* * *
Бледное весеннее солнце вставало над Хайклером. Граф пытался играть в гольф и гулять, стараясь, чтобы с каждым днем прогулки становились продолжительнее. Теперь, когда он вновь обрел зрение, стало легче бороться с постигшим его несчастьем. Почувствовав усталость, он повернул к замку.
На пороге стояла Альмина:
– Не сдавайтесь, дорогой. Надо жить. Для меня, для сына, для нашей новорожденной дочери.
– Я устал.
– Реабилитация займет некоторое время. Доктор…
– Врет, как и все врачи. Реабилитация никогда не кончится. Я буду мучиться до самой смерти!
Альмина с нежностью взглянула на мужа, затем прижала его руку к губам:
– Я вас люблю!
– Вы любите инвалида?
– Вы не инвалид.
– Увы, ваша привязанность ко мне не может изменить реальность! Я плохо хожу, малейшие усилия меня изматывают, жизнь превратилась в цепь случайных и бессмысленных событий, а будущего у меня вообще нет. Грустный итог, не правда ли?
– Итог неверный, – нежно улыбнулась Альмина. – Ваш опыт незаменим, семья вас обожает, а ваши фотографические опыты говорят об истинном таланте!
– Неужели снимки получились? – спросил граф.
– Идите и взгляните сами.
Стараясь идти как можно быстрее, что в его состоянии было непросто, граф устремился в темную комнату, которую по его приказу оборудовали всем необходимым. Новым увлечением Карнарвона стала фотография, но занятия ею требовали терпения, которого, казалось, он был лишен. Первые опыты не удались, и граф уже собирался все бросить, однако последняя серия оказалась неплохой. На четких, композиционно продуманных снимках был запечатлен Хайклер.
– Значит, будем фотографировать, – прошептал он.
* * *
Графу приходили письма со всего света. Организации, печатные издания и обычные кружки фотолюбителей поздравляли его с удачными работами. Его известность в Англии росла день ото дня.
– Прикажете принять, ваше сиятельство?
Граф молчал. Наверное, не следовало отвечать на письмо этого человека. Вздохнув, Карнарвон велел проводить посетителя в библиотеку. Гость был в черном.
– Неужели в столице еще помнят о неудачливом автомобилисте?
– Вы быстро поправляетесь, ваше сиятельство! Несчастья теперь в прошлом. Правительство ждет вашего выхода на политическую арену!
Граф встал с кресла и принялся декламировать "Макбета". Собеседник невозмутимо слушал, а потом сказал:
– Мне тоже нравится Шекспир.
– Вы слушали внимательно?
– Надеюсь.
– Значит, должны были заметить.
– О чем вы? Не понимаю.
Граф отвернулся.
– Ваша деликатность делает вам честь, но это лишнее. Вследствие перелома челюстной кости я страдаю дефектом дикции, с которым смирился я и близкие мне люди. Остальные же будут смеяться. Сатирики станут меня передразнивать, и моя политическая карьера закончится, не успев начаться!
– Вы заблуждаетесь, ваше сиятельство. Этот недостаток существует только в вашем воображении.
– Не надо льстить неполноценному!
– Вы им не являетесь. Напротив, ваше мужество вызывает всеобщее восхищение! Человек вашей закалки обязан занимать высокий пост.
– Пускай я инвалид, но посмешищем не буду!
– Позвольте изложить вам план предвыборной кампании, который мы подготовили для…
– Это ни к чему, – прервал граф. – Я не желаю выдвигать свою кандидатуру ни на какую должность.
– Но это безумие! Не собираетесь же вы похоронить себя живьем?
– Моя судьба не принадлежит правительству Великобритании. Наш разговор окончен!
* * *
Быть человеком пустым и бесполезным, а потом стать еще никчемнее! Эту мысль из головы графа не могли изгнать ни игры детей, ни любовь жены, ни прилежание слуг. Его мучили невыносимые головные боли, которые утихали лишь под сенью ливанских кедров. Страдания мешали ему сосредоточиться и заставляли прерывать чтение или занятия фотографией.
Случалось, что за семейным обедом он вдруг замыкался в себя, не отвечая на вопросы близких.
Из-за одного трагического мгновения сиятельный граф Карнарвон стал конченым человеком. Чем больше о нем заботились, тем больше он себя презирал. Зависимость от близких, необходимость пользоваться тростью, физические мучения приводили его в бешенство. Если бы самоубийство не было вопиющим проявлением дурного тона и великим грехом, он бы, вероятно, к нему прибегнул.
Граф любил возиться с собаками. Прогуливаясь с ними по парку, он забывал о боли и не сожалел о прошлом. Жизнь не казалась ему такой унылой, а отчаяние понемногу отступало. Конечно, горизонт намного сузился, но где-то в глубине души граф знал, что обязательно откроется какая-нибудь дверь и перед ним предстанет новый путь. И он с нетерпением ждал этого момента!
23
Кабинет Картера в Курне не отличался размерами и обстановкой, зато предоставлял прекрасную возможность для работы, в частности, для того, чтобы составить план раскопок на несколько лет вперед и вписать в него милую сердцу Долину. Он не любил принимать посетителей, предпочитая чтение научных книг любым визитам. Поэтому стоявшие вдоль стен кабинета скамейки обычно пустовали.
Картер склонился над картой. С каким удовольствием он начал бы раскопки в Долине царей! Но он не располагал средствами, без которых начинать работы не представлялось ни малейшей возможности.
– Господин инспектор, к вам двое ваших соотечественников! – доложил один из помощников, житель соседней деревни.
– Кто такие?
– Они не назвали имен. Только сказали, что у них есть некоторые сведения, которые могли бы вас заинтересовать.
Любопытство заставило Картера принять посетителей. В кабинет вошли мужчины среднего возраста с грубыми обветренными лицами, очень похожие друг на друга.
– Мы из Луксора, и нам очень нравится Долина. Мы хотим получить разрешение на раскопки.
– Вы, кажется, хотели мне что-то сообщить?
– Сначала дайте разрешение.
– Вы археологи?
– Мы у Лорэ работали. Достаточно?
– Значит, вы кладоискатели?
– А что в этом такого?
– Теперь это запрещено. Я осуждаю подобное и буду преследовать виновных по закону!
Мужчины переглянулись и молча попятились.
– Постойте, господа, а сведения?
– Ошиблись мы…
– А ну-ка говорите все, что знаете, или я сейчас же вызываю полицию!
Они остановились. Картер продолжил:
– Я подскажу вам, с чего начать. Если вы хотели получить разрешение на раскопки, значит, знали, где копать. Наверняка Лорэ расчистил вход в какую-нибудь гробницу, а потом, получив известие об отставке, засыпал его снова!
Мужчины переглянулись, и Говард понял, что угадал.
– Вот карта Долины. Показывайте, где гробница, и проваливайте, – процедил он.
* * *
В Долине собрались рабочие. Они знали, что предстоят раскопки.
– Позовите начальника охраны!
Из толпы вышел тот самый араб, с которым Говард познакомился по приезде в Египет и который страстно мечтал продолжить дело отца. Картер не забыл его.
– Ахмед Гургар, повышаю вас в должности.
– Рад работать с вами, мистер Картер. Поздравляю с назначением!
– Я тоже рад.
– Когда начнем?
– Прямо сейчас. Мне нужны опытные люди!
Ахмед отобрал лучших рабочих, и вскоре небольшая группа двинулась в путь. Впереди шел Картер. Ему не терпелось войти в новую гробницу.
Работа шла быстро и легко. Пара каменных глыб, щебень, песок и… пустота. За открывшимся проемом оказалась довольно широкая и отлично сохранившаяся лестница. Едва ступив в прямой коридор с высоким потолком, Картер понял, что в гробнице побывали воры. Погребальная камера имела овальную форму. Отделка саркофага не была завершена – на нем отсутствовали тексты.
Картер заметил что-то под ногами и поднял розетку.
– Смотри, Ахмед. Она, видимо, отвалилась от золотой подвески, украшенной драгоценными камнями. Такие имеются у богинь в Дейр-эль-Бахри!
В гробнице, где совсем недавно хранились сказочные сокровища, осталось всего несколько вещиц с именем вельможи Сеннофера и его супруги. Картер присвоил усыпальнице сорок второй номер.
* * *
Двое ученых, француз и англичанин, лакомились голубятиной в одном из луксорских ресторанчиков. Египтология являлась для них всего лишь этапом научной карьеры. Один собирался преподавать в Париже, другой – в Лондоне, вдали от той страны, которую они совершенно не любили.
– Вы видели последний том "Анналов Управления раскопками и древностями"? – спросил француз у англичанина.
– Да, этот Картер, хоть он и мой соотечественник, ужасно надоел!
– И не только вам! Он восстановил против себя все научное сообщество. Что за глупая затея – публиковать сорок вторую гробницу. Она же пустая!
– Дай ему волю, так он насочиняет отчетов обо всех разграбленных склепах в Долине, да и вообще о каждом углублении в земле! Он ставит в глупое положение своих предшественников и в нелепое – коллег. Планы, фотографические снимки, зарисовки… Как будто делать больше нечего! Этот одержимый, мстительный честолюбец готов нас завалить бессмысленной работой. Я думаю, все дело в том, что он из бедных.
– Мы обезвредим его, дорогой коллега.
– Договорились. Либо пусть ведет себя потише, либо убирается!
* * *
Картер понимал, что своим усердием чрезвычайно раздражает ленивцев и бездарей, для которых Египет и все, что с ним связано, является лишь модной темой для беседы. Он искренне считал, что тот, кто хочет найти в прошлом истину, должен уделять истории столько же времени, сколько наблюдению за настоящим и подготовке к будущему.
Через месяц после обнаружения сорок второй гробницы Гургар отозвал Картера в сторону, чтобы сказать ему несколько слов наедине.
– Четверо рабочих из отряда Лорэ признались в том, что замышляли ограбление гробницы, – сообщил он.
– Какой? – встревожился Картер.
– Вы ее не знаете. Лорэ засыпал ее, как и сорок вторую. Рабочие хотели туда сунуться, но им помешал злой дух, который хватал их за шею и душил!
– Ты знаешь, где она?
– Да, пойдемте покажу.
Ахмед подвел Картера к оврагу и указал на кучу камней.
– Зови рабочих и землекопов! – велел Говард.
На глубине пятнадцати футов рабочие обнаружили шахту, на дне которой оказалась дверь.
Ахмед, почувствовав волнение археолога, поспешил его отрезвить:
– Больно-то не радуйтесь. Забыли, что здесь побывал Лорэ?
Картер проскользнул внутрь склепа. С потолка свисали осиные ульи – верный признак того, что гробница уже вскрывалась.
Внутри трех деревянных саркофагов, облитых белой смолой, лежали мумии певцов из Карнакского храма. В пелены были вложены листья мимозы, лотоса и авокадо.
24
– Скорее, господин инспектор!
В кабинет вбежал сторож. Оказалось, что в гробнице Сети I, самой большой и красивой в Долине, упала колонна.
Картер поспешил на место, чтобы оценить размеры ущерба и принять неотложные меры. Войдя, он, как всегда, был ослеплен роскошью гробницы, по своему значению в искусстве сопоставимой, может, лишь с Сикстинской капеллой. Цвета остались такими же яркими, словно стены гробницы расписали только вчера. Чеканные иероглифы, повествующие об опасном пути солнца в нижнем мире, изображения богов, воскресавших фараона, – все вызывало в душе у Картера глубокое волнение. Он часто приходил сюда и любовался богиней неба Нут, тело которой усыпали звезды.
Однако следовало торопиться. Наскоро соорудив подпорки из досок и запретив пускать в гробницу посетителей, Картер поспешил с докладом к начальнику.
Устав от жизни в городе, Масперо устроил себе штаб-квартиру на воде, прямо на дахабии под названием "Мириам". Теперь он мог осматривать вверенные ему памятники, практически не выходя из "дома", плавая вверх и вниз по реке. Его небольшой письменный стол был завален папками, а сам он пребывал в ужасном настроении.
– Что происходит в Долине, Картер? Сильно ли пострадала гробница Сети I?! – воскликнул он, завидев инспектора.
– Значит, вам уже доложили. Преувеличивать ущерб не стоит, но и преуменьшать не следует. В гробнице рухнула колонна. Ведутся реставрационные работы.
– А посетители?
– Я запретил пускать туда людей.
Масперо откинулся на спинку кресла.
– Ох уж мне эти туристы! Вот проклятое отродье! В Долине в год бывает по две тысячи человек, и в Луксор с декабря по апрель съезжаются позагорать и поправить здоровье больные, буяны и болтуны со всего света, а заодно и попортить памятники! – Масперо замолчал и посмотрел на Говарда невинными глазами. – Правильно, Картер? Это ведь ваши слова?
– В точности! Им бы только шляться по шикарным отелям, флиртовать да визитками обмениваться! Таскаются с приема на прием, играют в бридж и теннис, все время ищут, чем бы им развлечься! Увы, у них еще намечен обязательный пикник в Долине с посещением гробниц, которые им, в сущности, совсем неинтересны и не внушают никакого уважения. Факелы гидов коптят и пачкают росписи, а посетителям обязательно надо потрогать эти росписи руками! Одним словом, если мы не хотим гибели шедевров, нам следует немедленно принять решительные меры!
– Я не хочу их гибели, а вы?
– Так будем действовать!
– Легко сказать! Что же нам, выгнать всех туристов из Долины?
– Почему бы и нет? На время раскопок!
– Долину уже всю перекопали, Картер.
– А разве открытие сорок второй гробницы и усыпальницы певцов из Карнакского храма, которая в моем списке займет сорок четвертое место, не свидетельствует об обратном?
Этот довод несколько поколебал уверенность Масперо, но он быстро нашелся:
– Это давным-давно разграбленные и неоднократно использованные склепы. Там нет ни драгоценной утвари, ни скульптур, ни украшений. Поймите, это очень скромные находки, интересные только такому энтузиасту, как вы! В Долине побывали сотни кладоискателей, которые оставили нам жалкие крохи. Лучше скажите, как вы предлагаете обеспечить сохранность самых посещаемых гробниц?
– Соорудить стены для защиты входных проемов от горных потоков и камнепадов, проложить дорожки для посетителей, чтобы они не разгуливали где попало, и установить внутри гробниц перила, чтобы люди не касались стен.
Масперо заглянул в какую-то папку:
– М-да… Это можно. Бюджет позволяет.
– Это еще не все.
– Остальное подождет. Денег больше нет.
– А бороться с копотью?
– Как?
– С помощью электрического освещения!
– Откуда же я вам электричество возьму?
– Надо поставить в Долине генератор.
Масперо от злости даже карандаш сломал:
– Оставьте меня в покое, Картер. Вы какой-то бунтовщик!
– Так как насчет генератора?
– Ступайте!
* * *
Заслышав о новинке, туристы повалили валом: при ярком электрическом освещении можно гораздо лучше рассмотреть барельефы. Картер не возражал, ведь теперь не коптили факелы и все спокойно прогуливались вдоль ограждений.
Вечером в Долине наступала тишина. Сидя на холме, с которого открывался вид на царские гробницы, Картер наслаждался покоем и блаженными минутами единения с бессмертными душами фараонов.
Сторожа не обходили Долину по ночам из страха перед духами, которые могли забрать разум, зрение или речь. Вообще-то, духов можно было усмирить с помощью заклинаний, написанных на стенах гробниц, но простой люд не умел читать иероглифы.
Мимо Картера летали совы и летучие мыши. По склонам шныряли лисы. Его надежды крепли. Где-то все-таки должна быть гробница Тутанхамона. Ведь в Долине царей копали на скорую руку, делали сенсационные находки и приходили к выводу, что больше искать нечего.
Любуясь величественной панорамой Долины, Картер подумал о том, что здесь уже не осталось ничего природного, естественного. Справа лежали груды щебня, слева виднелись вырубленные в скале тропы, вдали возвышался песчаный отвал от последних раскопок. Может, обрывистые скалы и гора в форме пирамиды тоже возникли не естественным путем?
Сколько же тонн песка надо перекопать, для того чтобы подобраться к дверям запечатанной царской усыпальницы, которая, может быть, существует… лишь в его воображении?
Картер засомневался. Он все еще был недостоин Долины!
25
Гольф, фотография, семейные прогулки, послеобеденный сон и чтение книг в библиотеке – подобная жизнь все больше тяготила графа Карнарвона. Несмотря на прогнозы врачей, его по-прежнему изматывали боли в ноге и позвоночнике, к тому же граф страдал бессонницей.
Альмина была с ним неизменно ласкова и нежна, но его настроение от этого не улучшалось. Он больше не шутил и не играл с детьми, часами храня скорбное молчание.
Альмина решила откровенно побеседовать с супругом:
– Вы словно в тюрьме, милый!
– Я сам себя ненавижу.
– Из-за болезни?
– Неполноценный не имеет права жить!
– Не говорите глупостей.
– Я инвалид.
– Прошу вас!
– Неужели вы станете утверждать, что я еще могу управлять яхтой, водить спортивный автомобиль или бороться с силачом на ярмарке?
– Да что же тут интересного? Любой сумеет! А вот быть пятым графом Карнарвоном – увлекательно! У вас ведь полностью восстановилось зрение! Я думала, вас это вдохновит. Ваши предки встречали беду с открытым забралом. Неужели вы стали исключением из правила?
Граф нахмурился. Супруга бросилась к нему:
– Простите! Я не хотела вас обидеть!
– Вы правы, Альмина. Я веду себя как трус.
– Не будьте к себе слишком строги! И помните, я вами восхищаюсь!
– Если бы не вы, моя дорогая, я бы давно смирился.
– Если мое общество вам помогает, располагайте мной как можно чаще, милый!
– Спасибо, Альмина. А сейчас мне нужно побыть одному.
– Я вас не потревожу при одном условии. Пообещайте научиться получше играть в гольф!
* * *
Несмотря на боль в позвоночнике, граф старательно махал клюшкой. Мрачные мысли отступили. Он получал истинное удовольствие от игры и даже добился некоторых спортивных успехов.
Вдруг на поле появился правительственный чиновник.
– Поздравляю, ваше сиятельство! Отличный результат. В такой приятный день хочется задуматься о будущем!
– Мое будущее – в прошлом.
– Позвольте с вами не согласиться. Если не желаете строить политическую карьеру, вы можете послужить Родине иначе. Поговорим о ваших путешествиях на Восток!
– Вы хотите выслушать мой политический прогноз?
– Министерство иностранных дел высоко ценит мнение знатоков. Госсекретарь желал бы с вами побеседовать.
До автокатастрофы граф ответил бы отказом, а сейчас сразу согласился.