Содержание:
ФАЛЬШИВЫЙ ТАЛИСМАН 1
МАРАФОН ДЛИНОЙ В НЕДЕЛЮ 33
СЕЙФ 78
Марафон длиной в неделю
В книгу вошли: роман "Фальшивый талисман" - о советских контрразведчиках, предотвративших покушение гитлеровцев на членов Государственного Комитета обороны; романы "Марафон длиной в неделю" и "Сейф", в которых действуют те же герои - контрразведчики. Они ликвидируют вражеских агентов в освобожденном Львове и овладевают списками диверсантов, заброшенных в наш тыл.
ФАЛЬШИВЫЙ ТАЛИСМАН
1
- Хотите чаю? - спросил Рубцов и, не дожидаясь согласия, открыл дверь, и приказал адъютанту: - Два стакана чаю, Володя, только покрепче. И к чаю чего-нибудь, печенья, что ли... - Подошел к закрытой черным репсом карте на стене, раздвинул шторки, постоял, всматриваясь, будто не знал наизусть всех обозначений на ней. Резко повернулся к Воловику, сказал, глядя прямо в глаза полковнику: - Седой сообщает, что немцы готовят какую-то важную операцию. Строго засекреченную, даже Седому не удалось разузнать ничего конкретного. Высадка шпионско-диверсионной группы в районе Сарны, Ковель. Это все, что нам известно. Маловато.
Воловик чуть шевельнулся на неудобном стуле с гнутой спинкой. Ответил четко и сухо:
- Не так уж и мало, Василий Семенович. Сегодня суббота, а высадка планируется на той неделе. У нас есть по крайней мере два дня, чтобы подготовиться. Брать группу придется Карему, опыта ему не занимать...
- Брать? - с сомнением переспросил Рубцов. - Брать-то Карему, но леса... Здесь такие леса... - Снова повернулся к карте, словно хотел там найти ответ на не дававший покоя вопрос.
Так и не найдя его, вынул из сейфа другую карту с цифровыми обозначениями по обе стороны от линии фронта - святая святых фронтового управления контрразведки. К этой карте имели доступ только несколько человек, фактически он, генерал Рубцов, и его заместитель полковник Воловик, ну, еще два-три представителя командования, и все.
Рубцов разложил карту на столе, разгладил ее ладонью, ткнул пальцем в синий треугольник на довольно далеком расстоянии от линии фронта и предложил:
- Может, послать к Седому специального связного? С рацией?
Полковник покачал головой:
- А что это даст? Если бы Седой узнал что-нибудь конкретное, успел бы сообщить. Связь с партизанами у него надежная - информация, которую он передает, поступает к нам, как правило, на следующие сутки.
Генерал сидел, разглядывал карту и думал. Как всегда, изучение карты доставляло ему удовольствие и успокаивало. Все словно на ладони. Кружками обозначены места расположения разведывательных и карательных органов врага. В общем, для всего есть свои обозначения: шпионско-диверсионные школы, конспиративные квартиры, пункты переправы, маршруты проникновения гитлеровских шпионов в расположение наших войск, места выброски парашютистов...
Однако сейчас особый случай, что-то задумали в "Цеппелине", возможно, даже не там, а в столице рейха, стало быть, вряд ли будут пользоваться старыми каналами, придумают что-нибудь новое, и большая удача, что дошла хоть такая информация Седого.
- Так я свяжусь с Карим, - предложил Воловик.
- Срочно! - приказал генерал. - Поисковые группы направьте в район Сарны, Ковель. Посты оповещения не должны и муху пропустить. Поддерживать связь с местным активом, докладывать о каждом подозрительном человеке. Да что вам говорить, Иван Филиппович, сами все знаете...
- Я передам Седому, - предложил Воловик, - пусть отложит все и сосредоточит внимание именно на этой операции.
- Да, - согласился Рубцов, - это его первоочередное задание. Хотя, - наморщил лоб, - вдруг немцы забросят группу уже послезавтра, а пока сработает наш канал связи...
- Все равно, - не согласился Воловик, - может случиться и так, что нам не удастся уничтожить шпионов и они вернутся назад. Если это будут диверсанты, сами узнаем, зачем их посылали, но, кажется мне, пахнет другим. Диверсантов забрасывают часто, и, как правило, они попадают к нам в руки, но вот так засекретить, что даже Седой не мог ничего узнать!..
- Да, перед Седым они не таятся, - кивнул Рубцов. - Седого они уже считают своим.
Даже в беседах с глазу на глаз Рубцов с Воловиком давно уже отвыкли называть Седого его настоящим именем - таким законспирированным и ценным разведчиком тот был. Пехотный лейтенант, который чем-то понравился Рубцову года два назад. Именно тогда у генерала родилась идея послать его в тыл врага с заданием попасть в поле зрения абвера и стать немецким агентом. Так в конце концов и произошло.
- Итак, решили! - произнес Рубцов твердо. - Связывайтесь с Карим, может, ему потребуется помощь... Подбросим кого-нибудь из фронтового резерва. Где-то в этих лесах базируется большая бандеровская банда. Возможно, именно на нее ориентируются господа из "Цеппелина".
- Это только усложнит нашу задачу, - мрачно ответил Воловик.
2
"Юнкерс" пошел на посадку, и начальник главного управления имперской безопасности Эрнест Кальтенбруннер выглянул в окно. Ничего интересного. Леса с полянами, кое-где озерца и болота... Никаких признаков человеческого жилья, и никто никогда не подумал бы, что где-то здесь, среди этих лесов и озер, расположилась ставка фюрера "Вольфшанце", где принимаются важнейшие решения рейха.
Обергруппенфюрер удовлетворенно хмыкнул. Даже он, точно зная, что пролетает сейчас над "Вольфшанце", ничего не заметил, а это свидетельствовало о безупречной работе служб РСХА, значит, его, Эрнеста Кальтенбруннера. Что ж, в конце концов, так и есть: у них все отшлифовано и отлажено, машина, так сказать, работает безотказно, и, если бы не бездарность фронтового командования, можно было бы сказать, что в третьем рейхе все отлично - жизнь строго регламентирована, каждый знает, что ему надлежит делать, нежелательные элементы и красные бунтовщики уничтожены, последние доживают свой век в концлагерях, вся страна славит фюрера.
На вытянутом жестком, всегда мрачном лице Кальтенбруннера появилось подобие улыбки: приятно, когда народ так славит своего фюрера, значит, верит ему и беспрекословно подчиняется.
"Юнкерс" приземлился. Кальтенбруннер с удовольствием спустился по трапу на землю. Увидев, как спешат к нему люди в черном, сделал шаг навстречу и выбросил вперед руку, отвечая на приветствия. Хорошее настроение не покидало обергруппенфюрера, он даже улыбнулся и двинулся вдоль бетонной полосы, ощущая, как пружинят мускулы. Пахло хвоей, Кальтенбруннеру понравился этот запах, он жадно вдохнул воздух и оглянулся.
Начальник охраны ставки, правильно поняв Кальтенбруннера, ускорил шаг и поравнялся с ним.
- Как? - коротко спросил обергруппенфюрер. Начальник охраны сразу сообразил, что интересует прибывшего. Ответил уверенно:
- Все в порядке, обергруппенфюрер, настроение заметно улучшилось, и фюрер даже вернулся к своим картинам.
Кальтенбруннер еле удержался, чтобы не пожать плечами. В принципе он не одобрял этого увлечения. Рисовать? Фюреру? Пусть бы уж просто собирал картины, как Геринг, это можно было бы понять: хорошие картины стоят бешеных денег. Но сидеть самому с кистью?..
Машина ждала обергруппенфюрера под густыми соснами, и начальник охраны услужливо открыл дверцу перед ним. На переднем сиденье расположился адъютант. Машина тронулась медленно, хотя могла за несколько секунд набрать сто километров. Но здесь негде было разогнаться - вон уже впереди первый шлагбаум и черные фигуры с автоматами преграждают путь.
Несомненно, унтерштурмфюреру, подошедшему к машине, было известно, кто именно едет в ней, кроме того, он не мог не узнать начальника главного управления имперской безопасности, но тщательно, как и полагалось по инструкции, проверил документы, только после этого вытянулся и приказал поднять шлагбаум.
Возле второго шлагбаума машина съехала на обочину: дальше нужно было идти пешком. И здесь у них проверили документы - еще тщательнее, и гауптштурмфюрер СС предложил Кальтенбруннеру сдать личное оружие.
Начальник РСХА спокойно вытащил из кобуры никелированный офицерский вальтер. Обергруппенфюрер сам установил такой порядок, подписав приказ, в котором никому не делалось исключения, и он безжалостно отправил бы этого подтянутого гауптштурмфюрера на фронт, если бы тот нарушил инструкцию.
- Фюрер ждет вас, - доложил начальник охраны.
- Где? - не поворачивая головы, спросил Кальтенбруннер.
- Прямо по аллее, первый поворот налево.
Гитлер сидел на боковой дорожке, точнее, немного в стороне от нее. На траве стояли мольберт и два стула, на одном из них фюрер разложил краски, на другом примостился сам - углубился в работу и не сразу услыхал тихие шаги Кальтенбруннера.
Начальник РСХА шел почти на цыпочках - в конце концов, такое приходилось видеть крайне редко: фюрер в экстазе. Когда до мольберта оставалось несколько шагов, Гитлер встрепенулся и резко повернул голову. Кальтенбруннер успел заметить на его лице испуг, а может, это только показалось ему, ибо фюрер улыбнулся и сделал знак приблизиться.
Кальтенбруннер вытянулся и поднял руку, но Гитлер кивнул ему и снова уткнулся в свою картину. Обергруппенфюрер невольно взглянул на нее - дорожка и кусты на переднем плане ядовито-зеленые, совсем не такие, что растут на самом деле, а на фоне желтоватого неба синяя сосна и фиолетовые тучи над ней.
- Я рад видеть вас, Эрнест, - сказал Гитлер, не поворачивая головы. Наконец вздохнув, отложил кисть и поднялся: - Нравится?
- Очень! - вырвалось у Кальтенбруннера вполне искренне, и Гитлер весело засмеялся.
- А мне не очень!
- Ну что вы, мой фюрер, я бы с удовольствием повесил вашу картину в своей гостиной. - Вот и представился случай и польстить самолюбию фюрера, и невзначай попросить у него картину.
- Она еще не закончена.
- Но когда будет...
- Надеюсь. Я пришлю картину вам, Эрнест, если и впрямь когда-нибудь закончу ее.
- Лучшего подарка у меня никогда не будет.
- Я верю вам, Эрнест. - Гитлер хитро улыбнулся, перевел взгляд на акварель, долго всматривался в нее, наконец, снова посмотрел на обергруппенфюрера и добавил: - Я верю вам, поскольку вы абсолютно не разбираетесь в живописи.
Фюрер взял кисть, что-то подправил на картине, встал и положил руку на плечо Кальтенбруннера:
- Давайте немного походим, Эрнест, а то я засиделся, а врачи рекомендуют прогулки.
Он двинулся по аллее, потягивая левую ногу, ковылял, заложив руки за спину, и казалось, совсем забыл о начальнике имперской безопасности. Но это только так казалось - Гитлер вдруг неожиданно остановился и впился в обергруппенфюрера пристальным взглядом:
- Докладывайте, Эрнест! Выявили новых участников заговора?
- Конечно, мой фюрер.
- Кто?
- Мелочь, не стоит вашего внимания.
- В этом деле нет мелочей.
- Я знаю, и в первые дни мы взяли всех главных участников заговора.
- Как Канарис?
- Так, как вы и хотели, мой фюрер. Камера - голый бетон, без койки и нар, хлеб и вода. Я приказал допросить его, - улыбнулся злорадно, - первая категория допроса. Это только цветочки, мой фюрер.
- Он должен жить! - Гитлер остановился и вперился в Кальтенбруннера холодными глазами. - Он должен жить, пока я сам не посмотрю на него, вам ясно, Эрнест? Пока я сам не увижу страха на лице этой грязной свиньи! Это он виновен в наших поражениях, проклятый шпион и предатель! Я никогда не прощу ему, я хочу увидеть, как он будет медленно умирать и просить пощады, но никогда ее не дождется, никогда! - Гитлер произнес все это единым духом, уставясь на Кальтенбруннера.
Обергруппенфюреру на мгновение стало жутко, будто это он очутился на месте Канариса, мороз пробежал по коже. Кальтенбруннер пожал плечами, отвел глаза и подтвердил:
- Никогда!
- Но вы ведь не для того прилетели из Берлина, чтобы рассказать мне о самочувствии Канариса? - вдруг улыбнулся Гитлер. - Я слушаю вас, Эрнест, внимательно слушаю, разговоры с вами всегда приносят мне удовольствие. Кроме тех редких случаев, когда у вас неприятные известия.
- На этот раз неприятностей нет.
- Итак, у вас появилась какая-то идея, Эрнест? - сразу оживился Гитлер.
- Да. - Кальтенбруннер решил не говорить, что идея, собственно, принадлежит не ему, а возникла у никому неизвестного гауптштурмфюрера из "Цеппелина".
Гитлер остановился. Стоял, заложив правую руку за спину, перекатываясь с носков на пятки, и заинтересованно смотрел на Кальтенбруннера.
- Ну говорите же! - сказал нетерпеливо.
- Есть возможность произвести диверсию, от которой содрогнется весь мир! - не без пафоса ответил обергруппенфюрер.
Водянистые глаза Гитлера ожили.
- Уточните! - приказал.
- Диверсия против Верховного Командования русских.
Гитлер даже потянулся к обергруппенфюреру, поднялся на носках и опять положил руку на его плечо.
- Неужели?! - воскликнул взволнованно. - Неужели вы в самом деле способны на это, Эрнест?
- Думаю, что да.
Гитлер опустился с носков, сгорбился и махнул рукой.
- Вы способны только обещать... - произнес разочарованно. - Вы обещали мне Тегеран, Эрнест, а что из этого получилось?
Кальтенбруннер ждал такого вопроса и заранее подготовился к нему.
- Там действовали люди Канариса, - ответил твердо. - Русским удалось пронюхать о нашей акции и принять меры. В Тегеране не обошлось без предателя, мой фюрер.
- Что же вы предлагаете сейчас?
- Мы забросим в советский тыл человека с уникальными документами, русские обожают своих героев. У нашего человека будет новейшее оружие, а также взрывчатка...
Гримаса неудовольствия скривила лицо Гитлера.
- Это только у нас кто-то может безнаказанно носить в портфеле бомбы, русские не настолько глупы, Эрнест, и ваша идея...
- Конечно, мой фюрер, - попробовал вмешаться Кальтенбруннер, - вы, как всегда, правы, но...
- Никаких "но", Эрнест! Вы знаете, какая охрана у Сталина?
- Самую лучшую в мире охрану имеете вы, мой фюрер.
Гитлер пошаркал по гравию дорожки ногой, пострадавшей во время взрыва, и Кальтенбруннер сразу понял намек.
- Такое больше не повторится, проклятые военные, сейчас они поджали хвосты!
- Думаю, что у русского Верховного Командования охрана не хуже и ваши проекты, дорогой Эрнест, не стоят мыльного пузыря.
- Однако мы привлекли самых лучших специалистов рейха. Создано принципиально новое оружие - такого еще не видел мир, - в умелых руках оно безотказно, и мы надеемся на полный успех операции.
- Новое оружие? - заинтересовался Гитлер.
- Принцип "Фау", мой фюрер. Снаряд кумулятивного действия, пробивающий почти пятисантиметровую броню. И все устройство помещается в рукаве пиджака.
- В рукаве? - не поверил Гитлер. Поднял правую руку, вытянул ее и даже пощупал. - И пятисантиметровая броня?
- Да.
- Так что же вы тянете, Эрнест? Почему я должен ждать? Почему должен ждать весь рейх? Злейшие наши враги делают что хотят, скоро их солдаты войдут в Польшу...
- Вот мы и предлагаем, мой фюрер...
- Я принимаю ваше предложение, Эрнест. Вы знаете, какой резонанс приобретет такая диверсия!
- Вам всегда виднее. - Кальтенбруннер почтительно склонил голову.
Но Гитлер, наверное, уже не видел его. Выкрикивал, слегка подавшись вперед, и сам, должно быть, не слышал своих слов:
- Акция против Сталина посеет среди русских панику! А знаете, что такое паника во время войны? Поражение. Мы остановим красных, остановим! Мои генералы, надеюсь, будут чего-нибудь стоить. Но вы не представляете себе, Эрнест, еще одного аспекта этой акции. Ссоры между союзниками, развал коалиции... Черчилль, этот старый лис Альбиона, давно ищет повод, и мы дадим его. Что вам требуется, обергруппенфюрер, для осуществления этого плана государственного значения?
- Ваше согласие, мой фюрер.
- Вы его уже получили. Еще?
- Я хотел только предупредить, что тщательная подготовка акции будет стоить...
- У вас нет денег? Кто-нибудь ограничивает?
- Нет, но...
- Никаких "но". Во что бы это ни обошлось, конечный результат стоит того.
- Сегодня я еще раз убедился в этом.
Гитлер повернулся и поплелся назад, к мольберту.
- Вы хорошо продумали операцию? - спросил, не останавливаясь.
- Сейчас ее обстоятельно отрабатывают.
- Строжайшая конспирация, - предупредил Гитлер как-то утомленно: взрыв эмоций не прошел бесследно. - Крайне ограниченное число лиц должно знать о подлинной цели. Даже Геринг...
- Да, мой фюрер, даже Геринг ничего не будет знать. Кроме вас и непосредственных участников акции в курсе дела будут двое или трое.
- Кто они?
- Скорцени, мой фюрер, и еще...
- Это уже в вашей компетенции, Эрнест.
Они подошли к мольберту, и Гитлер устало опустился на стул. Сказал спокойно:
- Пусть вам повезет, Эрнест. Знайте только, акция должна осуществиться во что бы то ни стало!
- Я понял вас, мой фюрер.
Гитлер взял кисть, долго вглядывался в картину и наконец сделал небрежный мазок.
- Думается, так будет лучше, - сказал, будто и не было только что разговора о диверсии и единственное, что тревожит его, - цвет неба на картине. - Я подарю вам, Эрнест, именно эту акварель, если, конечно, получится. С благодарностью за радость, которую вы принесли мне сегодня. Вы спешите, обергруппенфюрер?
- Да. - Кальтенбруннер щелкнул каблуками. - До встречи, мой фюрер. Хайль! - Повернулся и пошел не оглядываясь, и только гравий монотонно шуршал под тяжелыми шагами.
3
Куренной Сорока, сидя на бревне, ждал, пока хлопцы готовили все для купания. Сбросил рубашку, вытянул ноги в кальсонах, подставив спину солнцу, наслаждался теплом и покоем.
Хлопцы грели воду в котле и ведрах на летней печке, сооруженной посреди двора под деревянным навесом. Семен, усатый и пожилой дядька, попробовал воду рукой.
- Подождите, друг куренной, еще минуту, - сказал Семен.
В самом деле, куда спешить?
Семен вытащил из колодца ведро воды. Вылил в большое корыто, еще раз попробовал воду в котле, удовлетворенно хмыкнул. Дал знак помощнику, тот подхватил котел с другой стороны, и они вместе вылили в корыто воду, аккуратно, чтобы не расплескалась. Семен подержал руку в воде, долил холодной и заметил:
- А сейчас прошу пана куренного, и купаться вкусно будет.
Сорока стал медленно снимать кальсоны. Думал: надежный хлоп этот Семен, вон какие красивые слова нашел - вкусно купаться...
Семен вылил на него полведра теплой воды - куренной намылил голову, смыл мыло и погрузился в корыто, с наслаждением ощущая, каким невесомым становится тело.