Студент вдруг заметил, что брови императора больше похожи на женские, нежели на мужские - они светлые и полукруглые, а под треуголкой видна широкая залысина. Кожа на широковатом лице была нежная, по щекам гулял яркий румянец. Но взгляд голубых, немного навыкате глаз показался ему тяжелым и таким властным, что подошвы ботинок невольно примерзали к полу.
Захар впился глазами в самодержца, до его слуха донесся негромкий голос с хрипотцой. Казак облизал губы, пытаясь вникнуть в сказанное. Николай Первый уже прикрепил орден на грудь профессора, выслушал от него положенную в таких случаях тираду и теперь сам оглашал свои суждения.
- Надеюсь и на дальнейшее наше благотворное сотрудничество с подданными Его Величества короля Швеции, - сказал он. - Такие люди, как вы, господин Свендгрен, вносят огромный вклад в развитие науки в России. Можно сказать, что вы наша опора.
- Ваше Величество, мы с удовольствием едем сюда, причем не ради денег, а для развития тех пытливых умов, которыми Господь не обделил российский народ.
- Если бы вы еще приезжали сюда семьями и оставались здесь навсегда, как делали это при Петре Первом и Екатерине Второй, то Россия была бы благодарна вам вдвойне, - мягко улыбнулся самодержец.
- Моя семья за моей спиной, - тут же откликнулся профессор, он указал рукой на спутников. - Это мои жена и дочь. Жена занимается в государственной библиотеке, а дочь учится в университете, который заканчивает…
- Вот как! Что ж, это весьма похвально, - венценосный собеседник чуть отклонился назад и цепким взглядом пробежался по родственникам, сопровождающим кавалера ордена святого Станислава. - Простите, профессор, вы не назвали того молодого человека, который стоит рядом с вашей дочерью.
- Это ее будущий жених Захар Дарганов, Ваше Величество. Он студент последнего курса университета и вполне достоин получить золотую медаль, - пояснил глава семейства. - Простите, Ваше Величество, молодые люди еще формально не помолвлены, поэтому я не знал, как вам представить друга моей дочери.
- Это не проблема, - улыбнулся Николай Первый, придвинулся поближе и обратился к Захару: - Позвольте вас спросить, молодой человек, откуда вы родом? Дарганов - фамилия весьма… интересная.
- Так точно, Ваше Величество, мы из терских казаков, - не замечая, что невольно встает во фрунт, отчеканил Захар. - Наша станица Стодеревская стоит по левому берегу Терека на Кавказской линии по Кизлярско-Моздокскому направлению.
- Вот так молодец, не только черкеска, но и фрак ему к лицу! - в восхищении воскликнул император, посмотрел на придворных и снова обернулся к студенту. - Так вы еще и на золотую медаль претендуете?
- Буду стараться, государь.
- Похвально. Можно ли задать вам личный вопрос?
- Я весь внимание, Ваше Величество.
- А почему вы решили жениться не на своей станичнице, а на шведской девушке?
- У казаков кто на сердце ляжет, тот и суженым будет. К тому же у нас это семейное, - Захар посмотрел на невесту, не устававшую переводить круглые глаза с императора на него. Видно было, что девушка старалась не пропустить ни единого слова. - Мой отец, участник великой войны, тоже женился на иностранке, французской дворянке Софи де Люссон. Она стала матерью троих сыновей и двоих дочерей.
- Значит, вы наполовину француз? - приподнял круглые брови венценосный собеседник.
- Выходит, что так, государь- не стал отпираться Захар. - Но прежде всего я терской казак.
- Так и должно быть! - император придвинулся еще ближе, в глазах у него прибавилось любопытства. - А как терцы относятся к войне на Кавказе? Не устали еще казаки, ведь столько лет в боевых походах?
- Для нас это дело привычное. Ваше Величество, имама Шамиля обязательно надо поймать и предать суду за грабежи и зверства, чинимые его абреками над мирным населением. Они перестали щадить даже малых детей и стариков. Тогда на всем Кавказе установились бы тишина и спокойствие.
- Вы так думаете? - прищурился венценосный собеседник.
- Так считают все люди, населяющие наш богатый край.
Николай Первый огладил рукой в белой перчатке голый подбородок, собрал на лбу несколько длинных морщин- Наши воины только тем и занимаются, - император сменил тему разговора:
- Скажите, а до приезда в Санкт-Петербург вы, молодой человек, чем были заняты и о чем мечтали?
- Помогал родным по хозяйству. А мечтал я, как и мои предки, охранять границы России. Если бы не учеба, то мы со средним братом Захаром сейчас стояли бы на кордоне под началом отца и старшего брата Панкрата. Жена у него из чеченок.
- Видимо, лихой казак. Кстати, ваши родственники в каких званиях?
- Батюшка сотник, Панкрат ходит пока в хорунжих.
- А вас учиться, наверное, мать заставила? - хитровато ухмыльнулся самодержец.
- Она, - улыбнулся и Захар. - Но отец тоже был не против.
- А после учебы чем надумали заниматься?
- Верой и правдой служить царю и отечеству. На любом посту, - Захар снова вытянулся в струнку. - Это наша прямая обязанность от рождения и до самой смерти.
Николай Первый понимающе кивнул головой, затем перевел взгляд на невесту Захара.
- Прошу прощения, сударыня, вы тоже еще не строили планов на будущее? - спросил он.
Девушка присела в глубоком книксене, согнала с лица лишние эмоции и опустила руки вдоль бедер.
- Планы у меня есть и довольно таки определенные, - заговорила она дрогнувшим от волнения голосом. - Я хотела бы выйти замуж за вот этого молодого человека, которого полюбила, и воспитать наших детей в духе преданности нашим семейным традициям.
Она бросила мимолетный взгляд на спутника и густо покраснела, заставив окружающих прятать улыбки в воротниках мундиров.
- Прекрасные планы, - поощрил ее венценосный собеседник. - Ну а потом? - А после всего я мечтала бы остаться в России и работать здесь. Если, конечно, у нас все сложится так, как мы об этом задумали. - А возражений никаких не последует? Ведь в Шведском королевстве тоже присутствует нехватка ученых кадров. - Ваше Величество, мы верим в разум нашей дочери, - вмешались в разговор оба родителя Ингрид. - Какую страну она выберет, той и будет служить верой и правдой. - Тогда все в порядке. Император одобрительно улыбнулся и чуть наклонил голову в сторону девушки, тем самым показывая, что удовлетворен ее ответами. затем нахмурил высокий лоб, сложил холеные руки на животе и снова обратился к Захару:
- Много лет назад мы просматривали бумаги Его Величества Александра Первого, нашего старшего брата, победителя Наполеона Бонапарта и отыскали там приказ о розыске раритетов, принадлежавших высшему французскому духовенству, таких как кардинальская цепь с медальоном, а так же драгоценностей из королевской резиденции Лувр вместе с бриллиантом в пятьдесят шесть карат из короны короля Людовика Шестнадцатого. В том приказе, основанном на доносе какого-то французского гражданина, было прописано, что разбойников следует искать среди терских казаков, - Николай Первый приблизил лицо к Захару и пытливо заглянул ему в лицо. - Мы знаем, что на Кавказе терцы проживают компактно и ведают друг о друге буквально все. Вам ничего не приходилось слышать об этом деле?
- Никак нет, Ваше Величество, - ответил Захар.
Он уже успокоился и не выглядел теперь деревянным истуканом.
- Там была еще диадема, выполненная известным итальянским мастером Пазолини. Она изготовлена из золота с вправленными в него крупными драгоценными камнями.
- Если бы я что знал об этом, то не стал бы скрывать от Вашего Величества, - заверил императора Захар.
Николай Первый заложил руки за спину и покачался с пяток на носки, заставив награды издать тонкий звон. Улыбнувшись понимающе, он смерил студента одобрительным взглядом:
- С Терека, как и с Дона, выдачи нет, - засмеялся он, призывая остальных последовать его примеру, и сразу поправился, вскинув голый подбородок. - Поверьте, молодой человек, это только к слову.
- Я все понял, Ваше Величество, - улыбнулся и Захар. Самодержец снова с веселой дерзостью посмотрел на Захара и его невесту. Видно было, что красота и молодость обоих доставляют ему неподдельное удовольствие. Некоторое время он молча о чем-то размышлял, потом перевел взгляд на старших Свендгренов, которые продолжали следить за происходящим с неослабным вниманием.
Николай Первый жестом приказал молодым подойти друг к другу поближе, затем сложил руки перед грудью и с чувством произнес:
- Мы со своей стороны тоже благословляем вас на долгую совместную жизнь. Пусть Господь услышит нашу молитву и соединит вас крепкими семейными узами как на земле, так и на небесах.
Захар с Ингрид быстро нашарили пальцы друг друга и сомкнули их, после чего подставили головы под благословение самого императора Российской империи. Вокруг раздались громкие аплодисменты и восторженные возгласы. На просветленных лицах родителей девушки лежала печать умиления.
- Желаем вам успехов на всем жизненном пути, - венценосный покровитель завершил ритуал, неожиданный для него самого и придуманный им на ходу, и теперь снова входил в свой державный образ. - Мы даем слово, что постараемся помочь молодой семье Даргановых обрести свое счастье.
- Мы вам признательны, Ваше Величество, - не поднимая взора, прошептал Захар.
Самодержец благосклонно кивнул, затем развернулся на месте и пошел дальше, продолжая осыпать наградами своих усердных слуг. За ним тронулся весь двор, обдающий снисходительными улыбками только что возблагодаренных им его подданных. Они знали, эти придворные плуты, что любой правитель лишь вначале своего восхождения на вершину власти старается сделать ставку на старшее поколение. Потом же всю основную работу он взваливает на плечи молодых.
Но это уже было не главным, Захар с Ингрид с удовольствием подставляли щеки под поцелуи родственников и знакомых семьи Свендгрен, которых на приеме оказалось немало. Они не думали ни о чем, упиваясь счастьем от просыпавшегося на них монаршего благоволения.
Глава восьмая
Петр Дарганов, младший из сыновей сотника Дарганова из станицы Стодеревской, понукал буланого кабардинца. Конь, запряженный в двуколку, без устали выбрасывал вперед длинные ноги, чтобы на мгновение зависнуть в воздухе, за один прыжок преодолев расстояние в несколько маховых сажен. За коляской стелились по земле еще два запасных скакуна той же породы с разметанными по ветру гривами и мокрыми вывернутыми ноздрями. Редкие экипажи, двигавшиеся по ровному тракту что в одну, что в другую сторону, еще издали жались к обочинам, служки на почтовых станциях лишь провожали глазами пыльный хвост, тянущийся за двуколкой, опаздывая выбежать навстречу. Скачка длилась не первый день, позади остались бескрайние смешанные леса со светлыми пятнами березовых рощ, изумрудные равнины с сочными травами. Дорога втягивалась в воронежские степи с островками чахлых деревьев да сохлыми пучками травы, гонимыми жаркими ветрами по желтому пространству. Скоро должна была показаться донская земля, где бугристая, а где ровная как стол, но везде прожаренная солнцем до коричневого цвета.
Рядом с Петром подскакивал на мягком сиденье его спутник - студент Московского университета, житель одной из кубанских станиц. Он был почти земляком, и когда Петр решился тронуться из Москвы в далекий путь, то не раздумывая взял его с собой. Во-первых, все веселее коротать время в дороге, а во-вторых, родное плечо кубанского казака было как нельзя кстати. На тракте не прекращали разбойничать лихие люди, а в походной сакве студента лежали несколько тысяч рублей, вырученных за сдачу в аренду дворца на улице Воздвиженской, принадлежащего семье Даргановых. Благо лошади и пролетка имелись свои, они освобождали Петра от утомительного путешествия на перекладных.
Незадолго до отъезда он получил письмо из дома, в котором почерком матери, но под явную диктовку отца, было прописано, чтобы он забрал часть денег из банка, где они хранились, и привез домой, потому что пришла пора выдавать замуж сестер Аннушку с Марьюшкой. Младший из братьев догадался, что выручка от продажи коней, разведением которых занимался отец, здорово упала. А может быть, возникли непредвиденные расходы, известные только отцу и матери.
- Так что ты решил, Петрашка? - на казачий лад назвал возницу спутник. - Не подойдешь больше к своей Эльзе?
- Теперь навряд ли. Что толку, когда она променяла меня на легкую жизнь, - буркнул тот и добавил: - Невелика беда. На Тереке своих скурех скоро топтать станет некому. Найду, в бобылях не останусь, как тот урядник Вислоус.
- Кто таков?
- Есть в нашей станице казак. Смолоду семьей не обзавелся, так всю жизнь по любушкам и пробавлялся.
- Бывает. Но я тебе скажу, что на твою Эльзу такое не похоже. Все же она из Европы, лютеранка, а это народ верующий, - после некоторого раздумья засомневался было кубанец. - Хотя как посмотреть, в борделях на Грачевке как раз немки держат первое место.
- Она меня обманула.
- А может, ты ошибся?
Петр долго щелкал кнутовищем, мучаясь от злости на свою бывшую подружку, терзавшую в мыслях его который день подряд.
- А кто ее знает, - наконец неопределенно буркнул он.
Он в сотый раз перебирал в уме взаимоотношения с Эльзой, возникшие два года назад, и все больше убеждался в том, что нужен был девушке как собаке пятая нога. Она начала подначивать его с первых шагов дружбы, намекая на то, что особняк на Воздвиженке Петр мог бы давно переписать на свое имя и жить в свое удовольствие. Мол, зачем ему прислушиваться к своим родителям, простым казакам, и быть кем-то наподобие управляющего или сборщика податей при роскошном дворце, когда он мог тратить эти денежки на свои нужды. А когда придет время, жениться, создать семью с кучей здоровых детей. Мол, у них в Германии молодые люди становятся самостоятельными, как только переступят порог родительского дома, а он все ждет, когда отец с матерью подберут ему невесту. Петр крутил головой, напрочь отвергая ее доводы, но не в силах был расстаться с Эльзой. Он понимал, что она права, что он действительно живет по казачьим обычаям, даже берет пример со старших братьев, подыскивая невесту не из местных девчат, а из иностранок. Но пойти против воли отца и настоять на том, чтобы дворец переписали на его имя, он был не в состоянии. Да и кто бы в семье обрадовался его ранней прыти.
А началось все с лестного предложения, о котором Петр не замедлил рассказать девушке. Оно и вывернуло их взаимоотношения наизнанку. Сына казачьего сотника уже не единожды награждали за успехи в учении, но в этот раз приз был посолиднее.
Петр Дарганов, студент медицинского факультета московского университета, прикрыл тяжелую створку двери, ведущей в кабинет ректора, и с облегчением вытер пот со лба, затем направился быстрой походкой по широкому коридору к мраморной лестнице, спускающейся на нижние этажи. Только что руководитель сего монументального дома разума, возведенного почти сто лет назад на Воробьевых горах, предложил ему провести летние каникулы не в казачьей станице, а с большей пользой для дела - в голландской столице городе Амстердаме. Предполагалось, что там же он проведет и солидную часть нового учебного года, а уж потом вернется на родину. Лучшие студенты университета часто по обоюдному обмену выезжали в просвещенную Европу для укрепления своих познаний.
- У этих голландцев отличная медицина. За это время вы успеете многое у них перенять, заодно совершить кругосветное путешествие на их корабле, если попадете на их флот, - развалившись в кресле за громадным столом, причмокивал губами седовласый заслуженный профессор, грудь которого украшало множество русских и иностранных орденов. Он обладал учеными званиямии являлся членом многих русских и заграничных обществ. - Скажу больше, сударь, если бы мне в молодые годы предложили подобное, я бы оказался на седьмом небе от счастья.
- Благодарствую, Ваше сиятельство, за оказанное мне доверие, - Петр старался не смотреть в глаза ректору, у него уже был намечен свой план. - Но дома меня заждались родители, братья и сестры. Мы и без того редко видимся.
- А что вы собираетесь делать в этой станице на берегу Терека? - не мог осмыслить упорства студента вальяжный господин. - Кавказские абреки, другой разбойный сброд. А вы лучший студент четвертого курса медицинского факультета, императорский стипендиат. Вам просто необходимо расти и дальше. Соглашайтесь и не раздумывайте.
- Не знаю, что на это сказать. Честь, конечно, высокая.
- Еще Петр Первый, кстати сказать, ваш тезка, прежде чем начать реформы в России, сбежал к этим самым голландцам в разноцветных чулках и деревянных башмаках, и работал у них простым плотником на корабельной верфи.
- Это мы проходили на лекциях по истории, как говорится, доннер эн бликсен. - Вот именно, - одобрительно кивнул головой глава императорского университета. - Вы правильно заметили, что у них на первом месте являются гром и молния. Во всех делах. Хозяин кабинета пожевал губами, переложил с места на место бумаги на столе. Он благоволил к способному пареньку из казачьей семьи, стоявшему сейчас перед ним на ковровой дорожке, знал и о том, что на Тереке, откуда родом этот юноша, никогда спокойно не было. И если подающий надежды студент уедет сейчас туда, то он может не вернуться обратно, и четыре года упорного труда лучших преподавателей учебного заведения будут выброшены коту под хвост, а какой-нибудь недалекий отпрыск шустрых купчиков, ничтоже сумняшеся, постарается занять его законное место. Но и переломить упорный характер потомка терских казаков было не просто.
Ректор университета и тайный советник, стоящий на страже государственных интересов, бросил локти на стол.
- Я не настаиваю на немедленном ответе, предлагаю вам, сударь, подумать.
- Сколько вы даете мне времени, господин ректор? - тут же подобрался Петр.
- Ну, навестите мать и отца, раз уж вам так хочется. Думаю, на дорогу туда и обратно месяца вполне хватит. Но чтобы через месяц вы были в моем кабинете как пика при ваших земляках-казаках.
И теперь Петр спешил поделиться новостью с подружкой с которой познакомился два года назад. Он выскочил из подъезда и по бесчисленным ступенькам спустился на бульвар, посредине которого были разбиты цветочные клумбы. Старший смотритель, стоявший рядом со швейцаром на выходе, сдвинул форменную фуражку на затылок, не успев одернуть мерзавца за своевольное поведение. Проскочив бульвар, Петр с разгона прыгнул в пролетку и приказал извозчику гнать на Разгуляй, где возле старого моста через Яузу его ждала зазноба. Они познакомились на гулянье в Александровском саду, любимом месте студенческих развлечений, где каждый вечер играли духовые оркестры.