* * *
Евгений Борисович Котов прилетел в Чебоксары отнюдь не из-за желания полюбоваться великой русской рекой. Сведения, поступившие к нему от исполнителей, были крайне странны и противоречивы. Невыполнение простого задания чебоксарцы аргументировали каким-то бредом мистического толка, и новосибирский воротила не мог так просто отвернуться, не разобравшись, в чем дело.
Худощавый, нескладный, но с иголочки одетый мужчина сошел с трапа и пересел во встречавший его автомобиль. Котов был недоволен. Однако его лицо - благообразное лицо типичного политика (хотя, в отличие от многих своих конкурентов, к политике он не имел почти никакого отношения) - хранило бесстрастность. Если Скорпион, Константин Серапионов, давний враг Евгения Борисовича, был человеком опасно-ироничным, Рушинский - азартным игроком, а Стас Саблинов - желчным скандалистом, в прошлом профессором ядерной физики, который мнил себя непризнанным гением, то Котов отличался от них некой "серостью". Иными словами, он не позволял узнать свой истинный характер никому, в том числе - ни супруге, ни детям. Лидеры "Salamander in fire" уже не раз безуспешно пытались собрать на него компромат. Котов даже не посмеивался. Бесцветное лицо Евгения Борисовича, обтянутое пергаментной кожей настолько, что можно было угадать, как после смерти будет выглядеть его череп (а у собеседников частенько появлялось желание пофантазировать в этом ключе), не знало страстей. Его боялись за молчание, а молчать Котов умел. Молчало и его прошлое, скрытое за семью печатями. В стане врагов он получил два прозвища, с одинаковой регулярностью употребляемые ими - Кот и Кощей. В целом, это характеризовало его лучше, чем любые попытки подкопаться к его биографии: игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце - и далее по условию сказки…
Евгения Борисовича и его личную охрану доставили на дачу Каверина, гендиректора чувашского филиала Котовской фирмы, головной офис которой находился не в Новосибирске, а в Москве.
Гендиректор выглядел подавленным. И было это не только в связи с приездом босса. Котов сразу отметил, что Каверин озабочен другими вещами.
Неспешно прогуливаясь по аллее, ведущей от особняка гендиректора к реке, новосибирец внимал рассказу подчиненного. И, несмотря на сбивчивость, фантасмагоричность, рассказ этот заслуживал внимания уже тем, что Каверин сам верил в то, о чем говорил. Хотя, судя по всему, на место событий не выезжал…
Сокольникову и ее телохранителя попытались взять на Горького ("Ну, это у нас в Северо-Западном районе!" - пояснил он). Памятуя предупреждение шефа и не желая повторить печальный опыт саламандровских бойцов, чебоксарцы задействовали немалые силы. Хотя для ребят эта предосторожность казалась смешной: девятнадцать до зубов вооруженных парней против одного. Смешнее, чем в китайских и американских боевиках.
Охранник оставил девчонку в машине, а сам попер на рожон. Завязалась перестрелка, телохранителя, прикончили, причем довольно быстро. Уверенные, что задание выполнено, двое направились к джипу. Кроме того, уже стало ясно, что на Горького спешат саламандровцы. Увезти девчонку, в общем, нужно было как можно скорее.
И тут началось такое, чему ни Каверин, ни выжившие очевидцы до сих пор не могли дать вразумительного определения. Шестнадцать бойцов остались на пустыре. Из троих выживших один проходит реабилитацию в психоневрологическом диспансере, двух других еще пытаются образумить с помощью частных психоаналитиков. Поначалу, кое-как преодолев страх, они изъяснялись внятно. Однако чем дальше, тем больше эти двое, что называется, "съезжали с катушек" и тоже метили в пациенты психушки. Гендиректор сам встречался с помешанными: зрелище плачевное. Собственно, Евгений Борисович и сам может убедиться в этом.
Котов отказался убеждаться. Слову Каверина он доверял.
- Мне нужно поговорить с кем-нибудь из тех двоих, еще соображающих, - сухо сказал он.
- Будет сделано, - ответил Каверин.
Оба пострадавших отсиживались в церкви. "Братва" приезжала за ними, чтобы отвезти к врачам или домой. Гриша Земельных оказался более адекватным и согласился переговорить с боссом.
Котов перекрестился и вошел в церковный двор, оставив за воротами своих телохранителей. Сунул подползшим к нему нищим по пятисотке. Гендиректор тем временем ушел за Гришей. Евгений Борисович в церковь заходить не стал: не для святых мест предназначен разговор, что намечался у них с Земельных.
Каверин привел бывшего бойца. Волосы Гриши были почти совсем седыми, хотя парню больше двадцати пяти лет не дашь. Глаза на осунувшемся лице ввалились, веки почернели. Сутулясь, он что-то бормотал себе под нос, и Котов расслышал, что он кается: "Я грешен, батюшка. Грешен я"… Вид, иными словами, плачевный…
- Это он… - Каверин нахмурился. - Еле вывел… За ворота - ни-ни… Психует.
- И приидет на место его презренный, и полчища будут потоплены им и сокрушены… - пробубнил Гриша, глядя мимо Евгений Борисовича. - Это Зверь. Это Зверь, и число его - три шестерки. Покайтесь!
- Вовремя ты о душе подумал… - проворчал гендиректор. - Скажи Евгению Борисычу, как все было на том пустыре.
- Илья Ильич, дозвольте нам поговорить с Григорием, - распорядился Котов и перевел взгляд на Земельных.
Каверин стушевался.
- Григорий, что так напугало вас?
Земельных затрясся и тихо заплакал. Евгений Борисович услышал только, что тот поскуливает: "Он явится за мной… Он заберет мою душу… Я буду гореть в огне. Я убил семерых. Первого застрелил. Мне было очень плохо потом. А второй убил бы меня, если бы я не убил его… А остальные… Ы-ы-ы-и-и-и"…
- Я хочу узнать, что вас так напугало. Расскажите, я помогу вам. В Москве есть хорошая клиника, я определю вас туда. Вы будете в полной безопасности.
- Не тело мое больно, а душа! - выкрикнул парень, отталкивая от себя фальшиво-участливую руку. - Он придет за мной. Они служат м-мессу по живым и забирают души грешников. А я уб-бил семерых… Семерых…
Котов досадливо поморщился и огляделся по сторонам. Никто не обращал на них внимания, и все же разговаривать с придурком на людях - удовольствие невеликое.
- Пойдемте, Григорий. Поговорим в машине.
Вместо того чтобы подчиниться, бывший "браток" отскочил и ткнул в его сторону пальцем:
- Ты?! Ты принял человеческий облик и пришел за мной?! Я еще не готов, я не очистился!.. Ы-ы-и!
Евгений Борисович покачал головой и подошел к Каверину:
- Ну и для чего вы меня сюда привезли?
- Те двое - еще хуже, - развел руками гендиректор.
- Так и разбирайтесь с ними сами! - холодно посоветовал Котов. - Хотите сказать, что я проделал такой путь, чтобы созерцать идиота, помешанного на Апокалипсисе?
- Я хочу сказать другое, Евгений Борисович. Эти люди видели на пустыре такое, что покалечило их психику. И теперь я не знаю, оправятся ли они когда-нибудь…
Котов и Каверин проследили глазами за убегающим в церковь Земельных. Он озирался, горбился и уворачивался на бегу так, словно с неба в него летели огненные камни и горящая сера.
- Это все, конечно, детали… - продолжал гендиректор. - Я показал вам Гришу с тем, чтобы вы убедились: дело нешуточное. Женщина исчезла, труп телохранителя не найден. Нашли только шестнадцать тел наших ребят…
Котов ничего не сказал, но подумал, что шестнадцать трупов - это, скорее всего, ответный ход саламандровцев на казанскую акцию, где были убиты главы тамошней группировки. А психическое потрясение… ну, мало ли какими психотропными средствами располагают шайки Серапионова-Рушинского-Саблинова? Все-таки, Скорпион - в прошлом гэбист, с него и взятки гладки. А то, что труп телохранителя исчез, только подтверждает версию о том, что саламандровцы вовсе не опоздали. Парня, скорее всего, забрали, чтобы доставить начальству и там обыскать. А вот куда смылась девица - это вопрос более интересный. Потому что компромат наверняка у нее. Что бы теперь ни говорили чебоксарцы в свое оправдание, все вполне объяснимо. Евгений Борисович ожидал связных показаний, когда вылетал из Новосибирска. Давно пора было вмешаться в эту заваруху, да он все рассчитывал, что без него справятся. Ан не справляются…
И Котов понял: ему нужно ехать в Москву. Судя по передвижению беглецов, те зачем-то стремились именно туда. Девка что-то знает. Возможно, искомое находится у кого-то из знакомых Полковника в столице…
* * *
- Заходи, Андрей, я жду! - сказал Константин Геннадьевич заглянувшему в его палату молодому человеку.
Серапионов лежал в отделении нейрохирургии НИИТО, его шею фиксировал гипсовый "воротник", и больной старался хранить неподвижность. Однако пострадал он не зря: это дало ему возможность увидеть, что называется, "вживую" своего неприятеля.
Молодой человек вошел в отцовскую палату.
На Андрее был расстегнутый черный плащ, шикарный английский костюм и сияющие туфли, словно только что из магазина. Держался он соответственно своему гардеробу: военная выправка, гордо откинутая голова, взгляд превосходства. Одним словом - красавец. Константин Геннадьевич гордился единственным сыном неспроста.
- Что произошло?
Серапионов-старший отмахнулся:
- Присядь-ка, Андрюша, разговор к тебе есть. Надо же, до чего похож, а! Я тебя так давно не видел, что и забывать начал…
Невозмутимый Андрей лишь едва заметно качнул бровью:
- Похож - на кого? - и воспользовался приглашением сесть.
- Разве ты еще не виделся с Витей? С Викторниколаичем?
- Нет. Я напрямую к тебе из Толмачево, - молодой человек пристально разглядывал отца.
- Холодно нынче?
- Ничего. В Пулково показывало десять, у вас тут - семь…
- Ну, курорт, курорт, - усмехнулся отец и поморщился от боли в шее. - Значит, Витя тебя не встретил…
- Нет. Прислал водителя.
Тут в дверях раздался грохот, не приличествующий больничному распорядку, и крупный, дородный Рушинский ввалился в палату:
- Это че ж за шум, а драки нету? А, Андрейка! Встретили тебя? Все путем? Ну-ну!
Сын Константина поднялся и пожал руку отцовского компаньона.
- Покажи ему, Витя, - распорядился Серапионов-старший.
- А, ну да! - Рушинский полез во внутренний карман пиджака, толстыми негибкими пальцами выловил две фотографии и протянул Андрею. - От, как облупленные! Оба!
Молодой человек взглянул на снимки.
- Ну и что?
Он хотел вернуть карточки, но Виктор Николаевич втолкнул их обратно в руки Андрею и ткнул пальцем в фотографию мужчины:
- Никого тебе не напоминает?
Андрей присмотрелся:
- Нет, знаете ли.
- Да ты к зеркалу подойди! - прогудел Рушинский.
Сын Константина бросил взгляд на отца, снова на Рушинского, еще раз изучил снимок.
С фотографии спокойно смотрит молодой мужчина - может быть, чуть старше Андрея - приятной наружности, но ничего особенного. Шатен. Видно, что уверен в себе, без "заморочек". Глаза светлые. Точней, не столько светлые, сколько ясные. Вот и все. Если старшие намекают на его сходство с Андреем, то они ошибаются.
На втором снимке - девчонка. Серапионов-младший не стал приглядывался, но, кажется, смазливая.
- Дело тут не в чертах лица, - заговорил Константин и показал Рушинскому на столик. Виктор Николаевич взял стакан и вставил трубочку в рот больному. Напившись, Серапионов-старший продолжил: - Это поправимые детали, к тому же, у вас с ним много общего даже и так. Дело в другом - в том, по чему одного человека легко отличить от другого. Манера двигаться, осанка, взгляд. И вот здесь вы с этим парнем - просто как родные братья.
На лице Андрея отразилось сомнение. Он понял, о чем толкует отец. Неважно, что сам Андрей - яркий брюнет, каким в молодости был и Константин Геннадьевич. Неважно, что глаза у него черные, а не серые, что нос с горбинкой и слегка шире, чем у этого, на фотографии. Дело, вот именно, в другом. В том, что на Руси зовется повадками. И вот тут, конечно, обычной фотокарточкой не обойдешься. Не отражает фотография любовь человека, скажем, к футболу. Или другой пример: то, что в книге будет описано на нескольких страницах, в кинофильме воплотится талантливым актером в течение трех первых же секунд после появления в кадре. А уж отец, прослуживший в органах много лет, был отменным физиономистом и в людях умел разбираться чуть ли не с первого взгляда. И потому сомнения Андрея были недолгими.
- Что потребуется от меня? - спросил он.
- Есть у меня в Академе приятель, хирург-пластик… - объяснил Рушинский. - Я уж отцу твоему со Стасом рассказывал о нем. Поразительный талантище! Безнадежные партии выигрывал: кислота, ожоги всех степеней, врожденные уродства… Умница, словом! Он из мертвого способен куколку сделать… И по гроб жизни мне обязан: я его сына от подрасстрельной статьи как-то отмазал. Дурик пятью годами отделался… Так что решайтесь, молодые люди. Делать так делать.
- Вы предлагаете мне сделать пластическую операцию под этого субъекта, правильно я вас понял? Зачем?
- Очень уж нам нужно как можно скорее у этих шустряков диск один нехороший забрать. Костя, батюшка твой, на днях в Чебоксары ездил, разобраться, что там да почему - дак вот лежит теперь, вишь, в ошейнике… Ох, Костя, и похож ты нынче на Ремарка моего, когда мы ему похожую штуку после операции надевали, чтобы шов не облизывал! Хе-хе! Шучу! Шучу! Но уж больно юморно ты смотришься, прости меня, грешного… Так вот, надобно парня этого устранить, а место его занять и у девки все вызнать. Так-то ведь, по глупости, может и заартачиться, настрой у нее подозрительный: бате, вон, твоему говорит, мол, пристрелите, ничего не скажу. Кто ее знает, что там в голове у нее? Может, за отца отомстить хочет? В общем, чтобы меньше потом с нею мучиться и не рисковать, что она счеты с жизнью вот-вот сведет, а диск неизвестно где останется… Если не заметит подмены телохранителя, то, скорее всего, в разговоре у вас и всплывет, где тот "дипломат"…
- Как насчет голоса телохранителя? - уточнил Андрей.
- Га! Андрюша! Ты голос своей домработницы шибко запоминаешь?!
Но отец уже понял мысль Андрея и молчаливо согласился.
- Я хотел сказать, что двое - красивая женщина и молодой мужчина - долгое время вместе. Отсюда неизбежны более близкие отношения, чем между хозяйкой и телохранителем. И, как следствие, она не перепутает ни с кем его голос, манеру говорить… Это - женское, и с этим надо считаться.
- Будешь больше молчать. Это уже на твое усмотрение, в конце концов, тут я тебе не наставник.
- Андрей, - вмешался Константин Геннадьевич. - Голоса у вас похожи. Я не стал бы по-другому все это городить, уж ты мне поверь. Голоса у вас похожи…
- Хорошо. Но я совершенно не знаю деталей этого дела. Где и когда можно ознакомиться?
- Ну, как раз на это у тебя будет целая неделя после операции! Всё, всё предоставим! - Рушинский был полон оптимизма. - Заодно и отдохнешь от работы… перед новой работой, хе-хе… Как бы только Кощеевы ребята на них раньше не вышли, вот этого опасаюсь!
Тут вмешался Серапионов-старший:
- Есть у меня сведения, что "шестерил" Кощея кто-то хорошо пугнул в Чувашии. Когда мы вернулись на то местечко, где у них с нашим Терминатором состоялся бой, трупаков там было больше, чем на Куликовом поле… Нет, не под силу такое одному калеке сделать. Я уж в мистику не верю, но мысли у меня такие, если честно, грешным делом в голове мелькнули, когда все это увидал… Похоже на то, что им кто-то помогает.
- Ага! - радостно отозвался Рушинский, располагая свое грузное тело на диванчике возле койки больного, и зашипел замогильным голосом: - Мертвые с косами вдоль дорог стоят. И тишина!.. - он смеялся в одиночестве: Серапионовы, отец с сыном, без улыбки смотрели на него, однако толстяка это не смутило. - Стас правильно сказал: это может быть еще одна команда, что охотится за диском. Вот пока они друг друга месили, Сокольникова с секьюрити своим под шумок и смотались. Без этих ваших мистификаций. Нужно сведения пособирать…
- Девица отдельно уехала, - возразил Константин. - Я, пока наши ребята остались разбираться, по трассе поехал, в Нижний. Смотрю: стоит красавица наша. Плачет. Даже не ожидал, что так ловко обернется. Бензин у нее кончился. Я ей бензина плеснул, чтобы нам было на чем до Нижнего добраться. Подсел, разговор начал. Она мне и говорит - пристрели, дескать, дяденька. И, знаете, не врала ведь! Я это в человеке чую. Совершенно от души говорила. То-то я и засомневался теперь, что так легко будет у нее сведения вытянуть… Как этот парень подкрался к нам, да еще и незаметно - ума не приложу. Пустая дорога была… Да-с…
Для Андрея их разговоры пока не складывались в целостную картину. Он выявил для себя несколько фактов: отцу и компаньонам нужен диск, скрываемый некой Сокольниковой с телохранителем, под которого ему, Андрею, нужно будет сделать пластическую операцию; диск нужен и Котову-Кощею (о деятельности этого господина Серапионов-младший был наслышан и в Питере); возможно, за диском охотится кто-то еще, некая "четвертая" сила. Да, дельце запутанное…
Ну, ничего. Неделю ему пообещали…