Они еще не успели обсудить это действительно странное явление, как Меринос вдруг подскочил, будто на него напал целый отряд гигантских муравьев-солдат.
- Невероятно!.. Уж не померещилось ли мне? Посмотри, посмотри же! - кричал он, указывая пальцем.
- Что там еще? - спросил Тотор.
Он поднял голову и увидел знак, глубоко вырезанный на чудовищно большом стволе того красного эвкалипта, под которым они спали: таинственные буквы "Б. Р.", на этот раз очень большие, а также пятиконечную звезду.
- Поразительно, - сказал парижанин, комически разводя руками. - Да, изумительно! Мы, можно сказать, в лесу спящей красавицы, где нет ни души. И вдруг - опять эта азбука? И здесь, и вон там - все те же "Б. Р."! Смотри, еще и еще.
Действительно, повсюду на самых больших деревьях были вырезаны огромные таинственные символы бушрейнджеров, то ли как условный знак вблизи тропы, то ли как запрет заходить в лес.
По крайней мере, так предположил Тотор.
- Удивительно, - проговорил он, - позади нас честные люди, которые вешают за шеи нарушителей закона. Впереди - разбойники, которые вешают за ноги тех, кто нарушает их правила. Случай сложный, и я задаюсь вопросом, что же нам делать?
- Поедем вперед, - сразу предложил Меринос, - разбойники еще не собирались отрезать мне голову… С ними будет легче сговориться.
Тотор пожал плечами.
- Пусть так! - сказал он и, как человек, который никогда не отступает от принятого решения, стал седлать и взнуздывать лошадей. Это было нелегкое дело: белая кожа все еще пугала животных. Только через час молодые люди вскочили в седла и пустили коней крупной рысью.
Они двигались между деревьями-призраками, завороженные нерушимой тишиной смерти, под палящими лучами солнца, которое обращает в уголь иссохшие деревья и еще более выделяет синеватую окраску прерий.
Так тянулись долгие часы, пока всхрапывающие, покрытые пеной лошади не остановились.
- Ну и местечко, нечего сказать! - сказал Тотор, отирая лоб. - Но куда же запропастились жители? В конце концов это становится однообразным!
- Да, да, однообразным, - как послушное эхо повторил Меринос. - Я многое дал бы за то, чтобы услышать хоть что-нибудь: пение птицы, крик животного, человеческий голос. Какой-то туман обволакивает мою душу…
Точно злобная фея услышала желание американца и тотчас исполнила его. Издали долетели звуки, схожие и с тявканьем шакалов, и с волчьим воем, и с визгом терзаемой собаки, но в целом не похожие ни на что.
Встревоженные лошади насторожили уши и, коротко заржав, поскакали во весь опор, точно охваченные безумным испугом.
- Какая-то адская свора гонится за нами! - сказал Тотор.
Несмотря на бешеную скачку, странные звуки приближались, делались все ужасней, все отчетливей. Неведомые животные настигали коней.
Молодые люди обернулись и в ста метрах за собой увидели свору - около пятидесяти чудовищных зверей, которые неслись за ними со страшным воем.
Дикие австралийские собаки? Но динго всегда молчат, и они вдвое меньше. Волки? Их нет на этом континенте.
Еще несколько прыжков, и страшные звери, летящие с поистине непостижимой скоростью, догнали лошадей и стали хватать их за ноги. Бедные кони заржали, отбиваясь копытами от злобных преследователей. При виде крови всадники переглянулись:
- Они растерзают нас!
Между тем незаметная ограда перерезала им путь: это была одна из тех проволочных сеток, которые скваттеры ставят, чтобы отделять одно пастбище от другого и не позволять смешиваться стадам.
Тотор наконец увидел тонкую железную сетку и воскликнул:
- Во весь опор! Нужно перескочить, не то погибнем.
Молодые люди пришпорили лошадей, животные напрягли все свои силы. Ограда возвышалась метра на два, самое меньшее.
Сделав невероятный прыжок, чистокровные кони очутились по ту сторону сетки.
Спасены? Нет еще! Но хотя бы минутная передышка. Воющая стая остановилась перед сеткой и стала бешено рвать ее зубами.
Выдержит ли тонкая железная проволока? Нет, это невозможно!
Лошади дрожали, вырывались, но Тотор снял с себя куртку, накрыл ею голову своего коня и завязал рукава под челюстью, крикнув Мериносу:
- Сделай так же.
Ослепленная лошадь Тотора успокоилась. Отважный молодой человек соскочил на землю, держа в одной руке карабин, в другой револьвер. Перед ним горели, как багряные угли, глаза, зияли кроваво-красные, полные пены пасти. Он мысленно сказал себе:
"Собаки… помесь датских догов с динго. Эти звери сильны, как львы, и кровожадны, как тигры. Нет, постой!"
Один из псов, серый, с широкой грудью, с ловкостью пантеры подпрыгнул, метнулся поджарым телом на решетку, которая лишь немного задержала, но не остановила его.
Он уже спрыгивал с другой стороны, когда Тотор поднял револьвер, и в перегретом воздухе щелкнул негромкий выстрел.
Пес упал через голову и, простреленный насквозь, стал кататься и биться в судорогах.
- Один готов, - сказал парижанин. Тут он наступил на что-то и вскричал: - Но в какую тухлятину мы угодили?.. Что за вонь!
Однако промедление было действительно смерти подобно. Тотору и Мериносу ничего не оставалось, как ожесточенно сражаться против озверевшей своры, которая вот-вот прогрызет ненадежную преграду.
С американским хладнокровием Меринос подошел к сетке.
Через ее петли, стреляя в упор, он без единого промаха уничтожал взбесившуюся стаю.
Тотор подкарауливал собак, которые пытались перескочить через ограду. С необыкновенной ловкостью он убивал их, так сказать, на лету и каждый раз приговаривал:
- Получай, грязная псина! Больше не будешь прыгать, чтобы полакомиться моей филейной частью!
За револьверами пошли в ход карабины. Друзья перезарядили оружие и продолжили стрельбу. Уже больше половины врагов лежали на земле. Пули, что насмерть сразили одних, рикошетом ранили других псов, и те жалобно скулили.
Поле битвы было усеяно трупами, окрасившими землю в красный цвет, как на бойне.
Атака захлебнулась…
- Ну, - сказал Меринос, - еще залп!
Два друга выстрелили. Несколько собак упали, а уцелевшие, всего какой-нибудь десяток, отошли. Они не совсем отказались от нападения, но благоразумно спрятались за сухие деревья, сели и громко завыли, как на волчьей охоте.
- Победа, победа! - закричал Тотор, подбрасывая в воздух свой карабин, как араб на джигитовке. - Но откуда все-таки этот ужасный запах? Смотри, что за падаль валяется у нас под ногами? Слой не меньше фута, и конца ему не видно!
- Могу ответить, так как много слышал об Австралии. То, что покрыло всю почву, насколько хватает глаз, - это тела кроликов, подохших от голода!
ГЛАВА 10
Бич. - Почему засох лес? - Подальше от трупов. - Удивление Тотора. - Автомобиль в пустыне. - Преследование. - Подозрительный маневр. - Засада. - Битва. - Побеждены превосходящими силами! - Похищение. - На полной скорости.
Странная вещь случилась с индийским царем Сирханом, который жил в начале V века. Мудрец брамин Сиса изобрел шахматы. Он научил царя игре, и Сирхан был так восхищен ею, что в благодарность предложил брамину самому определить себе награду.
Сиса скромно попросил, чтобы ему дали одно зерно пшеницы за первую клетку шахматной доски, два за вторую, четыре за третью, восемь за четвертую и так далее, до шестьдесят четвертой клетки, удваивая каждый раз число зерен.
Считая, что щедрость обошлась ему дешево, царь согласился, не подумав как следует. Посчитали. Перемножив цифры и зерна, обнаружили, что урожая всей страны не хватит, чтобы наградить мудреца.
Почти то же самое получилось и с размножением кроликов в Австралии. Тот, кто первым привез туда пару симпатичных грызунов, конечно, не мог и предположить, что наш братец кролик всего через несколько лет станет бедствием, бичом всей страны! Эти зверьки размножаются необыкновенно быстро. Каждые два месяца у крольчихи появляется восемь или десять детенышей, которые в пятимесячном возрасте и сами начинают плодиться. А так как каждая особь живет, в среднем, девять-десять лет, количество неутомимых грызунов растет с фантастической быстротой.
Найдя в Австралии идеальные условия обитания: бесконечные прерии, почти полное отсутствие хищников, - кролики расплодились невероятно.
Обнаружив, что можно заняться приятным спортом, поселенцы стали увлеченно охотиться на зверьков, но братец кролик плодился быстрей, чем пуля успевала вылетать из ружья.
Некогда милый зверек стал уже мешать, да к тому же оказался вороватым. Началось буквальное опустошение зеленого континента!
Размножению кроликов всячески пытались помешать. Ей-богу, длинноухих не жалели. Но - как с гуся вода. Братец кролик продолжал плодиться. В короткое время все новые колонии зверьков возникали, росли, утверждались, образовывали стада, армии, кочевые орды, которые пускались в путь, подчистую выбривая пастбища, выгрызая кору и оставляя за собой землю такой, будто по ней прошел пожар. Вообразите себе сплошной слой саранчи, опустошающей Капскую колонию, Аргентину или наш Алжир, только замените каждое насекомое кроликом.
Люди объявили ушастым разбойникам беспощадную войну, но проиграли ее. Оружие, засады, огонь, яды, даже чума, которую кроликам пытались привить, - все было бесполезно!
Стремительно и неотвратимо, как наводнение, они затопляли собою континент. За одни сутки, оголив стволы, смахнув под метелку стебли и обглодав все до последнего корешка, они обрекали на голодную смерть овец, коров и лошадей. Правда, в конце концов и сами погибали от истощения.
Чтобы избежать полного разорения, поселенцы, не жалея никаких сил и затрат, огородили железной проволокой обширные пастбища и пустили по ней электрический ток. Пришлось заземлить металлические сетки, чтобы не дать кроликам подкопом проникнуть в земной рай голубых трав и чистых источников.
Нашествия сразу прекратились. Кролики расквасили себе носы об ограды и обломали зубы о железную проволоку. Они прыгали, скакали у решеток, скапливались тысячами, выжидали сутками и наконец умирали от голода. Их трупы покрывали толстым слоем многие квадратные километры земли и быстро разлагались под жгучим тропическим солнцем.
Ущерб от кроликов понесли не только луга и посевы. Если б Тотор и Меринос внимательней пригляделись к деревьям в засохшем лесу, они заметили бы, что все они, большие и маленькие, были обглоданы до высоты примерно в двадцать пять сантиметров от земли.
Лишенные питательных соков, обгрызенные до заболони, многовековые гиганты погибли. И это опустошение совершили мелкие животные! Не все, впрочем, оплакивали эту потерю. Иногда и несчастье приносит пользу. Лесная тень и корни - смертельные враги пастбищ. Ни травинки не может вырасти в лесу! Но если деревья погибали, мертвый лес мало-помалу превращался в великолепный луг, отраду овцеводов. После гибели кроликов они сохранили изгороди на молодых лугах, чтобы защитить их от нового нашествия грызунов. Скоро и овцы прибыли сюда, а там, вместе с людьми - их лошади и собаки. Вот так и обосновались тут первые поселенцы.
На свое счастье, Меринос и Тотор очутились подле одной из таких преград длиной около десяти лье, и она спасла их, задержав свирепую свору.
Избежав опасности, друзья вернули зрение лошадям, сняв с их голов куртки, и потихоньку двинулись дальше.
- Нужно выбираться отсюда, - сказал Меринос, - меня уже тошнит.
- Да уж, такое кроличье фрикасе только для любителей выдержанной дичи, с запашком.
Лошади с трудом вытаскивали ноги из отвратительного гнилья, скользили, спотыкались, но шли вперед.
- Тотор, - заметил американец, придерживая поводом лошадь, - ты бредил приключениями, и мне кажется, последние были из ряда вон.
- Великолепные, дружище, - ответил Тотор, - отец будет очень доволен, когда услышит рассказ о них! Ну, а тебе разве не больше нравится жить так, чем быть смешным франтом, рисоваться перед окружающими, дуть спиртное, держать пари и распускать хвост на борту "Каледонца"?
- Ей-богу, я с тобой согласен!
- Вот теперь мы живем по-настоящему, не каждый миллиардер может позволить себе такое путешествие.
- Конечно, только здесь не хватает населения, удобств, городов. Хотелось бы увидеть дом в двадцать два этажа, фабричную трубу, трамвай, газетчика.
- А мне нравится безлюдье… Вдумайся, дружище: мы должны рассчитывать только на себя, непрестанно бороться за свое существование.
- Ну, это безлюдье относительное, мой милый Тотор.
- Нет, полное, абсолютное, - возразил парижанин. - Я знаю географию этой местности и ручаюсь, что на шестьсот - семьсот километров кругом нет ни одного поселка.
- А повешенный? А оловянное блюдо? А мольба о помощи, нацарапанная на нем рукой умирающего?
- Вероятно, тут были бродяги, разбойники из австралийского буша. Они отомстили кому-то и убежали от полицейских, чьи обноски на нас.
- Я другого мнения, - заметил Меринос, - и как знать, не предчувствие ли это? Мне все кажется, что мы в засаде, окружены, и скоро что-нибудь да случится.
- Но ведь с нами постоянно что-нибудь случается, - ответил Тотор. - Вечные неожиданности бога Случая.
- Что ты думаешь о собаках?
- Они давно убежали от своих хозяев и одичали, - сказал парижанин.
- А кто поставил ограду?
- Ее поставили больше года тому назад и не скоро придут к ней опять.
- А следы лошадей, "Б. Р." со звездой?
- Ба! Пустая угроза! - беспечно проговорил Тотор. - Забавы тех, кто хочет сойти за буку! Так что я повторяю: мы одиноки, вокруг нас одна пустота.
Разговаривая, робинзоны мало-помалу выехали из ужасного места, покрытого падалью. Им понадобилось для этого минут двадцать, потому что с этой стороны слой дохлых кроликов простирался километра на два. А с другой - уходил в бесконечность.
Зрелище было необычным: огромная равнина, покрытая ковром из серых шкурок и украшенная миллионами задранных белых хвостиков.
Два друга держались ограды. Мертвый лес стал редеть. Вдали показались невысокие горы, до которых путники надеялись добраться на следующий день.
Теперь же им пришлось остановиться, чтобы дать отдых измученным лошадям. В хорошем настроении наши герои стали устраивать бивак, вспоминая целую серию выпавших на их долю приключений. Потом славно пообедали. С аппетитом уничтожая припасы черных полицейских, попивая их виски и куря их табак, друзья составили план действий.
Он был прост. Тотор и Меринос решили двигаться на восток.
Они погрузятся в угрюмое одиночество австралийских пространств, где нашли свою смерть многие храбрецы. Друзья попытаются решить трудную задачу - пересечь всю Австралию с запада на восток, употребив на это, может быть, долгие месяцы, побеждая невероятные опасности. Придется преодолеть тысячи километров, не встречая ни живой души на неисследованных, пустынных, бесплодных просторах. Но это не поколебало их ни на минуту.
- Упорство, уверенность, немного везения - и мы доберемся! - сказал Тотор.
На следующий день они поехали навстречу восходящему солнцу к горам, увиденным накануне. Часа четыре не останавливались. Посреди испепеленных солнцем прерий им стали попадаться большие оголенные пространства плотных песков.
Меринос, обливаясь потом, полузакрыв глаза, убаюканный движением лошади, дремал, еле отвечая Тотору, который, как всегда, прокладывал путь и всматривался в окружающее.
Вдруг парижанин подскочил в седле, будто у него над ухом выстрелили из карабина.
- Меринос, Меринос! - закричал он.
- Что там?
- Кричи! Ущипни меня, стукни кулаком!
- Зачем? - удивленно спросил американец.
- Чтобы увериться, что я не брежу.
- Скорей всего, у тебя солнечный удар.
- Ну-ка… тебя я вижу и слышу хорошо… не сплю… не свихнулся, значит, все так и есть!
- А что такое?
- Черт возьми! Невероятное явление! Посмотри сам… там, на песке!
- Ах, это, - спокойно заметил Меринос, - следы колес. Твое безлюдье - людно, милый мой.
- Не в том дело. Не следы удивляют меня, они нам уже попадались, а их вид.
- Не понимаю.
- Посмотри. Раз есть колеса, значит, они принадлежат какой-то повозке, карете, экипажу, телеге…
- Да, повозке, в которую запряжено какое-нибудь четвероногое, но бывает, и двуногое…
- Правильно! Но почему же тогда между параллельными следами нет следов ног? Да и колеса оставили не обычную гладкую колею с острым краем, а небольшое полукруглое углубление в виде желоба.
- Странно, - проговорил, заинтересовавшись, Меринос. - Посмотрим поближе!
Тотор, соскочив с лошади, нагнулся и вскрикнул:
- С ума сойти! Это невероятно! В таком месте - даже предположить невозможно! И все же - черт меня побери, и пусть дикарь насадит меня на вертел, если здесь не проезжал автомобиль!
- Что ж, мой милый, всякое бывает. Автомобиль? Его владелец, конечно, джентльмен, который подбросит нас поближе к дому.
- Я не так доверчив, как ты, - живо прервал друга парижанин. - Спортсмен, который раскатывает по пустыне, наверняка что-нибудь скрывает, или не в своем уме, или просто автокретин!
- Браво! Я запомню это словечко в ожидании разгадки.
- Наверное, ждать долго не придется. - Говоря это, Тотор приложил к уху ладонь.
- Ты что-то услышал? - спросил янки.
- Неясно слышу клаксон…
- Значит, это джентльмен… Он подает нам сигнал. Тотор, ты действительно слышал?
В эту минуту вдали послышался отчетливый трубный, как у довольного жизнью слона, голос стального чудовища.
Меринос шумно захлопал в ладоши, а пораженный Тотор вскочил в седло.