Послу, очевидно, все это надоело. Он и не подумал натянуть поводья, и подаренный конь неспешно двинулся дальше. Англичанин даже как будто развалился в седле (которое он, к слову, заменил на более удобное, безо всяких украшений). Тут уж пристав обратился к Мишке:
- Парень, догони своего… индюка и скажи, что негоже… Ну короче, пусть остановится!
Мишка соскочил с повозки и легкой трусцой припустил за англичанином. Он даже обрадовался этой возможности размять ноги.
- Ваша светлость, - Мишка использовал тот титул, которым посла величала его свита, - остановитесь, пожалуйста.
Англичанин даже ухом не повел.
- Ну правда, - Мишка ухватился за стремя, чтобы не отставать, - он не сам… упрямится. Ему из Москвы приказывают вас задержать.
- Гонец… ага… - задумчиво произнес наездник. - Ты прав, юноша. Хорошо, передай, что я согласен на остановку… Но только в населенном пункте.
Афанасий Юрьевич, когда ему передали ультиматум высокого гостя, скривился, как будто ему предложили живьем проглотить змею. По глазам было видно, что он пытается совместить несовместимое: и посла умилостивить, и к Москве слишком близко не подъехать. Маша, подошедшая послушать интересное, поняла, что человека надо спасать.
- Скажите, а вон там, - она махнула рукой в сторону от маршрута, - есть какая-нибудь деревня?
Пристав сначала тупо уставился на советчицу, но через пару томительных секунд сообразил, что ему предлагают отличный выход.
- Митька! - гаркнул он, и рядом вырос паренек, который недавно инструктировал посла по поводу этикета. - Найди мне деревню для постоя! Только чтобы в стороне он тракта!
Митька исчез так же шустро, как появился.
- Молодец, девка! - похвалил Афанасий Юрьевич Машу и, увидев недовольную реакцию Мишки, уточнил у парня: - Невеста твоя?
Первой реакцией Мишки было возмущенно отказаться от такой "супруги". Однако он вспомнил легенду, благодаря которой их взяли к себе англичане. Чтобы не выдавать себя, неопределенно пожал плечами.
- Не бери! - посоветовал Афанасий Юрьевич, нисколько не заботясь присутствием Маши. - От умной жены одни неприятности…
Маша так и не поняла, обижаться ей на такое заявление или посчитать его комплиментом.
* * *
Деревня нашлась, но тягомотина продолжилась. Его светлость посол разбушевался не на шутку и требовал от принимающей стороны комфорта.
После того как он вошел в избу, которую ему определили, и в очередной раз увидел накрытый стол, его английское терпение и европейское воспитание дали сильную трещину.
Миша переводил с каменным лицом, опуская детали.
- Он не хочет есть… Он не понимает, как цивилизованные люди… эээээ… Он хочет спать в нормальных условиях. Потому что на лавках спят только… эээ… И отсутствие мебели… эээ… Он говорит, что если ему сегодня не предоставят для сна кровать, то он сейчас отправится прямиком в Москву и расскажет вашему, то есть нашему, царю о том, как… эээ… плохо с ним обращались в дороге.
Афанасий Юрьевич не то, чтоб испугался, он окаменел от ужаса. Глаза его стали огромными и бессмысленными, он начал махать руками, тяжело дышать и с трудом произнес:
- Нет! Нет! Ноу!..
- О, ду ю спик инглиш? - удивился посол.
- Ноу! Ноу! - продолжал бормотать пристав, медленно багровея.
- Он не говорит по-английски, - автоматически перевел Мишка, - он очень расстроен тем, что вы недовольны, ваша светлость. Я думаю, если вы соизволите подождать полчаса, мы уладим все ваши проблемы.
- Я жду последние полчаса, - процедил посол и вышел из горницы.
Мишка сразу смекнул, что больше всего пристава напугал не гнев посла, - на него ему было наплевать, - а то, что англичанин может накляузничать на него в Москве. Как ни старались они с Машей не слушать о казнях и пытках, распространенных в то время, но информация все равно просачивались в уши. То расскажут, что кому-то за воровство руку и ногу отрубили, то за невыполнение приказа на кол посадили, то за дезертирство из армии забили до смерти. Что сделают с Афанасием Юрьевичем, который не смог ублажить посла, следующего к самому царю, страшно даже представить.
Хотя сам Афанасий Юрьевич, судя по его виду, представлял это очень хорошо.
- Ка-ка-ка… - начал говорить он, как только англичанин скрылся из виду.
Маша участливо сунула ему ковш с водой. Пристав жадно хлебнул, а остаток выплеснул себе в лицо.
- Ка-ка-кую к-к-кровать? - выдавил он из себя. - Здесь не заграница, чтоб на кроватях спать! Дикие иноземцы. Бес их разбери…
- Вам лучше согласиться с его условиями, - сказал Миша со скучающим видом.
- Он мне еще будет условия ставить! - взвился пристав, но тут же сник, вспомнив угрозу посла. - Иди к нему, наплети ему что-нибудь, наобещай, что кровать будет завтра.
- Но ведь завтра ее не будет! - встряла Маша.
- Да ее вообще не будет! - рявкнул пристав.
- Тогда у вас головы не будет, - сказал Миша, двигаясь к выходу. - А я еще расскажу послу, как вы деньги на его содержание себе присвоили. Ему это пригодится, когда он с докладом к царю пойдет.
Миша выскочил за порог, утащив за собой Машу, и затаился невдалеке, слушая рев пристава.
- А откуда ты знаешь про деньги? - спросила Маша шепотом.
- Догадался, - ухмыльнулся Миша. - Я вообще уже чувствую себя почти как дома. Обстановочка, как у папы на работе…
- Ужас… - тихо сказала Маша.
- Расслабься, прорвемся, - отмахнулся Мишка. - В крайнем случае, слиняем.
- Нет, не в этом ужас, - сказала Маша. - Я думала, это временно… Что советская власть виновата… А получается, этому бардаку четыреста лет?!
- И что? - удивился Мишка. - Ужас-то в чем?
- В том, что это, наверное, безнадежно. И наивно думать, что…
- Толмач! - рявкнул внезапно появившийся Афанасий Юрьевич. - Своей милостью я назначаю тебя своим помощником.
Миша склонил голову в поклоне, скрывая довольную улыбку.
- Я поручаю тебе обеспечить сегодняшний ночлег нашему иноземному гостю.
- Благодарю за честь, - сказал Миша, - и прошу выдать мне деньги на обустройство.
Афанасий Юрьевич скривил страшную мину и потянулся к поясу, на котором висел кошелек. Отсчитал несколько монет и протянул Мише, сохраняя кислое выражение лица.
Миша забрал монеты, повертел в руках и тихо спросил:
- А за казнокрадство нынче одну руку отрубают или сразу обе?
Афанасий Юрьевич совсем скуксился и протянул Мишке весь кошелек.
- Если его светлость будет недоволен… - прошипел он.
- Его светлость будет очень доволен! - уверенно сказал Мишка. - На сегодня мне этих денег хватит.
Пристав нервно дернулся, а Миша уже уверенно тянул Машу на улицу.
- Итак, нам нужна кровать, - сказал Мишка. - Какие будут идеи?
- Я думала, ты знаешь, где ее взять, - испугалась Маша.
Миша смерил ее взглядом, который уничтожил бы любого, но у Маши к таким уже выработался иммунитет.
- От пристава набрался, - хихикнула она. - Ой, боюсь, боюсь… Ты пошли кого-нибудь в деревню, чтоб столяра нашли.
- Без тебя знаю, - буркнул Миша.
На удивление, в деревне быстро отыскались мужики, которые умели работать топором. Гораздо больше времени потребовалось, чтоб объяснить им, что нужно сделать.
- Да где ж это видано, чтобы в коробе спали! - возмутился один. - Не по-людски это! Как в гробу, прости господи!
Остальные загудели, соглашаясь с ним, и немедленно отказались делать бесовскую придумку.
Мишка сначала растерялся, потом удвоил обещанные за работу деньги. Мужики стали отказываться еще энергичнее… и тут Мишка понял, что нужно делать. Метнулся к повозке с продуктами, вытащил из нее две первые попавшиеся корзины.
- Чем бог послал! - громко заявил он. - Хлеб, соль…
Мужики остановились, и взгляд их стал заинтересованным. А когда Мишка вытащил кувшины, они совсем оттаяли и потянулись к нему.
Мишка очень боялся, что его рабочие напьются и не смогут ничего сделать. Но, обошлось - они повеселели и стали глядеть на мир гораздо позитивнее.
- От ишь ты, иноземец, - хихикал один, сбивая днище кровати. - Спать не может на лавке, нужно ему в домовину залезть.
- Да убогие они все, - говорил второй, - языка не понимают, тыр-мыр, рычит себе что-то… А сказать ничего не может! Немец, одно слово!
- Он англичанин, - встряла Маша.
- И что? Все одно немец, раз без языка. Немой, - разумеешь, девка?
Мужики веселились, Миша внимательно следил за работой, подтаскивая еду и кувшины. Надо сказать, что "богатейские" блюда были немедленно забракованы как несъедобные, и спросом пользовалась самая простая еда - хлеб, сыр и печеное мясо.
Маша же пошла договариваться с деревенскими женщинами, чтоб сшить на кровать матрац.
Чистое тканое полотно оказалось только у незамужних девок в сундуках, и расставаться с ним они не собирались ни за какие деньги. Только одна оказалась сообразительной и, узнав, что к ним в деревню заехал царский советник с иноземцем, тут же потребовала шубу.
- Где ж я тебе шубу возьму, лето на дворе? - изумилась Маша.
Девка сделала морду кирпичом, и Маша отправилась к Мише рассказать о ее дикой просьбе. Миша выслушал, и в отчаяние не ударился.
- Позови ко мне денщика, - сказал он Маше. - Я боюсь отсюда уходить, работнички разбегутся.
- Зачем?
- Ты позови, я расскажу.
Денщик, оказывается, уже слышал о новых Мишкиных полномочиях и пошел к нему почти с радостью. Они с Мишкой пошептались, Миша передал ему монету, и мужик повел Машу к лесу.
- Сиди тут, - сказал он ей, ткнув рукой пенек.
Маша ждала с полчаса, не очень понимая, чего она ждет. Когда она уже собиралась уйти, пришел денщик, сунул ей в руки тяжеленный мешок и быстро испарился.
В мешке была шуба.
Поздно вечером, когда англичанин уже храпел на новой кровати, на натуральном льняном матраце, набитом душистым и мягким сеном, Миша и Маша сидели перед избой и смотрели на звезды.
- Красивая кровать получилась, - сказала Маша.
- Угу, - хмыкнул Мишка. - Но этот резчик по дереву мне всю душу вынул! Я думаю, если б изголовье было не в кружевах, нашему послу сошло б и так.
- Не скажи, - вздохнула Маша. - Он проникся. Но с размером мы, конечно, облажались. Кто ж знал, что они сидя спят!
- А я, главное, еще специально просил мужиков, чтоб пошире да подлиннее… Еле доски в избу вперли!
- Да ладно, мы дикая страна, нам можно и облажаться, - вздохнула Маша. - Хотя я б сейчас тоже с удовольствием на кровать завалилась. Я уж и забыла, как это…
- Давай завтра, когда посол встанет… - начал Мишка, но поперхнулся словами, поняв, что предложение получается весьма двусмысленное.
Маша сделала вид, что ничего не заметила, и быстро сменила тему.
- А шубу-то ты откуда взял?
- Это не я взял, это денщик ее спер у пристава из сундука. Он как-то жаловался, что они багаж с собой таскают, как будто сто человек едет, а не один. Я и подумал: а вдруг у него там шуба есть?
- А если он ее потом хватится?
- Денщик говорит, что скажет, что потеряли в дороге. Говорит, они и не такое теряли, и ничего. Но ты не бойся, он в накладе не остался. Слушай, столько народу сидит на шее у государства, и все равно все живут тем, что воруют!
- Я ж и говорю, похоже, эта страна безнадежна… - грустно сказала Маша.
* * *
Так продолжалось еще три дня. Хорошо, что Мишка сообразил погрузить кровать в посольский обоз, а то пришлось бы в каждой новой деревне затевать канитель заново. За это время Маша и Мишка близко сошлись с Митькой, денщиком пристава. Поскольку делать было особо нечего, Митька охотно болтал с новыми собеседниками. Судя по всему, всю московскую свиту он уже утомил разговорами.
По его словам выходило, что Афанасий Юрьевич ждет гонца, который принесет добрую весть - что царь-самодержец готов принять господина посла.
- А почему б его в Москву не впустить, и там пусть ждет царского слова… - удивилась Маша.
- Еще чего?! А вдруг царь прикажет не впускать иноземца в город? Слышь, Маш, может, тебе бусы какие из нашего воза притащить? Тебе хорошо будет!
Мишка поморщился. С его точки зрения, Митька подкатывался к Маше слишком нагло и топорно. А Маша, наоборот, не видела в ухаживании ничего этакого. В конце концов, Митька вел себя по-джентльменски: целоваться не лез, пошлых шуточек не отпускал, а однажды даже притащил жиденький букетик полевых цветов. Маша была приятно поражена и улыбалась шустрому денщику во весь рот.
Это стало последней каплей. Мишка улучил момент и во время очередного привала отвел Машу в сторону.
- Ты чего творишь? - спросил он тоном папаши, который отчитывает непутевую дочь.
- Ничего не творю… А ты о чем?
- Я об ухажере твоем! Цветочки, улыбочки… Скоро целоваться начнете при народе.
Маша пожала плечами:
- Подумаешь, цветы подарил… Тебе-то что?
- Мне что? А ничего, что мы с тобой горячо влюбленные? Тейлор скоро вопросы задавать начнет! Мне тогда что, на дуэль твоего поклонника вызывать?
Маша окинула Мишку оценивающим взглядом. За время путешествий во времени он стал покрепче, но Митьке определенно проиграл бы и в кулачном бою, не говоря уже о поединке с оружием.
- Ладно, - смилостивилась она, - буду поаккуратнее.
И с этого момента стала строго отклонять все ухаживания Митьки. Хотя в глубине души порадовалась: а Мишка-то ревнует!
Вечером того же дня, укладываясь под повозкой, Мишка заявил:
- Пора валить отсюда. Засиделись.
Маша, которая лежала на самой повозке, возразила:
- Давай хоть на царя посмотрим. Когда еще будет такая возможность!
- Да в истории этих царей…
- Но сейчас-то есть реальный шанс…
- Слушай, - громким шепотом ответил Мишка, - да и бог с ними, с царями! Я домой хочу, в нормальную постель, в душ, за комп…
От крика шепотом у него село горло, и Мишка зашелся сухим кашлем.
- Ну ладно, - сдалась Маша, которой тоже вдруг до дрожи захотелось в душ. - Давай вспоминать что-нибудь по истории. Вот какой у них сейчас царь?
- Вроде Иоанн.
- Каких ты царей-Иоаннов знаешь?
Мишка поскребся под возом и признался:
- Никаких… О! Ивана знаю, Грозного! Про него недавно фильм был.
Маша нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда царствовал Иван Грозный, но так и не сумела. Тогда она соскочила с повозки и двинула в сторону костра свиты пристава. Мишка хмыкнул, но ограничился коротким замечанием:
- Ты обещала!
Маша только плечом дернула - помню. У костра, как она и ожидала, торчал Митька. Был он грустным и непривычно неподвижным, даже гостью заметил, только когда она опустилась рядом с ним на корточки.
- О! Привет! - обрадовался он. - А твой… ругаться не будет?
Маша решила не врать:
- Я обещала, что… ну, короче, что буду ему верна.
От сказанного у Маши чуть скулу не своротило, но Митька, как ни странно, не удивился:
- Он у тебя хороший. Я бы свою девку в поход не взял. Ваше бабье дело - дома сидеть и детишек годовать.
Девочка посмотрела на него в упор - Митька и не думал издеваться, просто констатировал факт. Увидев интерес в глазах собеседницы, Митька приободрился:
- Мне тут Афанасий Юрьевич по пьяной лавочке книжку одну читает, "Домострой" называется. Говорят, ему дьяк за пару денег список с царской книги сделал! Там много чего про это сказано…
И Митька принялся складно рассказывать: что ребенка следует ежедневно учить Святому писанию, а также бить, чтобы боялся и бога, и родителей; что сначала надо обучать домашнему обиходу, а уж потом грамоте; как девке готовить приданое; а про жен вообще процитировал по памяти:
- "Аще дарует Бог жену добру дражаиши есть камени многоценнаго таковая от добры корысти не лишится, делает мужу своему все благожитие".
Может, пристав это место зачитывал чаще, чем остальные страницы, а может, у Митьки память была хваткая.
Маша заслушалась. Если бы она прочитала что-нибудь подобное в XXI веке, то просто не поверила бы, что так может быть, - а теперь почти не удивлялась. Видно, вжилась в чужое время…
Она задумалась и вздрогнула, когда Митька осторожно ее коснулся:
- Прости… Я говорю, а чего ты хотела-то? Не "Домострой" же послушать?
- Нет… Слушай, а какой сейчас царь? - ляпнула Маша и поняла, что вопрос надо было как-то завуалировать.
Митька таращился на нее с откровенным изумлением:
- Какой и был, Иоанн Васильевич.
- Грозный? - уточнила Маша, решив, что где один глупый вопрос, там и второму место.
- Почему грозный? Хороший царь. Я сам видел, как он на Лобное место вышел и сказал всему честному люду: мол, обещаю защищать вас от притеснений и грабительств… Он много чего говорил. Бабы плакали, да и меня проняло… Нет, не грозный он… Добрый!
Когда Маша вернулась к месту ночлега, Мишка уже стоял рядом, готовый идти разбираться с Митькой.
- Ну что? - спросил он коротко.
- Не Грозный, - ответила Маша и полезла на повозку.