- Конечно нет; только некоторые области, хотя, по правде говоря, голубой оттенок преобладает всегда там, где есть зеленая растительность.
- А причина?
- Климат, вода, почва… Кто его знает! Но довольно. Осмотримся и постараемся найти или жилье, или дорогу на восток, к поселениям.
- К каким?
- Ближайший город, вероятно, Ребурн.
- Далеко?
- Думаю, километрах в трехстах… если только дерево не слишком отнесло нас в ту ночь, когда мы оказались в воде. Кажется, это река Де Грей-Ривер, но я не слишком уверен.
- Так ты знаешь географию?
- Немного. Но достаточно, чтобы дать солидную промашку.
- Все же, наверное, ты прав, это и есть Де Грей-Ривер!
- Помнится, она описывает гигантское кольцо, как и эта река, которая течет с юга на северо-восток, потом отклоняется на север и в конце концов поворачивает на запад. А Ребурн должен находиться в трехстах километрах от ее устья.
- Достаточно! Давай спустимся на равнину и, ориентируясь по солнцу, постараемся отыскать этот город… Дней через двенадцать доберемся до цивилизации.
- Проект, кажется, разумный. Устроим лагерь пониже, дождемся ночи, поспим, а завтра утром отправимся в путь.
Быстрый спуск, стоянка среди трав, обильный ужин, чудесная ночь, крепкий сон - все прекрасно. На заре легкий завтрак и снова в путь.
Трудный переход до полудня. Все более душил зной, пекло солнце и обжигал воздух. Туфли Мериноса трещали по всем швам. Брюки его, уже повидавшие виды, обтрепались снизу, а белье приобрело неожиданно красивую буланую масть.
Измученные молодые люди наконец упали к подножию громадных деревьев из породы тех австралийских пробковых дубов, которые особенно широки у основания.
Путники обглодали косточки черного лебедя, хотя мясо уже начало припахивать. Несмотря на свою выдержку, Тотор больше не пытался шутить. Меринос бормотал что-то печальное; оба заснули, чувствуя себя совсем разбитыми и измученными.
Их разбудил ужасный грохот. Неслыханное зрелище предстало перед ними. Повсюду деревья будто ожили и закружились в бешеном танце. Ветви-руки в немом отчаянии трепетали, качались, взлетали ввысь, хлестали воздух… Стволы гнулись с треском терзаемой древесины, - какие-то чудовищные, невидимые силы закручивали их в спираль. Через несколько секунд вращательное движение повторялось в обратном направлении, сбрасывало кору и рвало древесную ткань с треском перестрелки. И в то же время - ни малейшего ветерка. Воздух был абсолютно спокоен, а знойное солнце палило нещадно.
Молодые люди вскрикнули, им показалось, что не только древесная, но и земная кора кружится под их ногами. Вскочив, оба также попали под власть центробежной силы - она закрутила и отбросила их в сторону метров на пять-шесть.
Наконец они почувствовали, что почва задышала с новой силой, словно собираясь расколоться, а толчки стали сопровождаться ужасной подземной канонадой. Это длилось секунд пятьдесят или шестьдесят, всего одну нескончаемую, трагическую минуту, когда казалось, что все проваливается в тартарары.
Как конькобежцы-новички, они вытягивали вперед руки, ошеломленно всматриваясь в окружающее и балансируя на земле, которая вдруг вновь стала твердой. Надолго ли?
- Похоже, что природа взбесилась, синий черт побери эту синюшную природу! - энергично выразился парижанин.
- Да уж, - откликнулся Меринос, - это землетрясение выдающееся, как у нас в Америке говорят.
- Голова еще кружится. Мне дурно… Забавно все же, что дрожит-то земля, а получается - морская болезнь!
Молодые люди посмотрели на еще трепещущие деревья, из которых многие были настоящими исполинами, и Тотор добавил:
- Ну и вид! Ветви перепутаны, кора болтается, как парус…
- А погляди, какие громадины! Они похожи на секвойи, наши родные исполины. Настоящие небоскребы! Еще немного, и они бы рухнули, раздавив нас, как майских жуков.
- Будем надеяться, что этого уже не случится…
- Да, слава Богу, все кончено…
Но не успел янки договорить, как тишину, наступившую после грохота природного бедствия, прорезал рев водопада.
Мощный порыв ветра донесся со стороны близкой реки, как будто нечто могучее, неотвратимое, отталкивало слои перегретого воздуха.
Это была мчавшаяся со скоростью галопирующей лошади громадная волна. Пенясь, начисто приминая траву, брызгая на деревья, она хлынула в долину.
- Извольте видеть! Запуск всех фонтанов, да еще без предупреждения! - крикнул парижанин. - Ну можно ли тут быть спокойным? Ах, мой арсенал уплывает!..
Молодой человек быстро поймал свой лук и стрелы, подхваченные течением. А корзина с остатками лебедя так и исчезла, унесенная, как перышко, потоком.
Вода сразу дошла до колен молодых людей и продолжала стремительно подниматься. Бегство было немыслимо, оставалось лишь одно средство не утонуть.
- Нечего стоять! - крикнул Тотор. - Нужно последовать примеру моего земляка, медведя Мартена в Ботаническом саду.
- Что? - спросил, недоумевая, Меринос, которого ставили в тупик некоторые выражения товарища.
- Ах да! Ты же не парижанин и не знаешь… Лезь на дерево. Скорее… я за тобой!
Нижние ветви огромного пробкового дуба свешивались почти до земли. Меринос схватился за одну из них и быстро поднялся на толстый сук. Когда американец уселся, Тотор передал ему лук со стрелами, сам залез на ветку и сказал:
- Теперь мы в безопасности, хотя бы временно! Пусть себе вода поднимается, мы последуем ее примеру.
- Удивительные вещи происходят, - воскликнул Меринос, тонкосуконные панталоны которого продрались еще в одном месте, - невероятные, поразительные! Приключения прямо преследуют нас!
- Да, и все потому, что река изволила подняться со своего ложа и решила пошляться.
- Лучше бы ей остаться на месте, как подобает порядочной реке, а то получается shocking… indeed shocking, - проговорил янки.
- Согласен, но, наверное, ее вынудили подняться.
- Кто? Как? Почему?
- Землетрясение! Это оно уничтожило ее берега, изменило течение.
- Ты, вероятно, прав, - согласился Меринос. - Бедствия не приходят в одиночку! А вода-то продолжает прибывать!
- Ну так последуем примеру медведя Мартена и залезем повыше, - предложил Тотор.
Они так и поступили и, надеясь, что вода перестанет подниматься, отметили на стволе ее уровень.
Но наводнение вовсе не прекращалось, а, напротив, увеличивалось с ужасающей быстротой.
Через час глубина потока дошла до пяти метров, и молодые люди, несколько утратив свою уверенность в благополучном исходе, стали беспокоиться. Вдобавок ко всему пробковое дерево, пострадавшее от землетрясения, зловеще потрескивало. По временам Тотор и Меринос чувствовали, как оно качается на корнях, уже расшатанных подземными толчками и подмываемых водой. Еще часа четыре - дольше ему не простоять! В довершение несчастий близилась ночь. Что будет с ними, если дерево рухнет в темноте?
- Есть одна мысль, - сказал Тотор, повесив лук через плечо и привязав к его тетиве пучок стрел.
- Выкладывай свою идею, - ответил Меринос, который абсолютно уверовал в изобретательность парижанина.
Довольный, что друг полностью доверяет ему, Тотор продолжал:
- Видишь кору, которая свисает с нашего насеста? Это пробка, и пробка первосортная.
- Охотно верю на слово. Неужто ты вздумал торговать пробками для бутылок?
- Не шути. Хоть ты и американец, но практичности в тебе ни на грош.
- Но я же учусь у тебя!
- О, низкий льстец! Вон, видишь, во время землетрясения от ствола отделился кусок коры, длиной метров в шесть-семь, шириной - в два. Толщина - не меньше пятнадцати сантиметров. Настоящий плот, и заметь, он еле держится. Если хорошенько дернуть, отвалится совсем.
- Понял… Пробка упадет в воду, в которую уже погрузилась на добрую треть, и поплывет…
- Nec mergitur! Как ладья с герба моего родного Парижа… Она выдержит десять таких молодцов, как мы… Усядемся в неразбиваемую, непотопляемую лодку и отдадимся на волю волн и случая.
- Отлично сказано; за дело, да поскорей… В этом наше спасение!
Молодые люди встали на ветки, на которых прежде сидели верхом. Оба схватились за край коры и стали изо всех сил одновременно дергать ее.
- Трещит, трещит! - радовался парижанин. - Еще взяли!
Меринос вскрикнул. Он не так твердо держался на ногах, как заправский моряк Тотор, да и обезьяньей ловкости у него не было. Поскользнувшись, американец потерял равновесие и упал.
- Хватайся, держись! - крикнул француз, мечась как бесноватый.
Меринос не выпустил из рук коры, и рывок его падения окончательно сдернул со ствола ее громадный пласт. Вожделенный "плот" отвалился и исчез в брызгах и водовороте пены. Молодые люди последовали за ним, потом быстро вынырнули.
Тотор оказался прав. Обломок выдержал бы и десятерых. Схватившись за края, они в конце концов уселись на нем.
- Уф! Все в порядке, не зря трудились! Видишь, Меринос, какая плавучесть!
- Да, жаль только, что у нас нет ни весла, ни багра, ни шеста, ничего, чтобы управлять плотом.
- Приспособлений маловато, - согласился Тотор, - но будем мужественны. Хотя дела не блестящи, а все же куда-то плывем, и то хорошо! Правда, в сидячей ванне, где даже скамеечки нет!
- Подумаешь! Промокнем чуть больше, чуть меньше - какая разница! Конечно, этому обломку далеко до моей яхты "Морган". Представляешь, - четыре сотни лошадиных сил в паровой машине. Паруса, бело-золотая корма, кают-компания отделана кленом и палисандром! Первоклассный экипаж - двадцать пять человек!
- Черт возьми! Согласен, что мы с тобой - не на увеселительной прогулке. Но мы все же движемся, смотри!
Плот, который несколько раз развернулся, теперь плыл между полузатопленными деревьями. Легкое течение подхватило его, и он медленно скользил под ветвями, иногда задевая стволы, но не опрокидывался.
Благодаря устойчивости, объясняющейся его весом и размерами, молодым людям не грозила ежеминутная опасность упасть в волны.
Мало-помалу скорость увеличивалась, плот вошел в большой лес, постепенно редевший, и наконец выплыл на залитую водой, простиравшуюся до бесконечности равнину.
- Куда же мы направляемся? - размышлял Тотор, глядя на солнце, исчезавшее за горами. - Вот это да! Кажется, на восток!
- Значит, в глубь страны?
- Конечно! Иными словами, уходим от Ребурна и цивилизации.
- Ужасно! Положение осложняется!
- Да и темнеет… Где же мы пристанем?
- Где повезет.
Минут через десять мрак накрыл всю округу. Плот, подхваченный, как соломинка, сильным течением, несся неизвестно куда.
Молодые люди прижимались друг к другу, сидя по-турецки на морщинистой коре, и вслушивались в страшный грохот наводнения, поглощающий все остальные звуки. Они мчались по водной глади, в которой дрожали отражения звезд, стрелой проносились мимо каких-то черных глыб. Им поминутно казалось, что их "плот", того и гляди, налетит на скалы, попадет в стремнину водопада, будет сброшен в бездну. Так, в предсмертной тоске, проходили мучительные часы.
- Черт побери! Мы идем со скоростью больше десяти лье в час, - заметил парижанин, - должно быть, попали в лапы дьявола или скоро к нему прибудем.
- Ну и хорошо! Лишь бы скорее кончилось. Хватит с меня, не хочу болтаться словно щепка, сил больше нет, ноги свело, в желудке урчит от голода. Не глупо ли все это? Лучше уж сразу на дно…
- Как, ты еще недоволен? После такого-то букета приключений? Чего же тебе еще надо? Я так в восторге - иду по славным следам отца! Потерпи чуток… Скоро рассветет, оглядимся, где мы, тогда попытаемся пристать и поищем еды.
- Хотя бы хорошую сигару, чтобы перетерпеть, - проговорил Меринос.
- А мне хотелось бы еще и картошки слопать.
- Опять ты надо мной смеешься, - заметил американец.
- Ничуть. Я только говорю о своих вкусах, - отозвался Тотор. - Но вот и солнце… О сияющее светило! Привет тебе и благодарность! Ага, - перемена декораций!
Действительно, местность совершенно изменилась.
Наводнение окончилось. Его шум, впрочем, прекратился еще раньше. Плот мчался по узкому, быстрому и глубокому потоку, который окаймляли скалы, выступавшие из красного песка. Справа и слева тянулась унылая равнина без зелени, без цветов и птиц. Видны были лишь выжженные солнцем травы да редкие карликовые кусты с пожухлыми листьями.
- Невесело, - заметил разочарованный Тотор.
- Настоящая пустыня, в которой мы умрем от голода, - проворчал Меринос.
- Во всяком случае, не от жажды, - ответил Тотор.
Говоря это, он протянул руку и зачерпнул горстью прозрачную воду, но тут же выплюнул ее с гримасой отвращения.
- Да она соленая, как в море!
- Видишь! Ни воды, ни плодов, ни дичи, ни корней. Нам конец, - сказал Меринос.
- Погоди, на паникуй.
- Чего же ждать?
- А лук и стрелы, которые издали придают мне сходство с Аполлоном, богом искусств и охоты? Я берусь наполнить наши кладовые…
Вдруг плот начал раскачиваться и зарываться носом. Берега сузились. Течение становилось все быстрей, и вскоре друзей внесло в ущелье.
- Держись! - крикнул парижанин. - Тут придется нелегко!
Пробковый плот стрелой летел по теснине. Тотор и Меринос чувствовали, как он обламывается на невидимых острых камнях, но все же проскальзывает, обходя самые опасные места. Вдруг они выплыли в чудесное ярко-синее озеро.
Течение понесло их к берегу. Невдалеке от воды возвышалось дерево необыкновенных размеров. Одно-единственное.
Измученный, мокрый Тотор поднялся, готовясь прыгнуть на берег, взглянул на дерево и вдруг сказал:
- Эй, Меринос, успокойся!.. Мы в цивилизованной стране - на дереве повешенный!
ГЛАВА 7
Неизвестная жертва. - Муравьи-солдаты. - Пуговицы американского портного. - Пересмешник. - Обезоружены, - Съедобная кора. - Неприятное пробуждение. - Мистер Пять и мистер Шесть. - Обвинены в убийстве. - Удар кнутом. - Живыми или мертвыми!
Тотор и Меринос спрыгнули с плота. Спины ломило. Разминая сведенные ноги, они, шатаясь, подошли к очень странному дереву, сам вид которого изумил их.
Представьте себе громадную глиняную бутылку, высотой в семь-восемь метров! "Бутылка" стояла на желтом песке. Суженная у основания (метра два в диаметре), она расширялась в середине, снова делалась ýже и образовывала "горлышко", от которого во все стороны расходились ветви этого великолепного представителя флоры.
Серая кора казалась гладкой, и по ней струился сок. Капли блестели на солнце, как россыпь драгоценных камней.
Несмотря на неважное состояние духа и тела, Тотор, конечно, не преминул бы отпустить какую-нибудь шутку по поводу сего феномена австралийской природы, чудеса которой неисчислимы.
Но всегдашний насмешник, готовый смеяться даже над самим собой, застыл, опустив голову. Его сердце сжалось при виде повешенного, и он тихо прошептал:
- Несчастный, несчастный…
Не менее взволнованный Меринос был потрясен до глубины души. Ему казалось, что существует какая-то таинственная связь между ним и этим безвестным страдальцем, давно, впрочем, уже отстрадавшим свое.
Взяв друга за руку, американец сказал:
- Это преступление, отвратительное преступление. Мало того что его повесили, так еще головой вниз!
Они подошли ближе. Несчастный и в самом деле был подвешен за ноги. Толстая цепь стягивала его лодыжки, а массивный железный штырь через два звена с силой вбит в ствол.
Утонченно жестокие палачи сделали так, чтобы голова обреченного касалась земли. Должно быть, он вставал на руки, приподымал затылок, отчаянно борясь с приливом крови - а нестерпимая боль обручем сжимала его мозг, раскалывала череп…
- Уйдем! Не могу больше… - пробормотал Меринос.
- Ну-ну, успокойся, - ответил ему парижанин. - Держись!
- А что ты хочешь делать?
- Хотя это ужасно, но следует осмотреть платье несчастного. Может быть, найдем какие-нибудь указания, бесценные и для его родных, и для правосудия, а потом постараемся руками выкопать ему в песке могилу… Ах, нет… его невозможно снять.
Еще раз осмотрев цепь и штырь, француз страшно побледнел. В толстой коре бутылочного дерева ножом были глубоко вырезаны слова: "Смерть предателям", буквы "Б. Р.", а ниже - пятиконечная звезда.
- Это подпись бандитов, которые хладнокровно отомстили таким ужасным образом, - сказал Тотор. - Но мужайся, друг!
Дрожащей рукой француз дотронулся до платья мертвеца. Изящного покроя сероватый костюм, на ногах - шелковые носки… Богатый турист? Белые руки тонки, ногти ухожены…
Похоже, что смерть наступила не более трех дней тому назад.
Тотор осмотрел карманы несчастного, но не нашел ровно ничего.
- Убийцы все вытащили, - сказал он.
- Взглянем на его лицо, - предложил Меринос, немного овладевший своими нервами.
Голова жертвы была полузасыпана песком - виднелся только затылок. Короткие рыжеватые волосы…
Парижанин приподнял тело, повернул его и вскрикнул от ужаса: лица… не было.
Целая армия ужасных плотоядных насекомых бросилась врассыпную. Австралийцы называют эти прожорливые создания "soldiers emmets", муравьями-солдатами. Сантиметра в два длиной, с красным щитком, голубоватым брюшком, они впрямь напоминали солдат: шли вперед сомкнутыми рядами, шевеля челюстями, острыми, как кусачки. Времени, похоже, они не теряли, о чем свидетельствовали проделанный ими подземный ход и уже исчезнувшее лицо жертвы.
- Мы ничего не узнаем, - печально заметил Тотор. - А впрочем… Гляди-ка: на пуговицах - фирменная метка портного: "Диксон и Вебер"…
- Не может быть! - вскрикнул потрясенный Меринос. Приподняв свой некогда роскошный жилет, который час от часу приобретал все более жалкий вид, он показал парижанину пуговицы, на которых читалось то же: "Диксон и Вебер, Нью-Йорк".
- Удивительно, - продолжал он. - Диксон и Вебер - лучшие портные в Америке. Они шьют только на избранную публику и дерут бешеные деньги. Так что этот джентльмен наверняка выдающийся гражданин моей страны. А элегантная тройка - не самый обычный наряд в ужасной пустыне!
Подавленные всем увиденным, молодые люди несколько минут стояли неподвижно.