– Как только побег был обнаружен, ваша светлость, приступили к самому тщательному обыску всех внутренних помещений в крепости. Увы, обыск совершенно ничего не дал. Тогда снарядили погоню. Но в то время, когда я уезжал из Бастилии, никаких донесений от отрядов, посланных в погоню, еще не поступало.
– Незаконнорожденный должен быть пойман! – возопил герцог. – Его надо задержать любой ценой! Пусть даже мне самому пришлось бы ехать на его поиски!
"Смерть и ад! Неужели этот щенок перехитрил меня? – размышлял он дорогой. – Бежал, а потом прокрался в склеп и утащил труп своей матери… Но как он мог пробраться в мой дворец? Неужели нашелся какой‑то негодяй из моих слуг, который пропустил его? О, я добьюсь правды!.."
Между тем карета с грохотом прокатила по подъемному мосту. Часовой, узнав герцогский герб, поспешил открыть крепостные ворота.
В большом дворе Бастилии наблюдалось необычайное оживление. Весь караул стоял под ружьем. Отдельные группы солдат уходили в разных направлениях. Другие группы уже возвращались. Сам комендант отдавал команды. Но, завидев карету герцога, он поспешил ей навстречу.
Лакей откинул подножку, и из кареты вышел герцог в сопровождении инспектора.
Генерал Миренон был в полном отчаянии. Этой ночью умер грек, не выдав герцогу тайны. И в эту же ночь из Бастилии – небывалое дело! – бежал арестант, арестованный по личному распоряжению всемогущего герцога.
– Я безутешен, ваша светлость, – с видом побитой собаки проговорил генерал.
– Не в этом дело! – резко оборвал его герцог. – Прежде всего необходимо установить, как мог арестант бежать.
– Я уже приказал провести самое подробное расследование, ваша светлость. И уже удалось сделать два весьма важных открытия. Во–первых, сегодня утром старик–инвалид Рампа обнаружил пропажу своего мундира и шляпы. Во–вторых, бежавший арестант выломал под своей кроватью камни из стены и через дыру пробрался в соседнюю камеру.
– В камеру грека?
– Точно так, ваша светлость.
Герцог Бофор в бешенстве топнул ногой.
– А камера, где лежало бездыханное тело, – продолжал генерал – была не заперта. И этим обстоятельством воспользовался арестант.
– Затем он пробрался в казарму к инвалиду Рампа, оделся в его форменное платье и в костюме надзирателя беспрепятственно вышел из Бастилии, – дополнил герцог доклад коменданта. – Итак, арестант бежал. Не удалось ли вам, генерал, по крайней мере, напасть на след беглеца?
– Я приложил все усилия к тому, чтобы сделать это, но, увы, до сих пор не получил ни одного утешительного донесения от разосланных по всем направлениям отрядов.
– Но ведь заключенный был прикован к стене, – вспомнил герцог. – Каким же образом ему удалось освободиться от цепи?
– Вот этот‑то факт и для меня, ваша светлость, является непостижимой загадкой…
– Быть может, цепь разорвана или наручники распилены? – допрашивал герцог, направляясь вместе с комендантом в камеру номер семь.
– В том‑то и дело, ваша светлость, что ничего подобного. И цепь и наручники совершенно целы.
Но вот герцог и комендант вошли в камеру беглеца. Действительно, цепь с наручниками висела на стене. Постель была отодвинута и дыра в стене ясно видна – камни вынуты и аккуратно сложены в стороне.
– И такого пролома до сих пор никто не замечал? – язвительно спросил герцог. – Ведь в такой толстой стене брешь в одну ночь не сделаешь. Значит, бежавший давно уже имел сообщение со своим соседом–греком…
– Постели прикрывали дыру, ваша светлость. Но, несмотря на это, я, конечно, строго накажу надзирателей и уволю их со службы.
– Разве это поможет делу, генерал? – с едкой насмешкой осведомился герцог. – Бегство незаконнорожденного может иметь самые серьезные последствия. И понять и оценить их могу только я один. Ведь беглец общался с этой греческой собакой… Теперь я понимаю торжество грека. Понимаю значение его слов – что он нашел достойного наследника…
– И все‑таки самая необъяснимая загадка – как арестант освободился от оков, – произнес Миренон.
– А для меня это обстоятельство имеет лишь второстепенное значение, генерал. Важнее всего то, что он имел возможность общаться с греком. Понимаете? С греком! А как он освободился от цепей? Да разве это важно? Просто–напросто нашелся какой‑нибудь продажный надзиратель и принес заключенному ключ от наручников. Но общение беглеца с греком – вот стержень всего происшедшего…
В эту минуту инспектор Бастилии ввел в камеру одного из инвалидов, возвратившегося из города, куда он, с разрешения начальства, отлучался для свидания с сыном. Старик, прежде служивший у Бофора, хотел дать показания.
– По дороге в город я кое‑что случайно увидел… – начал служака. – И вот теперь, узнав о побеге, я хочу изложить свои подозрения…
– Говори, говори скорее, Форе, что же подозрительное ты видел? – нетерпеливо сказал комендант.
– Из крепости я вышел довольно поздно, так как в честь годовщины коронации его величества надо было опорожнить пару стаканчиков с добрыми сослуживцами. Было уже около одиннадцати вечера, когда я направился в город. И недалеко от крепости я встретил какого‑то военного с двумя лошадьми в поводу и молодую девушку, которая шла рядом.
– Не узнал ли ты этого военного? – спросил генерал Миренон.
– Это был мушкетер, господин комендант. Я прошел бы мимо, но девушка показалась мне до того знакомой, что я заинтересовался и решил последить за ними. Мушкетер пошел в Бастилию, а девушка осталась с лошадьми на опушке ближней рощи. Я подошел к ней и убедился, что это была Адриенна Вильмон.
– Не дочь ли нашего покойного гофмейстера Вильмона? – спросил герцог.
– Так точно, ваша светлость.
– Это очень важные известия, – вымолвил герцог, подавая старому инвалиду золотую монету. – Теперь многое стало яснее. Адриенна Вильмон и мушкетер помогли арестанту бежать и затем бежали вместе с ним. Я думаю, генерал, что мне будет гораздо легче настигнуть беглеца, чем вам. – И герцог Бофор вышел из камеры и направился к своей карете.
Возвратившись во дворец, он сразу убедился в справедливости своих подозрений. Адриенна Вильмон прошлой ночью покинула дворец и больше не возвращалась.
Таким образом, последние сомнения исчезли – Марсель и мушкетер при помощи Адриенны похитили и увезли с собой тело Серафи де Каванак.
Но больше всего герцога взволновало открытие, что собака–грек успел сделать Марселя своим наследником.
Герцог тотчас принял все возможные меры для поиска беглеца.
XVII. ТАИНСТВЕННЫЙ ОБЛИЧИТЕЛЬ
В великолепных садах Версаля был устроен блестящий праздник. Придворные дамы и кавалеры и весь дипломатический корпус заполнили террасы и беседки волшебных садов, залитых морем света. Сказочной красоты фонтаны и бассейны переливались всеми цветами радуги и довершали очарование дивной картины. А в центре этой картины сияла своей красотой и могуществом маркиза де Помпадур. Придворные дамы и кавалеры раболепно ловили каждое ее слово, улыбку, малейшее движение. Даже послы иностранных повелителей искали ее внимания.
Маркиза отличалась не только красотой и умением одеваться. Она была не только куклой, но и остроумной собеседницей. Король до того увлекся прелестной маркизой, что не мог провести без нее ни одного вечера. Людовика влекло к ней ее очаровательное остроумие, умение всегда быть интересной. Несмотря на интимные отношения между ними, соединяла их не столько пылкая страсть, сколько удовольствие, которое король получал от общения с этой женщиной.
Маркиза де Помпадур с дамами из своей свиты прошла в ту часть сада, которая называлась "Звезды" и располагалась между аллеями "Флоры" и "Маленького мостика".
Не успела маркиза опуститься в кресло, как одна из придворных дам обратила внимание на подходившего к ним капитана Шуазеля. Придворные дамы отошли подальше от маркизы, так как Шуазель мог иметь секретное поручение от короля.
– Король и не подозревает, что избрал послом своего соперника, – проговорила маркиза, приветливо улыбаясь и любезно отвечая на поклон молодого офицера. – Ведь теперь вы состоите непосредственно при особе его величества. Стало быть, первый шаг сделан – вы поднялись на первую ступень той крутой лестницы, которую называют блестящей придворной карьерой.
– Я надеюсь, маркиза, что вскоре мне представится случай отличиться не только на паркете дворцовых залов, но и на поле брани, – ответил Шуазель.
– Вы искали меня?
– Да, по повелению его величества.
– Король и не подозревает, что я здесь. Я покинула шумную толпу, чтобы немного насладиться этим чудным вечером. Вы, вероятно, не без труда разыскали меня, капитан.
– Вообразите, маркиза, я прямиком направился именно сюда.
– И вы склонны придавать этой случайности особое значение? – с улыбкой произнесла маркиза. – А я объясняю это очень просто. Третьего дня вечером вы видели меня здесь и догадались, что я вообще люблю бывать в "Звездах"… А где же его величество?
– У бассейна Аполлона.
– Один?
– С ним граф д'Аржансон и министр финансов д'Орри.
– Министр финансов? – насмешливо переспросила маркиза. – Бедняга! Вот кому приходится тяжелее всех при дворе. Ах, если бы ему удалось изобрести способ фабричного производства золота!.. Мне кажется, что едва бедняга д'Орри завидит военного министра с новыми и новыми требованиями по финансированию армии, его пробирает дрожь… Однако шутки в сторону, – сказала маркиза, и лицо ее посерьезнело. – У меня к вам есть секретное и очень важное поручение. Только вам я могу доверить его, зная, как безгранично вы преданы мне. В благодарность за исполнение моей просьбы обещаю никогда не забывать, чем я вам обязана. Впрочем, зачем я говорю вам об этом? Вы ведь и слушать не хотите о протекции. Вы – будущий генерал только благодаря своим собственным заслугам. Итак, слушайте. Я хочу, чтобы вы воспользовались своей близостью к королю и выведали одну тайну, касающуюся самого короля. Речь идет о романтическом приключении, случившемся с ним много лет тому назад…
– Я всегда готов всем сердцем служить вам, маркиза, – поспешил вставить молодой капитан, обрадованный доверием очаровательной и всемогущей маркизы.
– Вы теперь постоянно вблизи короля. Так что старайтесь внимательней наблюдать за всем происходящим вокруг, и тогда, быть может, вам удастся выведать интересующую меня тайну… Много лет назад король страстно любил одну молодую девушку. Эта любовь, на мой взгляд, сохранилась до сих пор. Было много причин, в силу которых королю пришлось расстаться с этой девушкой. А позже ему сказали, что она умерла. Правду ли сказали королю или обманули его – этого я не могу узнать до сих пор. Не удалось мне даже узнать имя этой девушки. Как ни коротка была любовь короля, но она не осталась без последствий. У них родился сын, который, как говорят, пропал без вести.
– А как зовут мальчика? – спросил Шуазель.
– Увы, я не знаю и этого, – ответила маркиза. – Конечно, я даю вам слишком скудные сведения, но все‑таки, может быть, вам удастся что‑нибудь разузнать. Сыну теперь должно быть около двадцати четырех лет, а матери около сорока, если только она жива. Мне очень, очень надо узнать их имена, живы ли они и где находятся.
– Я приложу все силы, чтобы исполнить ваше желание, маркиза, – серьезно сказал Шуазель.
– Наверное, вам кажется, что это всего лишь каприз с моей стороны? Пусть так, – продолжала маркиза. – Но раз я задалась целью разгадать эту тайну, я не остановлюсь ни перед какими препятствиями. Таков мой характер. Препятствия только увеличивают мою настойчивость и желание достигнуть цели, даже если бы пришлось все поставить на карту.
– Эта особенность вашего характера достойна подражания, – сказал капитан Шуазель.
Маркиза дала понять молодому человеку, что разговор окончен, и обратилась к придворным дамам:
– Пойдемте в аллеи, где больше гостей. Капитан Шуазель проводит нас к его величеству.
Пока маркиза беседовала с капитаном Шуазелем в "Звездах", король ждал его возвращения у бассейна Аполлона, разговаривая со своими министрами д'Орри и д'Аржансоном. К ним подошел граф Монрэпуа и, вступив в разговор, сказал между прочим, что он видел, как маркиза де Помпадур с несколькими придворными дамами прошла в "Звезды". Король вскоре покинул своих собеседников и тоже направился в "Звезды".
Но не успел король повернуть из главной аллеи в аллею "Весны", окаймленную с обеих сторон сплошными рядами зеленой изгороди, как из боковой аллеи наперерез удивленному королю вышел мрачного вида человек. Решив избежать встречи с незнакомцем, который, словно для контраста с нарядными гостями, облачился в черные цвета и надел черную шляпу с черным же пером, Людовик свернул в сторону.
Однако незнакомец тоже изменил направление, явно желая встречи с королем. Тогда Людовик ускорил шаг, давая понять этому человеку, что он желает без помех пройти мимо.
Однако и этот маневр не подействовал на мрачного незнакомца, он приблизился к королю и сказал:
– Ваше величество, я прошу вас выслушать меня.
– Проситель? – спросил король. – Должен вам заметить, что здесь не место и не время для обращения с просьбами.
– Я не проситель, ваше величество, а обличитель.
Только теперь король разглядел на лице незнакомца черную маску и вспомнил, что однажды уже видел эту загадочную маску на балу в городской ратуше… Это воспоминание неприятно подействовало на короля – ему пришла в голову мысль о возможности покушения. Но он отогнал ее от себя и решил выслушать таинственного обличителя.
– Ваше величество, прежде всего хочу сказать, что я прекрасно понимаю всю дерзость моих обличений, знаю и то, чем рискую, обращаясь к вашему величеству в такой необычной форме. Но я должен найти дорогу к сердцу вашего величества…
– Кого же вы хотите обличить, таинственная маска? – спросил король.
– Герцога Анатоля Бофора, ваше величество, – ответил этот человек.
Людовик с нескрываемым удивлением посмотрел на незнакомца.
– Герцога Бофора? – переспросил он.
– Да, ваше величество, – решительным голосом подтвердил Черная маска.
– Обычно на анонимные обвинения никто не обращает внимания… – заметил Людовик.
– И все‑таки, ваше величество, выслушайте меня. Мои обличения правдивы от начала до конца. Лишь сознание своей правоты внушило мне мужество, чтобы побеспокоить ваше величество в такой неурочный час.
– Вы поступили бы гораздо благороднее, действуя открыто…
– К сожалению, я лишен возможности поступать таким образом… Но клянусь всем святым и дорогим мне, что буду говорить только правду!
– В таком случае говорите! – согласился король.
– Герцог Бофор уморил в Бастилии благородного старца, родом грека. Он большую часть жизни продержал Абу Короноса в заточении, чтобы вырвать у несчастного признание, где тот скрыл свои богатства. Герцог Бофор был виновником безвременной кончины юной Сирры, дочери этого грека. Дикая алчность руководила действиями герцога в том и другом случае. Впрочем, эти преступления занимают лишь второстепенное место в моих обличениях. Главное преступление, совершенное герцогом, касается его сестры, несчастной Серафи де Бофор.
Король с тревогой взглянул на таинственного незнакомца.
– Герцог заставил родную сестру выйти замуж за старого слепого Каванака – лишь бы она перестала носить фамилию Бофор.
– Мне, помнится, кто‑то говорил, что Серафи Бофор давным–давно умерла…
– Вам солгали, ваше величество. Как я уже говорил, бесконечные угрозы и исполненные слепой ненависти дикие выходки герцога в конце концов сломили ее сильную волю, и она отдала свою руку постылому старику, слепцу Каванаку.
– Несчастная! – с нескрываемой горечью прошептал король.
– Родной брат, герцог, обращался с нею, как с закоренелой преступницей, – продолжал Черная маска. – После смерти Каванака он запер ее в своем дворце и держал там в самом строгом заточении. Тяжкая неволя и бесконечные унижения окончательно надломили силы страдалицы. Не так давно Серафи Бофор переселилась в лучший мир. Да, она умерла, ваше величество, но умерла добровольно, видя в смерти единственное избавление от мучений и нравственных пыток. Герцог обращался с родной сестрой, как с падшей женщиной, неисправимой преступницей…
– Ваше обвинение слишком ужасно, чтобы ему поверить, – взволнованно произнес Людовик.
– И тем не менее я клянусь всеми святыми, ваше величество, что говорю одну только правду. Единственный человек мог бы защитить многострадальную Серафи и ее сына. Этот человек – вы, ваше величество. Увы, теперь уже слишком поздно…
Король, вероятно, до глубины души был потрясен услышанным. Лицо его омрачилось.
– Тяжкая вина герцога Бофора несомненна, – продолжал незнакомец. – И если он осмелится отрицать ее, то это будет лишь новой дерзостью, увеличивающей степень заслуженного им наказания. Высокое общественное положение спасает герцога от суда, но если в вашем королевстве, ваше величество, существует еще справедливость, вы должны доказать, что и герцогская мантия не избавляет преступника от заслуженного им наказания.
После продолжительной паузы король тихо спросил:
– А сын несчастной Серафи… Говорят, он тоже умер.
– Нет, ваше величество, и на этот раз вам солгали. Сын ее жив.
В эту минуту в конце аллеи "Весны" показалась маркиза де Помпадур в сопровождении придворных дам и капитана Шуазеля.
– Где же теперь сын Серафи? – спросил Людовик.
Однако незнакомец, заслышав голоса и увидев толпу, тотчас скрылся в зеленой чаще, и король остался без ответа на свой вопрос.
В глубокой задумчивости пошел Людовик навстречу маркизе. Обличения таинственного незнакомца произвели на него гораздо более сильное и удручающее впечатление, чем мог предполагать незнакомец. И весь этот вечер король не мог отделаться от гнетущих раздумий.
XVIII. НАПАДЕНИЕ
Марсель и Виктор верхом на конях быстро миновали городские ворота. В открытом поле Марсель снял с себя мундир крепостного служаки и переоделся в запасной костюм мушкетера. Затем приятели отыскали в предместье уединенную гостиницу и заняли в ней отдельную комнату, чтобы подкрепить силы едой и питьем и хорошенько отдохнуть.
В этой гостинице они прожили несколько дней, так как обоим надо было перед дальней дорогой покончить с некоторыми мелкими делами. Затем, купив черные плащи и широкополые шляпы, они отправились по большой дороге на юг.
Из разговоров со встречными они вскоре узнали, что на некотором расстоянии впереди них двигается небольшой вооруженный отряд. По описаниям друзья без труда догадались, что это сам герцог Бофор с несколькими хорошо вооруженными слугами пустился за ними в погоню.
– Герцог наверняка гонится за мной, – сказал Марсель. – Уж очень не хочет он выпускать меня из своих рук…