* * *
Когда супруг соблаговолил повести традиционную охоту на лис и позволил устроить званый ужин, Альмина поняла, что граф Карнарвон вернулся к своему истинному положению в обществе и снова ощутил желание жить. Он, как и прежде, не желал носить смокинг, выходил к гостям в любимой саржевой куртке и сыпал остротами.
– Ах, если бы вы не были богатым аристократом, то кем бы вы тогда хотели стать? – спросила его как-то одна баронесса.
– Кем-нибудь вроде Шлимана! – воскликнул Карнарвон.
– Он художник или жокей?
– Он – археолог.
– Фу, что за грязная работа! Пыль, солнце, пот. А что нашел этот ваш Шлиман?
– Трою.
– Трою Гомера, верно?
– И ее тоже.
– А вы смогли бы найти город, полный золота?
– Рискуя разочаровать вас, баронесса, скажу "нет". Вы шутите, а я просто мечтаю.
* * *
Когда граф вовремя не явился к ужину, леди Альмина забеспокоилась. У камердинера был выходной, поэтому она сама отправилась на поиски супруга. Тот оказался в библиотеке.
– Дорогой, вы забыли о времени?
– Увы!
– Почему же?
– Читал толстенный труд французского ученого о Древнем Египте.
– Как зовут автора?
– Гастон Масперо.
– Давайте пригласим его в Хайклер!
– Он живет в Египте.
– Какой кошмар! Должно быть, это истинная мука! Зима, по слухам, там приятная, но в остальное время года страшный зной! Каким же нужно обладать здоровьем, чтобы выносить подобный климат?
– Не знаю. Я там не бывал.
– Даже во время кругосветного путешествия?
Граф закрыл книгу и поднялся из кресла.
– Какой-то злой гений помешал мне посетить эту волшебную страну.
– Злой гений, волшебство… Вы что же, стали суеверным?
Граф предложил супруге руку, и они медленно направились в столовую.
– Наш мир гораздо таинственнее, чем кажется. Его пронизывают невидимые силы. А египтяне изучили их в совершенстве.
– Мало того, что вы из-за этой книжки опоздали к ужину, так теперь еще и говорите невесть что. Забудьте, наконец, про Масперо, Древний Египет и невидимые силы. Попробуйте-ка лучше семгу.
За ужином граф был сама любезность, но его мысли носились где-то очень далеко.
26
– Картер, нам предстоит большое дело, которое прославит Управление раскопками и древностями, – объявил Масперо. – В коллекцию нового Каирского музея войдут все находящиеся на территории Египта археологические памятники – от статуэток до колоссов. Мы должны составить общий каталог.
– Серьезная задача.
– Рад, что она вас вдохновляет. Это теперь главное!
Картер так не считал. По его мнению, главными в Египте являлись раскопки, но Масперо был неумолим.
– Однако прежде всего займитесь следующим. Во-первых, доставьте в музей царские мумии из гробницы Аменхотепа И.
– Ах, так они войдут в музейное собрание?
Это замечание вывело начальника из себя.
– Вы чем-то недовольны? – спросил он.
– А во-вторых? – покорно подсказал Картер.
– Раз уж Аменхотеп II был найден в саркофаге, позаботьтесь о том, чтобы положить его туда обратно. Тогда туристы смогут любоваться фараоном в его собственном гробу.
– Какое счастье… – растерянно пробормотал Картер.
– И поторопитесь. Никто не любит ждать, даже покойники.
* * *
Погребение Аменхотепа II, доблестного царя с сильными руками гребца, стало приятным событием для молодого археолога. В тот вечер небо было нежно-голубого оттенка. Мягкий свет наводил на философские мысли. Картер, Гургар и сторожа бесшумно несли мумию фараона по тому же самому пути, по которому три с половиной тысячи лет тому назад шествовала его погребальная процессия. Теперь Аменхотепа II вновь хоронили, уважительно и бережно. Он являлся для них очень далеким и в то же время близким существом, бессмертным божеством и смертным человеком.
Группа людей медленно шла, вздымая легкую пыль, которую тут же уносил северный ветер. В пути не было сказано ни слова, хотя, возможно, мусульмане и молились про себя. Картер вспомнил о древнеегипетском обряде отверзания уст.
Молчаливая процессия проникла в полумрак гробницы. Картер позволил взять только один факел, изготовленный, как в старину, из ветоши, смоченной кунжутным маслом, не дававшим копоти.
Когда мумию царя укладывали в саркофаг, Говард с трудом сдержал слезы. Ему казалось, будто они вершат акт некой высшей справедливости.
А после, стоя в полумраке погребальной камеры, он долго размышлял о том, что существовала такая чудная эпоха, когда мысли о смерти озаряли собой человеческую жизнь.
* * *
Недалеко от луксорского храма находился старинный особняк, в котором раньше размещался своеобразный египетский "гарем". Здесь обитали знойные красотки, объекты вожделения местного царька. Теперь дом разрушался на глазах: с балкона слезала краска, а со стен сыпалась штукатурка.
Картер толкнул дверь. Ржавые петли скрипнули. Он словно ждал, что ему преградит путь грозный евнух с дубинкой, но в доме теперь обитала только кучка опустившихся курильщиков гашиша и стоял запах жареного лука. Должно быть, постояльцы стряпали.
Зачем Раифа назначила свидание именно здесь? Он перечел записку, которую вручил ему какой-то мальчуган, и убедился в том, что адрес верный. Говард попытался расспросить жильцов, но наркотический дурман мешал им разговаривать. Картер уже было устремился к выходу, как вдруг в проеме показалась Раифа.
Ее сине-зеленые глаза, нежное лицо и гибкое, стройное тело вновь оказали на него завораживающий эффект. С ее появлением помещение самым чудесным образом преобразилось и стало похоже на раззолоченный дворец.
– Идем, – сказала она, взяв его за руку. Поднявшись на второй этаж, девушка втянула его в обитую красным бархатом комнату, посреди которой стояла кровать под балдахином.
– Нам здесь никто не помешает. Гамаль не додумается сюда прийти.
– Я люблю тебя, Раифа!
– Докажи.
Подобный вызов требовал немедленного удовлетворения. Возлюбленные слились в чувственном поцелуе.
* * *
По приказу Масперо Картер поехал в южные районы, чтобы нанести на карту археологические памятники. Пришлось расстаться и с Долиной, и с Раифой. Работа была долгой и кропотливой. Однако через месяц Говард, к своему удивлению, получил телеграмму от начальника с требованием немедленно вернуться в Луксор.
Масперо ждал его с нетерпением. Не поздоровавшись, сухо произнес:
– Дело серьезное. В гробницу Аменхотепа проникли воры – взломали дверь и надругались над мумией.
Картер молчал. Его душило возмущение.
– Двадцатый век, – продолжил Масперо, – и снова расхитители гробниц! Невероятно. Кто же набрался наглости осквернить почтенные останки? Я вызвал полицию. Следствие было столь же быстрым, сколь и безрезультатным: сторож якобы ничего не видел! Ни свидетелей, ни слухов, ни следов. Так что займитесь мумией, Говард. Запеленайте ее обратно.
– А преступник?
– Забудьте. Его теперь не сыщешь. Мы и так уже с вами сели в лужу.
Картер устремился в Долину. Он решил провести собственное расследование!
Весной туристов становилось меньше из-за наступающей жары. Несколько посетителей толпились у входа в оскверненную гробницу, словно ожидая новых происшествий. С помощью Гургара Картеру удалось убедить их разойтись и приступить к осмотру места преступления.
По распоряжению Управления раскопками и древностями в гробнице была установлена железная дверь, которую взломщики вскрыли вполне традиционным способом, а именно ломом.
– У кого в Курне его можно раздобыть?
– У кузнеца.
Они допросили кузнеца, который заявил, будто его недавно обокрали. Тогда Картер вернулся в гробницу и, к удивлению Гургара, снял гипсовые слепки со следов.
– Как ты думаешь, кто может определить, кому они принадлежат?
– У меня есть знакомый погонщик верблюдов. Он – увлеченный следопыт и знает все следы!
Специалист и вправду оказался знающим. Совсем скоро Картер располагал нужными сведениями и стучал в ворота Абд эль-Расула.
– Что за балаган, мистер Картер? – разгневанно спросил хозяин.
– Я собираюсь доказать, что вы возглавили грабителей, осквернивших гробницу Аменхотепа II! Вот почему молчат свидетели, в том числе и сторож, ваш сообщник!
Абд эль-Расул помрачнел.
– Напрасно вы это затеяли. Ничего у вас не выйдет.
Вечером того же дня Картер привел к его дому отряд полицейских. Они провели обыск по всем правилам. Результат превзошел ожидания – были обнаружены ожерелья, статуэтки, пелены мумий и даже фрагменты барельефов со стен разных гробниц. Доказательств оказалось предостаточно.
Абд эль-Расул ничего не отрицал.
* * *
Спустя несколько дней, при большом стечении народа, состоялся суд. Картера вызвали в качестве свидетеля. Судья долго расспрашивал его о том, как проводилось расследование. Затем спросил:
– А где же доказательства, мистер Картер?
– В руках полиции, ваша честь.
– Вы ошибаетесь.
– Я присутствовал при этом, ваша честь. В погребе дома Абд эль-Расула были найдены древности.
– Об этом в деле нет ни слова.
– Не может быть!
– Тем не менее это так. Ввиду отсутствия улик суд признает Абд эль-Расула невиновным.
* * *
Масперо и Картер вернули мумию Аменхотепа II в саркофаг. Гробницу вновь открыли для туристов.
– Не огорчайтесь, Картер. Никто еще не мог добиться, чтобы членов клана посадили. Это невозможно.
– Я не могу с этим смириться.
– Так действуйте умнее!
– В каком смысле?
– Раз враг непобедим, его нужно привлечь на свою сторону.
27
Наступил 1902 год. В Хайклере закипела жизнь. Досадуя на медленное выздоровление и слабость, мешающую отправиться в путешествие, граф приглашал к себе художников, историков, писателей… Графиня же предпочитала общество политиков, банкиров и аристократов, которые частенько вступали в полемику с язвительным хозяином.
Как-то раз за обедом полковник в отставке, большой любитель дичи и знаток стратегии и тактики, принялся хвалиться британскими военными успехами:
– Именно мы стоим на страже мира и порядка! И если мы не бьемся, чтобы защитить его, то созидаем этот мир! В Египте, например…
– Пирамиду воздвигаете? – вставил граф.
– Нет, кое-что получше. Плотину!
– В Асуане?
– Именно! Мы осчастливили туземцев.
– Увы, я так не думаю.
Полковник в изумлении уставился на графа:
– Это почему же?
– Переводя сельское хозяйство Египта от природного цикла к искусственной системе орошения, мы грубо вторгаемся в тысячелетний жизненный уклад и призываем местных жителей осваивать новые технологии, которые они даже не сумеют правильно использовать.
– Ну что ж, таков прогресс!
– Неужели вы действительно полагаете, что человечество идет вперед? Считаете ли вы нищие кварталы Лондона прекраснее античных храмов, а современных мудрецов умнее Платона, Лао Цзы, Будды и зодчего пирамиды Хеопса?
Полковник ослабил ворот и пробормотал:
– Это слова бунтовщика.
Леди Альмина поспешила перевести беседу в более спокойное русло, заговорив о театре.
После того как гости разошлись, супруги сели возле камина. Альмина попеняла мужу за прямолинейность:
– Не слишком ли вы далеко зашли?
– Поймите, дорогая, мир абсурден, а Британию лихорадит.
– А разве мы живем не в самом сердце великой империи, которая стоит на страже интересов всех народов?
– Да, только ей недолго осталось стоять.
– Что вы имеете в виду?
– Я ведь интересуюсь не только прошлым, но и будущим. Затянувшееся выздоровление позволило мне досконально изучить газетные подшивки и ознакомиться с прогнозами специалистов. Империя трещит по швам, Альмина, и вот-вот развалится.
– Британская армия справится с бунтовщиками!
– Увы, она действительно попробует!
– Почему "увы"?
– Плыть против течения, которое с каждым днем усиливается, глупо. Наши политики заботятся лишь о своих минутных интересах и, как всегда, осмыслят то, что произошло, когда уже будет слишком поздно.
– Какие ужасные у вас мысли! Они, должно быть, вас немало угнетают.
– Как раз напротив, дорогая.
– Однако! Не собираетесь же вы возглавить оппозицию?
Граф нежно обнял супругу:
– Англия всего лишь островок, мнящий себя материком. Вы знаете, что мелкое меня не привлекает. Суетиться здесь я не намерен.
– Ваши слова меня совсем не утешают. Уж не задумали ли вы чего-нибудь?…
– Безумного? Ах, еще нет! Здоровье мне не позволяет в одиночку пуститься в кругосветное путешествие, но и прозябать я тоже не могу.
– Да как вы можете так говорить! Подумайте о детях, о поместье, обо мне!
– Альмина, я здесь и счастлив, и несчастен. В этом моя беда. Я люблю вас, сына, дочь, люблю Хайклер, однако во мне живет еще одна страсть, которой я не могу подыскать названия. Она убьет меня, если я не выпущу ее наружу!
– Вас иногда так трудно понять, милый.
– Вы правы. Мне и самому это бывает не под силу.
Альмина прильнула к мужу:
– Обещайте, что вы больше не покинете Хайклер.
– О нет! Граф Карнарвон не может быть клятвопреступником.
Альмина еле сдерживала слезы. Она могла бороться с видимым врагом, будь то болезнь или даже любовница, но не могла понять, как ей вести себя с той силой, которая терзала душу Джорджа Герберта. Она с грустью подумала о том, что их тихой жизни, к которой она так привязалась, вскоре придет конец.
Альмина крепко спала в объятиях супруга. А граф лежал и думал о неизведанных горизонтах, утраченных из-за проклятой автокатастрофы. Желание забыть о приключениях побудило его уйти в семейные хлопоты, однако он понимал, что ничего из этого не вышло. Граф Карнарвон все еще ждал ответа от судьбы на один-единственный вопрос – в чем его призвание?
28
– Я против.
Масперо даже покраснел от досады:
– При чем тут вы, Картер? Начальник Управления – я!
– А я – инспектор области Фив и тоже имею право голоса!
– Что?! Я отдаю приказ, а вы подчиняетесь! И точка.
На Картере был твидовый пиджак, фланелевые брюки, накрахмаленная сорочка и галстук-бабочка в горох. Теперь он мог себе позволить поспорить с начальником, ведь в свои двадцать восемь лет он уже был хорошо известным в округе человеком.
– Даже когда допускаете ошибку?
С ледяным выражением лица начальник Управления раскопками и древностями обошел вокруг стола и встал прямо перед Говардом.
– Прошу вас объясниться, месье Картер!
– Вы как ученый полагаете, что вести раскопки в Долине царей бесперспективно?
– Да.
– Зачем же вы тогда даете концессию на ведение таковых, да еще и дилетанту Теодору Дэвису?
– Затем, что у него есть другие достоинства, а именно большие деньги! Управление ни пенса не потратит. Зато получит отступные и положенную часть находок.
– Значит, все дело в деньгах! А если этот тип изуродует Долину, и она станет непригодной для научных изысканий?
– Ваши измышления беспочвенны. На самом деле, Картер, вам претит то, что Дэвис – американец. Вы, как и всякий англичанин, ненавидите Соединенные Штаты. А Управление нуждается в деньгах.
– Даже ценой гибели Долины?
– Конечно, нет! Ведь вы инспектор, это ваш объект.
– Что это значит?
– То, что вы примете участие в раскопках Дэвиса.
– Ни за что.
– Не глупите, Картер!
– Ученый никогда не будет подчиняться дилетанту!
– Речь идет о сотрудничестве!
– Еще хуже! Я не могу сотрудничать с врагом. Позвольте мне откланяться.
* * *
Картер скрипел зубами от возмущения. Долина не только ускользала от него, но и попадала в лапы какого-то американского законника, решившего на пенсии поиграть в приключения! Являясь опытным ученым, Говард жаждал исследовать египетскую землю трепетно и вдумчиво, а тут какой-то проходимец решил отобрать у него смысл жизни, да еще и при пособничестве власти!
Даже Раифа не смогла его утешить. Любовником он оказался весьма жалким – его не оставляли мысли о свалившемся несчастье. Картер повел себя недостойно: хлопнул дверью и ушел, оставив любовницу рыдать в бывшем гареме. Вся его жизнь катилась под откос!
Картер заперся в своем кабинете, отворяя только Гургару. Тот приносил воды, лепешек, фруктов, но инспектор к ним едва прикасался.
Все же один посетитель сумел к нему прорваться.
– Профессор Ньюберри!
– Рад тебя видеть, Говард!
– Оставьте, профессор. Вас попросил зайти Масперо?
– Не упрямься, Говард. Ты нужен Египту.
– А Управлению нужен Дэвис!
– Я с ним знаком и хочу представить вас друг другу. Он неприятный тип, предупреждаю сразу. Но окажи любезность, сделай то, что должен. Если ты будешь сам за ним присматривать, то сможешь уберечь Долину от несчастий. Ради такого дела можно и поступиться своей гордостью!
– Но так несправедливо! Разве я это заслужил?
– Сейчас это не важно. Пора действовать!