Руднев покачал головой: откуда у них лекарства? Хинин тут не поможет - это не лихорадка. Даже сушеной малины нет, чтобы хоть немного сбить температуру, а у Ольги сильный жар. Беда, если воспаление легких, тогда девушка неминуемо сгорит как свеча на ветру.
Тем временем Юрий укрыл сестру всеми одеялами, но ее продолжало трясти. Лоб пылал, воспаленные глаза были широко открыты, но Ольга не узнавала склонившихся над ней мужчин. С трудом заставив ее разжать стиснутые зубы, Саша и Лобанов напоили больную горячим чаем. На некоторое время девушке стало немного лучше, и она забылась, а потом вновь начался жуткий озноб.
- Жар, - потрогав лоб сестры, констатировал Юрий.
- Да, плохо, - согласился сидевший на корточках у костра китаец. - Пожалуй, надо идти к доктору.
- Здесь есть врач? - вскинулся Саша. - Где? Что же ты раньше молчал?
- Там, - старик махнул рукой в темноту, - небольшой город. На его окраине живут белые монахини, у них есть больничный приют.
- Христианский монастырь? - догадался Лобанов. - Далеко?
- Далеко, - вздохнул Вок.
- Надо идти. - Руднев встал и начал обуваться. - Покажи направление, и я приведу врача, чего бы мне это ни стоило.
- Погоди, - остановил его капитан. - Боюсь, мы зря потеряем время. Если там действительно больница, нужно отнести туда Ольгу. Но вдруг монахини бежали от черной болезни?
Повернувшись к китайцу, он напряженно ждал ответа, от которого, возможно, зависела жизнь больной.
- Нет, не должны. Они давно там живут и никогда не уходили, даже во время мора.
- Тогда идем! - Саша быстро собрал вещи и предложил: - Сделаем из одеял носилки.
- Не стоит, - взваливая на плечо мешки, сказал Вок. - Лучше на руках, с носилками не получится. Без дороги пойдем, так короче и быстрее, а носилки будут мешать.
- Хорошо, - согласился Юрий. - Закутаем ее в одеяло и понесем по очереди. Будем меняться: один несет Ольгу, другой - поклажу. Дорогу хорошо знаешь?
- Не заблудимся, - заверил китаец, взяв под мышку охапку хвороста.
Он сунул одну из хворостин в костер, зажег ее и, подняв над головой, как факел, пошел вперед.
Капитан легко подхватил сестру на руки и поспешил за стариком. Следом, сгибаясь под тяжестью поклажи, шагал Руднев. Ориентиром ему служил факел старика. Ночь выдалась темная, луны и звезд не было, тучи - словно огромное грязное ватное одеяло - закрыли весь небосклон. Странная погода: днем ясно, немилосердно печет солнце, а по ночам приходится греться у костра и следить за облаками, опасаясь нежданного дождя. Только его им сейчас и не хватает!
Под ногами зашуршала сухая трава - вышли в поле, пересекли его, не разбирая дороги и спотыкаясь в темноте о камни. Лобанов хрипло поторапливал Вока, старик пытался прибавить шагу, но потом вновь шел медленнее, стараясь отыскать нечто вроде тропы, чтобы меньше беспокоить больную, притихшую на руках гиганта.
Примерно через час Юрий бережно передал Саше свою драгоценную ношу, а у него забрал поклажу. Прижав девушку к груди, Руднев занял в цепочке место за китайцем. Выдержит ли старик долгий ночной марофон по бездорожью? Кроме него, некому указать путь к обители монахинь, устроивших в этой глуши лазарет. Если Вок потеряет силы и упадет, что будет с Ольгой? Выживет ли она? Хоть бы дойти, донести ее! Дышала она хрипло, губы запеклись от жара, озноб не прекращался.
- Скоро придем? - послышался из темноты голос Лобанова.
- Иди, - не оборачиваясь, ответил Вок.
Охапка хвороста у него под мышкой значительно уменьшилась. Прутья сгорали удивительно быстро, или так казалось во тьме? Временами чудилось, что они давно заплутались и кружат на месте, то путаясь в траве, то пробираясь между валунов. Может быть, дороги нет и ночь бесконечна? Утро никогда не наступит, солнце не позолотит лучами землю, и темнота поглотит все: жизнь, любовь, последний вздох, прощальное слабое пожатие руки…
Постепенно Саша потерял чувство времени. Сменяя друг друга, они с Лобановым несли Ольгу, спины стали мокрыми от пота, ноги дрожали в коленях, а они все шли в темноте, шли и шли. Поэтому, когда небо начало сереть, Руднев не поверил глазам: неужели на свете еще бывает такое?
- Вон. - Остановившись, китаец показал на смутно видневшиеся впереди каменные здания. - Монахини живут там. Идите, я останусь здесь.
Старик отбросил оставшиеся хворостины, устало опустился на землю и начал массировать икры, морщась от боли и тихонько постанывая. Неунывающая Цянь скакала вокруг него, словно исполняя ритуальный танец.
- Скорее! - Лобанов помчался к монастырю, кинув рядом с китайцем поклажу. - Я разбужу их! Скорее!
Добежав до ворот - массивных, из темных толстых досок, укрепленных полосами кованого железа, - он загремел тяжелым кольцом и крикнул во весь голос:
- Есть тут кто? Откройте! Откройте скорее!
Когда подошел Саша с Ольгой на руках, в воротах приоткрылось маленькое оконце, и выглянула пожилая монахиня в белой, туго накрахмаленной косынке.
- Что случилось? - спросила она по-французски. - Кто вы?
- Христиане, попавшие в беду, - ответил Юрий, - отворите, сестра, мы принесли больную.
Загремел засов, одна створка ворот приоткрылась. Капитан пропустил вперед Руднева и следом за ним вошел в чистый дворик, похожий на сказочный оазис: маленький, выложенный камнем бассейн с зеленоватой водой, цветы, плакучие ивы, лепные арки длинных галерей.
Закрыв ворота, монахиня осмотрела Ольгу, пощупала ее пылающий лоб.
- У нее сильный жар. Идите за мной.
Она провела их через двор в сводчатый зал с застеленным циновками полом и топчанами вдоль стен. Отыскав свободный, указала на него.
- Положите больную сюда. Как ее имя?
- Ольга Лобанова.
- Русская? - Монахиня, удивленно взглянув на капитана, сделала запись в блокноте. - Кем она вам приводится?
- Сестра, - ответил Юрий, поправляя съехавшую с пустой глазницы повязку.
- Невеста, - тихо сказал Саша.
Он прикрыл ноги Ольги одеялом и огляделся. Лазарет показался ему достаточно чистым, есть простыни, на подушках свежие наволочки, но чем больны лежащие здесь люди? Что будет с Ольгой, если среди них есть пораженные черной болезнью, выкосившей половину провинции?
- Не волнуйтесь, барак для умирающих китайцев за стенами обители, - словно подслушав его мысли, сказала монахиня. - Здесь нет заразных. Теперь вам нужно уйти, а я позову врача.
- Мы подождем во дворе. - И Лобанов первым направился к выходу.
Отыскав скамью, они уселись, блаженно вытянув гудевшие ноги и стараясь не поддаться дреме, одолевавшей их после тяжелой, бессонной ночи. Вскоре, неслышно ступая, появилась другая монахиня с янтарными четками и стетоскопом в руках.
- Это вы принесли больную?
Мужчины встали, с тревогой ожидая, что скажет им эта молодая бесстрастная женщина в черном.
- Хрипы в легких. Возможно, воспаление. И она очень сильно утомлена. Нужны покой, уход, правильное питание и время для выздоровления.
- Она выздоровеет? Мы можем надеяться? - просительно заглянув в лицо монахини, спросил Саша.
- Господь всемилостлив. Надейтесь и молитесь. Теперь вам следует покинуть обитель.
- Как это - покинуть? - резко вскинул небритый подбородок Юрий. - Она моя сестра! Мы будем помогать ухаживать за ней.
- Все мы сестры и братья во Христе, - подняв тонкую руку, остановила его женщина, - но при обители нельзя оставаться молодым, здоровым мужчинам. Можете навещать больную, однако жить вам здесь никто не позволит. Если вы голодны, дадут чашку риса - и более не задерживайтесь.
- Разрешите нам прийти сегодня еще раз, - смирился Лобанов, поняв, что спорить бесполезно. - Зря мы не станем вас беспокоить.
- Завтра, только завтра, - твердо сказала монахиня, направляясь к воротам. Она уже узнала от сестры-привратницы о национальности новой больной и сейчас подумала, что русские - люди беспокойной судьбы и беспокойного нрава. Наверное, теперь заметно прибавится хлопот с этими рослыми, красивыми славянами, привыкшими настаивать на своем. Особенно хорош одноглазый гигант: лицо волевое, а стать какая! Его не портят даже ужасный шрам и черная повязка на пустой глазнице. Нет, надо гнать греховные мысли. Какое ей дело до этих непонятных бродяг, покрытых пылью дальних странствий? Они пришли ниоткуда и, как древние гунны, уйдут в никуда легкой походкой, похожей на крадущийся неслышный шаг опасных хищников, мелькнули - и нет их…
Судя по всему, оба русских - бывалые воины, способные переносить невзгоды и хорошо владеющие оружием. Они и сейчас вооружены - вон как тяжело оттянуты их пояса спрятанными под одеждой револьверами. Нужны ли подобные гости мирной обители монахинь, призванных нести язычникам свет истинной веры? И как только с ними оказалась нежная девушка, зачем отправилась она вместе с мужчинами в обезлюдевшую провинцию, истерзанную междуусобной войной и страшной эпидемией? Загадка…
- Приходите завтра, - открывая перед друзьями створку тяжелых ворот, повторила монахиня.
- Как ваше имя, сестра? - задержавшись на мгновение, спросил Лобанов.
- Магдалена…
И ворота захлопнулись, словно поставив точку на их разговоре. Удастся ли продолжить его завтра?
- Какая женщина! - восхищенно покрутил головой капитан. - А? Богиня! Имя святой грешницы, фигура Дианы, глаза - как омут!
- Как ты только успел все рассмотреть под ее черной хламидой? - усмехнулся Саша. - Монашка как монашка. Меня больше волнует состояние Ольги.
- Да, ты прав, - рассеянно проведя ладонью по лбу, пробормотал Юрий и вдруг схватил Руднева за руку: - Если найдем золото, я ее украду!
- Сначала надо дождаться, пока она выздоровеет, - устало загребая пыль ногами, заметил Саша. - И зачем красть? Ольга и так…
- Да не ее! - блаженно улыбаясь, хмыкнул Лобанов. - Магдалену!
Лишь на третий день Ольге стало немного лучше. Разбив лагерь неподалеку от монастыря, друзья ежедневно приходили в лазарет. Руднев часами оставался у постели больной, а Лобанов, посидев немного, начинал настойчиво искать встречи с сестрой Магдаленой и тенью следовал за ней по пятам. Странно выглядели они рядом: огромный, широкоплечий мужчина и маленькая, стройная женщина в накрахмаленном белом чепце и черном монашеском одеянии. Как ни поглощен был Саша заботами об Ольге, он сумел заметить, что сестра Магдалена вскоре начала довольно благосклонно принимать знаки внимания Юрия и уже не пыталась избавиться от его общества. Но когда время посещения больных кончалось, она становилась непреклонной и друзьям приходилось покинуть лазарет.
На четвертый день, утром, Юрия и Сашу ждала радостная новость: Ольга сидела, откинувшись на подушки. Улыбаясь, она протянула навстречу им исхудавшие руки.
- Как я счастлива вас видеть, милые мои мальчики! Мне уже полегчало, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. А где Вок?
- Готовит обед, - поглядывая в дальний угол зала, где мелькал белый чепец Магдалены, сообщил Лобанов. - Опять варит рис. Кажется, я буду сыт им на всю оставшуюся жизнь.
- Не ворчи, - улыбнулась Ольга, - где ему взять для вас разносолы? На войне как на войне.
- Мы уже привыкли, - не сводя с девушки влюбленного взгляда, заверил Саша. - Главное, ты поправляйся скорее. Впереди еще долгий путь, надо набраться сил.
- Жаль, что я вас задержала, но так уж получилось. Слишком много всего сразу свалилось: гибель Фына, крысы в этой ужасной деревне, потом смерть китаянки… Ты куда, Юра? - спросила Ольга, увидев, что брат поднялся.
- Так… Вы поговорите пока, я сейчас, - рассеянно ответил Лобанов и быстро направился по широкому проходу между топчанами к выходу из лазарета.
- Что с ним творится? - Устало откинувшись на подушку, девушка поправила волосы и вопросительно взглянула на Руднева. - Вскакивает, куда-то бежит. Впрочем, мама рассказывала, что в детстве он был большим непоседой и отчаянным шалуном. Жаль…
- Ты жалеешь о детских шалостях Юрия или о безвозвратно ушедшем времени? - мягко улыбнулся Руднев. - В отличие от него твой брат скоро вернется. Поверь, так и будет.
- Я не о том. - Ольга прикрыла глаза и на секунду умолкла, словно собираясь с силами. - Хотелось серьезно поговорить с вами, а Юра опять куда-то ускакал… Хотя, может быть, нам лучше поговорить без него?
- Говори, я слушаю. - Саша почувствовал смутное беспокойство: что у нее на уме, о чем она думала во время болезни?
- Мне кажется, вам не стоит задерживаться, - решившись, сказала Ольга. - Зачем терять время, если я еще не скоро буду твердо стоять на ногах?
- Как ты можешь? - укоризненно покачал головой Руднев, но она закрыла маленькой горячей ладонью его губы.
- Молчи! Без меня вы сможете двигаться намного быстрее и скорее вернетесь, а я стану ждать. Пожалуйста, не возражай! Слабая женщина - лишняя обуза. Оставаться в Шанхае было нельзя, но здесь совершенно безопасно: глухая, безлюдная провинция, маленький, спокойный городишко, уединенный монастырь. Идите, Саша, идите! Уговори Юру, а за меня не волнуйтесь. Я непременно поправлюсь, честное слово.
- Ты твердо решила? - Руднев нежно поцеловал кончики ее пальцев. - Знаешь, очень не хочется расставаться. У меня спокойнее на душе, когда мы все вместе. Вдруг тебе придется очень долго ждать нашего возвращения?
- Ничего, я умею быть терпеливой, - слабо улыбнулась девушка. - Уже научилась ждать. Важно только твердо верить, что все обязательно будет хорошо, вы непременно вернетесь и, как в старой доброй сказке, волшебным образом появится белый пароход, синий океан, чужой далекий берег, где мы начнем новую прекрасную жизнь. Ведь так, да?
- Обещаю вернуться, - дрогнувшим голосом сказал Руднев. - Живым! Вернуться к тебе, что бы ни случилось, найти тебя, где бы ты ни была. Только жди!
- Помнишь, как в сонете Шекспира, - ласково погладила его по щеке Ольга. - "Одна судьба теперь у двух сердец: замрет твое - и моему конец".
Мимо прошла пожилая монахиня, знаком дав понять молодому человеку, что пора попрощаться с больной и покинуть обитель. Саша оглянулся: а где же Юрий? Магдалены тоже нигде не видно. Наверное, они гуляют во дворике.
Наклонившись, он поцеловал горевшую лихорадочным румянцем щеку девушки.
- Если решим уходить, то зайдем проститься перед дорогой…
К его удивлению, ни капитана, ни Магдалены во дворике не оказалось. Обойдя галерею, Руднев заглянул в сад, потом вернулся во двор, покрутился там, не решаясь подняться на второй этаж, где находились кельи монахинь, - кто знает, как истолкуют его появление? Но где же Лобанов?
Проходя мимо неплотно прикрытых ворот находившейся за галереей хозяйственной постройки, напоминавшей большой каменный сарай, Саша из любопытства заглянул в щель между створок и замер: из-за вороха соломы или прошлогоднего сена - не разглядеть в полумраке - доносились какие-то неясные звуки. Не то всхлипы, не то тихие стоны, прерываемые невнятным бормотанием и слабым шорохом. Что за чертовщина, не домовые же завелись в монашеской обители?
Стараясь не производить шума, Руднев пошире открыл створку ворот и неслышно проскользнул внутрь. Его рука непроизвольно сжала рубчатую рукоять револьвера. Не успев сделать и двух шагов, он остановился и стал разглядывать смутное белое пятно странной формы. Ба, да это же крахмальный монашеский чепец, небрежно отброшенный в сторону. Неужели?..
Повернувшись, Саша на цыпочках вышел из сарая и плотно закрыл за собой ворота. Удостоверившись, что никто не заметил его маневров, он наконец покинул монастырь, уселся на пригорке и стал ждать Лобанова. Что ж, судя по всему, еще два человека нашли друг друга в этом беспокойном, жестоком и сумасшедшем мире. Дай им Бог не потерять счастливо обретенное…
Утром следующего дня они пришли проститься с Ольгой. Поцеловав сестру, капитан ненадолго исчез, дав молодым людям возможность поговорить без свидетелей. Вернувшись, он выразительно поглядел на часы.
- Пора! Не на век расстаетесь… А ты держись молодцом, - подмигнул он девушке. - Чтобы была на ногах, когда вернемся.
- Я очень постараюсь, - сквозь слезы улыбнулась Ольга и, не стесняясь брата, обняла Сашу за шею, притянула к себе. - Храни тебя Господь! Возвращайся скорее.
Жарко поцеловав его в губы, она что-то сунула ему в ладонь и оттолкнула.
- Идите…
Юрий молча повернулся и не оглядываясь направился к дверям. За ним последовал Руднев, сжимавший в руке маленький, тяжелый предмет. Ему хотелось посмотреть, что подарила Ольга, но задержаться он не решился. И не решился оглянуться, не столько следуя примеру друга, сколько считая этой дурной приметой. И, только выйдя в галерею, он разжал пальцы.
На ладони лежал миниатюрный медный складень старинной русской работы. Бережно убрав его в нагрудный карман - как раз у сердца, Саша поспешно догнал Лобанова и приноровился к его широкому шагу. Когда они вышли за ворота, капитан все же оглянулся и помахал рукой. Мельком бросив взгляд через плечо, Руднев успел заметить белый чепец и черное платье: Юрия тоже провожали и, надо полагать, будут ждать его возвращения.
Вок за время их отсутствия успел собрать поклажу и приготовиться в дорогу. Покуривая трубку, он сидел на камне и легонько почесывал игравшую его рукой Цянь. Взвалив на плечи мешки, русские подождали, пока старик встанет.
- Туда? - махнув рукой в сторону чистого поля, откуда они пришли несколько дней назад, спросил капитан.
- Нет, - хитро усмехнулся китаец. - Там не пройдем, по дороге надо, кругом обходить.
- Как так? - удивился Саша. - Ночью прошли, а днем не сможем?
- Не сможем, - согласно закивал Вок. - Тогда нас вели духи неба, помогавшие спасти жизнь девушки. Они закрыли нам глаза, но зато открыли зрение души, а душа безошибочно находит нужную дорогу. Сейчас другое дело, и лучше отправиться в обход.
- Ерунда, - раздраженно бросил Лобанов. - Сказки! Прошли ночью - пройдем и сейчас. Веди.
- Придется возвращаться, - сокрушенно вздохнул китаец. - Потом не сердись, помни: сам захотел.
- Ладно, ладно, - смеясь, похлопал его по спине Юрий. - Не стоит тратить время. Пошли!
Старик оказался прав: выйдя в поле, они вскоре наткнулись на огромный клубок ядовитых змей, шарахнулись в сторону и сделали большой крюк; потом начались глубокие, длинные овраги, по краю которых вились узкие, неровные, осыпавшиеся под ногами тропки; за оврагами виднелись бескрайние россыпи каменной крошки и хаотические нагромождения крупных камней, похожие издали на застывшие волны грозного моря, которые хлынули некогда на пыльные поля, на холмистую предгорную равнину и вдруг остановили свой бег, обращенные в гранит колдовством беспощадного солнца.
Сильно припекало. Мокрая от пота одежда прилипала к спине и плечам. Приходилось то взбираться по каменистым осыпям, то спускаться вниз с огромных растрескавшихся валунов. Оглядев окрестность с одного из них и прикинув свои возможности, Лобанов наконец сдался.
- Хватит, не то действительно переломаем ноги. И как это мы не свернули себе здесь шею в темноте?
- Может, рискнем все-таки? - ни к кому конкретно не обращаясь, предложил Саша, потому что подумал: возвращаться - дурная примета.