22 октября два "Фантома" впервые показали себя в деле: нанесли мощный ракетно-бомбовый удар по позициям ПВО в городке Абу-Сувейр, к юго-западу от Исмаилии. Отразить налет самых современных истребителей-бомбардировщиков египтянам было практически нечем. Зенитки времен второй мировой войны лишь украшали небо белыми облачками разрывов - скорость самолетов "Фантом" была необычайно высокой, попасть в них из пушек можно было лишь случайно.
Через несколько дней последовал второй удар "Фантомами": был смешан с землей египетский радар на горе Атака в районе Суэца, радиолокационный "глаз", просматривавший почти весь Синайский полуостров. ПВО Египта ослепла еще больше.
4 ноября израильтяне осуществили небывалую за всю войну акцию: два "Фантома" беспрепятственно пролетели до Каира и на малой высоте преодолели звуковой барьер. Причем, не где-нибудь, а конкретно над Миншат Аль-Баккари, резиденцией египетского президента Насера. Грохот был ужасный, во всех окнах со звоном вылетали стекла, жители бежали в панике, давя друг друга, и не зная, куда спрятаться…
Гамаль Абдель Насер, президент ОАР и Герой Советского Союза (Золотую Звезду приколол ему лично Никита Хрущев), оказался обиженным до глубины души. Эта наглая "психическая" атака "Фантомов" явилась последним аргументом египетского военно-политического руководства, которое, разводя в бессилии руки, попросило генсека Леонида Брежнева оказать Египту экстренную военную помощь. Впрочем, переговоры на этот счет уже велись, просто гром американских "Фантомов" над древними пирамидами не мог не ускорить этот процесс. И действительно несколько ускорил.
Однако все было не так уж просто. Присутствие в Египте советских военных советников и технических специалистов проблему не решало даже в случае их количественного увеличения. Речь шла уже о совсем другой помощи, помощи боевыми частями. Но, имелось слишком много контраргументов…
В Кремле ломали голову, как помочь Египту и не нарваться при этом на военную мощь Америки, стоящей за Израилем. В Вашингтоне обмозговывали ту же проблему с точностью до наоборот. Ведь ситуация при неудачном раскладе могла привести две сверхдержавы к ядерной войне. На грани которой мир уже был ровно семь лет назад во времена "Карибского кризиса" у берегов Кубы.
В Средиземном море уже давно курсировали корабли 6-го американского флота, в полной боевой готовности была советская флотилия, усиленная атомными подводными крейсерами Северного флота. И не факт, что нынешний взрывоопасный "Суэцкий кризис" мог закончиться мирно. В общем, и в Москве, и в Каире многие тогда не спали. В Тель-Авиве было пока все спокойно: Моссад занимался проверкой информации, полученной от Рамзеса…
* * *
- Ну, будем ее брать? - спросил Кузакин, раззадорившись от вида полуобнаженной девушки-стриптизерши, продолжавшей под музыку снимать с себя остатки одежды. - Ты посмотри, какая линия живота, переходящего в лобок! Саша, это же Бог знает, что такое!
Полещук уставился на стриптизершу, но ничего уж особенного не увидел: симпатичная рослая европейка, работающая в ночном клубе "Мэриленд" на местную, обожающую голых белокурых бестий, мужскую публику. К тому же она соблюдала установленные правила эротического действа в мусульманском Египте: на сосках груди остались сверкающие звездочки, на причинном месте - маленький, тоже блестящий, треугольничек. Про себя, однако, подумал, что трахнуть такую девку он бы не отказался. Без последствий, разумеется, в плане последующей высылки из страны пребывания…
- Саша, ты ни хера не понимаешь в женщинах, - продолжал гнуть свое изголодавшийся без женщин Кузакин. - Не знаю, как ты, а я уже готов! - Он глотнул из стакана виски и вопросительно посмотрел на Полещука.
- Ты знаешь, старик, думаю, что наших денег на нее не хватит, - сказал Полещук, оценивая аппетитные ягодицы покидающей помост стриптизерши. - Это дорогая телка, Кузакин, нам не по карману. Глянь, сколько страждущих местных богатеев. - Он кивнул в сторону арабов в белоснежных галабиях и черных европейских тройках, только что кидавших на помост денежные купюры. - Нет, не потянем…
- А вдруг, Саня, - привстал Кузакин, не сводя глаз с уходившей девушки. - Вдруг нам обломится!
Таки почти обломилось. Через некоторое время девушка, уже одетая в очень короткую юбку-мини, появилась в зале. Кузакин оказался первым, призывно щелкнувшим пальцами, и девушка направилась к их столу.
- Саша, мы - югославы, - едва успел проинструктировать Полещука Кузакин. - Девица с улыбкой плюхнулась на стул и со словом "Хэллоу!" на столе переводчиков появилась бутылка шампанского. Официант-араб мгновенно открыл ее, разлил по бокалам и исчез.
- Ну, господа, - сказала девица на хорошем английском, - выпьем за всех нас! Чин-Чин!
Выпили и закурили. Кузакин и Полещук представились специалистами из Югославии. Девушка сказала, что она из Канады и ее зовут Мэри.
- О Мэри, в "Мэриленде" - это знаковое явление, - сказал Кузакин на английском языке. - Это наводит на определенные мысли. - Он многозначительно посмотрел на высокую грудь Мэри. - Шампанское, двое горячих югославов, вы, надеюсь, не против?
- А какая нормальная девушка может быть против? - улыбнулась стриптизерка. - Если к тому же у горячих югославов водятся деньги.
- А сколько надо? - спросил Кузакин.
Мэри назвала свою цену, которая показалась парням слишком высокой. Началась торговля. И надо же было такому случиться, что оба между собой, невольно, перешли на русскую мову. Мэри внимательно прислушалась, а затем сказала:
- Я не знаю, кто вы на самом деле. Но вы - точно не югославы, я там недавно была, они говорят не так… Это меня тревожит. Ладно, бойз, договаривайтесь между собой, а я пошла в туалет. - Мэри взяла свою сумочку, встала и, профессионально покачивая бедрами, пошла в сторону туалета.
Кузакин и Полещук ждали ее очень долго. Потом, когда им стало понятно, что девица за их столик не вернется никогда, переругались. Кузакин пенял на Полещука, что тот, мол, первым заговорил на русском, но Полещук считал наоборот. В конце концов, разъяренный Кузакин вылил остатки шампанского на стол, громко заявив на английском, что это вовсе не шампанское, а гадкая моча, кинул пять фунтов и пошел к выходу. Полещук направился за ним. В Насер-сити возвращались на такси. Оба молчали.
- Кузакин, хватит тебе дуться, - не выдержал Полещук. - Ну, не сняли девку, подумаешь, катастрофа!
- Молодой ты еще, Саня, многого не понимаешь, - сказал Кузакин, глядя на призывно мелькающие за окном таксомотора огни рекламы. - Я уже второй год здесь заканчиваю, а ты - только что из Москвы… Тяжко без женщин… Местные проститутки за пару-тройку фунтов не в счет. Да и трепак подхватить не хочется.
- А презервативы? Ведь едва ли не каждый каирский лоточник предлагает на русском языке купить "парашют на х…й"…
- Да пошел ты, умник! - сказал Кузакин и стал искать по карманам сигареты. Вытащил красную пачку дорогого "Ларка", повертел в руках. - На сигареты приличные разорился на всякий случай. - Он закурил. - А знаешь, Полещук, у меня был такой случай…
- Ну, ну.
- Не нукай, не запряг еще. В общем, дело было так. Еду я со студенческой вечеринки, а народу в тачке набилось под завязку, друг на дружке сидели, песни орали. У меня на коленях - девица, очень даже симпотная телочка. Я так потихоньку начал ее ручонкой проверять, чувствую - не возражает. Трусики незаметно стянул пониже (благо в тачке темно и все поддатые) и она удобно уселась на мой член. Представляешь, какой кайф? И визжала потом, когда машину подбрасывало на ухабах… Так и кончили с ней под "Бесаме мучо"…
- А потом? - поморщился Полещук, хоть и прошедший курсантско-армейскую казарму, но все равно с трудом переносивший скабрезные откровения сослуживцев или приятелей, смаковавших интимные подробности своих отношений с женским полом. Сам он никогда об этом ни с кем не делился. Для него все это было глубоко личным, не подлежащим ни хвастливого выбрасывания на публику, ни вообще упоминания в любом контексте. "А чего у кого из нас не было, - подумал он, - но какого черта об этом со смаком рассказывать?" Полещук, однако, ничего такого Кузакину не высказал. Промолчал, как бы поддерживая озабоченного сексуальной проблемой Кузакина…
- Потом было продолжение, но уже не с ней. Я, кстати, так и не узнал ее имя. А зачем? Получили друг от друга удовольствие и чао, бамбина! - Кузакин посмотрел в открытое окно машины. - Вот, кстати, и приехали. Стэна! Остановись! Полещук, расплатись с таксистом!
Мрачные многоэтажки ночного Насер-сити навевали тоску. Но на торговом пятачке перед домами жизнь, несмотря на позднее время, продолжалась. Доносились голоса людей, звуки музыки, аппетитные запахи кебаба. Полещуку дико захотелось перекусить, но в карманах было пусто, а Кузакин, не оглядываясь, решительно шел к дому. Полещук вздохнул и пошел за ним…
* * *
Полковник Иван Иванович Чеботарев, советник командира 9-й пехотной бригады, с трудом переносил свою зависимость от переводчиков. Но деваться было некуда: английского языка, которым сносно владели египетские офицеры, он не знал, а выучить арабский до уровня хотя бы минимального понимания местной стороны оказалось и вовсе делом нереальным. В конце концов, он плюнул на это безнадежное занятие, и ограничился теми фразами на ломаном арабском, которые поневоле выучили почти все русские хабиры, проработавшие в стране хотя бы несколько месяцев. Фразы эти были рифмованными и поэтому легко запоминались. Вроде этой: "Стэна хена ва халас! Букра лязим микробас." ["Остановись здесь и все. Завтра нужен микроавтобус." - искаж. егип. ]
В общем, переводчиков Чеботарев не любил, особенно, таких как Кузакин, норовивших при случае показать свое некое превосходство. Москва, университетское образование! Поэтому, когда Кузакин заболел и остался в Каире, Чеботарев про себя даже обрадовался. "Возьму с собой этого Полещука, - подумал он с облегчением, - парень, вроде, ничего, если верить Чапаю, по-арабски неплохо говорит. К тому же - кадровый офицер…"
Поездка планировалась опасная: на Зеленый остров, находившийся в северной части Суэцкого залива, с гарнизоном которого давно планировали организовать взаимодействие, да все что-то мешало. То артобстрелы, то налеты авиации, то какие-то проблемы в бригаде. Да и Чеботарев, если сказать честно, туда особо не стремился - на кой хрен ему эти приключения перед самым отпуском? Хитрый комбриг-египтянин, и так не особенно утруждавший себя присутствием в бригаде, услышав про Зеленый остров, и вовсе надолго застрял в Каире по каким-то важным делам. А полковнику Чеботареву было сказано четко: "Никакого отпуска пока не посетишь этот гарнизон. Остров - тактически важный объект. Его и так едва не потеряли в июле… Посмотри там, как и что, посоветуй. Действуй, полковник, ты же опытный боевой командир!"
Несмотря на то, что так называемый "боевой" опыт Чеботарева заключался в батальонных учениях и полковых КШУ в Закавказском военном округе и годом пребывания в ранге советника командира египетской пехотной бригады, Иван Иванович после беседы с начальством в Каире почувствовал свою значимость. Почти как легендарный генерал Панфилов, за которым была Москва.
Впрочем, Чеботарев (даже не будучи "семи пядей во лбу") прекрасно понимал, что ни о каком реальном взаимодействии с островитянами не может быть и речи. В пехотной бригаде никаких плавсредств не было, нет, и не будет. Поэтому гарнизону должны оказывать помощь и поддержку только авиация, флот и подразделения "коммандос". Но никак не пехотинцы бригады, разделенные несколькими километрами моря. В критической ситуации можно задействовать лишь бригадную артиллерию, да и то лупить она будет по самому острову. "Из Каира оно, конечно, видней, особенно с верхушки пирамиды Хеопса, - в раздумьях чесал затылок полковник. - Там все до одного - стратеги с большой буквы "М". Придется ехать" - И он, понурясь, направился к артиллеристам.
…Катер шел тихо. Но в вечерней темноте поблизости от расположения израильтян Полещуку гудение движка казалось оглушительно громким. Он посмотрел на небо с мерцающими звездами, прислушался к хлюпающим о борт волнам. На палубе, заваленной припасами для гарнизона, едва слышно переговаривались египетские бойцы. С западного берега залива громыхнула очередь из крупнокалиберного пулемета, очередь трассирующих пуль пологой дугой пошла в сторону израильтян. Те не ответили. И вновь установилась зловещая тишина. Лишь одинокий стук движка катера нарушал спокойствие моря.
Чеботарев был в рубке и на палубу не выходил. Полещук вытащил из кармана пачку "Клеопатры" и, вспомнив строгий наказ не курить, сунул сигареты обратно и пошел в рубку. Бригадный советник подремывал, сидя на узком для его массивного тела креслице.
- Товарищ полковник! Иван Иваныч! - разбудил его Полещук. - Подходим, просыпайтесь!
- А я и не спал, Полещук, - ответил, позевывая, Чеботарев. - Как там обстановка?
- Нормально, товарищ полковник. У евреев удивительно тихо. Даже странно…
- А чего странного? - Чеботарев с трудом высвободился из кресла и еще раз зевнул. - Не засекли жиды. И то, слава Богу…
Поднялись на палубу. Впереди, по курсу, темной громадой высился приближавшийся Зеленый остров. В рубке что-то бубнил по рации командир катера, на берегу замелькали огоньки сигнальных фонарей. Солдаты на палубе, взяв автоматы наизготовку, готовились к высадке. Чеботарев, машинально сунул правую руку к несуществующей кобуре и повернулся к Полещуку:
- Вот идиотизм! Даже пистолета нет! А если там эти?…
Этих там не было. Встретили гостей египетские коммандос во главе с майором Ахмедом, начальником гарнизона. После короткого братания солдаты начали разгружать катер, а Ахмед, подсвечивая дорогу фонариком, повел Чеботарева, Полещука и двух египетских офицеров к себе на чай. Что-либо увидеть в этой кромешной темноте было просто невозможно. Полещук споткнулся о камень и чуть не упал. Резкая боль прошибла растянутую раньше ногу…
- Располагайтесь, господа, - сказал майор Ахмед, когда все очутились в каком-то непонятном помещении, слегка подсвеченном керосиновым фонарем.
Полещук рассмотрел майора. Это был мужчина с фигурой борца-тяжеловеса, стриженный "под ноль" и со шрамом на чисто выбритом, очень темном лице. Одет он был в пустынный камуфляж, брезентовый ремень провисал слева от тяжести пистолета, явно не табельной "Беретты", а чего-то более массивного. Справа на ремне - устрашающего размера нож в ножнах черного цвета. Одним словом, типичный спецназовец, как подумал Полещук, ни разу не видевший парней из этих элитных боевых подразделений.
Потолка в этом казематном "кабинете" видно не было. Обстановка спартанская: складной стол, лежанка, несколько деревянных стульев. Около стен темно-зеленые армейские ящики, на них каски, автоматы Калашникова, сдвоенные рожки, скрепленные изолентой, рядом, на цементном полу - ручной пулемет Горюнова.
Солдат принес поднос с термосом и маленькими чайными стаканчиками. Раздал всем стаканчики и наполнил их черным чаем.
- Добро пожаловать на Зеленый остров, - сказал Ахмед и поднял свой чай, как будто в стакане вино.
Все чокнулись, отхлебнули и потянулись за сигаретами. Чеботарев хмыкнул, влил в глотку содержимое стаканчика и посмотрел на египетского майора. Тот головой сделал знак солдатику, который подскочил к русскому полковнику и наполнил его стакан чаем.
- Мистер Иван, - произнес Ахмед, - как вам наш чай? Почти русская водка по крепости? А?
- Вот именно, почти, - ответил Чеботарев, выслушав перевод Полещука. - Скажи ему, что мы не чай приехали пить. Пусть доложит обстановку.
Майор Ахмед доложил, что на острове находится рота коммандос, усиленная артиллерийской батареей и средствами ПВО: ПЗРК "Стрела" и пулеметами ДШК. Остров полностью заминирован по периметру, личный состав готов погибнуть, но не допустить высадки евреев. Боеприпасов более чем достаточно, продовольствия и пресной воды - тоже. Радиосвязь поддерживается со штабом дивизии. В случае необходимости будет обеспечена… - Ахмед, дюжий египетский спецназовец со шрамом (то ли от осколка, то ли от ножа) вдруг замялся и замолчал. Все посмотрели на майора. В возникшей тишине послышалась приглушенная толстыми стенами артиллерийская канонада. В тусклом свете лампы к невидимому вентиляционному отверстию каземата поднимались облачка табачного дыма. - Короче, мистер советник, - махнул рукой Ахмед, - вы все прекрасно понимаете. Мы здесь - смертники, и ждать помощи нам неоткуда. Наши самолеты будут сбиты ракетами батарей "Хок" уже на подлете к острову, а артиллерия с берега может только накрыть нас… - Он опять замолчал, посмотрел на свою сигарету и стряхнул с нее столбик серого пепла. - В общем, будет маленькая Хиросима, принимая во внимание количество взрывчатки, которой напичкан остров. Но мы готовы к этому. На все воля Аллаха!
Чеботарев выслушал египетского майора молча. Он хорошо понимал, что Ахмед прав, и что никакой реальной помощи гарнизону Зеленого острова не окажут. Но подбодрить командира коммандос было необходимо. И он сказал:
- Мистер Ахмед, все не совсем так. Командование дивизии сделает все для оказания вам помощи. Ваш объект имеет тактическую, а возможно, и стратегическую важность в районе Суэца. Поэтому, как я полагаю, в случае необходимости будут задействованы все силы, включая фронтовую авиацию, чтобы не допустить захвата острова сионистским врагом. - Чеботарев посмотрел на Полещука. - Переводи точно, как я сказал. Это дипломатия, твою мать!
Слово "дипломатия", услышанное и понятое майором Ахмедом, послало всю "дипломатию" полковника Чеботарева к чертям собачьим. Египтянину стало все ясно. Он скривился и сдержанно произнес:
- Спасибо, господин советник. Думаю, пора укладываться спать. Вас проведут, мистер Иван. И заранее извините за неудобства…
Все встали и направились к выходу. Полещук замешкался, остановившись возле пулемета РПГ.
- Ну, ты идешь? - обернулся к нему Чеботарев.
- Секунду, товарищ полковник, - сказал Полещук и увидел, что майор Ахмед жестом просит его задержаться. - Идите, я вас догоню. - Чеботарев в сопровождении египтян с фонариками пошел к выходу. Ахмед проводил их взглядом и повернулся к Полещуку.
- Мистер Искяндер, вы, как я понял, офицер?
- Да, господин майор, офицер. Лейтенант. И, пожалуйста - без "мистера".
- Садись, лейтенант. Побеседуем, если не возражаешь. Пойми, скука здесь ужасная. Если бы не соседство с евреями, то вообще маут - смерть. Ты меня понимаешь? Как насчет чая?