– "Вы меня любите?" – вновь взялась за свое безжалостная маска, сопровождая слова комичными ужимками. – Дама, голос которой становился все более и более хриплым, тихо и сбивчиво произнесла несколько слов, не означавших ни да, ни нет. И тогда молодой синьор решил, что настало время проявить настойчивость, и попытался сорвать маленький поцелуй с розовых губок дамы. Он бросился вперед, но наткнулся на великое множество препятствий в виде прозрачной вуали и кружев, которые помешали ему осуществить свой замысел. Можете представить, как он стенал по поводу варварства в виде подобной непробиваемой брони. Ему пошли на уступки. Вуаль приподнялась и перед взором молодого синьора предстал лик дамы. Но это была отнюдь не прекрасная принцесса. Ах, господа, вы даже не представляете себе, как он разгневался.
– Мадам, – прервал ее Сентак, – прекратите, в противном случае…
Молочница, сделав вид, что не услышала его, продолжала:
– Позабыв о своем происхождении и воспитании, молодой человек в ярости хотел было наброситься на даму, но та схватила его за руки и сжала их с такой силой, что в его душу тут же закралось сомнение. Своими пылкими домогательствами он преследовал даже не женщину. Это был крепкий малый, вполне способный дать пылкому влюбленному взбучку в том случае, если ему в голову придет протестовать и возмущаться.
Такой поворот сюжета был встречен раскатом хохота.
– Да погодите вы, – сказала дама, – это еще не все.
– Мадам, замолчите! – возопил Сентак голосом, выдававшим его безудержный гнев.
– Вы становитесь наглецом, господин де Сентак. Это в любых обстоятельствах непростительно, даже на костюмированном балу.
– От кого вы об этом узнали?
– Очевидно, что не от вас. Вероятно, от человека, который знает эту историю во всех подробностях.
– Ах, мадам, мадам, вы выводите меня из себя.
– Наш молодой синьор высунулся в окошко, чтобы велеть кучеру поворачивать обратно в Бордо, – продолжала молочница. – И совершенно не удивился, когда увидел, что за экипажем, окидывая его насмешливыми взорами, следует три десятка всадников в рединготах и с непокрытыми головами. Надо признать, что шутка получилась злая. Поэтому молодой синьор…
– Мадам, – сказал Сентак срывающимся голосом, – только что вы совершили гнусный поступок, и я узнаю, кто вы.
– В самом деле?
– Да, мадам, уверяю вас.
– Каким же образом?
– Наипростейшим.
– В чем же он заключается? – спросила молочница.
– Я сорву с вас маску.
Сентак сделал шаг вперед и протянул руку, явно намереваясь схватить маску женщины, выставившей его на посмешище.
Молодая дама считала себя в полной безопасности в бархатной маске и даже не предполагала, что кто-нибудь из окружавших ее мужчин окажется настолько плохо воспитан, что решится на подобное оскорбление, пусть даже и в приступе гнева.
Поэтому увидев порыв Сентака, она не на шутку испугалась и даже негромко вскрикнула.
Но это совершенно не помешало бордосцу, ставшему жертвой насмешки, с возмутительной грубостью сорвать с нее маску.
Все произошло так быстро, что никто из молодых людей, окружавших молочницу, не успел воспрепятствовать Сентаку совершить этот подлый поступок.
Но когда первое изумление прошло, Танкред де Мэн-Арди, наш старый знакомый, подошел к человеку, решившемуся на подобную бестактность, и сказал: – Господин Сентак!
– Что еще?
– Только что вы совершили трусливую выходку.
– Не надо меня учить, сударь, – ответил Сентак.
– Будь по-вашему. Но я все же преподам вам пару уроков.
– Неужели?
– Причем наилучших.
Все эти события разворачивались с невероятной быстротой.
И Мэн-Арди встал на защиту дамы – даже не взглянув на нее и тем более не пытаясь извлечь из грубости Сентака для себя выгоды.
– Господа, господа, прошу вас, – тем временем увещевала она, – не надо ссориться, во имя неба.
Сентак по-прежнему держал в руке ее маску.
Танкред де Мэн-Арди взял ее и жестом, выдававшим все его презрение, дал обидчику дамы пощечину.
– Сударь, я поквитаюсь с вами завтра! – закричал Сентак.
– Если я не успею сделать это первым, – ответил Танкред, повернулся и протянул маску молочнице.
И тут же разделил всеобщее изумление. Стоявшую перед ним женщину он не знал. Тот, кого она оскорбила, как и остальные молодые люди, – тоже.
Она была очаровательна – этим все сведения о ней и ограничивались. Как ее зовут, тоже никто сказать не мог.
– Господин де Сентак мог бы вполне обойтись без этого гнусного поступка и поверить мне на слово, – сказала она. – Я же говорила – мы с ним незнакомы. Разве я солгала? Кто-то из вас может сказать, что знает меня?
– Нет, конечно же нет, – сказал юный д’Аржелес, утверждавший, что знает всех женщин Бордо.
– Я могла бы явиться на костюмированный бал без маски и тем самым вас заинтриговать. Вполне возможно, что тем самым я поступила бы правильно и уберегла героя смешной истории, которую вы только что слышали, от акта неслыханной дерзости.
Она встала.
Это была стройная, высокая грациозная женщина. Костюм молочницы сидел на ней великолепно.
– Кто из вас, господа, предложит мне руку, чтобы проводить до экипажа?
Молодые люди, все без исключения, бросились вперед.
– Прошу прощения, господа, – ответила на это она, – но я обязана опереться на руку моего храброго защитника.
С этими словами она взяла Танкреда под локоть.
Опять надевать маску женщина не стала, впрочем, из всей этой толпы ее, похоже, раньше действительно никто не видел.
Дама уже собралась преодолеть первые ступени лестницы, на которой колыхались сотни масок, но тут со стороны входа донесся какой-то необычный шум.
Это был целый маскарад, состоявший, судя по сгрудившейся у двери толпе, из сотни переодетых персонажей, лица которых были скрыты масками.
Во главе его стоял человек, напоминавший герольда, выряженный в сине-золотистый наряд трубадура. На голове его красовался легкий железный шлем, острие которого скрывалось в пышном плюмаже из целого каскада перьев всех цветов и расцветок.
Он самым комичным образом был увешан оружием и держал в руках штандарт.
– Какой необычный персонаж! – заговорили вокруг, уже собираясь расхохотаться.
Глашатай размеренным шагом двинулся вперед. Едва ступив на первый лестничный пролет, он зычно крикнул: – Дорогу повелителю Бушданферу , моему хозяину, королю лжецов и правителю Монкрабо.
Преимущество этих слов заключалось в том, что от них гасконцам стало весело. Большинство из них знали, что в деревне Монкрабо, в департаменте Ло и Гаронна, существовало что-то вроде шутовской магистратуры, главный чиновник которой, известный как король лжецов, даровал ради смеха привилегии и разрешал утаивать истину во всех уголках света каждому, кто обращался к нему с такой просьбой.
Так Гасконь смеялась над собой, и не без доли остроумия.
Как бы там ни было, все расступились, чтобы пропустить кортеж короля лжецов и герольд, поднявшись на следующий пролет, крикнул еще пуще прежнего: – Дорогу, дорогу моему повелителю, королю Бушданферу I.
Молочница, которую мы оставили стоять наверху левой лестницы под руку с Танкредом де Мэн-Арди, сначала смотрела на появление странного герольда – повелителя Монкрабо – с улыбкой, но когда услышала голос, помимо своей воли вздрогнула.
Почувствовав, что рука молодой женщины затрепетала, юноша обернулся, чтобы взглянуть на нее, и был немало удивлен, когда увидел, что она поспешно вновь надела маску.
Он даже успел заметить, что дама смертельно побледнела.
– Эге! – молвил вполголоса Танкред. – Похоже на то, что при дворе короля Бушданфера есть люди, которым везет больше, чем мне.
– В чем, сударь? – спросила молочница.
– В том, что они, если не ошибаюсь, имеют честь знать вас.
– Увидев предпринятые мной меры предосторожности, вы сделали несколько неверный вывод. В этой толпе, сплошь состоящей из масок, кто-то может удивиться, увидев меня без маски, и дабы избежать этого…
– Мадам, не оправдывайтесь, в этом нет необходимости. Я имею честь быть вашим кавалером и прекрасно знаю, что мой первейший долг – это сдержанность и скромность, особенно после столь вопиющего поступка этого кретина Сентака.
– Благодарю вас, сударь. Ничего другого от такого рыцаря, как вы, я и не ожидала. Только вот… Может, в своей любезности вы пойдете до конца?
– По крайней мере, постараюсь.
– В таком случае, сударь, давайте не будем стоять на виду.
– Как пожелаете.
– И еще вот что, – продолжала молодая незнакомка, поднимаясь по лестнице. – Поскольку я не намереваюсь лишать вас удовольствия полюбоваться этим маскарадом, который обещает быть великолепным, давайте встанем вон за той колонной. Оттуда мы сможем насладиться его зрелищем вместе.
– Не подвергая себя ни малейшей опасности, – с улыбкой добавил Танкред.
– …да, не подвергая себя опасности, – весело подхватила молочница, – просто полюбуемся всем великолепием двора Монкрабо.
Спектакль, который теперь разворачивался на парадной лестнице, действительно стоил того, чтобы его увидеть.
За упомянутым нами герольдом следовали королевские камердинеры в переливающихся нарядах, символизировавших собой ложь в разных обличьях, затем личные стражи с огромными кисетами для табаку на головах.
Последняя деталь произвела на собравшихся неизгладимое впечатление, потому как слово "кисет" в те времена только-только стало входить в обиход.
Последним шествовал Его Величество Бушданфер I. Его, водрузив на некое подобие большого щита, несли четверо крепких парней, с ног до головы облаченных во все красное. В его собственном облике не осталось ни одного элемента, который не был бы красным. Туфли, трико, камзолы, перчатки, маски, волосы, кожа, головные уборы – как у самого короля, так и у его свиты – все было алым.
Король лжецов, одетый в камзол, шапочку и королевскую мантию из шитого золотом сукна, восседал, как восточный шах, на помосте.
Вместо узкой полоски бархата или шелка с прорезями для глаз и носа на нем была гротескная маска, полностью закрывавшая лицо.
Не успело Его Величество появиться, как на него со всех сторон посыпались колкие замечания и грубоватые шутки, на которые он отвечал метко и добродушно.
Услышав его голос, молочница, не удержавшись, вновь вздрогнула и прошептала:
– Это он, это он! Но каков храбрец!
Процессия двигалась дальше. Герольд, свита и часть личной стражи уже скрылись в коридорах второго этажа.
Король раздавал направо и налево грамоты лжецов – каждому, кто обращался к нему с такой просьбой.
Если бы в этот момент кто-то понаблюдал за ним, то заметил бы, что монарх, порой чуть не теряя равновесия, несколько раз хватался за помост руками.
Эта деталь не ускользнула от взгляда молочницы, которая не переставала вслух повторять: – Это он! Это он!
– Прошу прощения, моя прекрасная дама, – сказал Танкред, – я уже в полной мере проявил себя по отношению к вам человеком сдержанным, но не стоит до такой степени возбуждать мое любопытство.
– Что вы хотите этим сказать?
– Последние пять минут из ваших уст слетает одна и та же фраза: "Это он, это он, каков храбрец!"
– Послушайте, господин де Мэн-Арди… – продолжала молочница.
– Я весь внимание.
– Вас считают человеком мужественным и бесстрашным.
– Вы мне льстите.
– И силы, как говорят, вам тоже не занимать.
– Вполне возможно.
– На этом балу найдется полдюжины решительных молодых людей?
– Человек пять, надеюсь. Но не больше.
– Сходите за ними, я подожду вас здесь.
Танкред хоть и был заинтригован, как нетрудно догадаться, но приказание выполнил в точности, и отправился на поиски друзей, на которых можно было положиться – среди них был и Гонтран де Кастерак, сын одного из четырех героев, когда-то пришедших на помощь еврейке из Шато-Тромпет. Гонтран, наделенный недюжинной физической силой, приехал из Канады меньше двух месяцев назад.
– Мы к вашим услугам, мадам, – сказал Танкред, представляя своих друзей.
– Эге! Да вы мне привели непобедимый батальон, – весело сказала молодая дама.
– Что мы должны делать?
– Вы видели прибытие короля лжецов?
– Да.
– Вот что, его нужно сбросить с трона.
Это предложение не вызвало того восторга, на который, по-видимому, рассчитывала прекрасная молочница.
– Что вы имеете в виду? – спросил Танкред. – Мы что, должны устроить революцию, найти на балу еще большего краснобая и ради него свергнуть короля лжецов с престола?
– Да нет же.
– В таком случае, мадам, объяснитесь.
– Я должна убедиться, что не ошибаюсь, и что человек, которого только что внесли, тот, о ком я думаю. Для этого его нужно резко толкнуть. И тогда, не исключено, вы увидите нечто совсем необычное.
– Это будет забавно?
– Более чем.
– Тогда, мадам, несмотря на наши роялистские настроения, мы толкнем Его Величество Бушданфера – единственно, чтобы вам понравиться. Можете на нас положиться.
– Пойдемте со мной, – продолжала дама, – я укажу вам самый подходящий момент.
Шестеро молодых людей в сопровождении их любезной провожатой прошли по коридору второго этажа, не так запруженного людьми, как остальные, и стали спускаться в зрительный зал по винтовой лестнице, соединявшей все ярусы театра.
Когда Танкред с друзьями и молочница оказались внизу, процессия повелителя Монкрабо, шествовавшая мимо выстроившихся с двух сторон шеренг масок, блистала во всем своем великолепии. Оркестр исполнял торжественный марш, под звуки которого кортеж величественно двигался в глубь театра.
– Теперь? – спросил Танкред.
– Нет-нет, чуть позже, когда все внимание публики не будет поглощено королем и его свитой.
Молодая дама рассчитывала, что, когда схлынет первый восторженный прилив любопытства, слуги короля лжецов смешаются с остальной толпой.
"Впрочем, Андюс явился сюда отнюдь не для того, чтобы вызвать всеобщее восхищение, – мысленно добавила она. – По всей видимости, он задумал что-нибудь грандиозное".
– Глядите-ка! – воскликнул вдруг Танкред. – Если я не ошибаюсь, в триумфальном шествии Бушданфера принимает участие господин де Сентак.
– Так оно и есть, – ответила молочница.
– Они, по всей видимости, знакомы.
– Что навело вас на подобную мысль?
– Дело в том, что король с готовностью наклоняется, чтобы выслушать юного де Сентака.
– Но ведь этого субъекта никак нельзя назвать шутником или весельчаком.
– Господа, – сказала молочница, – послушайте моего доброго совета и впредь относитесь к господину де Сентаку с опаской.
– Эх! С каким же мрачным видом вы, милая и незнакомая молочница, об этом говорите! Можно подумать, что по вашему убеждению господин де Сентак способен совершить злодеяние.
– Я этого не говорила.
– В чем же тогда дело?
– Дело в том, что каждый, кто так или иначе на костюмированном балу или в другом месте имеет дела с типом, вырядившимся королем Монкрабо, – человек опасный.
– Но тогда кто он, этот король?
– Этого я вам сказать не могу. Единственное, что вам нужно делать, – это внимательно следить.
– За кем?
– За собой.
– Но нам нечего бояться ни со стороны прославленного Бушданфера, ни от господина де Сентака.
– Это еще вопрос.
– Как это?
– Только что де Сентак нанес мне оскорбление, а вы поставили его на место. Уверяю вас, он этого не забудет.
– Ну что же, в таком случае мы будем с ним драться, – сказал Танкред.
– Он не станет этого делать, – ответила молодая женщина.
– Вот как! Моя прекрасная дама, неужели вы хотите сказать, что король лжецов сделается орудием мести господина де Сентака?
– Как знать! Но наступил подходящий момент сделать то, что вы мне обещали.
– Четыре человека, несущих короля, и правда шествуют с нашей стороны.
– Пусть подойдут поближе.
– Ждать придется недолго.
– Затем, когда Бушданфер окажется в пределах досягаемости, подойдите к нему и попросите грамоту лжеца.
– Это все?
– Один из вас должен резко его толкнуть – в тот момент, когда он меньше всего будет этого ожидать.
– Эту миссию я возьму на себя, – сказал Гонтран де Кастерак.
– Вот только…
– Вот как? Значит, есть какое-то "только"?
– Да, остерегайтесь гнева носильщиков короля. Увидев, что их монарх пошатнулся, они могут учинить над вами расправу.
– А это уже наше дело, – простодушно ответил Танкред.
– Как видите, нет ничего проще, – продолжала молочница. – Личная стража короля и его свита рассыпались по всему залу. Так что ступайте. Ступайте!
Бушданфер, только что расставшийся с Сентаком, величественно плыл на руках носильщиков и жестами выражал охватившее его счастье.
Справа и слева к нему обращались с какими-то словами, на которые он больше не отвечал – по-видимому, устал.
Удобно устроившись в своем паланкине, он по-турецки поджал под себя ноги и положил на них руки.
Танкред и Гонтран вдруг ринулись вперед и закричали:
– Да здравствует король!
А юный Кастерак добавил:
– Грамоту, сир, грамоту.
Затем, больше не говоря ни слова, он задел ближайшего носильщика и толкнул Бушданфера – словно бы неловко, но с такой силой, что тот не удержался.
И тогда гости, оказавшиеся достаточно близко, чтобы лицезреть происходящее, стали свидетелями самого необычного и неожиданного зрелища.
Король Бушданфер I свалился со своего щита, и толпа с ужасом увидела, что его тело разрезано пополам.
Ноги монарха остались на паланкине, все так же философски скрещенные. Более того, они, по всей видимости, были сделаны из дерева и прибиты к помосту. В то же время туловище, руки и голова, не устоявшие под ударом Кастерака, покатились по полу, к величайшему изумлению алых носильщиков.
Бушданфер сверзился вниз с довольно большой высоты, но, как обезьяна, упал на руки. В течение пары минут его странное тело двигалось под ногами перепуганных масок.
Повелитель Монкрабо был безногим калекой.
Добавим, что у него наверняка были особые причины приделать себе ноги и явить их окружающим на костюмированном балу.
Нет необходимости говорить, что больше всех был удивлен Гонтран де Кастерак, а после него – Танкред.
Они взглянули на молочницу, которая незаметно подала им знак, означавший, что роль нужно играть дальше.
Но окружающие не обращали внимания ни на нее, ни на ее спутников. Толпа была всецело поглощена невероятным событием, которое, разворачиваясь у нее на глазах, закончилось самым быстрым и неожиданным образом.
Безногий калека издал особенный крик, в ответ на который кто-то тут же четыре раза свистнул в свисток.
И все уголки зала тут же отозвались точно такими же свистками – как по тону, так и по модуляции.
– Что это значит? – спросил Танкред.