Смущает одно: мы не знаем цели этих изысканий. Пробные версии, озвученные в последующей беседе, хотя и имели место быть, но всё же являются спорными. Одна из них – технологии пришельцев: мысль неплоха, но только с первого взгляда. Если подойти к вопросу серьёзно, то критики она не выдерживает. Где они, технологии-то? Информации о хотя бы одном найденном агрегате нет, а те части, куски, обломки кроме металлургов и не интересуют никого. В металлургии процесс получения прибыли очень долог и тернист. Даже если новый металл или сплав будет иметь коммерческую ценность, то пока пройдёт рекламная кампания, пока сплав станет реально доступен, пока... Пока этих "пока" с десяток не пробьют – денег не будет, а это месяцы или даже годы.
Наиболее вероятно, что компания ищет прямой выход на инопланетян. Здесь, при хорошем раскладе, выгода налицо: кто первый начнёт сотрудничество с более развитой цивилизацией, тот и получит прибыль. Всё просто, надо только поймать летающую тарелку, взять за хоботы пару зелёных человечков и ровными колоннами строить технологический рай. Смущает многое, а в первую очередь то, что поиски идут нелегально. Конечно, может, контора выполняет правительственное задание, да нам ровно до одного места их проблемы. Эх, искали бы ребята следы НЛО где-нибудь в стороне, а желательно и на другом континенте.
Давно все улеглись, а мне не спится. Разве после такой встряски можно спать спокойно? Вот и пролетела ночь: не то во сне, не то в полудрёме. Пожалуй, только ребята отсыпались по полной. Дежурство не устанавливали, ибо второе нападение – это из области фантастики, да и датчики по периметру работают отлично.
Следующий день с утра занят подготовкой экспедиции к перевалу. В десятый раз осмотрены техника, оружие и оборудование. Только к вечеру можем признаться себе, что всё готово. Пацаны ворчат: перепроверка снаряжения им уже порядком надоела. Просятся покататься по окрестностям, но получают отказ: в такой ответственный момент лишние неожиданности ни к чему.
Михалыч, немного поколдовав у ноутбука, даёт устойчивый канал связи с Комплексом. Компьютер подземелья сообщает о характерном изменении электромагнитного фона в районе перевала: это значит только одно – зашевелился зонд. По всем параметрам он сейчас находится в стадии максимальной готовности. Надо торопиться: первый, кто окажется в зоне действия его манипуляторов, будет использован в качестве образца. И упаси Бог кому-то нас опередить. Хотя, по сведениям с орбиты, в районе перевала тишина, никакого присутствия людей не зафиксировано. Это чуть успокаивает, но поездку, назначенную на завтра, не откладываем.
Темнеет. Мы все собираемся в палатке на ужин. Раненый за день немного окреп и, по общему заключению, поездку выдержать должен. Снова разговоры о чёрной уфологии. Ловлю себя на мысли, что уже не воспринимаю Рожина как заклятого врага, а ведь это именно он стрелял в Егора. Воистину православные умеют прощать. Я никогда не считал себя верующим, но мои бабушки и дедушки (настоящие христиане) сумели что-то вложить в душу своего внука. И это никуда не делось, а иначе как объяснить мою почти дружескую заботу о пленном?
Спать долго не ложимся: выезд сразу после рассвета, иначе дорогу в тайге отыскать будет нереально. За чаем ещё раз просматриваем материалы об истории Комплекса, но это скорее психологическое давление на Петра. Вижу, что его доверие к нам крепнет с каждым кадром, и "Оскару" понятно – такое специально не снять. Да и дороговато будет такое мероприятие для охмурения одного человека. И всё же Рожин не до конца на нашей стороне. Повторный вопрос об его участии в контакте с зондом он оставляет с тем же ответом. Переглянувшись с Михалычем, решаем закрыть эту тему.
Теперь – отдых. Завтра будет тяжёлый день, тяжёлый в прямом физическом смысле.
Глава 23
– Ну что, присядем на дорожку... Сегодня очень важный день, – говорю без пафоса, не вкладывая в понятие никаких подводных камней. – Поэтому прошу всех соблюсти старый русский обычай.
Команда давно одета и готова к старту. Неподалёку тихое рычание моторов – идёт прогрев техники.
План путешествия прост – сначала на старую зону за трупами, а потом бросок к перевалу. Впрочем, как всегда случается – гладко было на бумаге, но забыли про овраги. Теперь перед нами нет охотников, что пробивали нам тропу в глубоких снегах; и если до зоны дорогу ещё можно считать проходимой, то дальше будет трудно. Не стоит сбрасывать со счетов и сложный гористый рельеф, малопроходимый для снегоходов. Поэтому настраиваемся на битву.
Погода радует: лёгкий морозец, около двадцати градусов, солнце и полный штиль. Потапов-старший впереди, за ним молодёжь, и замыкаю автопоезд я с пленным. До зоны он поедет в санях, а потом будет показывать дорогу. И, если Рожин не соврал, то, найдя его старый след, мы сэкономим много времени и сил.
Путь до лагерных развалин знаком и приключений в пути не происходит, что несказанно радует. Не останавливаясь, едем на раскопанное кладбище, чтобы забрать покойников в последний, им совершенно не нужный маршрут. Снег во-круг ящиков с трупами испещрён следами животных, но до тел зверьё добраться не успело. Я с облегчением вздыхаю: и так взяли на души страшенный грех – потревожили мертвецов. Без малого час уходит на погрузку и крепёж груза. Втроём укладываем на сани громоздкие ящики, а Потапов тем временем, наслушавшись невольного попутчика, ищет следы его прошлой поездки.
Погрузив тела, покидаем скорбное место и, тщательно вымыв снегом руки, греемся кофейком из термоса. Время идёт, а Потапова всё нет. Начинаю с сомнением поглядывать на увечного: что варится в его котелке, не знает никто. Да и зачем? Барабан нагана полон, и, если что не так, пусть дальше чудит на том свете. Порываюсь связаться с разведчиком по рации, но не делаю этого: отвлекать Михалыча ни к чему. Найдёт след – сам позвонит.
Не зная времени поиска, решаю использовать такую возможность для обеда. Отправляю мальчишек за дровами – костёр не помешает. Они в мгновение ока отцепили сани и наперегонки рванули к почерневшим останкам зоны. Вскоре с той стороны слышатся треск и стук топора. Значит, через несколько минут будет весело играть на полешках пламя, а лишняя порция тепла сейчас только на пользу.
Проходит часа полтора; мы уже совсем расслабились, плотно подкрепившись гречневой кашей, разогретой на костре. Она так сумасшедше пахла, пока набирала тепло, что умяли здоровенный котелок за раз. Именно в этот момент зазвучал зуммер радиостанции.
– Аллё, бездельники, как дела? Чуть весь бензин не сжёг, но дорогу нашёл; не поверите, она совсем рядом. На открытых местах след практически незаметен. А стоило дураку только в лес углубиться и вот, пожалуйста, – она! Приём... – отчётливо грохочет Потапов.
– Рады за тебя, Михалыч! Давай обратно. Горячий кофе тебя уже ждёт.
– Батя! – кричит Саша-младший, – и рюмка коньячку греется!
– Сейчас пробую напрямую проехать. Если я правильно рассчитал, то ждите минут через двадцать. Всё, до связи! – и добавляет: – Вот, Сергей Викторович, дожил-таки я. Ребёнок заботиться об отце начинает.
– Саша, не тешь себя иллюзиями, это только потому, что огненной воды много, её и не жалко; будь уверен, из последней бутылки вам не перепадёт ни капли.
– Злой ты, Сергей Викторович, злой! – Михалыч, посмеиваясь, умолкает.
Ждём возвращения недолго. Звук снегохода слышен уже через пять минут, а ещё через десять появляется далёкий силуэт нашего следопыта.
– Коньяк, кофе! Шесть секунд на сборы! – с ходу, едва соскочив с сиденья, раскомандовался Потапов. – Надо ехать. И так потеряна куча времени.
– Мы готовы к старту, господин генерал! Только вас и ждали, – отвечаю и картинным жестом протягиваю барину фляжку.
– Спасибо, господин Морозков, но я вполне серьёзно. Не просто надо ехать, пора ехать.
– А никто и не спорит. Вон, видишь, пацанва снегоходы прогревает. Пей – и в путь.
Выпив спиртного и быстро, почти глотком, осушив стаканчик горячего кофе, Саша занимает место в авангарде отряда, и мы трогаемся.
Остаток дня запомнился только частыми остановками для того, чтобы в очередной раз отыскать потерянный след. Этим, несмотря на мои уговоры о помощи, занимался Саша. К вечеру, совсем измотавшись и найдя в очередной раз занесённую дорогу, Михалыч даёт команду на ночлег.
– Всё! Отверховодил, завтра генералом будешь ты. Я специально хотел сегодня самое сложное проскочить. Теперь я отдыхаю, а ты уж, друг ситный, устраивай ночлег и настраивайся на завтрашнюю пахоту. После тебя у руля экспедиции будут сыновья, а вот на третий день мы, оба отдохнувшие, будем готовить спектакль на перевале.
– Ладно, стратег хренов. Выбору не оставляешь, будь по-твоему. Отдыхайте, ваше благородие! – гаркаю я, едва увернувшись от брошенного снежка. – Пацаны, ночёвка! Живо костёр разводить!
Через час, сидя у огня, за плотным ужином вновь обсуждаем предстоящее дело. Вроде всю тему на сто раз обговорили, но нарастающее напряжение не позволяло больше ни о чём думать. В конце концов пустая говорильня надоедает, и мы переключаемся на нашего пленника. Не знаю, что им движет, но он понемногу начинает рассказывать о себе. Наверное, увидев наше упорство и стремление к непонятной ему вначале цели, Пётр и в самом деле решает сыграть в нашей команде.
История его жизни немногим отличалась от других. Рождённые в СССР и вступившие во взрослую жизнь на волне перестройки, молодые ребята имели не очень большой выбор: либо беспросветная работа с многомесячным ожиданием зарплаты, либо криминал с его красивой, но очень короткой жизнью. Рожину ещё крупно повезло: он уцелел в разборках, но от тюрьмы уйти не сумел.
Первый, небольшой срок не только не направил на путь истинный, но ещё больше сблизил его с криминалом. К тому же, после бунта в лагере, в котором он принимал самое активное участие, Григорич вошёл в число авторитетов. Ну а дальше – дорога вообще одна. Шло время, рассказчик поднимался до определённых высот в той очень своеобразной среде: жизнь стала налаживаться. И надо же было ему именно в этот момент перейти дорогу конкурирующей фирме, и, как следствие ошибки, – новый срок. Теперь не маленький. На зоне его, получив с воли заказ, ещё и попытались убить. Пришлось выбирать: либо бесславно сгинуть в застенке, либо идти к куму и начать сотрудничать с администрацией. "Вот так я и ссучился", – сказал в заключение Рожин, и сразу же вспомнилась даденная Давыдовым характеристика.
Первая часть повествования о его жизни была нам интересна, но я надеялся, что будет рассказ и о второй, связанной с очень близкой нам темой, теперь имеющей название – "чёрная уфология". Мы с нетерпением ждали, и Пётр, словно почувствовав напряжение, кое-чем поделился.
Произошло это здесь, в районе перевала. Устав от проблем, которые сыпались на голову Рожина как дождь, он решил отдохнуть. А где отдыхают местные жители? Конечно же, в тайге, на охоте. Лето, не сезон. Но всё так достало, что он всё же собрался да не просто по опушке прогуляться, а на пару недель, подальше. Неплохо порыбачил на Лозьве и решил податься в горы, причём маршрут проторил в самую глушь. Для чего, он и сейчас точно ответить не может. Около одной из вершин едва не попал под оползень, спастись удалось лишь чудом. Придя в себя и бегло оглядев итоги природного катаклизма, Рожин поймал солнечный зайчик, отражённый некой гранью на груде камня. Вполне естественно, что природное любопытство заставило его добраться до находки.
Задачка предстояла сложная; после оползня вообще трудно пройти, так как грунт нестабилен и очень возможен новый обвал. Применив всю ловкость и израсходовав много сил, он кое-как добрался до места. Разочарование было огромным: вместо ожидаемой золотой жилы среди камней лежали остатки некоего механизма, назначение которого он и приблизительно не сумел определить. Ничего подобного Рожин никогда не встречал. Правда, и слесарь-то он неважнецкий, но, тем не менее, с техникой соприкасаться приходилось.
Длинная, метров десять, изогнутая труба на нескольких шарнирах с кучей каких-то проводов внутри. Оттащив находку в сторону от оползня, попробовал разобрать. Не получилось. Голыми руками да ножом с топориком много и не разберёшь, а металл оказался очень прочным, но, что поразительно, несмотря на это, труба была гибкая. Повозившись немного, он отбросил в сторону надоевшую вещь, но перед этим оторвал от блестящего шарнира пластинку со странным рисунком, которую чисто машинально сунул в карман.
По поводу происхождения этого железа Рожин даже заморачиваться не стал, в местных горах много странного случается: упорно ходили слухи о тайнах секретного армейского полигона, поэтому и побыстрее убрался оттуда. Вернувшись домой, он начисто забыл о находке, пока случай не свёл за бутылкой со сведущим человеком. Дальнейшее мы знаем. Вне всяких сомнений это было одно из щупалец-манипуляторов зонда.
– Завтра будем на месте. Остановиться лучше на границе леса, потому как дальше лишь голые скалы, где и укрыться совершенно негде да и на крохотный костерок дров не набрать. Оттуда до места недалеко, километров десять. – Рожин этими словами завершил своё повествование и добавил: – Холодает, и ветер поднимается. Если пурга задует – тяжко придётся.
Он отвернулся, всем видом давая понять, что разговоров больше не будет. Мы же ещё долго сидели, не стесняясь, обсуждая историю пленника. Мальчишки как всегда беззаботны; они чуть в стороне, чтобы не мешать взрослым разговорам. Подняв какую-то свою тему, ржут как кони – что ж, это правильно, их время ещё наступит. Но постепенно и они успокоились, а мы, заслышав сопение, поняли, что и нам пора бы отдохнуть. Подложили в костёр дров потолще и, немного поворочавшись, заснули.
То, что наступило утро, мы определили только по часам: пурга, начавшись с лёгкого ветерка, разыгралась не на шутку. Снег шёл плотной стеной. Видимость практически нулевая, точнее минусовая; нечаянный шаг в сторону – и уже не видно никого, только свет костра пробивается сквозь снежную завесу, но ещё шаг – теряется и он. О езде в такую погоду не могло быть и речи. Но Рожин, мужественно борясь с невыносимой болью, успокоил, сказав, что скоро метель закончится. Он не ошибся; пока мы занимались завтраком, ветер стал утихать, и ближе к полудню сквозь пелену облаков стало проглядывать солнце.
– Это первый заряд. Теперь перерыв, а вот к вечеру завоет основательней. Поэтому надо спешить. У перевала ночь надо встретить во всеоружии. Сколько вы там пробудете – неизвестно, – Григорич говорит быстро, точно только от этого зависит: успеем мы доехать или нет. – В горах холоднее. Там без палатки не выжить, а её ставить – тоже уйма времени. Давайте уже трогаться.
– Спасибо за заботу, – то ли серьёзно, то ли с издёвкой отвечает Потапов. И, чтобы его слова не были двояко истолкованы, уже благодарным тоном повторяет: – Спасибо.
В нашем распоряжении не более пяти часов, чтобы до-браться до цели. Ехать всего ничего – должны успеть. Метель дала возможность плотно позавтракать, поэтому ехать можем без остановок, если, конечно, ничего не случится.
Лес кончился внезапно. Мы свернули в сторону от речки и, проехав немного вверх по какому-то притоку, вдруг явственно ощутили – начался небольшой подъём. Через несколько километров стало понятно, что находимся у подножия горы.
– Ищите место для палатки, приехали. Отсюда до перевала километров десять, – перекрикивает шум двигателей Рожин, – выше места голые, соваться туда нет смысла.
Остановка. Потаповы отправились на поиски места для лагеря. Рожин молча уставился на серое небо, Егор осматривает нарты. Мне же ничего не остаётся, как последовать примеру либо одного, либо другого. Выбираю первый вариант: только не небеса сейчас меня интересуют, а открывшийся вид на вершины Уральских гор.
Пейзаж настолько дик, что наше присутствие здесь кажется неуместным...
Глава 24
Оставив подготовку лагеря на команду Потапова, я отправился в разведывательный рейд. Мощный "Поларис" заправлен под самую горловину: в мягком рокоте его двигателя иногда явственно слышались нотки рвущегося на волю тигра. Конечно, за последние дни я в достаточной мере освоил эту технику, но всё это как-то в строю, в колонне, где мало места для манёвра. Сегодня мне, наконец, официально вручены самые широкие полномочия, а к ним впридачу карабин, патроны. Михалыч лично проверил рюкзак с неприкосновенным запасом и к литровой армейской фляге спирта добавил и свою изящную ёмкость с чудесным коньяком.
Покинув лагерную стоянку на опушке леса, перед пологой горой, ухожу вправо, намереваясь вкруговую обследовать скорбное место, враз унёсшее девять жизней в этих безлюдных местах. Снегоход идёт ровно, сильная машина управляется легко и на удивление устойчива. Снег залепляет глаза. Чертыхнувшись, останавливаюсь. Перерыв вещмешок, только на самом дне нахожу заветный футляр с модными и удобными защитными очками. Водрузив это роскошное сооружение на нос, я лихо трогаю технику с места.
Если уж сказать правду, удержаться удаётся только чудом. Аккуратно упакованный карабин от резкого рывка срывается и буквально тонет в рыхлом снегу. Найти и достать оружие удаётся с превеликим трудом. Хорошо, всё это случилось не на глазах лагерных строителей, а то мой прежде незыблемый авторитет опустился бы на уровень плинтуса. Затаив дыхание, считаю до пяти и, сказав себе: "Сергей Викторович, не торопись", начинаю торить маршрут.
Первое время и в самом деле держу скоростной режим. Морозный чистейший воздух с трудом, но пробивается через толстую маску и охлаждает мой пыл. Приноровившись к темпу и визуально проложив направление по кромке леса, начинаю поглядывать по сторонам. Картина застывшего каменного моря в пенных шапках белоснежных снегов вызывает трепет и восторг. Такой суровой красоты мне никогда раньше видеть не приходилось. Перед промёрзшим камнем как-то поневоле меркнут солнечные пляжи тёплых югов.
Гора отнюдь не поражает воображение. Лишённая растительности, она больше похожа на старый отвал с вкраплениями негабаритного камня, неровными кучками рассыпанного по вершине. Некоторое время чистое любопытство толкало заехать на самый верх, но осторожность взяла своё.
Езда пусть и по пологой высоте, усеянной торчащими из сугробов камнями, опасна, поэтому не гарцую. У меня конкретное задание: осмотреть округу на предмет постороннего присутствия – лишние свидетели не нужны никому. Не считаясь со временем, осматриваю всё внимательно.
Пройдено уже больше половины пути, и исследовательский восторг постепенно гаснет. Вокруг ни души, и разнообразят это безжизненное снежное королевство только следы невиданных зверей. Почему невиданных? Да просто я не охотник. Конечно, вживую легко отличу допустим лося от кабана, но по следам – увольте.
Всё, пора отдохнуть. Подъехав к каменной россыпи, покидаю седло хорошего японского коня и первым делом мучаю рацию. Связь склеилась быстро, и в наушнике целый гвалт. Команда хочет знать новости и поделиться своими.
– Потапов, организуй аудиторию! – кричу в микрофон.
Шум с той стороны быстро стихает.
– Ну что, Михалыч, нового? У меня всё в порядке; в округе полная тишина. Я ещё не закончил объезд, но до сих пор ни одного намёка на постороннее присутствие.