- Государь! Пощады! - крикнул Рене, падая на колени. Однако Карл IX только пожал плечами и сказал, обращаясь к Крильону:
- Герцог, однажды я уже поручил вам неприятное дело, а теперь вам снова придется заняться им!
- Дело-то само по себе очень приятное, - ответил неустрашимый Крильон, - но все же мне надо сначала хорошенько подумать, прежде чем я возьмусь за него! Если вы, ваше величество, благоволите вспомнить…
- Полно, герцог! - надменно сказал король. - Я могу позволить одурачить себя, когда дело касается какого-нибудь простого горожанина, но тут, когда совершено покушение на принца моего дома…
- В таком случае, государь, я могу взяться за дело лишь при том условии, что будут отброшены в сторону всякие излишние формальности. Предыдущий опыт уже доказал на этом самом господине, что даже отличные учреждения могут функционировать совершенно неправильно!
- Ты прав! - сказал король. - Ну-с, дальше?
- Скажем, так, - продолжал герцог. - Что такое представляет собой Рене? Взбесившееся животное, нечто зловредное, от чего надо избавиться как можно скорее…
- Вот это недурной портрет! - заметила Нанси.
- Портрет не приукрашен, - согласился король, - и верен!
- Так вот, если с этим положением вы, государь, согласны, - продолжал герцог, - то, бесспорно, с Рене надо покончить как можно скорее, без барабанного боя и трубных звуков, по - семейному, так сказать!
- Вот настоящее слово! - заметил Карл IX.
- Вот я и предлагаю: возьму я троих швейцарцев, вытащу Рене на луврский двор, раздобуду крепкую веревку…
- Хорошее дело!
- Один конец этой веревки мы привяжем к фонарному косяку… Фонарные косяки очень прочны! - сказал король. А на другом конце веревки… Вздернуть Рене! - договорил Карл IX.
- И тогда уже можете не беспокоиться, ваше величество. Мои швейцарцы до утра не отойдут от косяка. Ну а для того чтобы повесить человека как следует, половины суток за глаза достаточно!
- Как, - сказал король, - так ты хочешь сейчас же заняться этим делом? Среди глубокой ночи?
- Так что же? - ответил герцог. - Рай открыт во всякое время дня и ночи, и если Рене предопределено быть в раю, то его и в полночь пустят туда так же свободно, как и в полдень!
- Ну что же, ты прав! - сказал король. - В таком случае ступай!
- Сначала, ваше величество, соизвольте дать мне свое королевское слово, что Рене отдан вами мне в полную власть и что я могу сделать с ним все, что мне заблагорассудится!
Король открыл рот, чтобы дать это слово, но в этот момент дверь из коридора открылась, и в комнату вошло новое действующее лицо, сама королева-мать, Екатерина Медичи!
Она услышала непривычный шум, взрывы смеха, голос короля и мольбы Рене и пришла на этот шум. Остановившись на пороге и увидев сира де Коарасса, стоявшего с гордо поднятой головой, герцога Крильона, напоминавшего отдыхающего льва, насмешливо улыбавшуюся Нанси, смеющегося Ноэ, Пибрака с дипломатически непроницаемым лицом и Рене, бледного, даже посеревшего от ужаса, королева сразу поняла значительную часть истины. Она поняла, что король посмеялся над ней, так как на самом деле покровительствует сиру де Коарассу, что Нанси по его приказанию разыграла комедию и что Крильон собирается жестоко выместить на Рене неделю своей немилости.
Взгляд королевы метал молнии на присутствовавших, и ее взор со смертельной злобой впился в сира Коарасса.
- Ваше величество, - холодно сказал ей король, - Рене вышел из границ данных ему полномочий. Я позволил ему убить сира де Коарасса, если он застанет последнего у ног принцессы Маргариты, а ваш наперсник ткнул сира де Коарасса в тот момент, когда тот признавался в любви Нанси. - Королева посмотрела на Генриха, он даже не был ранен. - Понимаю! - сказал король. - Вы находите, ваше величество, что сир де Коарасс чувствует себя достаточно хорошо для убитого человека? Но это произошло только потому, что я одолжил ему кольчугу моего покойного отца, короля Генриха II!
При этих словах королева побелела от бешенства.
- Государь! Вы король и властны делать все, что вам угодно, ;но вы же мой сын, и Бог наказывает детей, которые осмеливаются издеваться над родителями!
- Да не допустит Господь, чтобы я когда-нибудь стал издеваться над родной матерью, - сказал Карл IX, - но и да не допустит он, чтобы я позволил убивать ближайших родственников в моем собственном дворце!
- Я не понимаю вас, государь!
- В таком случае объясните ее величеству, кузен, что вас зовут Генрихом Бурбонским! - сказал король, обращаясь к принцу.
Екатерина в ужасе отскочила на шаг.
Генрих подошел к ней, преклонил колено и, почтительно поцеловав ее руку, произнес:
- Ваше величество! Простите меня за обман! Королева смотрела на него блуждающим взором и наконец сказала:
- Как же это я не узнала вас! Ведь вы живой портрет своего покойного батюшки, Антуана Бурбонского!
- Теперь, надеюсь, вы понимаете, - сказал король, - что при всей доброй воле я не мог дать убить того, кому вы предназначаете руку моей сестры Марго!
Королева не находила слов. Молчание нарушил герцог Крильон.
- Государь! Я жду вашего слова! - И, сказав это, он положил руку на плечо Рене.
Последний снова с криками упал на колени.
- Что вы хотите сделать с ним? - спросила королева.
- Ваше величество, я жду, когда король поручит Рене моим заботам.
- И что будет тогда?
- Согласитесь, ваше величество, - насмешливо прибавил король, - что я не могу сделать чего-нибудь другого для своего кузена, принца Наваррского!
Екатерина вздохнула, но не сказала ни слова." Я погиб! Даже королева отступилась от меня!" - подумал Рене и, повинуясь мгновенному импульсу, кинулся к ногам Генриха.
- Ах, ваше высочество, ваше высочество! - молил он рыдая. - Сжальтесь надо мной! Простите меня!
- Ну а если я прощу тебя, тогда что? - спросил принц.
- Я буду всю жизнь благословлять вас!
- Как бы не так!
- Я отдам свою жизнь за вас!
- Для этого ты слишком боишься смерти!
- Я… я… стану вашим рабом!
- Все это пустые слова, милый мой! - сказал принц. - А вот я тебе предложу кое-что, друг мой Рене!
- О, говорите ваше высочество, говорите! Я все готов сделать! Только… - Рене с ужасом посмотрел на герцога Крильона, - только не оставляйте меня в руках его светлости!
Крильон сквозь зубы буркнул какое-то проклятие.
- Если ты очень дорожишь своей жизнью, то выслушай меня внимательно, - сказал Генрих. - Неделю тому назад ты похитил из кабачка Маликана женщину, которой потом дорогой ценой продал свободу…
- А! - перебил его король. - Что же это была за женщина?
- Сарра Лорьо, жена горожанина, которого Рене…
- Тише! - остановил его король. - Не будем вспоминать эту историю, столь неприятную ее величеству королеве? Екатерина закусила губу.
- Так за какую же цену Рене вернул ей свободу? - поинтересовался король.
- Она должна была дать ему слово, что в тот день, когда будет в безопасности в Наварре, Рене вступит во владение всеми сокровищами покойного Самуила Лорьо!
- А Лорьо был очень богат! - заметил Крильон.
- Ну так вот, - продолжал Генрих, обращаясь к Флорентийцу, - если ты, во-первых, вернешь Сарре Лорьо ее слово и не будешь предъявлять никаких претензий к ее состоянию, а во-вторых, если ты после этого еще заключишь со мной условие, то я умолю герцога пощадить твою жизнь?
- Ах, ваше высочество, - сказал Крильон, - вы упускаете из виду очень важную вещь и поэтому хотите совершить нечто неумное!
- Как это так, герцог?
- Да ведь если я повешу Рене, то сокровища Сарры не достанутся ему!
- Это правда. Но у Рене есть дочь, а Сарра останется рабой своего слова.
- Как все это досадно! - буркнул Крильон. - А я-то рассчитывал произвести важный опыт!
- Именно? - спросил король.
- Я хотел убедиться, могут ли фонарные столбы в случае необходимости заменить обыкновенную виселицу!
- Я понимаю вас, герцог, - сказал принц. - Но мне не хотелось бы допустить, чтобы вдова Лорьо лишилась всего состояния. Ну-с, так как же? - обратился он к Рене.
Флорентинец видел, что выбора у него нет. Крильон так и рвался завладеть им, королева даже не защищала его, своего фаворита, да и пожелай она вмешаться, ей пришлось бы натолкнуться на непоколебимость сурового герцога, который признавал для себя обязательным лишь приказания самого короля. Поэтому он сказал:
- Я согласен! Освобождаю Сарру Лорьо от данной мне клятвы!
- Отлично! - воскликнул Генрих. - Теперь перейдем к следующему пункту! Ты должен обещать, что не тронешь и волоска с головы как моей, так и господ Пибрака и Ноэ!
- Клянусь! - прохрипел Рене.
- Ну нет, - улыбаясь, сказал Генрих, - твоего слова мне еще недостаточно. Мне нужна порука! Пусть королева Екатерина поручится мне своим королевским словом, что Рене ничем не покусится на жизнь и спокойствие господ Пибрака, Ноэ, Сарры Лорьо и вашего покорного слуги, принца Генриха Бурбонского!
- Так вот, ваше величество, - сказал Карл IX матери, - выбирайте: или вы дадите просимое слово, или Рене будет немедленно повешен!
- Хорошо, - сказала королева. - Я даю свое слово и ручаюсь за Рене!
Генрих облегченно перевел дух. Но, говоря свои последние слова, королева бросила на него такой ненавидящий взгляд, который ясно показал принцу, что отныне он будет иметь в лице королевы Екатерины непримиримого врага.
- Тысяча ведьм! - буркнул Крильон. - Этот проклятый парфюмер снова вывернулся из моих рук! Что за напасть!
V
Вся эта комедия, которая только что была разыграна на глазах у читателя, была инсценирована в кабинете короля, хотя первоначально и не предполагалось открывать инкогнито сира де Коарасса. Поэтому по первому плану предполагалось лишь замаскировать Нанси и заставить Рене поверить, что это принцесса Маргарита. Тогда уж можно было бы расправиться с ним на основании того, что он переступил границы полномочий. Но случилось нечто, заставившее изменить эту простейшую схему. Когда король сел за стол в семь часов вечера, паж Готье подал ему большой пакет.
- Откуда это? - спросил король.
- Только что прибыл гонец из Нерака! Генрих вздрогнул, Пибрак и Ноэ обменялись взглядами, а принцесса страшно побледнела.
- Вот как? - сказал король. - Из Нерака?
Действительно, это было письмо от королевы Жанны д'Альбрэ, гласившее:
" Ваше Величество, мой брат и кузен! Я пишу Вам с целью объявить, что сегодня, одиннадцатого июля, я отправляюсь в Париж, чтобы брак моего сына Генриха с Вашей сестрой Маргаритой мог наконец совершиться. Мой шталмейстер получил приказ не прохлаждаться дорогой. Таким образом, он должен прибыть немного раньше меня. А в ожидании нашего свидания я молю Бога, государь, мой брат и кузен, чтобы он сохранил Ваше Величество в добром здравии, веселии и радости. Жанна, королева Наварры ". Пробежав письмо, король посмотрел на Маргариту, которая была белее снега, и затем, обратившись к сиру Коарассу, сказал:
" Дорогой сир, мне нужно поговорить с вами!" - и увел Генриха в комнату, в которой тот спал.
" Боже мой! - с отчаянием подумала Маргарита. - Король удалит его теперь отсюда!"
- Братец, - сказал Карл IX, обращаясь к Генриху, - что вы думаете о близком прибытии вашей матушки?
- Думаю, что оно заставляет меня открыть свое инкогнито! - ответил Генрих.
- А вы ничего не боитесь? Знаете ли, Марго - девушка капризная…
- Она любит меня!
- В таком случае знаете что? Вам следует сейчас же открыться ей!
- Ну что же, отлично!
- Так останьтесь здесь, я пришлю ее к вам!
- Отлично!
- Бедняжка Марго, - сказал король, возвращаясь в столовую, - мне пришлось дать поручение сиру де Коарассу!
- Поручение? - испуганно переспросила Маргарита.
- А вот ты ступай к нему, он и от тебя может передать что - либо!
- Передать… но… кому?
- Кому же как не твоему жениху, принцу Наваррскому! - Маргарита встала и, пошатываясь, ушла в кабинет; она была уверена, что брат по доброте хочет дать ей возможность попрощаться со своим милым с глазу на глаз.
Генрих был совершенно спокоен, и его взгляд с любовью остановился на принцессе. Она подошла к нему, взяла его руку и сказала:
- Я не хочу, чтобы вы уезжали!
- Что же делать? Все равно вы должны выйти замуж за принца Генриха, и никого, кроме него, вы любить уже не можете!
- Любить? Его? - крикнула Маргарита. - Я ненавижу его!
- Но за что?
- За то, что я люблю тебя!
- Но вы ненавидели его еще до того, как полюбили меня!
- Ну… это… просто мне наговорили, что он дурно воспитан, неловок, малообразован…
- И что при неракском дворе очень скучают…
- Ах! - со страстью крикнула принцесса. - Если бы я любила его, как люблю тебя, какое дело было бы мне до скуки или веселья?
- Значит, со мной вы не скучали бы?
- И ты еще спрашиваешь! Я пошла бы за тобой хоть на край света!
- Даже если бы я был принцем Наваррским? - спросил Генрих улыбаясь.
- Анри, Анри! - грустно сказала принцесса. - Вы еще смеетесь!
- Да, видите ли, принцесса, король только что сказал мне нечто страшное. Он уверяет, что вы были бы способны разлюбить меня, если бы оказалось, что я обманул вас!
- А, так вы обманули меня?
- К сожалению, да! На самом деле меня зовут Генрихом Бурбонским, - сказал принц, взяв руки принцессы и целуя их. - В этом и заключался мой обман.
Маргарита вскрикнула и лишилась чувств. На этот крик прибежал король в сопровождении Мирона, который и стал приводить в чувство принцессу. К счастью, обморок был недолог, и, очнувшись, принцесса со слабой улыбкой посмотрела сначала на короля, потом на принца Генриха и, взяв каждого из них за руку, сказала:
- Ваше величество! Вы очень дурного мнения обо мне. Я готова любить принца Наваррского так же пылко и искренне, как любила сира де Коарасса!
- В таком случае, - весело сказал король, - нам остается лишь немного изменить ту шутку, которую мы сыграем над остолопом Рене!
Таким образом был завершен окончательно план веселой (для всех, кроме самого Рене) проделки. Ноэ, наряженный" таинственным незнакомцем ", отлично справился со своей ролью, Рене попал в расставленную ему западню, и читатели уже знают, какой дорогой ценой ему удалось откупиться от петли.
Когда королева Екатерина дала клятву, которую от нее потребовал Генрих Наваррский, король сказал:
- А теперь, королева, я сообщу вам новость: королева Жанна прибудет на этих днях в Париж!
- И теперь уже ничто не помешает моему браку! - произнес за спиной королевы чей-то голос.
Екатерина обернулась и увидела принцессу Маргариту, которая улыбалась жениху, будущему королю Наварры. Рене был окончательно уничтожен!
VI
Через неделю после всех описанных выше событий Лувр принял необычно праздничный вид; с минуты на минуту ждали прибытия наваррской королевы, Жанны д'Альбрэ.
Курьер, прибывший в Лувр около двух часов пополудни, привез известие, что королева Жанна находится всего в нескольких лье от Парижа.
Генрих Наваррский, который со времени разоблачения своего инкогнито открыто жил в Лувре, при этом известии сел на лошадь и отправился встречать мать в сопровождении почетной свиты, состоявшей из Пибрака, Ноэ и сорока гвардейцев под командой герцога Крильона. В то же время королева Екатерина, король и принцесса Маргарита спешно отдавали последние распоряжения, заботясь, чтобы прием наваррской королевы был достаточно пышным, блестящим и вполне достойным королевы, союзной и родственной французской королевской семье.
По залам и коридорам Лувра шныряли придворные чины, но и в хлопотах они не забывали о своих личных делах. Так, например, Рауль, только что исполнивший какое-то поручение королевы - матери, все же нашел возможность повидать Нанси.
Рауль покраснел, Нанси принялась смеяться.
Они стали у балкона окна, выходившего на Сену, и, под предлогом желания полюбоваться кортежем наваррской королевы, принялись болтать.
- Милая Нанси, - сказал Рауль, - что вы думаете обо всем этом?
- А что ты подразумеваешь под" всем этим ", Рауль?
- Ну, спокойствие, которое воцарилось в Лувре в последние дни, потом, радость, которую сегодня стараются так открыто выставить…
- Бывал ли ты на берегу океана, Рауль? - спросила Нанси с важным видом. - Нет? Это жаль! Тогда ты знал бы, что самая глубокая тишина всегда бывает перед бурей! А потом, есть такая старая поговорка: кто слишком много смеется в субботу, будет плакать в воскресенье.
- Неужели вы предвидите какие-нибудь несчастья, Нанси? - спросил Рауль.
- Ах, милый Рауль, - со вздохом сказала Нанси, - я - положительно луврская Кассандра *. В мои предсказания никто не верит!
- А вы разве предсказывали что-нибудь?
- А как же! С тех пор как сир де Коарасс превратился в принца Наваррского, все вообразили, что снова наступил золотой век. Королева Екатерина и принцесса Маргарита целуются с утра до вечера. Король клянется, что теперь больше не знает, что значит скука. Королева-мать одолевает принца Генриха Бурбонского выражениями дружбы, а Рене ухаживает за ним и с утра до вечера просит прощения…
- И вам кажется, что все это поведет к дурным последствиям? Что же вы предсказывали?
- Я предсказала принцессе Маргарите, что в один из ближайших дней она поссорится с королевой-матерью. Я предсказала королю, что не пройдет и недели, как Рене отравит или убьет кого - нибудь. А принцу Наваррскому я предсказала, что до тех пор, пока ему удастся повести принцессу к алтарю, ему придется испытать немало всяких неприятностей и даже несчастий.
- Что же сказал вам принц?
- Он рассмеялся мне прямо в лицо!
- Так! Ну а король?
- Его величество пожал плечами.
- Еще лучше! Ну а принцесса Маргарита?
- Принцесса объявила мне, что я просто сошла с ума!
- Ну а мне вы ничего не предскажете, Нанси?
- Тебе? Могу предсказать и тебе кое-что! - с насмешливой улыбкой сказала Нанси. - Предсказываю тебе, милый мой, что в самом непродолжительном времени ты совершишь большое путешествие на юг!
- На этот раз вы избавлены от участи Кассандры, - сказал раскрасневшийся паж. - Я и сам знаю, что отправлюсь в Наварру, так как принц Генрих вернется туда после свадьбы, а вместе с ним уедет и принцесса Маргарита. Следовательно, уедете и вы…
На этот раз и Нанси не могла удержаться, чтобы не покраснеть слегка.
- Убирайся вон, Рауль, - сказала она, - ты нарушаешь все свои обещания! Ты забыл, что между нами было решено?
- Что я не буду говорить вам о своей любви, пока еще остаюсь пажем! Но мне уже стукнуло восемнадцать лет, и я буду просить принца взять меня шталмейстером. Я слишком люблю вас, чтобы долго оставаться пажем!
- Ну, смотри же ты! - сказала Нанси, погрозив Раулю пальцем. - Ты увидишь, умею ли я держать слово! Я обещала, что буду сердиться на тебя целую неделю, если ты еще раз скажешь, что.. - , любишь меня! Ну, так…
У Рауля в этот день был прилив смелости. Он взял бело - розовую руку камеристки и, целуя ее, сказал: