Он был не один.
В нескольких шагах впереди стояла женщина. Он выглядела юной и была одета в белое платье, подпоясанное золотой цепью. Ее волосы были как светлое золото, такими светлыми, что казались почти белыми.
На ней не было ни плаща, ни головного убора, и из-за дождя платье прилипло к телу. Она стояла неподвижно, и даже с такого расстояния я мог разглядеть страдание на ее лице.
А мой кузен бросился к ней, но потом остановился, потому что Финан вытащил меч. Ирландец не угрожал женщине, а просто стоял, ухмыляясь, с обнаженным клинком.
Мой кузен неуверенно взглянул на меня, а потом оглянулся на кузницу, как раз когда там появились оба спутника Финана, и каждый вел пленника.
Одним из них был мой дядя, лорд Элфрик, а другим мальчик.
- Хочешь их смерти? - крикнул Финан моему кузену. - Хочешь, чтобы я вспорол им животы?
Он подбросил свой меч высоко в воздух, так что он сделал кувырок. Это было вызывающее представление, и все воины во дворе наблюдали, как он ловко поймал падающее оружие за рукоять.
- Хочешь, чтобы их потроха скормили собакам? Этого ты хочешь? Могу сделать тебе одолжение, ради Христа. Могу сделать тебе одолжение! С удовольствием. Твои собаки выглядят голодными.
Он повернулся и схватил мальчика. Я увидел, как мой кузен сделал жест своим людям, приказывая не двигаться. Теперь я знал, почему он нервничал: его единственный сын находился в кузнице.
А теперь мальчик был у Финана. Он взял его за руку и повел ко мне. Улфар, еще один мой датчанин, следовал за моим дядей, а женщина, очевидно, мать мальчика, шла с ними. Ее никто не держал, но она явно не хотела покидать сына.
Финан ухмылялся, когда подошел ко мне.
- Этот мелкий ублюдок говорит, что его зовут Утред. Можешь себе представить, сегодня его день рождения!
Сегодня ему исполнилось одиннадцать, и дед дал ему лошадь, и прекрасную! Они ее подковывали, потому и находились там. Просто получали удовольствие от семейной прогулки, но тут вмешался я.
По мне прошла волна облегчения, как будто вода снова наполнила пересохшее русло. Мгновением раньше я был загнан в ловушку и обречен, а теперь у меня был сын кузена в заложниках. И его жена, как я полагал, и отец. Я улыбнулся своему врагу, закутанному в черный плащ.
- Теперь пришло твое время бросить меч, - сказал я ему.
- Отец! - мальчишка попытался выскользнуть из хватки Финана, устремившись к своему отцу, и я стукнул его щитом, этот болезненный удар тяжелыми окаймленными железом досками вызвал у него крик и протесты со стороны его матери.
- Стой спокойно, мелкий ублюдок, - велел я ему.
- Он никуда и не уйдет, - сказал Финан, все еще держа ребенка за руку.
Я посмотрел на женщину.
- А кто ты? - спросил я.
Она вызывающе расправила плечи и взглянула мне в глаза.
- Ингульфрид, - холодно промолвила она.
Интересно, подумал я. Я знал, что мой кузен взял в жены датчанку, но никто не рассказал мне, какая она красавица.
- Это твой сын? - спросил я.
- Да.
- Твой единственный сын?
Она поколебалась, но потом резко кивнула. Я слышал, что она дала жизнь трем мальчикам, но лишь один выжил.
- Утред! - крикнул мой кузен.
- Отец? - отозвался мальчик. На правой скуле, там, где щит порвал кожу, у него было пятно крови.
- Не ты, сынок. Я разговариваю с ним, - кузен указал своим мечом на меня.
Я бросил щит и пошел в сторону кузена.
- Что ж, - заявил я, - кажется, у каждого из нас есть определенные трудности. Может, устроим драку? Только ты и я? По закону ореховых прутьев?
- Дерись с ним! - призвал мой дядя.
- Отпусти мою жену и сына, - произнес кузен, - и можешь уходить с миром.
Я сделал вид, что это обдумываю, а потом покачал головой.
- Мне нужно больше. А разве ты не хочешь получить обратно своего отца?
- И его, конечно.
- Ты дашь мне одну вещь, - сказал я, - позволишь безопасно уйти, а я взамен должен дать тебе три? Это неразумно, кузен.
- Чего ты хочешь?
- Беббанбург, - заявил я, - потому что он мой.
- Он не твой! - рявкнул дядя. Я повернулся в его сторону. Теперь он был старым и согбенным, его смуглое лицо покрывали глубокие морщины, но глаза были по-прежнему проницательны. Его темные волосы побелели, прямые пряди падали на плечи.
На нем были богатые одежды с вышивкой и тяжелый подбитый мехом плащ. Когда мой отец уехал на войну, чтобы умереть у Эофервика, Элфрик поклялся на гребне святого Кутберта, что отдаст мне крепость, когда я вырасту, но вместо этого попытался меня убить.
Он пытался выкупить меня у Рагнара, того человека, что вырастил меня, а потом заплатил, чтобы меня продали в рабство, и я ненавидел его больше, чем какое-либо создание на земле.
Он был помолвлен с моей возлюбленной Гизелой, хотя я увел ее задолго до того, как он смог забраться в ее постель. Это была маленькая победа, а теперь будет большая.
Он был моим пленником, хотя ничто в его поведении не выдавало, что он считает так же. Он с презрением уставился на меня.
- Беббанбург не твой, - заявил он.
- Он мой по праву рождения, - сказал я.
- По праву рождения, - он сплюнул. - Беббанбург принадлежит тому, кто достаточно силен, чтобы его удерживать, а не какому-то глупцу, размахивающему записью на пергаменте. Твой отец хотел бы того же!
Он довольно часто говорил мне, что ты просто безответственный полудурок. Он хотел, чтобы Беббанбург отошел твоему старшему брату, а не тебе! Но теперь он мой, и однажды будет принадлежать моему сыну.
Я хотел бы прибить лживого ублюдка, но он был старым и хрупким. Старым, хрупким и ядовитым, как гадюка.
- Миледи Ингульфрид, - обратился я к Осферту, - промокла и замерзла. Дай ей плащ моего дяди.
Если Ингульфрид и была благодарна, она этого не показала. Она довольно охотно приняла плащ и натянула тяжелый меховой воротник вокруг шеи. Она дрожала, но взирала на меня с отвращением.
Я снова посмотрел на своего кузена, ее мужа.
- Может, тебе следует выкупить свою семью, - заявил я, - и цена будет в золоте.
- Они не рабы, чтобы покупать их за золото, - рявкнул он.
Я посмотрел на него и сделал вид, что меня внезапно осенило.
- А это мысль! Рабы! Финан!
- Господин?
- Сколько сейчас стоит прекрасный саксонский мальчик, если его привезти во Франкию?
- Хватит, чтобы купить франкийскую кольчугу, господин.
- Так много?
Финан сделал вид, что оценивает мальчишку.
- Паренек прекрасно выглядит. Хорошее мясцо нарастил. Кое-кто хорошо заплатит за маленький откормленный саксонский зад, господин.
- А женщина?
Финан оглядел ее с ног до головы, а потом покачал головой.
- Она неплохо выглядит, я думаю, но уже подержанный товар, господин. Может, ей и осталась всего то пара лет? Так что ее может хватить, чтобы купить вьючную лошадь. Больше, если она умеет готовить.
- Ты умеешь готовить? - спросил я Ингульфрид и в ответ получил лишь наполненный ненавистью взгляд. Я снова посмотрел на кузена. - Вьючная лошадь и кольчуга, - сказал я ему, а потом сделал вид, что обдумываю это. - Маловато, - я покачал головой, - мне нужно больше, намного больше.
- Ты уйдешь нетронутым, - предложил он, - и я заплачу тебе золотом.
- Сколько золота?
Он взглянул на своего отца. Было очевидно, что Элфрик передал бразды правления крепостью своему сыну, но когда дело доходило до денежных вопросов, главным по-прежнему оставался дядя.
- Его шлем, - угрюмо произнес Элфрик.
- Я наполню твой шлем золотыми монетами, - предложил кузен.
- Это за твою жену, - сказал я, - а сколько за наследника?
- Столько же, - с горечью произнес он.
- Даже и близко недостаточно, - запротестовал я, - но я обменяю всех троих на Беббанбург.
- Нет! - громко вскрикнул дядя. - Нет!
Я не обратил внимания на Элфрика.
- Верни то, что принадлежит мне, - сказал я кузену, - и я отдам тебе твое.
- У тебя могут быть другие сыновья! - прорычал Элфрик сыну, - а Беббанбург не твой, ты не можешь им распоряжаться, он мой!
- Он его? - спросил я кузена.
- Конечно, его, - упрямо ответил тот.
- А ты его наследник?
- Да.
Я отступил назад, к пленникам, и схватил дядю за тощий загривок. Я встряхнул его, как собака треплет крысу, а потом развернул так, чтобы мог улыбнуться ему в лицо.
- Ты знал, что я вернусь, - сказал я.
- Надеялся, что вернешься, - отозвался он.
- Беббанбург мой, - заявил я, - и ты это знаешь.
- Беббанбург принадлежит тому, кто сможет его удержать, - вызывающе ответил он, - а ты не смог.
- Мне было десять, когда ты украл его, - возразил я, - даже меньше, чем ему! - я ткнул в его внука.
- Твой отец не смог его удержать, - сказал дядя, - и как глупец отправился на смерть, а ты такой же. Глупец. Ты слишком горяч, беспомощен и ненадежен. Предположим, когда-нибудь ты захватишь Беббанбург? Сколько времени ты сможешь его удерживать?
Ты, который никогда не владел землями? Всё, что у тебя было, ты потерял, что бы ты ни приобретал, ты это отбрасывал! - он посмотрел на своего сына. - Ты удержишь Беббанбург, - приказал он, - чего бы это ни стоило.
- Цена - жизнь твоего сына, - сказал я кузену.
- Нет! - закричала Ингульфрид.
- Мы не заплатим твою цену, - сказал дядя. Он поднял на меня свои темные глаза. - Убей мальчика, - заявил он. Он подождал, а потом презрительно усмехнулся. - Убей его! Ты назвал свою цену, а я не заплачу! Так убей его!
- Отец… - нервно произнес кузен.
Элфрик развернулся в сторону сына с ловкостью змеи. Я по-прежнему держал его, плотно обхватив загривок, но он не сделал никаких усилий, чтобы вырваться.
- Ты можешь вырастить других сыновей! - он плюнул в сторону моего кузена.
- Сыновей так легко произвести на свет! Разве твои шлюхи мало родили мальчишек? В деревне полно твоих бастардов, так возьми в жены другую женщину и дай ей сыновей, но не смей уступать крепость! Жизнь какого-то сына не стоит Беббанбурга! Другого Беббанбурга уже не будет, а сыновей - сколько угодно.
Я посмотрел на кузена.
- Отдай мне Беббанбург, - произнес я, - и получишь обратно своего сына.
- Я отказался заплатить эту цену! - прорычал дядя.
И я убил его.
Я застал его врасплох, вообще-то, я всех застал врасплох. Я держал старика за шею и всё, что мне нужно было сделать, это поднять Вздох Змея и полоснуть клинком по горлу.
Так я и поступил. Это произошло быстро, гораздо быстрее, чем он заслуживал. Меч немного задержался на его тощей глотке, а он извивался как угорь, но я быстро дернул клинок, и он прошел через мышцы и сухожилия, через дыхательное горло и кровеносные сосуды, Элфрик вздохнул, издав странный звук, почти как женщина, а потом единственным звуком, который он мог издать, стало бульканье, и кровь хлынула на землю, когда он упал на колени передо мной.
Я поставил ногу на его хребет и пнул, так что он растянулся на земле. Несколько мгновений он дергался, пытаясь дышать, а его руки извивались, как будто пытаясь схватить землю его крепости.
Потом он дернулся в последний раз и затих, а меня охватило смутное разочарование. Я годами мечтал о том, как убью этого человека. Планировал его смерть в мечтах, разрабатывая для него самую мучительную смерть, а теперь просто перерезал ему глотку с милосердной быстротой.
Все эти мечты пошли прахом! Я ткнул мертвеца сапогом и поднял глаза на его сына.
- Теперь ты единственный, кто принимает решения, - произнес я.
Он молчал. По-прежнему дул ветер и хлестал дождь, а люди моего кузена уставились на тело, и я знал, что мир внезапно стал другим. Все они всю свою жизнь находились под командованием Элфрика, и внезапно Элфрика не стало. Его смерть их потрясла.
- Ну? - спросил я кузена. - Ты выкупишь жизнь сына?
Он уставился на меня и ничего не ответил.
- Отвечай, мелкий выпердыш. Ты обменяешь Беббанбург на сына?
- Я заплачу тебе за Беббанбург, - неуверенно промолвил он. Он опустил глаза на труп отца. Я предполагал, что у них были непростые отношения, как и у меня с отцом, но он был по-прежнему напуган. Он снова посмотрел на меня и нахмурился. - Он был стар! - запротестовал он. - Ты убил старика?
- Он был вором, - ответил я, - и я всю жизнь мечтал, что убью его.
- Он был стар! - снова возразил он.
- Ему повезло, - рявкнул я, - повезло умереть быстро. Я мечтал, что убью его медленно. Но быстро или медленно, он отправился в упокойный зал подземного мира, и если ты не отдашь мне Беббанбург, я пошлю туда и твоего сына.
- Я дам тебе золото, - предложил он, - много золота.
- Я знаю свою цену, - заявил я, указывая окровавленным клинком Вздоха Змея в сторону его сына. Розовая дождевая вода стекала с его острия. Я передвинул клинок ближе к мальчишке, и Ингульфрид заголосила.
Я уже был нерешительным и задумчивым, теперь настал черед моего кузена. Я мог прочесть нерешительность на его лице. Действительно ли Беббанбург стоил жизни его сына? Ингульфрид умоляла его.
Она обняла сына, ее лицо заливали слезы. Мой кузен поморщился, когда она закричала на него, но потом удивил меня, развернувшись и приказав своим людям отправиться обратно к Верхним воротам.
- Я дам тебе время на размышления, - сказал он, - но знай.
Я не отдам тебе Беббанбург. Итак, этот день ты можешь закончить с мертвым мальчишкой или с целым состоянием в золоте. Сообщи мне свое желание до наступления ночи.
- Господин! - взывала Ингульфрид к своему мужу.
Он развернулся, но заговорил со мной, а не с ней.
- Ты отпустишь мою жену, - потребовал он.
- Она не пленница, - сказал я, - и вольна делать всё, что захочет, но мальчишку я оставлю.
Ингульфрид по-прежнему сжимала плечи сына.
- Я останусь с сыном, - яростно выпалила она.
- Ты пойдешь со мной, женщина, - рявкнул кузен.
- Ты здесь не командуешь, - возразил я. - Твоя жена может делать то, что пожелает.
Он взглянул на меня, как будто я обезумел.
- Что пожелает? - он даже не произнес эти слова, а изумленно пробормотал их одними губами, а потом помотал головой, как будто не веря свои ушам, и снова отвернулся. Он увел своих воинов, предоставив нам контролировать внешний двор.
Финан забрал мальчика у матери и отдал его Осферту.
- Не отпускай мелкого ублюдка, - велел он, а потом подошел ко мне и смотрел, как мой кузен уводит людей через Верхние ворота.
Он подождал, пока последний человек скроется за воротами и они снова с грохотом захлопнутся.
- Он заплатит много золота за этого мальчишку, - тихо произнес Финан.
- Золото - это неплохо, - заявил я с намеренной беспечностью. Я услышал, как встал на место засов Верхних ворот.
- А мертвый мальчишка ничего не стоит, - продолжал Финан более напористо.
- Знаю.
- А ты все равно не собираешься его убивать, - сказал Финан. Он по-прежнему говорил тихо, так что лишь я мог его расслышать.
- Разве?
- Ты не детоубийца.
- Может, пришло время начать.
- Ты не станешь его убивать, - повторил Финан, - так что возьми золото, - он подождал, пока я что-нибудь отвечу, но я хранил молчание. - Воинам нужна награда.
И это была правда. Я был их хлафордом, дающим золото, но за последние недели я лишь привел их к этой неудаче. Финан намекал, что некоторые из моих людей могут уйти.
Они принесли клятву, но по правде говоря, мы одобряем такие клятвы с важными обещанием только потому, что их легко нарушить. Если кто-то решит, что он сможет обрести богатство и славу с другим господином, то он меня покинет, а у меня и так осталось немного людей. Я улыбнулся ему.
- Ты мне веришь?
- Ты знаешь, что да.
- Тогда скажи людям, что я сделаю их богатыми. Скажи, что их имена запишут в хрониках. Скажи, что их будут прославлять. Скажи, что они завоюют славу.
Финан криво ухмыльнулся.
- И как ты всего этого добьешься?
- Не знаю, - ответил я, - но добьюсь, - я отошел туда, где стояла Ингульфрид, наблюдая за сыном. - А чем твой муж расплатится за тебя? - спросил я.
Она не ответила, и я подозревал, что ответ был бы унизительным для нее. Кузен обращался с женой с небрежным презрением, и я подумал, что в качестве заложницы она почти ничего не стоит. Но мальчишка стоил целого состояния.
И инстинкт велел мне отказаться от этого состояния, по крайней мере, в тот день. Я посмотрел на него. Он выглядел дерзким и смелым, но вот-вот был готов разразиться слезами. Я снова взвесил шансы, взять ли золото или довериться своему инстинкту?
Я понятия не имел, что готовит будущее, и удерживать мальчишку было глупостью, но инстинкт подсказывал сделать этот менее привлекательный выбор. Об этом говорили мне боги. Чем еще может быть инстинкт?
- Финан, - я резко повернулся и указал на навес, под которым спали две собаки. - Вытащи все сено и разбросай вдоль частокола. И немного у ворот.
- Собираешься всё тут сжечь?
- Сено намокнет, - сказал я, - но сложи его достаточно густо, чтобы кое-что осталось сухим. И сожги надвратную башню, кузницу и конюшни. Сожги всё!
Мой кузен не собирался сдавать Беббанбург, потому что без крепости он был никем. Он превратился бы всего лишь в сакса, затерянного на территории датчан. Ему бы пришлось стать викингом или присягнуть на верность Эдуарду Уэссекскому.
Но в Беббанбурге он был королем всех земель, что мог объехать за день, и богачом. Потому Беббанбург стоил жизни его сына.
Он стоил жизни двух сыновей, а как заявил Элфрик, он всегда мог наплодить еще. Кузен сохранит свою крепость, но я сожгу всё, что сумею.
И мы вывели лошадей из конюшни и выпустили их пастись за пределами крепости, а потом подожгли двор. Кузен не сделал попытки остановить нас, он лишь наблюдал с высоких внутренних укреплений, а когда дым смешался с дождем, мы вернулись на Полуночник.
Мы прошли до него по воде, забрав с собой Ингульфрид с сыном, и взобрались через низкие борта. Кузен мог бы послать за нами погоню на своих длинных боевых кораблях, и я хотел их сжечь, но дерево пропиталось влагой, так что Финан взял своих людей, и они перерезали веревки, удерживающие мачты, а потом пробили огромные дыры в корпусах топорами.
Оба корабля опустились на глинистое дно гавани, и я приказал своим людям сесть на весла Полуночника. По-прежнему шел дождь, но пламя от горящих строений было высоким и ярким, а дым вздымался вверх, к низким тучам одного с ним цвета.
Ветер стих, хотя море было еще неспокойно, а волны с белой пеной разбивались у входа в неглубокую гавань. Мы гребли в сторону этого белого хаоса, и вода плескалась у высокого носа Полуночника, а мой кузен со своими воинами смотрели с высоты, как наш корабль вышел в открытое море.
Мы зашли далеко в море, миновав острова, и там, среди бушующих волн, поставили парус и повернули к югу.
Так мы покинули Беббанбург.