– Чтобы тебя увидеть! Чтобы попытаться освободить! – говорила Адриенна сдавленным от слез голосом.
– А я вот – в одежде каторжника… – горько проговорил Марсель. – Но я перенесу и это унижение. Я верю, что дни мучений когда‑нибудь кончатся, и час расплаты пробьет!
– Осторожнее, Марсель! Никто не должен видеть нас, – предупредил Виктор.
– Поблизости никого нет, но вот беда – кончается свободный час, – ответил Марсель.
– Главное, что мое заветное желание исполнилось, – сказала Адриенна сквозь слезы. – Я тебя нашла, я тебя вновь увидела…
– У меня только одна просьба, радость моя, – сказал Марсель. – Будь мне верна. Сознание этого придаст мне силы, поставит меня выше всех страданий и мучений, даст новую надежду.
– Я твоя, вечно твоя, мой Марсель! Мы будем стараться освободить тебя!
– Я не вижу никакой возможности вырваться из этой ужасной тюрьмы, – печально ответил Марсель, протягивая руки невесте и своему другу.
– Мы попытаемся освободить тебя, – заверил его Виктор.
– Я с радостью отдам жизнь, чтобы только освободить тебя! – воскликнула Адриенна.
– Вы еще не знаете всех здешних строгостей… – сказал грустным голосом Марсель.
– Главное – не отчаивайся, – продолжал Виктор. – Я уверен, что нашими объединенными усилиями мы наверняка сможем что‑то сделать.
– Нас стерегут и день, и ночь, – ответил Марсель. – Днем попытка к бегству совершенно невозможна. Ну а ночью тоже принимается столько мер для пресечения малейшей попытки к бегству, что было бы верхом сумасбродства решиться на нее.
– Но выход все‑таки должен быть!
– Нас на ночь заковывают в цепи, Адриенна.
– А перепилить цепь нельзя? – спросил Виктор.
– Этим ничего не добьешься, мой друг. Спальная камера заперта и охраняется.
– Но, перепилив цепь, можно выпрыгнуть в окно.
– Даже если и удастся вырваться из камеры, то не вырвешься с территории тюрьмы.
– Мы перепилим вот эти прутья, – прошептала Адриенна.
– У тебя доброе сердце. – Марсель улыбнулся Адриенне. – Но зачем же ты будешь подвергать себя опасности?
– О нас не заботься, думай только о себе! – снова шепотом сказала Адриенна.
– Если бы тебе удалось выбраться из спальной камеры, – размышлял Виктор вслух, – то у ворот мы бы помогли тебе освободиться.
– Не забывай, друг мой, о том, что если даже мне и удастся выбраться из тюрьмы, так ведь сразу же хватятся, ударят тревогу, гавань закроют, всю страну поставят на ноги в погоне за сбежавшим каторжником!.. Нет, бежать отсюда невозможно! Да и вас я вовлеку в преступление…
– Я теперь понимаю, почему ты колеблешься, Марсель, – тихо сказала Адриенна. – Ты прежде всего боишься за нас. Но что мне жизнь без тебя?..
– И обо мне тоже не думай, – присоединился к словам Адриенны мушкетер. – Я приехал сюда, чтобы освободить тебя. Я не боюсь за свою жизнь! Храброму все удается, Марсель. Вспомни, раньше ты сам не раз повторял эти слова.
– Он не хочет принять нашей жертвы, – обратилась Адриенна к Виктору. – Нет, Марсель! Если ты останешься здесь на всю жизнь, то я увяну от тоски и страданий. Я умру, если не увижу тебя свободным!
Глаза Марселя заблестели.
– Я хочу бежать, поймите. Даже если бы мне пришлось поплатиться за это жизнью. Но я не могу подвергать опасности вас. Не могу!
– Назначь нам день для переговоров с тобой, – предложил мушкетер.
– Когда я увидел тебя с караульным офицером, Виктор, то я сразу подумал о побеге. Теперь же я вижу здесь и Адриенну, и оба вы настроены исключительно на мой побег. Хорошо. Пусть будет по–вашему! Я попробую сбежать!
– Хвала небу! – прошептала Адриенна.
– В следующее воскресенье я начну готовиться. После полуночи ждите меня здесь. Но вы должны найти надежное убежище. Такое, чтобы мы не были пойманы сразу же после побега. И уехать мы не можем никуда – нас поймают в дороге.
– Об этом я позабочусь, – заверил Виктор.
В эту минуту вдали ударил колокол.
– Мы должны расстаться… Свободный час окончился, – сказал Марсель, пожимая руки Адриенне и мушкетеру. – Итак, в ночь с воскресенья на понедельник…
– Мы будем на месте, – шепнула Адриенна Марселю.
Темнело. Шаги Марселя затихли вдали. В каторжной тюрьме наступила ночная тишина.
VI. ЧУДЕСНАЯ ПОМОЩЬ
Креол Диего переносил свои мучения с железным самообладанием. Скованный цепями по рукам и ногам, он лежал в ужасной клетке, где воздух был удушливо горяч и пропитан зловонием. Эти клетки никогда не чистились. В них было полно крыс. Крысы обнаглели до такой степени, что если Диего тотчас не съедал свой хлеб, они с диким писком бросались на него. Он с трудом отбивал нападение этих злых и бесстрашных тварей. Только воду в кувшине крысы не трогали. Но эта вода была такая теплая, часто даже испорченная и зловонная, что креол сильней страдал от жажды, чем от голода.
Кто был наказан клеткой, тот не смел ничего требовать. С ним обращались так, будто хотели медленно замучить до смерти. Ни один узник не выдерживал заточение в клетке больше нескольких недель. А некоторые умирали по прошествии десяти–двенадцати дней.
Креол мог вынести это мучение дольше других. Но ему приходилось страдать еще и потому, что охранник клетки был особенно жесток с преступником, позволившим себе напасть на надзирателя.
– Этот меднокожий ягуар все еще жив! – с досадой воскликнул охранник, войдя на пятое утро в клетку и видя перед собой лежавшего креола.
– Дай мне веревку, охранник, и сними с меня цепь на четверть часа, – просил креол сквозь зубы.
– Дурак я, что ли? – ответил охранник. – Разве не ты растерзал надзирателя?.. Терпи, креол! Мне даже интересно, как долго ты протянешь.
– Разве ты не принес смертный приговор? – спросил Диего. – Он должен быть уже утвержден… Почему не приходит палач Лоренцо?
– Прежде ты должен раскаяться и смириться, ягуар.
– Скажи им, если они хотят видеть, как меня будет казнить палач, то пусть поспешат, или я и без палача умру здесь. Я перекусил бы себе вены, если бы мне так крепко не заковали руки и ноги. Но они не должны терять времени, если хотят увидеть Диего на эшафоте.
– Погоди, дойдет дело и до эшафота, – пообещал охранник.
– Принеси мне свежей воды, – попросил Диего.
– У тебя в кувшине еще есть вода.
Креол напряг все свои силы и опрокинул кувшин с вонючей водой.
– Ах ты, мерзкий пес! – рассвирепел охранник. – Теперь ты вообще не получишь воды!
– Знаешь, что я сделал бы, будь я свободен? – спросил креол.
– Уж ты бы выместил на нас свою ярость, бестия! – предположил охранник.
– Сперва я до конца удушил бы Рошеля, а потом – тебя!
Охранник злобно рассмеялся над бессильной яростью креола.
– Слава Богу, что есть цепи и клетки для таких, как ты, – сказал охранник и ударил креола ногой.
Этот пинок охранника неожиданно придал креолу дополнительную силу, и он вскочил на ноги, несмотря на тяжелые цепи и крайнее изнурение. Его мускулы задрожали, а кулаки побелели – так он их стиснул.
Охранник трусливо поспешил выскочить из клетки и поскорее запер железную дверь.
– Тебя только в клетке и держать, дикая бестия, – сказал он перед тем, как уйти.
В ответ Диего только заскрипел зубами.
Вечером охранник, немного приоткрыв дверь, просунул в клетку порцию хлеба, положенную каждому узнику.
Диего мгновенно набросился на хлеб, видя, как засверкали вокруг голодные крысиные глаза.
– Я сам голодаю не меньше вашего, – разговаривал с крысами Диего. – Отыщите себе что‑нибудь во дворе. Вы в гораздо лучшем положении, чем я. Вы свободны, вы можете пить воду, когда захочется… Охранник! Дай мне воды! – закричал он. – Кувшин пустой! Дай мне воды! Я умираю от жажды!..
Заснуть Диего не мог. Горло пересохло. Тело его представляло собой сплошную рану. Ночные часы тянулись для него с мучительной медлительностью.
Наконец в клетку проник слабый луч света. Скоро охранник должен принести утренний суп.
Диего считал минуты. Но вот дверь отворилась, охранник втолкнул чашку с супом в клетку и быстро закрыл дверь. Диего с большим трудом поднялся, схватил чашку с супом и с жадностью набросился на еду. Однако жажды суп не утолил. Весь день Диего мучила жажда. С наступлением вечера креолу показалось, что он слышит знакомый голос.
– Диего! – слышалось ему. – Ты еще жив?
Креола охватила радость.
– Я узнаю тебя по голосу! – откликнулся он. – Ты мой товарищ по цепи, Марсель!
– Бедный Диего, ты, вероятно, ужасно страдаешь? – участливо спросил Марсель, который воспользовался своим свободным часом, чтобы поговорить с креолом, пока поблизости нет часовых.
– Жажда, – ответил Диего, – страшная жажда!
– Я не могу подать тебе свежей воды, Диего. Но ведь охранник обязан приносить воду…
– Он хочет уморить меня, не давая мне свежей воды.
– Я донесу об этом по начальству. Это против правил!
– Не делай этого, Марсель, не навлекай на себя беды! Надсмотрщики доносов не прощают.
– Неужели ты думаешь, что я боюсь их? Нет! Я доложу коменданту…
– Ты жалеешь меня! Ты первый человек, который добр к Диего! За это я люблю тебя! Но я не могу доказать тебе моей любви и благодарности… Я не увижу больше света солнца и свободы! О, если б я уже умер! Я так жду этого часа, Марсель, – он будет для меня спасением!.. Иди! Ты не должен разговаривать с узником клетки. Если тебя увидит мой охранник, тебя накажут.
– Ты должен получить воду, Диего! – сказал, расставаясь с креолом, Марсель. – Я позабочусь об этом.
Но едва он отошел от клетки, как в кустарнике возле бассейна заметил женскую фигуру и вздрогнул. Это снова была таинственная Женщина в белом – как в Бастилии! То же белое длинное платье. Та же величественная осанка. То же развевающееся покрывало на лице. Но каким образом она попала сюда?
В эту минуту раздался удар колокола, извещавший о том, что свободный час окончился и всем каторжникам надлежит возвратиться в спальную камеру.
Марсель хотел подойти к Женщине в белом, но она махнула ему рукой, и он, еще раз взглянув на нее, поспешил к флигелю, где была спальная камера. Там он сказал надсмотрщику, что ему надо пройти к коменданту.
– Ого! К коменданту? – насторожился надзиратель, окидывая Марселя подозрительным взглядом. – А что тебе надо от коменданта?
– Мне надо передать ему донесение, – ответил Марсель.
– Разве ты не знаешь, номер пятьдесят семь, что донесение сперва передается мне? – с недовольством сказал надзиратель. – Ты должен соблюдать прохождение всех инстанций по закону! Я доложу дежурному офицеру, а уж он доведет донесение до сведения коменданта.
– А в это время бедный Диего может умереть от жажды, – сказал Марсель.
– Диего? Ты говоришь о проклятом креоле? – воскликнул надзиратель. – Он умрет от жажды? Значит, ты хочешь донести на охранника клеток? А откуда ты знаешь, что креол умирает от жажды? Ты что, был у него?
– Я требую, в соответствии с правилами, чтобы вы сейчас же доложили дежурному офицеру, что каторжник Диего близок к смерти от жажды – у него нет воды! Охранник оставляет его без воды! Об этом должен узнать комендант!
– Так, значит, ты даже требуешь, каторжник? – спросил надзиратель угрожающим тоном.
– Здесь против воли коменданта у заключенного отнимают даже воду! Креол Диего на грани смерти, а потому я требую…
– О чем хочет донести каторжник? – спросил дежурный офицер, проходивший мимо и потому услышавший последние слова Марселя.
Теперь надзиратель уже не мог проигнорировать заявление Марселя. Ненавидяще глянув на него, он вынужден был доложить суть его просьбы.
– Каторжника не смеют оставлять без воды! – сказал офицер. – Я доложу об этом коменданту и удостоверюсь, справедлива ли твоя жалоба.
– Что ж, на этот раз ты добился своего, номер пятьдесят седьмой, – сквозь зубы сказал надзиратель Марселю. – Но теперь берегись… Сию же минуту отправляйся в спальную камеру!
Марсель повиновался.
– Ты еще меня запомнишь! – пообещал надзиратель ему вслед. – У тебя пройдет охота жаловаться на охранников!
А в это самое время Диего сидел в клетке и, под впечатлением от встречи с Марселем, улыбался.
"Вот нашелся добрый человек! – говорил он сам себе. – Стало быть, есть еще добрые люди на свете. Диего всегда думал и говорил, что их нет, а все‑таки одного нашел…"
Но тут вдруг Диего встрепенулся. Ему показалось, что он слышит плеск воды в бассейне. Он заглянул в отверстие в полу клетки и внизу, над водой, увидел какую‑то фигуру под покрывалом. От удивления Диего широко открыл глаза.
– Дай мне кружку, я подам тебе воды, – послышался голос из‑под покрывала.
– Ты хочешь дать мне воды? – переспросил изумленный креол. – Но кто ты?
– Не спрашивай! Скорее дай мне кружку, – отозвался голос.
Диего схватил кружку и просунул ее сквозь железные прутья.
– Возьми хлеб…
И белая женская рука протянула кусок хлеба, а потом взяла у него из рук кружку. Диего разглядел, что женщина под покрывалом стояла в лодке и теперь нагнулась, чтобы зачерпнуть воду.
С жадностью схватил он из ее рук кружку и припал к воде пересохшими, потрескавшимися губами.
– Не пей слишком много, – послышался предостерегающий голос. – Это может стоить тебе жизни!
– Смерть? – спросил креол, отнимая от губ пустую кружку. – Это было бы хорошо. Смерть прекрасна! Но я не напился, зачерпни мне еще…
– Прежде поешь немного хлеба, – настаивала таинственная женщина под покрывалом.
– Хорошо, я поем. Теперь хлеб покажется мне вкусным, – согласился Диего.
Спустя минуту Женщина в белом снова подала ему кружку с водой.
– Если ты хочешь бежать, то я тебе помогу в эту ночь, – произнесла таинственная женщина.
– Бежать? Нет! – ответил креол. – Диего не уйти далеко! Диего хочет умереть!
В это мгновение Женщина в белом скрылась, а с другой стороны послышались чьи‑то приближающиеся голоса.
– Отворите клетку, надсмотрщик! – сказал кто‑то строгим голосом.
И тотчас в клетку Диего вошел дежурный офицер вместе с охранником, державшим фонарь.
Креол в недоумении смотрел на вошедших.
– Посветите сюда! – приказал офицер охраннику, указав на кружку каторжника.
Охранник был бледен, как полотно – у него могли быть большие неприятности, если бы у каторжника не оказалось воды.
Офицер заглянул в кружку.
– Глупости, – пробормотал он. – Кружка полна воды.
Офицер остался доволен охранником, а к узнику он и обращаться не стал. Сам же Диего продолжал неподвижно лежать на полу, будто это его не касается.
– Идите, – сказал офицер охраннику и вслед за ним оставил клетку.
Спустя несколько минут охранник опять появился в клетке.
– Ты жаловался на меня, креол? – спросил он.
Вместо ответа Диего только скривил губы.
– Откуда ты взял воду? – допрашивал охранник.
Диего в ответ ухмыльнулся.
– Здесь никого больше не могло быть. Я никому не давал ключа… Как же ты достал воду, креол?
Диего снова усмехнулся.
Охранник повторил вопрос, но Диего молчал.
Так и не добившись ответа, озадаченный и даже испуганный надзиратель поспешил убраться из клетки.
"С каким удовольствием я проломил бы тебе череп! – подумал Диего, глядя вслед охраннику. – Я отплатил бы тебе за твое намерение уморить меня жаждой. Он удивляется, откуда я взял воду!… Жаль, что Марсель сообщил… Теперь его будут преследовать, а я не смогу его защитить…"
На следующий день к клетке креола Диего подошел комендант в сопровождении нескольких офицеров и приказал вывести заключенного наружу. Высокий и сильный тюремный палач освободил Диего от цепей и вывел из клетки.
– Я знаю, зачем вы пришли, – сказал Диего. – Делайте же это скорей. Лучше сегодня, чем завтра.
– За покушение на убийство надсмотрщика Рошеля ты приговорен к смерти от руки палача, каторжник номер пятьдесят восемь, – обратился к нему комендант. – Завтра утром приговор будет приведен в исполнение на плацу тюрьмы. Нет ли у тебя какого‑нибудь, желания, кроме того, чтобы к тебе пришел исповедник?
– Да, господин комендант, у Диего есть желание! – ответил креол, и его черные глаза сверкнули.
– Говори!
– Я хотел бы, чтобы надзиратель Рошель умер и не мог бы больше мучить каторжников.
– Это нехорошее желание! Надсмотрщик Рошель жив и уже выздоравливает, – ответил комендант. – Нет ли у тебя другого желания?
– Я хотел бы перед смертью поговорить с моим товарищем по заключению, Марселем, и попрощаться с ним.
– Это желание будет исполнено, – пообещал комендант. – Подумай теперь и о себе, каторжник. Раскайся в том, что ты сделал, чтобы встретить смерть, примирившись с Небом.
Палач Лоренцо осмотрел шею креола. Затем Диего, довольного тем, что смерть близка, снова водворили в клетку. А комендант, покачивая головой, возвратился к себе в кабинет.
VII. ОХРАННИК РОШЕЛЬ
Состояние здоровья надзирателя Рошеля, благодаря стараниям тюремного врача, довольно быстро улучшалось. Раны, нанесенные разъяренным креолом, заживали. И в тот день, когда Диего был объявлен смертный приговор, Рошель в первый раз вышел из лазарета.
Рошель немало перестрадал и считал ответственным за свои страдания не только креола, но и каторжника номер пятьдесят семь, из‑за которого креол напал на него.
Как только Рошель с повязкой на шее, вышел из лазарета, он встретил надзирателя Ламберта, заведовавшего во время болезни Рошеля его отделением.
– Ты воскрес из мертвых, Рошель! – сказал Ламберт, здороваясь с товарищем. – Это же чудо, что ты не умер под лапами дикого ягуара.
– Я думаю, что от смерти меня спасло желание видеть казнь проклятого креола, – сказал Рошель.
– Завтра утром эта казнь состоится, – ответил Ламберт. – Только что объявлен приговор.
– Для меня будет наслаждением видеть, как умирает эта кровожадная собака, – выдавил из себя Рошель.
– И для дружка креола я тоже кое‑что придумал… – подмигнул Рошелю Ламберт.
– Ты имеешь в виду номер пятьдесят семь? – живо заинтересовался Рошель.
– Конечно, его. Они же сцеплены между собой, как репьи. Дай им волю, так нам всем пришлось бы туго. Ведь он вчера разговаривал с креолом и донес на охранника клеток…
– Кто? Номер пятьдесят семь?
– Правда, из этого ничего не вышло, но он все‑таки пожаловался офицеру, что охранник не давал креолу воды.
Рошеля так и затрясло от гнева.
– Что за лукавая собака! – проворчал он. – Я уж давно к нему присматриваюсь… Это такой же негодяй, как и креол! Но ведь если он разговаривал с креолом, это подлежит наказанию…
– А как ты это докажешь? Он действует хитро, осторожно, – ответил Ламберт. – Его никто не видел.
– И потому он не поплатился?
– До сих пор нет.
– Поставь меня опять на это отделение, Ламберт. Уж я постараюсь этому мошеннику, другу креола, отсчитать двадцать пять плетей! – говорил Рошель, наливаясь злостью против Марселя.
– Но он считается хорошим номером у коменданта и офицеров и имеет право на свободный час. Он ведет себя так, как будто может позволить себе больше других…