Будто бы однажды утром Потемкин пригласил к себе Софию. Она застала его лежащим в собольей шубе, неряшливым, непричесанным. Рядом стояла шкатулка, полная жемчуга и драгоценных камней. Потемкин, перебирая их, взял пригоршню, высыпал ее Софии за декольте и насытил свою похоть. С этого момента София на несколько лет стала неизменной спутницей всесильного князя. Однако как развивались отношения между ними, известно мало. Каково было ее влияние на него и, возможно, на его политические решения? Какую пользу, в том числе и чисто материальную, извлекала она из этой связи? На сей счет почти не сохранилось каких-либо достоверных данных. Лишь немногие источники, прежде всего личные мемуары, проливают некоторый свет на то, что происходило между ними в Яссах, штаб-квартире Потемкина. Так, мадам Виже-Лебрен писала, например, что Потемкин окружил Софию всем, на что способен учтивый и галантный рыцарь.
Госпожа Витт старалась играть роль гордой дамы, но никогда не гнушалась из своей красоты извлечь реальные для себя или своей семьи выгоды. Так, София решила выхлопотать мужу какое-нибудь доходное местечко на русской службе. Это тем более было бы кстати, поскольку о Витте начали ходить разные компрометирующие его слухи. Что он-де якшается с русскими, имеет контакты со ставкой Потемкина. К этому не преминули присовокупить и поведение его жены, открыто появлявшейся в стане русских в то время, когда в Варшаве патриотически настроенные круги все настойчивее требовали разрыва с Россией.
Поначалу Витт пробовал защищаться, но вскоре сделал выбор. Отпросившись в отпуск и получив на то разрешение непосредственного своего начальника Станислава Щенсны Потоцкого - генерала коронной артиллерии и командующего украинской дивизией, Витт поехал прямехонько в ставку к Потемкину, не рассчитавшись за средства, выделенные на содержание каменецкой крепости. Каменецкая кастелянша Катарина Коссаковская, кузина Потоцкого и известная сплетница, сообщила ему, что, проезжая через Львов по дороге к князю Потемкину, генерал Витт хвастал, что назначен губернатором Херсона.
Тем временем в варшавских салонах распевали стишок о том, что София "использует свое тело, чтобы покрыть грехи мужа" (имелись в виду его переход на русскую службу и растрата денег, предназначавшихся на содержание крепости).
Осенью 1789 года был назначен новый комендант каменецкой крепости генерал Юзеф Орловский. Что касается Витта, то он вскоре открыто появился в Петербурге. Туда же прибыла и София. Но не для встречи с мужем, а на свидание с Потемкиным. Он явился в Северной Пальмире как победитель турок под Очаковом, после кровавого штурма овладевший этой крепостью.
Верный себе Светлейший вел шумную жизнь, кутил и куролесил, и всюду с ним появлялась прекрасная София. Князь демонстративно ей поклонялся, разъезжал с ней в одной карете и открыто выставлял ее как свою любовницу. Все это грозило обернуться скандалом, если бы не вмешательство Екатерины II. Она пригласила Софию к себе, приняла ласково и милостиво одарила бриллиантовыми серьгами и дорогими тканями. В письмах к ней называла не иначе как "прекрасная графиня Витт". И даже преподнесла ей в дар какие-то земли в Белоруссии. Вполне возможно, императрица действовала по просьбе своего фаворита.
Спустя две недели после появления в столице Потемкина пополз слух о его охлаждении к прекрасной гречанке. Польский посол Деболи признавался, будто сама пани Витт жаловалась, что князь Потемкин, демонстрируя публично их связь, дает повод для сплетен. И делал вывод, что едва ли эта связь продлится долго, называя ее скороспелой и поверхностной.
В своем прогнозе посол ошибся. София оставалась при Потемкине до самой его смерти. Но еще до этого произошли события, коренным образом повлиявшие на русско-польские отношения.
В мае сейм в Варшаве принял новую конституцию. Потемкин убеждал Екатерину немедленно двинуть войска и образумить Речь Посполитую. Свои планы он строил в расчете на трех польских магнатов - Станислава Щенсны Потоцкого, Северина Ржевуского и Ксаверия Браницкого. Кстати говоря, они и сами просили о помощи.
Потемкин срочно выехал в свою штаб-квартиру в Молдавии. София его сопровождала. Можно предполагать, что в этот трудный для Польши момент король Станислав Август попытался воспользоваться своим былым знакомством с Софией и через нее повлиять на позицию Потемкина в польском вопросе. Увы, для этого, даже если бы она и захотела выполнить просьбу короля, уже не оставалось времени. В октябре 1791 года князь Потемкин умер. За день до его смерти в Яссы прибыли генерал коронной артиллерии Потоцкий, полевой коронный гетман Ржевуский и коронный гетман Браницкий.
Была ли удручена или тем более потрясена София смертью своего всесильного покровителя? Обратимся к свидетельству Юзефа Орловского. "Никто из поляков, - писал он из Каменца, - так не переживает, как пани Витт. Она заявила мне, что потеряла отца". И с иронией добавляет: "Я и не знал, что Потемкин был ей отцом". Что чувствовала София на самом деле, сказать трудно. Известно лишь - горевала она недолго.
Едва покончили с траурной церемонией, как светская жизнь вновь потекла своим чередом. Польские паны, с которыми велись секретные переговоры, не желая отставать от русских вельмож, один за другим закатывали невиданные балы. На одном из них, устроенном Потоцким по случаю дня ангела императрицы, София пользовалась особым вниманием и благосклонностью хозяина. Самый могущественный из польских магнатов, восхищенный ее красотой, навсегда был покорен прекрасной госпожой Витт.
Потоцкие из Кристинополя
Многие годы Кристинополь на Волыни был главной родовой резиденцией Потоцких. (Теперь это город Червоноград Львовской области.) Фамилия была древняя, некоторые даже считали, что ее представители могут претендовать на польский трон. Во всяком случае, многие годы Потоцкие играли в Короне (то есть в Королевстве Польском) видную роль. Наиболее знатными и богатыми считались Потоцкие из Кристинополя. Родоначальником этой линии был великий коронный гетман и краковский каштелян (владелец замка) Феликс Казимеж, умерший в 1702 году. У него было два сына: Юзеф, великий коронный хранитель, и Ежи - бельский маршалек.
В 1700 году у Юзефа родился сын Франтишек Салезий. Он-то и наследовал Кристинополь, ему же досталась и большая часть баснословного состояния. Со временем он станет киевским воеводой. Человек он был упрямый, гордый и вспыльчивый, типичный польский магнат, кичившийся своей родовитостью и убежденный в своем естественном праве решать судьбы страны.
От первой жены Зофьи Ржевуской детей у него не было. Овдовев, он женился вторично на своей дальней кузине, дочери познанского воеводы Анне Эльжбете Потоцкой, взяв в приданое 40 деревень. Теперь необозримые владения киевского воеводы тянулись по всей Червонной Руси (Галиции), охватывали Краковское и Сандомирское воеводства. Ему принадлежала большая часть Брацлавщины, в частности Браилов, Умань с окрестностями и Нестервар, названный позднее Тульчином. Но главной резиденцией по-прежнему оставался Кристинополь. Здесь и появились на свет все пятеро детей четы Потоцких: четыре дочери и один сын - Станислав Щенсны, родившийся в 1752 году. Он и стал единственным наследником гигантского состояния.
С раннего детства окруженный заботой и повышенным вниманием, Щенсны рос слабохарактерным и уступчивым. Что весьма поражало тех, кто знал его родителей, железный характер каждого из них, подчас суровый и жестокий. Было известно, например, что во дворце в Кристинополе царили бесправие и предвзятость. За малейшую провинность слуг наказывали мочеными розгами, а могли и засадить в темницу на хлеб и воду. Всеми экзекуциями руководила сама Анна Потоцкая. И никому не удавалось смягчить гнев хозяев.
Единственное, что унаследовал сынок из фамильных черт, - это родовую спесь и веру в свое избранное предназначение. Когда ему исполнилось 18 лет, в округе вспыхнула какая-то эпидемия. Чадолюбивые родители поспешили отправить своего отпрыска подальше, чтобы не рисковать его здоровьем. Так Щенсны оказался в доме булачевского ловчего Комаровского. Семья эта принадлежала к старой шляхетской фамилии и пользовалась всеобщим уважением. А дочка Гертруда всеобщим поклонением. Однако всем воздыхателям она предпочла молодого Потоцкого. Между ними вспыхнула любовь. Родители девушки отнеслись к их роману благосклонно - родство с такой семьей было более чем привлекательным.
Кончилась эпидемия. Щенсны вернулся домой, но продолжал посещать Сушно - имение Комаровских. Последствия этих визитов не заставили себя ждать - Гертруда забеременела. Тогда разгневанные родители девушки принудили молодого повесу тайно обвенчаться с ней. Почему тайно? Да потому, что и сам Щенсны и Комаровские опасались известить Потоцких о венчании - для них брак их сына с дочерью мелкопоместного шляхтича был мезальянсом.
Однако родители очень скоро узнали о венчании сына и вынудили его подать в суд прошение о признании брака недействительным, поскольку, дескать, он был заключен под давлением Комаровских. Тут кому-то из семьи Потоцких пришла мысль похитить Гертруду и упрятать в одном из Львовских монастырей, где настоятельницей была дальняя родственница Потоцких.
Зимней февральской ночью 1771 года неизвестные напали на усадьбу Комаровских, схватили Гертруду и бросили в крытую повозку. С тех пор ее никто не видел. Предполагали, что по тайному приказу супругов Потоцких она была убита и брошена в реку.
Между семьями начался длительный судебный процесс. А тем временем главный виновник всего случившегося всячески старался загладить вину перед родителями. Переживал ли он гибель жены и ребенка? Можно полагать, что по-своему скорбел. Дабы отвлечь сына от угрызений совести и тягостных воспоминаний, его отправили в заграничное путешествие.
Неожиданно и, как считали, при таинственных обстоятельствах умерла Анна Эльжбета - мать Щенсны. Спустя 10 месяцев тяжело заболел и Франтишек Салезий. Он умер как раз в тот момент, когда дело о смерти Гертруды получало все большую огласку. Но и умирая, он был уверен, что спас легкомысленного сына от позорного неравного брака.
Станислав Щенсны Потоцкий стал обладателем огромного состояния. Он владел около 1,5 млн. гектаров, на них трудилось 130 тысяч крепостных, годовой доход его превышал 3 млн. злотых. Первое, что он сделал, - покончил тяжбу с Комаровскими, выплатив им 700 тысяч злотых. И почти сразу же по окончании судебного процесса женился. На этот раз его избранницей стала дочь краковского кастеляна Юзефина Амалия Мнишек - из древней магнатской семьи. Скажу сразу, у них было 11 детей, но лишь трое старших были рождены от законного супруга. Юзефина оказалась, мягко говоря, любительницей амурных похождений, она подолгу жила за границей и вела откровенно свободный образ жизни. Но это будет потом, когда супруги станут жить раздельно. А поначалу Станислав Щенсны был безумно влюблен в свою жену. Следует, однако, заметить, что Юзефина, несмотря на все свои тайные и явные похождения и прегрешения, внешне всегда вела себя как верная и заботливая супруга.
С годами Потоцкий все больше стал претендовать на роль политического лидера, причем откровенно пророссийской ориентации. Петербург всячески поддерживал эти его устремления, не скупясь на всякого рода доказательства уважения, похвалы и лесть. Польские историки сегодня поражаются, насколько этот недалекий, а по мнению иных, и глуповатый магнат "был очарован показным величием Екатерины II".
В 1788 году Потоцкий откупил у своего шурина Фридерика Алойзы Брюля (мужа Марии - одной из своих сестер) ранг генерала коронной артиллерии. И почти тогда же тридцатишестилетнего новоиспеченного генерала настигла стрела проказника Амура. В Яссах генерал повстречал Софию. Пани Юзефина Потоцкая пребывала в Вене. Так что Станислав Щенсны с легким сердцем созерцал красоту пани Витт. Его внимание не осталось незамеченным. К тому времени София потеряла своего могущественного покровителя и была свободна от обязательств. Она ответила на чувство генерала. И уже в конце 1781 года об их романе говорил буквально весь город.
К этому времени Потоцкий открыто перешел на сторону России, встав во главе так называемой Тарговицкой конфедерации, отвергшей существующую конституцию, и тем самым способствовал будущему второму разделу Польши. До сих пор многие поляки считают его виновником "одного из величайших несчастий в истории польского народа".
Как бы ни было, София невольно оказалась вовлеченной в большую политическую игру. И когда в Яссы прибыл кузен Потоцкого Станислав Костка, чтобы уговорить того отказаться от выбранной позиции, попытка эта провалилась. Как считают, этому в немалой степени способствовала София. Она якобы действовала как агент петербургского двора и даже уговаривала Потоцкого согласиться возглавить русские войска, иначе говоря, интервенцию в Речь Посполитую. "У нас в руках, - писал историк Антони Ролли, - почти что доказательства, что пани Витт своим заискиванием и кокетством принуждала Потоцкого к поддержке политики "северной союзницы"". Однако есть и противоположные сведения. Будто София уговаривала генерала принять предложение короля Станислава Августа вернуться в Варшаву. Но тут вмешался гетман Северин Ржевуский, бесповоротно вставший на русскую сторону и вскоре перешедший на царскую службу. "Я убежден, - писал о нем Станислав Костка Потоцкий, - что без этого злобного человека мы с пани Витт заставили бы генерала послушаться голоса рассудка. Я думаю так потому, что она всячески помогала мне в этом вопросе и немало способствовала тому, что Ржевуский постоянно пребывал в большой тревоге". Однако генерал коронной артиллерии не послушался совета Софии.
Между тем в Варшаве собрали сейм, на котором обоих магнатов, Ржевуского и Потоцкого, лишили занимаемых ими государственных постов за непризнание конституции и борьбу с королем. К удивлению Многих, получив в Яссах сообщение об этом постановлении сейма, оба вельможи возликовали и поздравляли друг друга словно с повышением в чине. Им казалось, что теперь, спалив за собой все мосты, они смогут наконец-то осуществить свои планы с помощью русского орла.
Хотя София и была против этой, как ей казалось, авантюры, она помнила о своей главной тайной цели - во что бы то ни стало довести до брачного финала свой роман с Потоцким. Русский дипломат сообщал из Ясс, что польский генерал "по-сумасшедшему влюбился в госпожу Витт и тратит на нее бешеные деньги". Но когда пришло разрешение Потоцкому приехать в Петербург, он не решился взять с собой Софию. То ли из-за того, чтобы не дразнить чопорный свет русской столицы своей связью, то ли потому, что опасался влияния Софии во время предстоящих ему переговоров.
В Петербург съехались главные фигуры польской знати прорусской ориентации. Это - экс-гетманы Ксаверий Браницкий, Северин Ржевуский, Шимон Коссаковский, а также Станислав Щенсны Потоцкий. Предстояли переговоры со всемогущим Платоном Зубовым, полновластным хозяином в Коллегии иностранных дел Аркадием Морковым и еще недавно правой рукой Потемкина генералом Василием Поповым - хранителем всех тайн умершего князя. Был составлен план действий против Речи Посполитой.
Одной из главных фигур с русской стороны выступал сорокалетний граф Аркадий Иванович Морков, человек образованный, проницательного ума и выдающихся способностей, находчивый, остроумный и насмешливый. Он пользовался в ту пору большим доверием самой императрицы, поручившей ему свою личную дипломатическую переписку. Карамзин назвал его "знаменитым в хитростях дипломатических". У него было три, можно сказать, недостатка: больные глаза, страсть к картам и некрасивая внешность. Когда Екатерина II хотела женить его на своей любимице Анне Степановне Протасовой, двоюродной племяннице всесильных братьев Орловых, девице далеко не красивой, Аркадий Иванович отказался от брака, сказав: "Она дурна, я дурен, что же мы с нею будем только безобразить род человеческий". Так и остался холостым, хотя от французской актрисы Гюс имел дочь Варвару, получившую впоследствии фамилию и титул отца.
С польской стороны в переговорах, как было сказано, принимал участие Шимон Коссаковский. Происходил он из старинного дворянского рода и был мужем Екатерины Коссаковской, урожденной Потоцкой, каменецкой кастелянши. Судьба этого конфедерата, одного из закоперщиков русской интервенции, оказалась плачевной. Когда русская 64-тысячная армия вступила в Польшу и Литву, сторонник России Шимон Коссаковский был повешен в Вильне, а его брат - в Варшаве. Но это будет потом. А пока что поляки и русские только разработали план действий против Речи Посполитой. Активно участвовал в этом и Станислав Щенсны Потоцкий.
В мае 1792 года русский посол в Варшаве Яков Булгаков вручил королю ноту, в которой обосновывалось вступление на польские земли русских войск. Началась ожесточенная борьба приверженцев конституции 3 мая 1781 года, введенной путем государственного переворота, против конфедератов, сторонников Тарговицких соглашений, объявивших конституцию отмененной. Петербург поддерживал конфедератов.
Весь период, пока шли военные действия, София находилась в Херсоне при муже. Но стоило только Потоцкому позвать ее к себе в Тульчин, как она сломя голову понеслась к нему. Так впервые София переступила порог дома, где еще недавно не осмелилась бы появиться. Ее торжественно приветствовали как даму, пользующуюся благосклонностью хозяина. До Юзефины Потоцкой, находившейся в это время в Вене, дошли слухи о романе мужа, но она отнеслась к этому более чем спокойно.
В тульчинском дворце звучала музыка, раздавался звон бокалов, балы сменялись маскарадами, театральные постановки фейерверками. София благосклонно выслушивала тосты в свою честь, лесть подвыпивших гостей, милостиво позволяла поцеловать ручку или туфельку. Ее сравнивали с Венерой и Минервой. А стихоплет Дымза Боньча Томашевский посвятил ей поэму. В ней говорилось, что Софию родила и вскормила сама богиня Гея.
София! Ты дитя любви,
Она тебя сделала своей наследницей,
Так что даже в самой глубокой старости
Ты будешь любима и будешь любить…
Хотя этот откровенный панегирик и напомнил Софии о ее годах (ей было 32 года), она нисколько не рассердилась. И как бы отвергая намеки на возраст, переодевшись в гусарский мундир, скакала на коне и отплясывала перед гостями самые невероятные танцы. И это при том, что она ждала ребенка.
Но идиллия длилась недолго. Екатерина II поняла, что ее ставка на конфедератов и оппозицию внутри страны не принесет желаемых результатов. Сломить сопротивление поляков можно исключительно военной силой. Потоцкий становился ненужной фигурой. Тогда он решил покинуть страну.
Перед отъездом он подписал "соглашение" с женой. Юзефине он оставил все свое имущество и доверил опеку над 11 детьми. Она же обязалась выплачивать ему ежегодно 900 тысяч злотых, а в случае его смерти в течение двух лет эту же сумму тому, кого он укажет в завещании (естественно, это была бы София).
В апреле 1793 года София родила сына, которому при крещении дали имя Константин. Ребенок, хотя и незаконнорожденный, приближал ее к цели - супружескому финалу с Потоцким. Однако пока что, не торопя события, она довольствовалась положением метрессы своего властелина, которого в письмах называла - дающий надежду. Было ясно, что из-за упорства Юзефины, не желающей дать развод Потоцкому, планы Софии обречены. Оставалось одно - ждать и надеяться. А пока что София решила добиться развода с собственным мужем Виттом.