- Давай, майор. Не возражаю, но лучше кофе, если есть. Так о чем будем говорить? - Полещук закурил очередную "Клеопатру", хотя во рту от перебора табака уже ощущалась противная сухость.
- Так, Искяндер, - сказал Ахмед, и в полумраке сверкнули белки его глаз. - Согласись, что ваш приезд сюда - визит вежливости. Не более. Ведь я все понимаю.
- Уважаемый майор Ахмед, - ответил Полещук, - я только переводчик и не имею права комментировать действия начальника…
- Брось, лейтенант, - усмехнулся майор. - Какие комментарии? Мы здесь смертники, и все это знают. А вообще я благодарен вам, русским, уже только за то, что вы сюда приехали. Клянусь Аллахом!
- Не стоит, господин Ахмед.
- Ты, русский переводчик, наверное, не знаешь, что было на Зеленом острове в июле этого года?
- Почему же, кое-что слышал.
- Ах, кое-что! - Майор грустно улыбнулся, посмотрел на солдата, принесшего стаканчики с кофе, кивнул ему головой, мол, все нормально, свободен, и посмотрел на Полещука, дымившего сигаретой. - Значит, знаешь кое-что… Расскажу тебе про это самое кое-что…
По рассказу Ахмеда, в середине лета этого года на Зеленом острове произошли трагические события. В ночь на 20 июля группа подводных боевых пловцов израильского морского спецназа, внезапно появившись у острова в районе мелководья, попыталась выбраться на берег. Пловцов заметили, в воду полетели ручные гранаты, ночную темноту прочертили автоматные и пулеметные трассы. И все равно благодаря внезапности, израильтяне, ведя непрерывный огонь из автоматов, выбрались на берег и захватили пляж. Бой продолжался примерно полчаса. Когда сопротивление египетского гарнизона было почти сломлено, с вертолетов высадились бойцы генштабовского спецназа "Саейерет Маткаль", устроившие кромешный ад на Зеленом острове. Они хладнокровно добили египтян (лишь несколько человек чудом выбрались оттуда на лодке), подорвали артиллерийские орудия, захватили нескольких пленных и на подошедших катерах благополучно ушли на Синай…
(Майор Ахмед, разумеется, не знал, что эта дерзкая операция спецназа подверглась резкой критике со стороны премьер-министра Израиля Голды Меир. Зеленый остров, считала она, не представлял никакого интереса для израильтян и не стоил жизни десятка коммандос, погибших при его захвате. Впрочем, министр обороны Моше Даян, давший добро на проведение операции, остался при своем мнении: израильская армия должна использовать любую возможность, чтобы показать, кто хозяин в Суэцком заливе. И не только в заливе - везде. Невзирая ни на какие потери.)
- А что было потом, Ахмед? - спросил Полещук.
- Потом, брат мой, был, как водится, "разбор полетов". Спасшихся солдат расстреляли по приговору военного суда. Остальные, понятное дело, погибли здесь… - Майор замолчал и посмотрел на пулемет Горюнова. - Теперь, видимо, моя очередь…
- Да ладно тебе, Ахмед, - не выдержал Полещук. - Все будет нормально. Инша Алла!
- Вот именно, если Аллах пожелает. - Встрепенулся майор. - Но они не дождутся, чтобы я, - Ахмед встал со стула во весь рост и стал похож на шкаф, потом несколько смутился и сел. - Короче, Искяндер, врага не пропустим. Так и скажи им.
- Кому им? - Удивился Полещук.
- Не делай из меня дурака, крези, как говорят англичане. Я все понимаю.
- Ничего ты, майор, не понял. - Обижено сказал Полещук.
- Вот смотрю я на тебя, русского, и думаю: ты кто на самом деле? - спецназовец поковырялся в мятой пачке, вытащил сигарету и закурил. - Посмотришь на тебя - вроде наш, и говоришь почти как мы, но…
- Что но?
- Искяндер, ты меня извини. Все-таки ты не наш.
- А я что, это скрываю? Я же русский, я - хавагя, как любит говорить мой друг подполковник Сафват…
- Комбат Сафват? Ты его знаешь? - искренне удивился майор.
- Еще бы. Мы с ним друзья.
- Так, - вздохнул майор, - все становится на свои места. Как сказал кто-то из мудрых: скажи мне, кто твой друг…
- Это правда, брат мой, - поддержал сентецию Полещук. - И я скажу, кто ты… Ахмед, давай о Сафвате потом. Ты мне скажи, почему остров назван Зеленым?
- Странный вопрос, Искяндер.
- Почему странный? Я читал в газете статью нашего корреспондента о том, как израильтяне поливали напалмом пальмы Зеленого острова…
- Пальмы? - удивился майор. - Да здесь и травинку трудно отыскать. Остров-то искусственный! Говорят, его англичане построили. Какие, к черту, пальмы? Похоже, ваш репортер строчил свои репортажи в Каире, сидя под пальмами с бутылкой "Стеллы" где-то в Замалеке… Я покажу тебе утром Зеленый остров, чтобы ты все понял… Пошли спать, а то твой хабир Иван уже, думаю, волнуется…
Утром, после скромного завтрака (чай, сухая лепешка и фуль - черные бобы с подливкой) майор Ахмед провел Чеботарева и Полещука по Зеленому острову. Ощущение от увиденного было сильным: никакие пальмы и даже трава здесь действительно не росли; кроме развалин каких-то построек, сейчас уже неизвестного предназначения, на острове ничего не имелось.
- Вот там был радар, - сказал Ахмед, показав рукой на возвышенную часть острова. - Евреи его полностью взорвали. Орудия - тоже… Нет, мы сейчас можем обороняться, - повернулся он к Чеботареву, - посмотрите, мистер Иван, как я разместил пушки. Конечно, этими средствами я не могу, как вы видите, обеспечить круговую оборону, но со стороны противника мы прикрыты.
Полковник Чеботарев посмотрел на дислокацию артиллерийской батареи и хмыкнул.
- А если евреи пойдут отсюда? - спросил он. - Вы же не успеете развернуть орудия.
- Взорвем остров, - нахмурился Ахмед. - Видите, мины по периметру? Они сработают. Плюс машинка, я ее собственноручно крутану - взорвутся казематы, то есть весь остров…
Чеботарев понял, что любые его рекомендации по поводу обороны Зеленого острова не имеют никакого смысла. Он понял, что, по большому счету, остров оборонять не будут: его просто взорвут эти смертники-коммандос во главе с майором Ахмедом. Он замолчал, насупился и стал смотреть на море.
- Брат Искяндер, - вдруг спросил Ахмед. - Автомат Калашникова сможешь разобрать? И собрать?
- Норматив? На время? - уточнил Полещук, догадываясь, что этим майор просто хочет разрядить ситуацию с русским советником.
- Нет, просто так. Хотя… - Майор жестом подозвал стоявшего поодаль солдата с автоматом и приказал ему разрядить магазин. - Маленькое соревнование, - сказал он. - Кто быстрее разберет и соберет Калашникова.
Полещук взял АК-47, огляделся, нашел подходящее место и опустился на одно колено.
- Ахмед, а можно мне завязать глаза? - спросил Полещук, вспомнив, как он лихо обращался с этим автоматом, начиная с отцовского полка. Майор удивился и Полещуку завязали глаза какой-то вонючей тряпкой.
Рядом, с любопытством поглядывая на русского, пристроился египетский боец. Ахмед подождал, когда оба будут готовы, и махнул рукой и крикнул: "Ялла"!
Полещук нащупал автомат и начал его разбирать. Итак "Курс молодого бойца" вслепую, - подумал он. - Отделяем магазин, контрольный спуск, теперь пенал, потом - шомпол, возвратный механизм… Быстрее, быстрее…! Ага, теперь отделяем затворную раму с затвором, затвор, и, наконец, отделяем газовую трубку со ствольной накладкой… - Полещук, разумеется, не видя ни улыбавшегося майора, ни подошедшего полковника Чеботарева, быстро собрал автомат, щелкнул предохранителем и вскочил на ноги. Почти одновременно с ним с криком вытянулся египетский боец.
- Шатыр! [Молодец! - араб. ] , - обрадовался спецназовец. - Клянусь Аллахом, не ожидал такого. Вслепую! От тебя, переводчика! А раз так, этот Калашников - твой. - Ахмед протянул АК-47 Полещуку. - Здесь у нас этого добра навалом.
- Спасибо, ахи [брат мой - араб. ] , - сказал Полещук и посмотрел на Чеботарева. Тот, видимо, уже утратив интерес к импровизированному соревнованию, сидел на плоском камне и смотрел в бинокль на море в сторону Синая. - Не положено нам оружие, Ахмед. Если что, у меня в батальоне есть "Порт-Саид".
- Как это не положено? - брови майора поползли вверх. - Вы же находитесь в зоне боевых действий! Что, евреи различают, русские вы или египтяне? - Шрам на темной щеке Мухаммеда посветлел, он грубо выругался. - Искяндер, вот тебе мой личный подарок. - Майор достал из кармана маленький пистолет. - Это карманный "Браунинг", добыл у израильтян. Держи на память о Зеленом острове. - Он повернулся спиной к Чеботареву и быстро сунул Полещуку миниатюрный пистолет. - Спрячь, ахи, вдруг пригодиться. Запасной обоймы нет, извини, не до того было. Потом рассмотришь, - добавил он, - калибр 6.35…
- Шукран, майор, - поблагодарил спецназовца Полещук и направился к Чеботареву, осторожно трогая в кармане плоскую рукоятку маленького пистолета.
Советник, похоже, ничего не заметил. Глядя в даль, он мысленно уже был, наверное, в Союзе.
- Ну, надеюсь, не очень опозорил Советскую Армию? - иронично спросил он подошедшего Полещука, оторвавшись от бинокля. - Не знаю, как у них с нормативами, но, по нашим, разбирал-собирал ты хреново. На четверку с минусом… И соперник твой такой же слабак!
- Да я же вслепую разбирал и собирал автомат! - обиженно сказал Полещук. - Вы что, товарищ полковник, не видели?
- Видел, видел… - ответил советник.
Полещук мысленно послал полковника подальше, и они вместе направились к майору Ахмеду, что-то громко объяснявшего своим подчиненным, указывая рукой в сторону израильтян.
Яркое солнце слепило глаза. Вокруг простиралось сине-зеленое море. Где-то далеко, в дымке, просматривался берег залива. Тихо шумел прибой. Полещук посмотрел на четко видимые в прозрачной воде противодесантные мины, соединенные друг с другом белым кабелем, и подумал, что евреи сюда действительно не сунутся…
Глава десятая
Прошлой ночью группа израильских самолетов попыталась совершить налет на район Сафага, но была отогнана огнем средств египетской ПВО, заявил представитель военного командования ОАР. Он категорически опроверг израильские утверждения, что самолетам якобы удалось нанести удар по расположенной в Сафаге египетской военно-морской базе.
Как сообщает агентство МЕН, ссылаясь на заявление представителя вооруженных сил ОАР, сегодня египетские подразделения ПВО сбили еще один израильский самолет типа "Мираж". Это четвертый израильский самолет, сбитый ПВО Египта за последние два дня.
(Каир, 24 ноября, ТАСС)
Говорят, что самые лучшие чувства испытывают подчиненные, увидев дымок машины, увозящей своего начальника. Именно такие чувства ощутили советники 6-ой пехотной бригады, когда полковник Чеботарев, скупо попрощавшись, убыл из Роды в Каир, откуда должен был лететь в отпуск в Союз. По мнению всех, это было не по-офицерски. Не проставился товарищ полковник, грустно констатировали офицеры, зажилил фунты! На "Волгу", понимаешь ли, копит, а мы здесь, как эти…
- Ладно, давайте по койкам, - сказал Романенко.
- Нет, погоди, - встал подполковник Субботин, батальонный советник, и обвел глазами собравшихся в комнате офицеров. - Это же херня какая-то! Мужики, может, у кого заначка есть?
Заначки ни у кого не было. А выпить хотелось всем. Причем, прямо сейчас. Обстановку разрядил Полещук.
- В общем, так, - сказал он и посмотрел на часы. - Если прямо сейчас вы мне дадите машину, то через полчаса или максимум минут через сорок я привезу спиртное.
Народ замолчал, все уставились на молодого лейтенанта.
- Полещук, ты шутишь? Где в этой дыре можно найти спиртное?
- Нет, не шучу, - сказал Полещук. - А где - мое дело, места надо знать… Выделяйте арабийю [машина - егип. ] , и все будет.
- Куда поедешь? Ночь на дворе, а? - спросил подполковник Субботин.
- Короче, мужики, - сказал Полещук. - Или да, или нет.
Ответ был однозначный, и через пять минут Полещук уже мчался в газике к палестинскому госпиталю, где, как он предполагал, можно разжиться спиртом.
- О, мутарджим Искяндер, аглян, аглян! - удивился палестинский доктор-старлей. - Какими судьбами? Что-то случилось?
- Ничего страшного, Аббас, - ответил Полещук, пожимая руку доктору. - Маленькая проблема.
- Ну, мутарджим, говори, - палестинец посмотрел на ногу Полещука. - Нога?
- Да, нет, дорогой, с ногой все нормально.
- Тогда что?
- Аббас, нужен спирт.
- Зачем?
- Понимаешь, русские хабиры обгорели на солнце и надо бы их спины спиртом смазать, - беззастенчиво врал Полещук, глядя в глаза палестинского доктора. - Аллахом клянусь, очень надо.
- Искяндер, причем тут спирт? - удивился палестинец. - Я могу тебе дать мазь от ожогов. - И он пошел к своим аптечным закромам.
- Нет, Аббас, - настаивал на своем Полещук. - Они, русские, привыкли у себя лечиться в таких случаях только спиртом.
- Ладно, Аллах с вами, спирт - так спирт, - стал, наконец, почти догадываться палестинец. - Только пусть не употребляют во внутрь. Я же знаю вас, русских… Но два литра?!
…Через каких-то десять минут Полещук трясся в газике, бережно прижимая руками к груди двухлитровую емкость коричневого стекла с медицинским спиртом. Вся операция по добыче алкоголя заняла действительно около часа.
- Это что? - спросили хабиры у Полещука, когда он с гордым видом поставил коричневую бутыль на стол.
- Спирт медицинский, чистый, - ответил Полещук. - Кохоль абьяд [спирт - араб.].
- Не ослепнем? - стали уточнять советники, завороженными глазами уставившись на емкость.
- Мужики, с какого такого хрена? - возмутился Полещук. - Это же настоящий этиловый спирт. Из госпиталя. А где Захар и Сафар?
- Нечего им здесь делать, спать отправили.
Подполковник Романенко притащил картофелину, разрезал ее пополам, плеснул на срез жидкости из коричневой емкости. Все уставились на картошку. Но никто не знал, какого цвета должен был стать разрез. После недолгих обсуждений Субботин сказал:
- Эх, была, не была! Пострадаю за советскую власть! Наливай! - Скомандовал он сам себе, решительно плеснул в стакан жидкости, разбавил ее водой и залпом выпил. Офицеры молча смотрели на бригадного "камикадзе". Романенко аж передернуло. Субботин, однако, смачно закусил огурчиком, порозовел, заулыбался и взял бутыль, чтобы налить еще.
…Через час все хабиры напились до очень хорошего состояния. Полещук устало побрел в свою виллу. "Нас извлекут из-под обломков… - орали поддатые советники, - поднимут на руки каркас. И залпы башен-ы-ы-х ору-у-у-дий в последний путь проводят нас…"
Полещук подивился словам незнакомой песни, резанувшим душу, и остановился, чтобы дослушать." …И будет карточка пылиться на полке пожелтевших книг, - пели советники, - в танкистской форме, при погонах, и ей он больше не жених…"
Он пересилил возникшее желание вернуться в теплую компанию поющих советников, поднял глаза на темное небо, мерцающее звездами, вдохнул всей грудью воздух, пахнущий гниющими морскими водорослями и чем-то еще, непонятным, и пошел к себе.
Зудящие комары долго не давали заснуть. Сквозь ставни пробивался свет луны почему-то с кровавой окраской. Не к добру это, подумал Полещук, и еще долго ворочался в бессоннице, отбиваясь от комариных атак. Заснул он только по утро. Снилась ему мама, отчитывающая подполковника Сафвата за бытовую неустроенность сына и скудную еду. А он, Александр, вместе с отцом защищали комбата, говорили ей, что на фронте всегда так, бывает и хуже. Это - не главное, ведь он жив и здоров…
* * *
Батальон подполковника Сафвата вывели из бригады, отвели в дельту Нила, где на специально оборудованном полигоне начались изнурительные тренировки по форсированию Суэцкого канала. Лодки, плоты, штурм "линии Бар-Лева", захват плацдарма, окапывание, отражение атак противника… И так каждый день.
Ни сам Сафват, ни его непосредственные начальники не знали, что планирует высшее руководство. Сафват связался со своими влиятельными знакомыми в Каире, но ответ был один: готовься… К чему - вразумительного ответа не было.
Впрочем, комбата, интересовало лишь одно: будет ли это действительно масштабная операция, или его батальон пойдет на заклание в виде разведки боем. Ведь что из себя представляет линия Бар-Лева, Сафват неплохо знал. Знал он и то, что вражеская военная разведка свой хлеб даром не ест. Не один раз ночные попытки прощупать прочность обороны израильтян заканчивались полной неудачей: египтян, осветив прожекторами, или уничтожали мощным огнем артиллерии уже на воде, или, подпустив к берегу, прицельно долбили танковыми орудиями прямой наводкой, не оставляя им ни единого шанса.
Объяснение этих неудач, стоивших многие десятки жизней, напрашивалось само собой: информацию о каждой предстоящей операции кто-то сливал израильской разведке. Причем, этот кто-то был отнюдь не феллахом в полосатой галибийе, а человеком, имевшим прямое отношение, скорее всего, к оперативному управлению Генштаба, которое во всех армиях мира являлось "кухней" войны.
Друзья, вхожие в высокие кабинеты, молчали. Или не имели права сообщать подполковнику такие секреты. Сафват понимал, что они перестраховываются. Но смысла в этом не видел, так как до тех пор, пока пособник или, если угодно, предатель сидит в Генштабе под боком у разработчиков операции, ее реализация будет однозначно обречена на провал.
Пока его радовало только то, что до Каира рукой подать, машина под боком, и, по большому счету, наплевать ему было на все запреты. Сафват как был когда-то в Йемене армейским хулиганом, так им и остался…
- Мустафа, ради нашей дружбы и всего святого, - говорил он по каирскому телефону генералу Хамди, своему земляку и приятелю. - Что вы там планируете? Я же должен знать хотя бы часть замысла… Давай встретимся, ахи. Ты же меня отлично знаешь. Никакой утечки не будет…
- Успокойся, Сафват, - отвечал генерал. - Все нормально. Никаких особых планов - обычные тренировки. Встретиться не могу, занят по горло. Клянусь Аллахом! Как твоя семья? Надеюсь, все хорошо? Пока, ахи.
После каждого подобного разговора Сафват оказывался в баре своего друга Махмуда, где напивался вдрызг. Потом из последних сил садился за руль белого "Мерседеса" и мчался домой по ночному Каиру, распугивая прохожих визгом тормозов и звуком клаксона. Дома уединялся в кабинете, успокаивался порцией виски, а ранним утром, наскоро приведя себя в порядок, он опять становился строгим командиром, которого ожидал желтый с зелеными разводами ГАЗ-69.
Похмельную головную боль Сафват убирал сигаретой с гашишем, прихлебывая из маленькой бутылочки коричневую "Кока-Колу". Солдат-водитель искоса поглядывал на хмурого комбата и молчал. А Сафват нет-нет да вспоминал русского переводчика Искяндера, с которым ему было так легко и интересно. Надо бы узнать, как он там в нашей бригаде, подумал подполковник, да и в Каир его вытащить. Нормальный парень, хоть и не наш. Наш - не наш, какая, к шайтану, разница! Вон, земляки, почти родственники, хуже бывают во сто крат.
Сафват выбросил наружу окурок сигареты и вспомнил пословицу: "Аль-хамир хумар, ляу бейн аль-хейль яыш" ["Осел даже среди лошадей - осел" - араб. пословица].
Он повернулся к водителю и приказал прибавить скорость.
Мимо проносились темно-желтые холмы пустыни. Ветер гонял по песку клубки сухой травы, развевал тянувшиеся за газиком клубы пыли…