спальне у графской дочери вызвало немедленные кривотолки среди слуг и шок у достопочтенных родителей девицы.
Но, как бы то ни было, потерявший сознание прапорщик со всем бережением был перенесен в другую комнату, положен прямо в авиаторском облачении на кушетку и окружен всеобщим вниманием. Вокруг толпились чада и домочадцы и, пока спешно вызванный графский доктор глубокомысленно осматривал Щеголева, а сам граф, сокрушенно вздыхая, поглядывал через окно на все еще дымящиеся остатки "ньюпора", уже целиком одетая барышня, рдея, как маков цвет, в который раз пересказывала примчавшейся позже всех бонне подробности утреннего происшествия:
- Ах, мадам, мне так неудобно, так неудобно, но господин офицер со своего аэроплана перелетел прямо в мою кровать…
- О-о-о… - от удивления глаза бонны полезли на лоб, но она, подавив чисто женское любопытство, тут же занялась воспитанием: - Надеюсь, господин офицер вел себя прилично?
- О да… - барышня скромно опустила очи долу и, стыдливо затеребив оборку платья, добавила: - Но прежде чем потерять сознание, он успел назвать меня ангелом…
- Да, да, конечно… - важно кивнула безукоризненной прической бонна. - Настоящий офицер всегда галантен.
И она со вздохом устремила на Щеголева взгляд, в котором явно читалось сожаление, что удачливый прапорщик влетел не в ее постель. Однако скошенный глаз барышни мгновенно уловил это невысказанное желание, и графская дочка тут же ревниво одарила только что пришедшего в себя летчика взглядом, каким смотрят на законную собственность…
Суматоха в хозяйском доме так отвлекла дворню, что графу даже не сразу доложили, что во двор въехала немецкая автоколонна. Пока длинно-серые легковые автомобили, фырча, останавливались возле главного входа, прибывшая на грузовиках штабная охрана приметила догорающий "ньюпор" и подняла тревогу. Команда: "Ахтунг! Алярм!…" - вызвала решительнейшие действия.
Срочно останавливаясь где попало, грузовики охраны судорожно задергались, и солдаты, попрыгав через борта, вмиг разбежались по всей усадьбе, одновременно заполонив дом.
Только теперь узнав о внезапном вторжении, старый граф всплеснул руками и, в отчаянии воскликнув: "Езус Мария!…" - в сопровождении бонны и доктора помчался встречать незваных визитеров.
На какое-то время всеобщее внимание с русского летчика переключилось на прибывших немцев и, воспользовавшись моментом, барышня подошла к Щеголеву поближе и тихонько спросила:
- Вы на меня не сердитесь?…
- Помилуйте, сударыня, за что? - Щеголев расплылся в улыбке. - Это вы меня извините… Но я, ей-богу, не виноват!
- У меня к вам просьба… - от смущения барышня потупилась. - Пожалуйста, не рассказывайте никому про то… Ну, какая… Я…
- Сударыня! - с жаром воскликнул Щеголев и даже, пересилив себя, чуть приподнялся на кушетке. - Ваш образ навсегда запечатлен в моем сердце! Но об этом, я клянусь вам, не узнает никто!…
Но тут, как назло, сердечные излияния были внезапно прерваны немецким унтером, который бесцеремонно ворвался в комнату и оглушительно заорал:
- Ахтунг!… Руссише офици-ир!…
Перепуганная барышня отскочила в сторону, бравый унтер в избытке рвения чуть было не вцепился в Щеголева, но его тут же поставил на место примчавшийся сюда же начальник колонны, за которым растерянно семенил сам граф.
- Гут морген, - небрежно оттолкнув унтера, начальник колонны, лощеный гауптман, присел на край кушетки. - Кажется, это ви недавно падать на землю?
- Какой там гут морген… - Щеголев приподнялся, посмотрел вокруг себя и обреченно кивнул. - Да, это я свалился…
- И как ви себя чуйствовать? - натянуто улыбнулся гауптман.
- Да вроде ничего… - Щеголев снова опустился на кушетку.
- Очен карашо… Но я, понимайт, это "нитшево", понимайт… - на лице гауптмана даже возникло что-то похожее на сострадание. - Однако служба требовайт задать один, чисто дружеский вопрос… Ваши части уже готови наступайт, правда?
- Мы всегда готовы наступать! - Щеголев вскинул голову.
- О, я, я… - расплылся в улыбке гауптман. - Я ждать на такой ответ и я фсе понимайт. Ви будете доставляйт гофшпиталь, потом лагерь фюр официрен.
- Позвольте, позвольте… - неожиданно вмешался старый граф. - Герр гауптман, тут есть некоторые щекотливые обстоятельства…
- Что есть "обстоятельства"? - гауптман резко встал и строго посмотрел на графа.
- В некотором роде прапорщик найден в постели моей дочери, и ее доброе имя, и наша честь… В общем, я бы просил на некоторое время оставить господина прапорщика здесь… Вы понимаете?
На лице гауптмана отразилось полное непонимание, и он несколько растерянно спросил:
- То есть ви утверждайт, что руссише официр падать на землю и сразу полез к ваша дочка?… Так?
- Да не так, не так! - замахал руками граф. - Просто, когда самолет ударился о землю, господина прапорщика выкинуло из аэроплана, и он через окно влетел в спальню моей дочери.
- И альзо… - физиономия гауптмана расплылась в скабрезной улыбке. - Прямо кровать?
- Именно… Именно так… - сокрушенно вздохнул граф.
- Колоссаль!… - глаза гауптмана загорелись неподдельным восторгом, но он тут же попытался изобразить прежнюю строгость. - Гут. Я все объясняйт генералу. Я думайт, герр генерал разрешает руссише официир оставаться дом до некоторый выздоровлений. Но только под крепкий замок. Ви понимайт?
- Ну конечно же! Конечно… - согласно закивал граф и тут же добавил: - Скажите еще герру генералу, что мы будем рады пригласить его к ужину. Когда он занимал наш фольварк, он обещал…
- Дофольно! - гауптман бесцеремонно оборвал графские излияния. - Я знайт, что обещал герр генерал. Ви будете здесь. Изфольте перебраться в верхний комнат. К прислуга. И еще. Етс орднунг унд бефель. Для руссише официир отдельный комнат фнизу. На фаш усмотрений. А я приставляет зольдат для охрана. By компрене?
- Хорошо, хорошо, - с готовностью закивал граф. - Мы найдем подходящее помещение…
* * *
Под умелым руководством оберквартирмейстера германский штаб быстро обжился на новом месте. Автомобили, мотоциклы и все такое прочее привычно упрятали на задний двор, перед главным входом поставили часовых, догоревший "ньюпор", дабы не нарушать идиллию, растащили по кускам, а самого Щеголева запроторили в комнатушку полуподвала и приставили караул.
Все были при деле, поэтому появление на заднем дворе еще одного мотоцикла с лодочкой прошло незамеченным. Из лодочки вылез несколько утомленный офицер и, отыскав начальника разведки, без всякой помпы доложил:
- Герр оберст, пока все нормально…
- Гут, - кивнул оберст и добавил: - Отдыхать некогда, едем…
Начальник разведки ловко отключился от общей суматохи, и через минуту его автомобиль, куда он взял и прибывшего на мотоцикле офицера, уже мчался по направлению к аэродрому. После короткого молчания, глядя на пролетающие рядом с машиной кусты, оберст приказал:
- Доложите подробнее…
- Яволь, - офицер наклонил голову. - Операция "Аркан" проходит нормально. Под прикрытием других полетов сделано четыре рейса. Думаю, посадка в тылу у русских прошла незамеченной. Укрытие для аэроплана готово. Пилот место посадки на лесной поляне изучил досконально…
- Гут, - оберст еще раз кивнул и больше никаких вопросов не задавал.
В самом дальнем углу аэродрома притаился австрийский разведчик "бристоль", возле которого топталось несколько человек. Автомобиль оберста подъехал прямо туда, и начальник разведки, быстро выбравшись из машины, обратился к пилоту:
- Мы взяли в плен русского летчика. Он очень уверенно себя чувствует. По совокупности данных я делаю вывод - русские готовы. Вы поняли?
- Да, герр оберст. Надеюсь… до завтра?
- До завтра… - эхом отозвался начальник разведки, пилот Краузе забрался в кабину, механик крутанул винт, и, урча мотором, аэроплан-разведчик пошел на взлет…
Набрав высоту, Краузе заложил вираж и, перелетев хорошо видимые в лучах заходящего солнца траншеи русских, начал длинный, планирующий спуск. Краузе, за сегодняшний день уже второй раз летевший этим маршрутом, ориентировался прекрасно и потому точно опустился на длинную, скрытую глубоко в лесу и слегка подчищенную поляну. Из зарослей сразу выскочили ожидавшие его люди и, закатив аэроплан под деревья, сноровисто забросали плоскости нарубленными загодя ветвями.
Краузе придирчиво осмотрел маскировку, а потом отвел в сторону командира группы и негромко сказал:
- Оберст передал, ждать завтра утром…
- Уже ждем… - Командир группы знал, что Краузе пользуется особым доверием начальника разведки, и потому пояснил обстоятельно: - Засада на месте. Тут от фольварка к позициям одна дорога…
* * *
На позициях у Думитраша дел оказалось невпроворот, и про письмо к Зи-Зи он вспомнил лишь к вечеру. Так что Денис с письмом отправился совсем уж в сумерках, да к тому же хитрый денщик, прекрасно понимая, что никто его не ждет ночью, ехал себе шажком, подремывая в седле, и добрался к штабным аванпостам уже в предрассветной дымке. Немецкая засада и не думала трогать полусонного всадника, и потому Денис встрепенулся только когда его остановили окриком:
- Стой!… Кто идет?
Стряхивая остатки сна, Денис покрутил головой, добродушно отозвался:
- Свои… - и почти вплотную подъехал к караулу.
Фельдфебель, сам протирая заспанные глаза, ворчливо поинтересовался:
- Чего приперся ни свет ни заря?
- Господин поручик приказали живой ногой пакет до штабу представить. Будто сам генерал требуют.
- Ишь ты какой… - фельдфебель сердито пожевал губами, но упоминание о генерале заставило его быть сдержаннее, и он коротко бросил: - Ладно, проезжай, полуношник… Только шоб сразу до адъютанта, их благородие у себя…
К удивлению Дениса, адъютант действительно был уже на ногах и бодр по-утреннему. Так что при появлении солдата он только добродушно ругнулся:
- Ты чего, друг ситный, в такую рань?
- Так что, докладаю, вашбродь, - Денис разобрал, что несмотря на раннее утро дом уже полон движения, и невольно понизил голос: - Господин поручик пакет передали. Насчет аероплану. Говорил, его превосходительство приказывали…
- Знаю, знаю, - кивнул адъютант. - Это насчет Щеголева. Давай сюда!
- Слушаюсь, вашбродь! - Денис передал пакет адъютанту.
- А теперь, - адъютант сунул пакет в папку. - Дуй обратно. Скажешь Думитрашу: пора… Понял?
- Так точно, вашбродь, понял!
- Ступай…
Адъютант побежал по своим делам, а Денис, выйдя из дома, осторожно пробрался к флигелю, где квартировали сестры милосердия, и постучал в окно мадемуазель Зи-Зи.
- Барышня… А, барышня…
- Кто здесь? - отозвался испуганный голос, и мадемуазель Зи-Зи, запахивая пеньюар, высунулась из окна.
- Это я, барышня… Поручик Думитраш записку… Вот…
- Записку? - сразу оживилась Зи-Зи. - Давай!
Она запалила свечку, быстро пробежала строчки глазами и повернулась к окну, в котором так и торчал Денис.
- Подожди! Сейчас ответ будет…
- Я знаю, - пробурчал Денис. - Господин поручик наказывали…
Мадемуазель Зи-Зи справилась на удивление быстро. Усевшись прямо на подоконник и заклеивая острым язычком ненадписаный конверт, она умудрялась еще и наставлять Дениса:
- Будешь ехать, смотри авиаторам не попадайся, я тут у них один секрет выведала, а увидят тебя, догадаться могут, и еще скажешь господину поручику, что мадемуазель Туманову на самом деле зовут не Ти-Ти, а Виктория, чтоб он знал о ком речь, понял?
- Да ясно, барышня, не в первый раз, - Денис забрал у нее письмо.
- Что не в первый раз? - встрепенулась Зи-Зи.
- Чего, чего, странная вы барышня, - Денис прикусил язык. - Да в штаб я не в первый раз приезжаю и еще интересно, чего это тут всполошились все?
- Всполошились?… Уже? Странно… Знаешь, ты на всякий случай во весь опор скачи, а то, не дай бог, не поспеешь…
- Это я не поспею? Что вы, барышня… Прощевайте пока, - и Денис рысью побежал к коновязи, где он оставил отдыхать лошадь.
* * *
Немецкая засада, укрывшаяся почти на опушке леса, с самого рассвета держала русский штаб под неусыпным наблюдением, так как некоторые признаки точно указывали, что там не спят. Особенно немцы стали нервничать, когда на дворе штаба обозначилось какое-то движение и стрелки часов начали подползать к пяти утра. И едва они сошлись на этой цифре, как из ворот усадьбы карьером вылетел всадник.
- Ахтунг! - сдавленно выкрикнул один из наблюдавших, и едва скакавший во весь опор Денис свернул с открытого поля в лес, как сидевшие в засаде немцы натянули протянутую поперек дороги веревку, конь грянулся наземь, и незадачливый посланец, так и не успев сообразить, что случилось, кубарем полетел в придорожную канаву.
Немцы скопом бросились на него, придавили к земле, сунули в рот заранее приготовленный кляп, и пока трое из них поспешно ловили перепуганного коня и ликвидировали всякие следы заставы, четверо других, подхватив обалдевшего Дениса за руки-ноги, бегом потащили его к укромной поляне.
Только у самого самолета, с которого уже поспешно сбрасывали маскировку, Дениса поставили на ноги, и старший засады самолично обыскал пленника. Конечно же, письмо Зи-Зи сразу попало ему в руки. Немец нетерпеливо вскрыл конверт, вытащил свернутый вдвое лист и поспешно прочитал:
Милый N-N!
Письмо Ваше получила и спешу уверить, что эти опасения беспочвенны. ДЕЙ-СТВУЙ-ТЕ!!!
Но учтите: после известного Вам "совещания" авиаторами решено блокировать поползновения соратника, чтобы дать шанс артиллерии.
Смелее, мой друг, и знайте, что мадемуазель Виктория уже интересуется Вами!
Ваша Z-Z.
- Что?… То самое? - спросил летчик Краузе и, уже по одному выражению лица старшего поняв, что засада достигла цели, начал деловито натягивать шлем.
Тем временем поставленный на ноги Денис малость очухался и не только сообразил, что стоящий перед ним Краузе - авиатор, но и разглядел спрятанный под деревьями аэроплан. К тому же немецкие тужурки цвета "фельдграу" показались ему чем-то похожими на форму механиков. Все это странным образом наложилось на предупреждение Зи-Зи, и все еще плохо соображавший Денис выплюнул кляп и, раскидав державших его немцев, кинулся в драку с криком:
- А-а-авиаторы, мать вашу!…
В первый момент не ожидавшие такого афронта немцы опешили, но уже в следующую секунду ловко скрутили Дениса. Только пилот Краузе, успевший получить кулаком в морду, со злостью смотрел на все еще пытавшегося сопротивляться пленника и на всякий случай проверял, цела ли челюсть.
Впрочем, времени на выяснение подобных мелочей не было, и командир, быстренько передав отобранное письмо Краузе, принялся помогать остальным запихивать отчаянно брыкавшегося Дениса в кабину "бристоля". С большим трудом им это удалось, но тут Краузе, памятуя о собственной безопасности, запротестовал.
- Найн, найн! Он же не даст мне лететь…
Глядя, как связанный и удерживаемый двумя немцами пленник дергается в кабине, командир покачал головой.
- Доннер-ветер! Куда ж нам его девать?…
- Привязывайте снизу, - распорядился Краузе и, наконец-то прекратив массировать челюсть, полез в самолет.
Какое-то мгновение командир думал, но потом обреченно махнул рукой и изрек:
- Ладно, привяжите этого черта под фюзеляж. Если оборвется и оттуда - его дело…