XVII
За час до отъезда короля Карла IX на прогулку Нанси усердно занималась туалетом своей госпожи, принцессы Маргариты.
Последняя не любила молчать во время этой скучной и довольно-таки длительной процедуры, и она стала расспрашивать свою камеристку о впечатлении, произведенном на нее королевой Наваррской, будущей свекровью принцессы.
- Ну, крошка, - сказала Маргарита, - как тебе показалась королева Жанна?
- К сожалению, она очень красива!
- К сожалению?
- Ну да, потому что ее красота вызвала ревнивую зависть королевы Екатерины!
- Ах, что за пустяки!
- Ваше высочество, - серьезно и грустно заметила Нанси, - вот уже третий день я играю при дворе неблагодарную роль Кассандры…
- Которой никто не верит? Но как же верить тебе, если ты уверяешь, будто королева Екатерина, всецело занятая политикой, находит время для таких глупостей, как женская ревнивая зависть? В ее-то возрасте!
- Вот именно, ваше величесто! В нашем возрасте, например, нечему и не к кому завидовать и ревновать, а когда женщина перестает уже быть таковой, она особенно ревниво относится к соперничеству в этой области. Да что и говорить! Я поймала такой злобный, ненавидящий взгляд королевы Екатерины, брошенный на королеву Жанну, что для меня этот вопрос вне всяких сомнений.
- Ну, если ненависть тут и есть, то она политического свойства. Кроме того, королева Екатерина ненавидит гораздо больше принца Генриха, чем его мать. Ну а как ты знаешь, она дала клятву, оберегающую принца от всяких покушений.
- Вот именно! И за это она ненавидит принца еще больше. Поэтому она и воспользуется тем, что принц не оговорил в списке неприкосновенных лиц имени королевы Жанны. Ведь чем еще больнее поразить любящего сына, как не злом, нанесенным его матери?
- Да ты с ума сошла! Никогда моя мать не решится на это! К тому же у королевы Жанны образцовая охрана, и сопровождающие ее беарнцы не подпустят никого! - воскликнула принцесса.
- Яд всюду проникает, принцесса!
- Молчи! - невольно крикнула Маргарита, вздрогнув от тона, которым были произнесены последние слова. - Ты только накликаешь беду! Знаешь, почему Кассандре никто не верил? Потому что она болтала слишком уж много!
- Но ее предсказания все же сбывались, хотя им и не верили!
- Вот в этом-то существенное различие между тобой и Кассандрой! Ты предсказываешь совершенно невозможные вещи. Ну как королева Екатерина решится на покушение против матери того, кого она сама хотела видеть моим мужем?
- Хотела - да, но хочет ли еще и теперь? Ведь королева, в то время когда хотела этого брака, рисовала себе принца Генриха замарашкой-пастухом, который растеряется в непривычной для него жизни французского двора, а потом станет послушным орудием в ее руках; теперь же она увидала, что Бурбоны гораздо опаснее Гизов, которых ее величество так боялась.
- Ты скажешь еще, пожалуй, что моя мать задумала расстроить мой брак с принцем!
- Ее величество сейчас же сделала бы это, если бы это было возможным. Но теперь дело зашло слишком далеко, брака с причцем Наваррским желают король и вы, принцесса. Но… но не думаете ли вы, ваше высочество, что сам принц захочет совершения брака, если до этого с его матерью что-нибудь случится здесь?
Принцесса вздрогнула еще сильнее и побледнела.
- Как знать? Может быть, ты и права, - задумчиво сказала она. - Во всяком случае, хорошо было бы ухитриться удалить Рене на эти дни…
- Едва ли и это поможет, - грустно ответила Нанси, покачивая головой.
Маргарита хотела ответить ей что-то резкое, но в этот момент в дверь постучали, и в комнату после разрешительного ответа принцессы вошел Крильон. Он передал принцессе приглашение короля сопровождать его величество на прогулку с наваррской королевой. Когда он повернулся, чтобы уйти, Маргарита остановила его:
- Постойте, герцог, вы мне нужны!
- Счастлив, ваше высочество, и готов служить! - ответил Крильон,
- Скажите, герцог, ведь недаром вас называют самым неустрашимым человеком во Франции? Я спрашиваю это потому, что у меня имеется для вас поручение, за которое, ручаюсь, никто не захочет взяться!
- О, в таком случае я заранее берусь за него! - воскликнул Крильон.
- Дело идет о Рене Флорентийце. Хотя он и дал клятву не покушаться на жизнь и спокойствие моего будущего супруга, но я не очень-то доверяю этой клятве…
- А я еще менее!
- Тем более что принц не упомянул в своем требовании о неприкосновенности близких ему лиц имени королевы Жанны, ну а Рене - такой человек, который решится на все. Вот я и хотела просить вас, не можете ли вы тайно арестовать его и продержать под замком в течение всего нескольких дней?
- А почему не всю жизнь? У меня в Авиньоне имеются надежный замок и надежные люди, из рук которых проклятому колдуну не вырваться до самой смерти!
- Нет, этого мне совершенно не нужно. Я хочу обезопасить себя и принца до свадьбы, а на другой день, когда мы уедем в Наварру, вы можете выпустить его.
- Великолепно, можете рассчитывать на меня, принцесса! Сегодня же вечером Рене будет в надежном месте, и я сделаю все, чтобы оградить безопасность принца и его близких!
- Конечно, ни король, ни королева ничего не узнают об этом?
- Решительно никто, кроме меня, не будет знать об этом, ваше высочество!
- Благодарю вас, герцог! - сказала Маргарита, протягивая Крильону руку.
Тот почтительно поцеловал ее и вышел.
XVIII
Королева Екатерина занималась важными государственными делами, когда лошадиный топот во дворе Лувра дал ей знать, что король возвращается с прогулки. Она подбежала к окну и увидела, что Карл IX вернулся один: королева Жанна и принцесса Маргарига остались во дворце Босежур. Тогда королева Екатерина поспешила навстречу сыну и спросила его:
- Ну, как же понравился Париж наваррской королеве, ваше величество?
- Королева в полном восторге, - ответил Карл IX.
- А церкви вы показали ей?
- Конечно!
- И дворцы?
- Тоже!
- А в модных лавках вы были с нею? - продолжала Екатерина.
- Господи, да я совершенно разорился на нее!
- Неужели? - улыбнулась королева.
- Да как же! Эта прогулка по Парижу стоила мне триста пистолей.
- Однако! Чего же вы накупили?
- Мало ли чего! Мы зашли к моему суконщику Русселю и накупили там материй.
- А потом?
- Потом мой ювелир Даникан ограбил меня на приличную сумму.
- Ого!
- Должен вам сказать, что королева Жанна каждый раз порывалась платить сама и хваталась за свой кошелек, но я, разумеется, не мог позволить ей это.
- Это было очень любезно с вашей стороны! - поощрительно заметила королева.
- А она хитра, как настоящая беарнка. Я уверен, что королева вовсе не собиралась платить из своих средств и всецело рассчитывала на мою щедрость, но тем не менее приличия она вполне соблюла! Вот я и разорился!
- Готова держать пари на что угодно, что мой бедный Рене не участвовал в разорении вашего величества, - сказала Екатерина улыбаясь. - Наверное, уж вы ничего у него не купили!
- Конечно ничего. Мы даже не были в той стороне, где он живет, - ответил Карл IX. - И это вполне понятно. Не говоря уже о том, что я ненавижу этого негодяя, ведь у меня имеется собственный поставщик, которого мне совершенно не к чему обижать.
- Я совсем забыла об этом, - ответила королева. - Значит, парфюмерию вы купили у Пьетро Довери?
- О да, и я ручаюсь, что у вашего Рене не нашлось бы такого очаровательного ящичка, какой мы только что купили у Довери!
- Вот как? А что было в этом ящичке?
- Надушенные перчатки.
- А!
- И даю вам слово, ваше величество, что редкоможно встретить такую неподражаемую работу!
- Ну а я готова ручаться, что и у Рене вы нашли бы что - нибудь в этом роде.
- Сомневаюсь, - сказал король и ушел, поцеловав руку матери.
Королева вернулась к себе и застала там Рене.
- Ах, бедный друг мой, - сказала она, - должно быть, и в самом деле у тебя нет такого роскошного товара, как у Довери. По крайней мере, король говорит, что купил там очаровательный ящичек с надушенными перчатками для королевы Жанны.
- Я знаю этот ящичек, - сказал Рене.
- Неужели?
- И ваше величество тоже знает его, - шепнул Флорентинец.
- Тише! - остановила она его.
- Ваше величество, может быть, соблаговолит заметить, какого цвета перчатки будут надеты у королевы Жанны сегодня вечером?
- Будь спокоен. Приходи к десяти часам, и я скажу тебе. К десяти часам Рене был уже у королевы.
- На королеве были коричневые перчатки, - сказала Екатерина Медичи.
- Значит, это не те, - заметил Рене. - Она еще не открывала ящичка.
- Ты думаешь?
- Ну конечно! Ведь первая пара перчаток светло-желтого цвета.
- Что же, подождем! - пробормотала королева.
Рене вышел из Лувра и направился к мосту Святого Михаила, не замечая, что за ним по пятам следует какой-то мужчина, плотно закутавшийся в плащ.
Это был герцог Крильон, решивший немедленно исполнить обещание, данное принцессе.
Он шел и думал: "Для этого дела мне не нужно никого, кроме Фангаса, моего конюшего!"
XIX
Рене тоже думал о своих делах.
"Мне не меньше королевы Екатерины хотелось бы, чтобы наваррская королева поскорее надела светло-желтую пару перчаток! - рассуждал он сам с собой. - Но мне кажется, что беспокоиться нечего: наверное, завтра она наденет их на придворный бал, чтобы показаться королю в его подарке. Поэтому я могу спокойно идти спать и позаботиться о своей ране, о которой я совершенно забыл".
Действительно, рана Рене была так легка и так хорошо перевязана, что все время, пока парфюмер королевы занимался своим злодейским делом, она не давала ему знать о себе. Теперь же она напомнила Флорентийцу о вчерашнем происшествии.
Рене обнажил кинжал и подумал: "Если вчерашняя фурия опять кинется на меня, то она уже не застанет меня врасплох!"
Но Рене опасался нападения совершенно напрасно: вплоть до дверей лавочки он не встретил ровно никого.
Тем не менее он подошел к лавочке далеко не спокойный: его взволновало то, что из окон дома не виднелось ни малейшего света, а ведь он предупредил дочь, что будет ночевать дома.
"Неужели и Паола, и Годольфин преспокойно улеглись спать?" - подумал он.
Флорентинец постучал в дверь, но никто не поспешил открыть ему.
- Годольфин! Паола! - крикнул Рене.
В ответ ему раздался слабый, еле слышный стон.
Рене с ужасом схватился за ручку двери: та, к его изумлению, сразу подалась: дверь магазина была не заперта, и теперь из глубины стоны неслись еще явственнее.
Флорентинец бросился по направлению к этим стонам, но чуть не упал, запнувшись за какой-то металлический предмет. Он поднял его и увидал, что это был подсвечник со свечой, фитиль которой еще не совсем остыл. Тогда Рене понял, что тут случилось какое-то несчастье. Он поспешил достать из кармана огниво, высек огонь и зажег свечку.
В магазине все было поставлено вверх дном, на пороге комнаты Паолы лежал какой-то человек, скрученный, словно колбаса.
Это был Годольфин.
Рене поспешил развязать его, освободил ему рот от засунутого туда кляпа и лихорадочно спросил:
- Где Паола?
- Похитили! - прохрипел Годольфин.
- Ноэ?
- Нет.
- Значит, принц Генрих?
- Нет. Ворвалась женщина с тремя оборванцами. Они связали меня, схватили Паолу и унесли прочь. Я слышал только, как один из оборванцев назвал женщину Фаринеттой. Больше я ничего не знаю.
Рене понял, что предположение королевы было верно: напавшая на него женщина была вдовой Гаскариля и, видя, что ее покушение не удалось, решила прибегнуть к иному способу мести.
Дрожь охватила Флорентийца при мысли, что его Паола находится теперь во власти мстителей.
- Ну хорошо же! - крикнул он. - Я сейчас побегу к королеве, она даст мне солдат, и я переверну вверх дном весь Двор Чудес, но найду Паолу!
Рене с ужасом оглянулся и увидал того, кого он и вообще-то не любил встречать слишком часто и кого в данный момент совершенно не ожидал встретить в своей лавочке.
- Герцог Крильон! - испуганно вскрикнул он.
- Ну да, это я, - ответил герцог. - Что у вас здесь случилось? Почему здесь такой беспорядок и чего это вы галдите здесь?
- У меня похитили дочь Паолу, герцог! - простонал Флорентинец.
- Кому она понадобилась? - недоверчиво спросил Крильон.
- Судя по всему - той женщине, которая вчера бросилась на меня с кинжалом. Это вдова Гаскариля.
- А, того самого, которого повесили для того, чтобы избавить вас от колесования? Так-с… Ну, и вы собирались поднять ее величество с кровати из-за этого? Сомневаюсь, чтобы королева даже для вас нарушила свой сон. Впрочем, разве королева действительно так уж нужна вам? Я пригожусь вам более, чем она. Ведь я - главнокомандующий войсками королевской охраны и непосредственно распоряжаюсь швейцарцами и ландскнехтами.
- О, ваша светлость! - взмолился Рене, падая на колени перед герцогом. - Если бы вы только захотели…
- А почему бы мне и не захотеть? - надменно ответил Крильон. - Конечно, если бы это ты сам попал в лапы приятелей Гаскариля, я и не подумал бы выручать тебя; но дочь не виновата в грехах отца, и долг всякого дворянина спешить на помощь женщине, попавшей в затруднительное положение. Кроме того, твоя дочь вообще очень мила: я как-то заходил в твою лавчонку, и она очень мило улыбалась мне, когда я покупал какое-то снадобье. Ввиду всего этого почему бы мне и не выручить ее?
- Вы смеетесь надо мной!.. - простонал Рене, который не мог верить в такое великодушие своего врага.
- Иди за мной! - ответил герцог. - Даю тебе слово, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы спасти твою дочь! Ну, а слово Крильона… ты знаешь!
- О, я знаю, знаю! Только поспешим! Как знать… вдруг эти негодяи…
- Пойдем! - коротко приказал Крильон.
Рене покорно последовал за ним в полной уверенности, что Крильон сведет его до Лувра.
Однако вскоре он заметил, что они идут совсем другой дорогой.
- Но… куда же мы идем? - робко спросил он.
- Туда, куда надо! - отрезал в ответ Крильон. Так дошли они молча до старого, неприглядного на вид дома, все окна которого были заставлены массивными железными решетками.
Крильон остановился перед покосившейся дверью и с силой ударил три раза рукояткой шпаги.
Сейчас же открылось одно из окон, и чей-то голос с явным южным акцентом спросил:
- Кто тут?
- Я! - ответил Крильон.
Окно запахнулось, через несколько секунд открылась дверь, и на пороге появился небольшого роста широкоплечий человек. Это был Фангас, конюший герцога Крильона.
- Входите, господин Рене! - сказал Крильон. Парфюмер вошел в мрачную прихожую. Тогда Крильон сказал Фангасу:
- Я привел к тебе узника, за которого ты мне отвечаешь своей головой!
Услыхав это, Рене вскрикнул и хотел броситься назад, но в дверях стоял страшный герцог Крильон.
Последний сказал Флорентийцу:
- Будьте спокойны, я и один отыщу вашу дочь! Что же касается вас самих, то вам уж придется отказаться от мысли увидать в скором времени королеву Екатерину.
Взгляд Крильона явно свидетельствовал о том, что страшный герцог не шутил.
Рене понял, что находится во власти Крильона, и безумный страх объял его.
XX
-Ну-ка, посвети нам! - сказал Крильон своему конюшему. Рене по-прежнему стоял в полном оцепенении, не зная, как объяснить случившееся с ним.
- Милейший Рене, - сказал ему герцог, - вы знаете, что если я возьмусь стеречь кого-нибудь, то от меня не убежишь! Поэтому следуйте за мной добровольно: сопротивление ни к чему не приведет! Ведь я пришел к вам в лавочку со специальной целью взять вас за шиворот и отвести сюда. Но ваше горе тронуло меня, и я там, на месте, ничего не сказал вам. Все же можете не беспокоиться: пока вы будете под арестом, я постараюсь найти вашу дочь.
- Под арестом? - крикнул Рене, обретший наконец дар слова. - Но в чем же обвиняют меня?
- Ровно ни в чем, - ответил Крильон. - Смотрите на это как на мой каприз, если угодно, но я твердо решил продержать вас пару дней в созерцательном уединении. Ну-с, пожалуйста, сударь, наверх! Фангас, помоги господину Рене подняться!
Конюший подхватил парфюмера под руку и повлек наверх. В верхнем этаже Фангас толкнул одну из дверей, и Рене очутился в убого обставленной комнате, все украшение которой составляли довольно неприглядное ложе, простой деревянный стол и несколько жестких стульев.
Здесь герцог сказал Фангасу:
- Помни, что ты отвечаешь мне головой за этого человека!
- Ваша светлость может спать спокойно, - ответил конюший.
- Ну, спать-то мне, положим, некогда, - возразил герцог, - мне нужно сначала выручить дочь этого господина. Покойной ночи! - И герцог ушел, оставляя Рене наедине с Фангасом.
- Ну-с, господин Рене, - сказал конюший, - не хотите ли прилечь?
- Нет, милый мой, - ответил Рене, в голове которого зародились коварные планы, - я так беспокоюсь за участь своей несчастной дочери, что все равно всю ночь не мог бы сомкнуть глаз.
- Может быть, вы хотите кушать?
- Нет. Но пить мне очень хочется.
- Отлично. Так я сейчас принесу бутылочку хорошего вина. Ведь у самого короля нет такого вина, как у герцога!
Фангас вышел, тщательно заперев за собой дверь. Через несколько минут он вернулся с громадной глиняной флягой, горлышко которой было тщательно засмолено. Он поставил флягу на стол, откупорил и разлил вино по принесенным двум кружкам.
- Однако! - сказал Рене, попробовав вино. - Этот мускат действительно великолепен, и я сомневаюсь, чтобы у короля нашелся такой. Должно быть, герцог Крильон очень богат, если у него водится такое винцо?
- Ну, богатым его назвать нельзя, а так себе - ни шатко ни валко…
- Во всяком случае, жить ему есть с чего и, наверное, он по - царски награждает своих слуг.
- Ну, это как посмотреть! Вот я, например, уже немолод, а не скажу, чтобы моя мошна была набита чересчур туго. Хотелось бы мне накопить столько, чтобы купить себе небольшой домик с хорошим виноградником где-нибудь в Провансе, но ведь на это нужно по крайней мере тысячу пистолей.
- Разве это уж такое недостижимое желание? - прервал его Рене.
- Как для кого, - вздохнул Фангас, - а мне где взять такую уйму деньжищ?
- На то существуют добрые люди!
- Да какой же добрый человек даст мне такую большую сумму?
- А хотя бы я например!
- С какой стати вы будете одаривать меня?
- Я достаточно богат, чтобы не стесняться какой-нибудь тысячей пистолей, и если кто-нибудь услужит мне…
- А чем бы я мог услужить вам?
- Да сущими пустяками!