Алексей спешно пробирался между крестов, прошлогодний сухостой доходил до пояса и замедлял движение. Однако дама, за которой он "гнался", казалось, парила, легко передвигаясь и удаляясь от него.
Алексей прибавил шагу, выбрался из сухостоя и быстрым шагом пошёл по протоптанной тропинке. Вскоре он догнал женщину, показавшуюся ему знакомой. Она стояла подле могилы, на кресте висела выгравированная металлическая табличка с надписью:
"Анна Владимировна Аристова. Годы жизни 1850–1917"
Догадка пронзила его мозг, словно молния.
– Ирина… Ирина…
Женщина обернулась. Её лицо скрывала плотная вуаль. Лица разглядеть не представлялось возможности…
– Ирина… – снова повторил штабс-капитан. – Это я, Алексей Вишневский…
Женщина неторопливо начала поднимать вуаль. Руки, затянутые в молочного цвета ажурные перчатки, летнее платье с глубоким вырезом, выгодно подчёркивающим полную грудь; аромат, исходивший от её тела возымели на Алексея возбуждающее действие. Он, забыв все нормы светского приличия, бросился к ней и сжал в объятиях.
Дама не сопротивлялась, однако вуаль до конца так и не успела поднять. Её полные красивые руки беспомощно опустились на плечи Алексея.
– Господи, Алёша… ты… офицер…
– Я…
Алексей одной рукой страстно сжал в своих объятиях Ирину, другой – поднял вуаль. Их глаза встретились… Перед Алексеем стояла Ирина, но другая. Об этом красноречиво говорил её взгляд. Это был взгляд умудрённой опытом женщины, многое повидавшей в жизни. От романтичной наивной хрупкой девушки не осталось и следа.
Алексей страстно впился в её губы. Ирина с жаром ответила на его поцелуй. Старые чувства внезапно вспыхнули с новой безудержной силой. Алексей жаждал эту женщину, жаждал Ирину такой, какая она есть. И он не смог сдержаться и начал осыпать поцелуями её шею и грудь.
Ирина стонала от вожделения под натиском Алексея.
– Господи… Прости нас… Нельзя на кладбище… Идём… У дальних ворот стоят мои дрожки, я приехала одна…
Алексей подхватил Ирину и ринулся к дальним кладбищенским воротам. Женщина приподняла юбку, чтобы не наступить на неё…
Через считанные минуты они достигли дрожек.
– Садись! – по-военному кратко распорядился Алексей. Женщина повиновалась и вспорхнула на сидение дрожек. Алексей сел подле неё и ловким движением схватил вожжи.
– Но! Залетная! – от души прокричал он.
Лошадь, увлекая за собой дрожки, понеслась вскачь по направлению к усадьбе Аристовых.
Смеркалось. Любовники раскинулись на ложе, не размыкая объятий. Алексея поглотила сладкая дрёма. Ирина покоилась на мускулистой груди партнёра. Её чуть приоткрытые глаза, подёрнутые поволокой, говорили о высшей степени наслаждения.
Наконец женщина первой вернулась к реальности. Она отстранилась от возлюбленного и попыталась встать. Однако Алексей тотчас же открыл глаза и снова привлёк Ирину к себе.
– Не пущу… Не уходи… А то опять исчезнешь на десять лет…
– Не исчезну, обещаю тебе. Я ушла от мужа.
Алексей ослабил хватку и цепким взором смерил возлюбленную.
– Как ушла? Когда?..
– Вот уже несколько месяцев, как я покинула Тобольск и перебралась сюда, в имение покойной тётушки. – Призналась Ирина. – Лишь несколько дней назад я начала обретать душевное спокойствие. И ту появился ты…
Ирина поднялась с кровати и накинула пеньюар.
Алексей также встал и быстро по-военному натянул исподнее.
– Скажи, Анатоль бил тебя? Жестоко с тобой обращался? Если – так, то я пристрелю его!
Ирина опустилась в массивное кресло, отделанное золотистой тесьмой, и закрыла лицо руками.
– Значит, я прав! – решил Алексей.
– Нет-нет! – поспешила ответить женщина. – Анатоль никогда не бил меня… Он бы и пальцем меня не тронул в минуту гнева или недовольства… Просто он…
Алексей напрягся.
– Говори, умоляю тебя!
– Он изменял с каждой юбкой… – медленно начала Ирина. Каждое слово давалось ей с огромным усилием. – Даже с горничной… А весной наш сын тяжело заболел. У мальчика занялся жар… Врач сказал: пневмония… Речь идёт о жизни и смерти… В тот момент Анатоль пребывал в объятиях своей очередной шлюхи. Он явился домой, когда Сашенька умер…
Алексей, сражённый откровением возлюбленной. Приблизился с ней и опустился на колени подле кресла.
Обняв её колени, Алексей произнёс:
– Прости меня… Я ничего не знал… Анатоль – чудовище… Что я могу сделать для тебя?
Ирина смахнула ладонью невольно набежавшую слезу.
– Месяцы, проведённые в имении почти что излечили меня. Просто люби меня… И всё… – прошептала она.
Алексей встал, увлекая женщину за собой.
– Уже поздно… Твоя матушка, Анастасия Васильевна, наверняка будет волноваться… – прерывисто пролепетала Ирина.
Алексей, словно опомнился.
– Да-да… Матушка… Скажи мне: когда мы увидимся вновь?
– Я буду ждать тебя каждый день… – пообещала Ирина. – Возьми мои дрожки, завтра вернёшься на них…
Алексей привёл себя в порядок, страстно поцеловал Ирину на прощанье.
– Я тебя больше никому не отдам, – сказал он и стремительно сбежал по лестнице с бельэтажа.
Через пять минут он уже мчался по сумеречному лесу в дрожках.
Алексей вернулся в усадьбу, когда уже окончательно стемнело. Во дворе, по старинке, горели масляные фонари. Казалось, усадьба безмолвствовала. Алексей сам распряг лошадь и завёл её на конюшню.
Во флигеле мерцала чуть заметная свеча.
"Николай не спит…" – подумал Алексей. Не успел он войти в дом, как за спиной раздался голос денщика.
– Ваш благородь… Припозднились вы шибко… – по-свойски произнёс он.
Алексей оглянулся. Перед ним стоял слегка помятый Николай. Мундир унтер-офицера был накинут на плечи, рубашка наполовину расстегнута.
– С Ольгой Сергеевной и детьми всё в порядке? – спросил штабс-капитан.
Денщик кивнул.
– С ними всё хорошо, обживаются. Мальчишка славный… Да вот матушка ваша волновалися… Ушли вы днём на кладбище, да как сквозь землю провалилися… Нету вас… Посылала за вами…
– Встретил давних знакомых… – ответил Алексей. Николай многозначительно хмыкнул. – Или спать, отдыхай…
– Покойной ночи, ваш благородь… – отчеканил денщик и отправился во флигель.
Алексей отворил дверь, она предательски скрипнула. Войдя в дом, он бросил фуражку на кушетку в прихожей и поднялся по лестнице на бельэтаж.
Посреди коридора со свечой в руках стояла, облачённая в домашний халат, Анастасия Васильевна.
– Алёша…
Штабс-капитан невольно смутился и почувствовал себя нашкодившим юнцом.
– Да, матушка… Прости меня, я задержался…
– Прошу тебя, пройдём в гостиную… Нам надо поговорить… – продолжила она спокойным тоном. По опыту Алексей знал: спокойствие матушки – ох как обманчиво.
Мать и сын расположились в креслах напротив друг друга. Анастасия Васильевна так и держала в руках свечу. Отблески пламени отражались на её лице, выхватывая тот там, то здесь глубокие морщины. Неожиданно Алексей осознал: матушка сильно постарела и многое пережила.
– Я знаю, ты был у Ирины Аристовой… – начала Анастасия. – Я посылала за тобой Николай, славный денщик… Так вот он доложил, что кладбищенский служка видел, как молодой офицер садился с дамой в коляску. Я сразу поняла, что ты встретил Ирину… И она увезла тебя в свою усадьбу…
– Да, матушка, я был у Ирины…
Анастасия жестом прервала речь сына.
– Прошу тебя: выслушай то, что я скажу… Я не вправе запретить тебе встречаться с этой женщиной. Но высказаться могу, ибо я – твоя мать. И мне не безразлична твоя судьба. Поверь, мне связь с этой женщиной не принесёт тебе ничего хорошего. Только боль…
– Матушка, вы предвзято относитесь к Ирине. Она этого не заслуживает… – попытался возразить Алексей.
– Послушай меня, сын… Она любит своего мужа, и всегда будет любить его… Покойная госпожа Аристова, а мы были дружны, многое поверяла мне. Так вот: Ирина не раз уходила от мужа и каждый раз к нему возвращалась. Так будет и сейчас… Анатоль имеет над ней необъяснимую власть. Он уже приезжал в Аристово…
Алексей невольно напрягся.
– Когда?
– Месяц назад…
– Но Ирина здесь, она не вернулась к нему!
– Вернётся… И простит Анатолю, что тот резвился на стороне, когда умирал их сын. Даже Аглая не пережила смерти внука и не простила сына… Вскоре скончалась от сердечного удара… Но Ирина простит… Она бесхарактерная…
Алексей резко поднялся с кресла.
– Матушка, вы не правы! Прошу вас более никогда не говорить со мной об Ирине…
Разгневанный Алексей покинул гостиную, оставив матушку наедине со своими мыслями.
На следующий день он чуть свет отправился в Аристово. Анастасия Васильевна наблюдала из окна своей спальни, как со двора тронулись дрожки. Она осенила себя крестным знамением, а затем и выехавшего за ворота сына.
– Помоги ему, Господи…
Пока Алексей щедро срывал цветы любви, Ольга Сергеевна и её горничная обустраивались на новом месте. Анастасия всячески старалась угодить гостье, тем паче, что дети доставляли ей радость, и она быстро нашла с ними общий язык.
Ольга Сергеевна написала мужу длинное письмо с подробным отчётом о том, как она и дети добрались до Омска, затем до имения Вишневских и о том, как их встретили.
Алексей появился к вечеру, нанёс визит вежливости Ольге Сергеевне, затем уделил время матушке. Анастасия Васильевна разговаривала с сыном сдержанно, понимая, что переубедить его по поводу Ирины Аристовой не представляется возможности. И она решила: будь, как будет…
Наконец настал день аудиенции у Верховного правителя. Алексей тщательно привёл себя в порядок. Ольга Сергеевна передала Алексею письмо для отправки…
Анастасия Васильевна пребывала в уверенности: сын выхлопочет место в Омске, чтобы быть поближе к Ирине Аристовой.
Она на прощание поцеловала сына в щёку.
– Если ради этой женщины ты останешься в городе и не отправишься на фронт, то я готова примириться с ней.
Губы Алексея тронула едва заметная улыбка…
Алексей предстал перед адмиралом стараниями адъютанта ровно в назначенный час. Колчак сидел за широким письменным столом, за которым царил военный порядок. Перед адмиралом лежало распечатанное письмо Каппеля.
– Штабс-капитан Алексей Дмитриевич Вишневский…
– Точно так, ваше высокопревосходительство! – отчеканил визитёр. Колчак удовлетворённо кивнул.
– Вы участвовали в дерзкой операции по освобождению семьи генерала Каппеля. Я внимательно прочёл его письмо. И хочу выразить вам свою признательность. – Колчак поднялся из-за стола, приблизился к офицеру и пожал ему руку.
– Я лишь выполнял свой долг, ваше высокопревосходительство, – скромно заметил Вишневский. – Тем паче, что штабс-ротмистр Бекетов проявил не только беспримерную храбрость, но и находчивость.
Колчак слегка улыбнулся и цепким взором смерил Вишневского.
– Похвально, что не забываете замолвить слово о сослуживцах. Я уже подписал приказ о присвоении штабс-ротмистру Бекетову очередного чина. Кстати, и вам также… Теперь вы – капитан.
– Рад стараться, ваше высокопревосходительство! Служу Великой России! – отчеканил новоявленный капитан.
– Вроде бы мы с вами решили все формальности, капитан. Так в чём же суть вашей просьбы? – дружески поинтересовался Колчак.
– Прошу вашего дозволения остаться в Омске. Готов на любую службу.
Адмирал удивлённо приподнял брови.
– После прочитанного письма генерала Каппеля, я не посмел бы упрекнуть вас в трусости, капитан. Так в чём же дело? Почему вы хотите остаться в Омске? Помниться, я предлагал вам стать офицером моего особого личного конвоя…
– Так точно, ваше высокопревосходительство. И я отказался, просился на фронт…
– Ну и…
Вишневский потупил очи долу.
– Я не посмею лгать вам, ваше высокопревосходительство. Скажу правду, как есть… – начал Вишневский. Колчак кивнул. – Спустя много лет я встретил женщину, которую страстно любил… Люблю по сей день… Думаю, вы поймёте меня, господин адмирал.
После последней фразы, вырвавшееся невольно, Вишневский замер. Впрочем, адмирал не делал секрета из своих отношений с госпожой Тимирёвой.
Колчак с любопытством изучал новоявленного капитана и, наконец, сказал:
– Ваш чин, капитан, позволяет служить в ставке адъютантом.
– Я готов! Благодарю вас, ваше высокопревосходительство! – отчеканил Вишневский.
– К тому же предложение об особом личном конвое остаётся в силе… – добавил адмирал. – Мне нужны честные, смелые, благородные офицеры, которые не стесняются сказать мне правду.
Лицо Вишневского озарила счастливая улыбка.
– Почту за честь, выше высокопревосходительство! И ещё одно…
Глаза Колчака невольно округлились.
– Умоляю вас выделить двух-трёх унтер-офицеров для охраны Ольги Сергеевы Каппель.
Колчак понимающе кивнул.
– Разумеется, капитан. К своим обязанностям приступайте незамедлительно. Я отдам все необходимые распоряжения.
Алексей откланялся и покинул кабинет адмирала уже офицером его особого личного конвоя.
Через пару часов Вишневского по приказу полковника Удинцова, начальника личной охраны адмирала, разместили в специальном помещении, отведённом для особого конвоя Верховного правителя, и поставили на довольствие. Многие офицеры конвоя пользовались услугами денщиков. Их также обеспечивали за казённый счёт.
Алексей позвонил в усадьбу матушке. Ещё в пятнадцатом году отец Алексея, как предводитель уездного дворянства, сумел выхлопотать для себя такую весьма полезную привилегию, как телефонная линия.
Алексей сообщил матушке о том, что будет служить в особом конвое Верховного правителя, и просил прислать денщика со всеми необходимыми личными вещами. Николай прибыл в Омск вечером.
А ещё через несколько дней в город перебралась Ирина Аристова. Николай приглядел ей приличную квартиру с телефоном, расположенную в тихом переулке, недалеко от ставки Верховного правителя. Так что влюблённые могли видеться, правда, происходило это нечасто, ибо офицерам личного конвоя Верховного правителя было недозволенно отлучаться более чем на восемь часов.
У Алексея начались серые служебные будни. Ставка бурлила, ибо на фронтах было неспокойно – красные собрали силы в кулак и на всех направлениях теснили войска Верховного правителя. Каппель яростно бился за Пермь, но был вынужден оставить город и отступить. Тобольск также переживал не лучшие дни. Красные постоянно трепали армию генерала Дитерихса и медленно, но верно подступали к городу. Верховный правитель выражал крайнюю озабоченность и выказывал всяческое недовольство по поводу военной стратегии пожилого Дитерихса.
Тем временем Ирина сидела дома в одиночестве, предаваясь скуке. Единственной её компаньонкой была горничная Даша, которая каждое утро посещала рынок и приносила "на хвосте" свежие сплетни.
Через неделю Ирина решила, что неплохо было бы заняться каким-нибудь общественно-полезным делом. Она отправилась в госпиталь, но в первые же минуты не выдержала вида крови. В конце концов, Ирина решила, что самое приемлемое для неё – вязать носки и варежки солдатам. Тем паче, что в этом занятии могла принимать участие и Даша.
Так наступила поздняя осень. Алексей почти не виделся с Ириной. Восьми часовые увольнительные по приказу полковника Удинцова сократились вдвое. Зачастую Алексей приходил на квартиру к Ирине измученным с единственным желанием поесть и вздремнуть пару часов. Женщина тихо страдала и порой её всё чаще посещали мысли: "А может быть, надо было простить Анатоля? Ведь он не виноват в смерти сына… Мальчика унесла пневмония…Анатоль всё осознал и раскаялся… Что с ним теперь стало?"
Покуда Ирина томилась в Омске, Анатоль с увесистым саквояжем в руках, в наряде простого мещанина покинул Тобольск. Он погрузился на судно, шедшее вниз по Иртышу до Омска, старался держаться незаметно и не привлекать к себе внимания. С этим судном многие состоятельные жители Тобольска перебрались в Омск, под крыло Верховного правителя в надежде обрести там покой и уверенность в завтрашнем дне.
Анатоль без приключений добрался до Аристово, от прислуги он узнал, что хозяйка перебралась в город, причём не одна, а с молодым соседом-офицером. Анатоль тотчас понял: сей сосед – Алексей Вишневский. И незамедлительно нанёс визит Анастасии Васильевне.
Родственница приняла повесу холодно, впрочем, Анатолий и не рассчитывал на тёплый приём.
– Отчего вы так странно одеты, Анатоль? – поинтересовалась хозяйка.
Гость усмехнулся.
– Видите ли, дорогая кузина, Белый Тобольск доживает последние дни. То, что пишут в омских газетах: "превратим город в непреступную крепость" – сплошная ложь и пропаганда. Красные, словно саранча, сметают всё живое на своём пути. Поверьте, их не остановить! Единственное спасение – бегство. Пока, что под крыло генерала Семёнова в Даурию.
Анастасия Васильевна округлила глаза.
– Но помилуйте, Анатоль! Что за речи в моём доме? Слышал бы вас мой сын!
Анатоль при упоминании сына оживился.
– Да, кстати, а как поживает Алексей Дмитриевич?
Анастасия тотчас уловила подвох в словах родственника.
– Послушайте, Анатоль, – ледяным тоном произнесла она. – Не сомневаюсь, что вы прибыли в наши края, дабы повидаться с женой. И узнали, что она покинула имение…
Анатоль сморщился, как печёное яблоко.
– От вас ничего не скроешь, любезная кузина…
Анастасия сделала глубокий вдох, а на выдохе произнесла, словно судья приговор осуждённому:
– Вы сами виноваты, что Ирина оставила вас. Ни одна женщина не сможет мириться с постоянными изменами мужа. Тем паче, что ваш сын скончался. Это тяжёлый удар для женщины…
Анатоль жестом прервал речь Анастасии.
– Прошу вас, не касаться этой темы. Потеря сына для меня также тяжела, как для Ирины. К тому же матушка почила в Бозе…
Анастасия кивнула.
– Так вот, – тем же судейским тоном продолжила она, – Ирина – единственный близкий человек, который у вас остался. Найдите её и увозите в Забайкалье.
Анатоль растерялся, ибо не ожидал подобных слов от Анастасии.