Владимир с трудом отыскал Бекетова, окружённого со всех сторон юными прелестницами и зрелыми дамами. Велеречивый подпоручик уже успел рассказать своим почитательницам историю спасения семьи Строльман. И при появлении Каппеля воскликнул:
– А вот тот самый поручик, который грудью защищал Ольгу Сергеевну Строльман! Девушка трепетала от волнения и страха…
Каппель не выдержал бравады Бекетова и выдернул его из дамских объятий.
– Чёрт возьми, Владимир! – разозлился подпоручик. – Среди этих провинциалок было на что посмотреть! Вы же всё испортили!
– Прошу прощения, Дмитрий. Но мне нужна ваша помощь… – несколько взволнованно парировал поручик.
Бекетов изучающе посмотрел на друга.
– Готов биться об заклад – вы что-то задумали…
– Точно так, мой друг. И вы должны мне помочь…
– Если вы намерены соблазнить какую-нибудь наивную простушку… – Бекетов многозначительно подмигнул поручику. – То я окажу вам всяческую поддержку… Но сдаётся мне, что это не в ваших правилах, Владимир.
– Вы совершенно правы… Я намерен жениться… – признался Владимир.
Бекетов округлил глаза и открыл рот от удивления.
– Вероятно, я чего-то не знаю… – Наконец, пролепетал он. – Когда же вы успели, Владимир? Она что ждёт ребёнка?
– Нет, ребёнка она не ждёт… Дело в том, что эта девушка строгих правил, из очень уважаемой семьи…
И тут Бекетова осенило.
– Боже мой, Ольга Строльман…
Владимир кивнул.
– А вы уже просили руки у Сергея Алексеевича? – наседал подпоручик. – Насколько я помню, он на дух не выносит кавалеристов… Как впрочем, и всех офицеров не зависимо от рода войск.
– Нет, не просил… – признался Каппель. – Я уверен, что господин Строльман не даст благословления… Поэтому я намерен венчаться, как говорится, увозом.
Глаза Бекетова загорелись шальным огнём.
– Не ожидал от вас, мой друг, такой страсти! А что же девица? Она, надеюсь, согласна?
– Пока нет… Но согласиться.
Бекетов рассмеялся.
– Поэтому я прошу вашего содействия, Дмитрий. Надобно всё подготовить надлежащим образом. Лошадей, экипаж… Договориться со священником… Найти свидетелей…
– Ну, с последним не проблема. С вашей стороны свидетелем, разумеется, буду я. А со стороны Ольги Сергеевны – её горничная Наталья.
При упоминании о горничной Бекетов залихватски покрутил ус.
Заручившись поддержкой друга, Владимир, как истинный кавалерист, перешёл в атаку. Он приблизился к семейству Строльман, дабы засвидетельствовать своё почтение. В этот момент Ольга разговаривала с каким-то молодым чиновником и записывала его имя в бальную книжечку.
– А вот и наш храбрый, драгун! – попросту поприветствовал Строльман поручика.
– Честь имею кланяться… – сдержанно ответил Владимир. Он поклонился статскому советнику, его супруге и дочери. Затем почтительно приложился к ручкам дам.
– Могу ли я рассчитывать на танец? – спросил он бархатным голосом у Ольги, по-прежнему сжимая её руку.
– Разумеется… – пролепетала девушка, утонув в глубине серых глаз офицера. – Однако три ближайших танца уже расписаны…
Грянула музыка. К Ольге подскочил кавалер, записанный в книжечке, и, подхватив её, закружил в вихре танца. Каппель стоически выждал три танца, всё это время не спуская глаз с Ольги и её кавалеров. Владимир почувствовал, как в груди его поднимается неведомое ранее чувство – ему хотелось вырвать девушку из чужих объятий, а кавалерам надавать звонких пощёчин… Поразмыслив, поручик, пришёл к выводу, что впервые познал ревность.
Наконец, Владимир пригласил Ольгу на танец. Господин Строльман смерил офицера подозрительным взором. Однако супруга шепнула ему что-то на ухо, и Сергей Алексеевич несколько смягчился.
Владимир и Ольга самозабвенно кружились в танце. Поручик забыл обо всём на свете: о том, что недавно он гонялся по лесам за бандитами, подвергая свою жизнь опасности. О том, что после ночи, проведённой в комнате Ольги, потерял сон и аппетит. О том, что сейчас он находится в Доме Благородного собрания и вокруг полно людей… Всё это было неважно. Для него существовала только Ольга, которую он держал в своих объятиях и он жаждал её…
Девушка, хоть и была неопытна в сердечных делах, совершенно потеряла голову. С той самой ночи, когда бандиты атаковали Мотовилиху, она думала только о поручике. Своими чувствами и переживаниями она могла поделиться только с Натальей, которая была не только горничной, но и наперсницей.
После второго по счёту танца, Каппель осмелел и увлёк девушку к столикам с прохладительными напитками. Официант подал девушке лимонаду, а её кавалеру шампанского. Немного остудив свой пыл, Владимир, не тратя время даром, признался:
– Я думаю о вас с того самого дня, как увидел впервые…
Девушка потупила очи долу.
– Я бы очень хотел просить у господина Строльмана разрешения посещать ваш дом. Однако уверен, что получу отказ…
– Папенька не любит кавалеристов, впрочем, как всех военных… – пролепетала взволнованная Ольга.
– Поэтому я прошу вас стать моей женой! – выпалил Владимир и сам испугался своей смелости.
Ольга широко распахнула сине-серые глаза.
– Я… Я… право не знаю, что и сказать…
– Понимаю, что для вас моё предложение полнейшая неожиданность. Но я люблю вас! Скажите, испытываете ли вы тоже самое по отношению ко мне?
Ольга пригубила лимонад, чтобы скрыть своё волнение, и призналась:
– Да… С того самого момента, как увидела вас в нашей гостиной…
Владимир испытал невиданное облегчение. Ему показалось, что гора свалилась с плеч. Он едва сдержался, чтобы не запечатлеть на устах девушки долгий и страстный поцелуй.
– Тогда скажите мне прямо сейчас: вы готовы венчаться со мной без родительского благословения?
Ольга на несколько мгновений замешкалась. Но, собравшись духом, ответила:
– Готова… Через пару дней отец уезжает по делам в Петербург. А матушка решила навестить свою сестру в Екатеринбурге. Я останусь под присмотром старой няни Ефросиньи и горничной Натальи.
Каппель взял руку Ольги и поднёс её к своим губам.
– Благодарю вас… Клянусь, вы не пожалеете о своём решении.
– Ольга! – послышался строгий голос господина Строльмана. Девушка невольно вздрогнула и обернулась. Статский советник приблизился к столику, подле которого стояли его дочь и офицер.
– Позвольте, поручик, похитить у вас мою дочь…
Каппель сдержанно поклонился. Уходя, Ольга одарила его взором полным любви и надежды.
На следующий день вездесущий Бекетов встретился с Натальей. Ольга уже успела посвятить горничную в свои планы. Наталья сначала испугалась, но когда Ольга подарила ей серебряную брошь, смягчилась. Горничная спрятала подарок барышни в карман накрахмаленного передника.
– Обещайте мне, Ольга Сергеевна, что после венчания не оставите меня в Мотовилихе, а с собой возьмёте… Я детишек ваших нянчить стану…
– Обещаю… Ты только сделай всё, как должно… И храни мою тайну… Если папенька узнает…
– Ясное дело: не сносить нам обеим головы, – закончила фразу Наталья. – Вас запрут под замок, а меня выгонят прочь без рекомендаций. Так, что идти мне в прачки или посудомойки.
Наталья уже собиралась уходить. Она потопталась подле двери…
– Неужто вы его так любите, барышня, что готовы без благословения родительского венчаться?
Ольга прижала руки к груди: казалось, сердце вот-вот выскочит от волнения наружу…
– Люблю… – прошептала она.
… Два дня спустя статский советник отправился в Петербург по казённым делам. А ещё через некоторое время госпожа Строльман паковала чемоданы. Напоследок матушка дала Ольге наставления:
– Без меня из дома ни ногой! Ефросинье прикажу за тобой по пятам ходить. Коли что отпишет мне в Екатеринбург – вмиг примчусь.
Ольга с деланным равнодушием пожала плечами.
– Право, маменька, не стоит так волноваться. Я уже не ребёнок… К тому же дом полон прислуги. Ну что может случиться?
Госпожа Строльман задумавшись, сосредоточенно посмотрела в окно.
– Не знаю… Пожалуй, ты верно говоришь… Ничего не случиться. Тем паче я еду-то всего на неделю.
– Я буду музицировать… Вот и папенька мне новые ноты купил… – Ольга махнула в сторону фортепиано.
Умиротворённая Дарья Николаевна Строльман отбыла в Екатеринбург.
Тотчас об этом узнали Каппель и Бекетов. Наталья передала записку Ольги подпоручику, тот в свою очередь – влюблённому Владимиру. Итак, преграда в лице родителей девушки была устранена. Поручик пребывал в уверенности: всё пройдёт благополучно, Бог поможет влюблённым воссоединиться.
Предварительно согласовав план действий с Бекетовым, Владимир написал Ольге письмо, в котором сообщал, что будет ждать её, как стемнеет, подле задних ворот дома. Ольга, ни минуты не колеблясь, выбрала платье и украшения для венчания.
– Господи, помоги нам… – с волнением в голосе произнесла Ольга, опустилась на колени перед иконой и осенила крестным знамением. – Грех ослушания родителей меркнет перед тем, что я могу потерять Владимира.
Наталья также опустилась на колени, но быстро поднялась.
– Барышня, поторапливаться надобно. Темнеет уже… Поручик, небось, как конь копытом землю бьёт…
Ольга ощутила слабость во всех членах, решительность её внезапно улетучилась.
– Наташа…помоги мне… Боюсь я…
– Всё, Бог даст, образуется… И родители вас простят, куда им деваться…
Горничная ловко подхватила обмякшую Ольгу и поставила на ноги. Затем помогла барышне надеть длинное тёплое манто.
Владимир стоял подле хозяйственных ворот, дожидаясь Ольги. Бекетов чуть поодаль прохаживался подле экипажа, запряжённого тройкой отменных полковых лошадей. Смеркалось…
Ольга вышла за ворота, словно в беспамятстве, перед глазами всё плыло от волнения. Владимир, тонко уловив душевное состояние невесты, тотчас подхватил её на руки и отнёс в экипаж.
Через полчаса экипаж достиг небольшой деревенской церквушки, которой Владимир и Дмитрий сделали щедрые пожертвования. И, разумеется, батюшка не устоял перед мольбами молодого поручика – обвенчать его с девицей Ольгой Сергеевной Строльман.
Жениха и невесту на пороге церкви встретил священник в выцветшем от времени облачении. Владимир обратился к своей невесте:
– Ещё не поздно всё отменить… Передумать… Вы понимаете, что мы венчаемся на всю жизнь?
Ольга кивнула.
– Я не намерена менять своего решения, Владимир…
Через пятнадцать минут после этого разговора священник произносил страстно-желанные слова:
– Обручается раба Божия Ольга рабу Божию Владимиру…
Владимир надел золотое обручальное кольцо на пальчик Ольги…
После венчания, уже под утро, Ольга Сергеевна Каппель-Строльман с мужем заехала домой, чтобы собрать необходимые вещи. Затем молодожёны отправились в Петербург, оставив няню в бессознательном состоянии от неожиданного сюрприза.
Поручик Каппель, без пяти минут полковой адъютант, в связи с предстоящей женитьбой испросил у Бельгарда отпуск. Приехав в Петербург, молодожены предусмотрительно направились к Елене Петровне, матери Владимира, которая приняла их с распростертыми объятиями, а потом уже – к отцу Ольги Сергеевны, остановившемуся на казённой квартире. Но тот, уже оповещенный о случившемся телеграммой из Перми, отказался принять молодых.
Разрыв дипломатических отношений между семьями Строльман и Каппель продолжался довольно долго, пока Сергей Алексеевич не узнал, что зятя приняли в Николаевскую академию и проходит там курс. После этого он несколько смягчился.
Между тем, Владимир Каппель совершенно не соответствовал тому образу лихого офицера-кавалериста, который рисовался родителям его супруги.
Полковник Бельгард, командир 17-го уланского полка, характеризовал своего подчиненного Владимира Оскаровича Каппеля, следующим образом:
"В служебном отношении обер-офицер этот очень хорошо подготовлен, занимал должность полкового адъютанта с большим усердием, энергией и прекрасным знанием. Нравственности очень хорошей, отличный семьянин. Любим товарищами, пользуется среди них авторитетом. Развит и очень способен. В тактическом отношении, как строевой офицер, очень хорошо подготовлен. В 1908 году держал экзамен в академию Генерального штаба получив 5 баллов по одному лишь предмету, на остальных же предметах получил удовлетворительные балы. Имеет большую способность вселять в людях дух энергии и охоту к службе. Обладает вполне хорошим здоровьем, все трудности походной жизни переносить может. Азартным играм и употреблению спиртных напитков не подвержен".
Однако после неудачной попытки поступления в академию, Каппель не оставил надежды на продолжение военного образования.
В 1913 году он всё же окончил Императорскую Николаевскую военную академию В Петербурге по первому разряду с правом получения преимуществ при прохождении службы. За успехи в изучении военных наук 8 мая 1913 года Каппель был награждён орденом Святой Анны 3-й степени. Годом позднее его ожидало производство в штаб-ротмистры, а затем направление в Омский военный округ для дальнейшей службы.
К тому времени видимое взаимопонимание между семьями Строльман и Каппель было достигнуто. И потому Ольга Сергеевна вместе с маленькой дочерью Татьяной перебралась к матери в Перми. Отец же, Сергей Алексеевич, подал в отставку и часто бывал в Петербурге. Семью в Перми он навещал нечасто. До последнего вздоха он так и не смог окончательно простить свою дочь.
1994 год. Село Венгерово
Старовер долго лежал на кровати без сознания. Наконец, он открыл глаза. Кристина, сидевшая подле постели, вскрикнула:
– Слава Богу, очнулся!
Григорий в это время вычищал загон для скотины. Владимир отправился по служебным делам. Старовер и Кристина находились в доме одни.
– Кристина… – отчётливо произнёс Старовер. – Неужели ты не узнаёшь меня?
– Нет… – на сей раз спокойно ответила девушка. – Видать, ты здорово ударился головой, когда падал… Вон шишка-то какая налилась…
Кристина дотронулась до макушки незнакомца. Тот перехватил её руку.
– Я помню, что ты долго болела… Умирала… Я места себе не находил, жиь не хотел…
Девушка погладила Старовера по голове.
– Ты меня с кем-то перепутал. Я действительно Кристина, а тебя вот не припомню.
Старовер мотнул головой.
– Кристина Вишневская, в девичестве Хлюстовская! А я твой муж, Алексей! – Старовер резко вскрикнул и попытался встать с кровати. Девушка силой удержала его.
– Ну, куда ты сердешный собрался-то? Лежи…
– Вспомнил, я всё вспомнил! Или почти всё… Я – Алексей Вишневский, личный телохранитель адмирала Колчака… Служил в чине штабс-капитана… Или капитана… точно не помню…
Кристина округлила глаза.
– Ну, тебя, и занесло, ваше благородие. Книжек что ли начитался? Какой Колчак? Его убили давно, ещё в гражданскую войну. Он был кровососом и убийцей. Так нам в школе рассказывали…
– Не смей! – возопил Алексей. – Адмирал был благородным человеком! Он Россию спасти хотел от красной чумы!
Кристина тряхнула головой.
– Жаль, что не спас… Теперь может жили бы лучше…
– Кто тебе такое внушил о Колчаке? – не унимался Алесей.
– Да ты не волнуйся, у тебя лёгкое сотрясение мозга… А то рвота откроется… А про Колчака нам в школе преподавали… – Спокойно, словно убогому пояснила Кристина.
– В какой школе, церковно-приходской?
Кристина кивнула.
– Ну, считай, что так. Разве, что закон Божий не читали…
Алексей воззрился на "свою возлюбленную" широко распахнутыми глазами.
– Как так закон Божий не читали? Это что же за школа такая?
– Да местная, наша Венгеровская…
Алесей сморгнул.
– Венгеровская… А резвее это не село Спасское? Я видел церковь Спаса, когда на телеге ехал…
– Так наше село до гражданской войны называлось. А после, когда Михаила Венгерова расстреляли, переименовали в честь него.
Алексей побледнел, как полотно.
– В честь Венгерова, говоришь… Это что же получается?.. Ничего не понимаю… – он напрягся, словно хотел что-то вспомнить, но не мог.
– Да ты просто лежи, отдыхай. А то всё у тебя в голове смешалось. Ты до падения всякую чушь нёс, а теперь уж вообще загнул. Где это видано, чтобы в 1994 году штабс-капитаны в армии были? Мы не при царе живём. Белых офицеров всех перестреляли ещё в восемнадцатом году. Я фильмы смотрела и книжки читала: такой военный чин только в царской армии был.
– Офицеров перестреляли… – вторил Алексей девушке. – Тысяча девятьсот девяносто четвёртый год…
– Да, он самый, – подтвердила Кристина. – Август месяц на дворе… Жара…
– Господи… Что со мной? И ты не Кристина Вишневская, в девичестве Хлюстовская?
– Насчёт меня ты почти что угадал. Я – Кристина Хлюстовская, но Вишневской никогда не была. Был такой в нашем роду Вишневский, белый офицер. Женился на моей прабабке. Бежал вместе с ней к староверам от преследования большевиков, там и укрылся. Девочка у них родилась… А прабабка умерла от родильной горячки… В нашем роду об этой давней истории все знают. Вишневский же так у староверов и остался. Что с ним потом стало – никто не знает. Помер наверное…
– Я жив… Не мог я умереть… Дело у меня ещё незаконченное осталось.
И тут Кристина всплеснула руками.
– Я поняла! Ты – Васька Хлюстовский из Старого Тартаса! Давно я тебя не видела, почитай, что с юношеских годов. Ты всё кладом колчаковким интересовался. Пытался его найти! Да один раз чуть в болоте не утонул! Перепугался насмерть. С той поры чудить стал… Слышала я, что крепко горькую пьёшь…
– Я – Алексей Вишневский… – коротко отрезал Старовер. – Бывший офицер армии Сибирской Директории, личный телохранитель адмирала Колчака.
– Ясное дело… – как-то быстро согласилась Кристина. – А я тогда – Анна Каренина.
Старовер недоверчиво посмотрел на девушку.
– Нет, ты не можешь быть Анной Карениной. Я помню, что этот роман написал Лев Николаевич Толстой.
В горницу вошёл Григорий, за ним – участковый.
– Как он? – почти что одновременно спросили мужчины.
Девушка пожала плечами.
– Назвался Алексеем Вишневским, штабс-капитаном, а потом – капитаном армии адмирала Колчака и его личным телохранителем. Видать, с ума рехнулся, бедолага.
– М-да… – Владимир почесал за ухом. – Неудобно как-то получилось… Я не разобравшись ударил его…
Алексей, несмотря на все усилия Кристины заставить его лежать смирно, сел на кровати и с интересом и недоумением взирал на мужчин.
– Сдаётся мне, что это мой троюродный брат Василий Хлюстовский, – высказалась Кристина.
Владимир ударил себя руками по ляжкам.
– Точно! А я-то думаю: кого он мне напоминает! Надобно проехаться в Старый Тартас, его мать проведать. Да поговорить с ней. Коли он – отвезу потом домой.
– Да так вашу через так! В больницу его надобно, к психиатру, – деловито заметил Григорий. – Человек совсем потерялся. Не помнит, кто он есть на самом деле. Слыхал я, что Василий пил по-чёрному. Видать, разумом-то окончательно помутился. Вот и мерещатся белые офицеры с Колчаком.