- Это - сон? - спросила Рената, когда смогла говорить после вырвавшегося из груди крика наслаждения, впервые столь бурно ею пережитого. - Я помню, что так уже было…
Распахнув глаза, она коснулась губами Сашиной едва заметной родинки у виска, затянувшейся ссадины на скуле, горла, кожа которого по-прежнему источала тот магический, нереальный запах…
…И увидела прямо над собой распростершееся в ярко-черном небе созвездие Охотника.
Саша покачал головой, привстал на руках и взглянул на дальний берег, по косогорам которого рассыпались белоснежные шары огромных зданий - творения виртуозов давно забытой архитектуры. Это был незнакомый, фантастический город-сказка. К горлу девушки подкатили рыдания - то ли от счастья, то ли от осознания невосполнимой утраты… Все это она только что видела с закрытыми глазами. Впуская в себя его, она позволила войти и прошлому…
Сухими губами Саша убирал с ее щек обильные слезы.
- Останови время, мой душехранитель! - просила она. - Хоть на час!
Саша ничего не мог сделать. Время не любило, когда его побеждали.
- Но почему?! - спрашивала девушка, когда все вернулось обратно. - Почему?!
И снова этот флигелек, тесная каморка, низкая кушетка…
- Куда все это девалось потом? Что стало с Городом, который ты мне сейчас показал? - Рената прижалась к нему, словно он мог защитить ее от всего мира.
- Все это осталось только в наших душах, в наших сердцах… И… больше нигде… Я не душехранитель, я…
- Что это за Город, Саша?.. - нетерпеливо перебила она, боясь, что ускользнет от нее неверное нечто.
Он посмотрел ей в лицо. Рената поняла, что он пытается определить, своевременен ли будет его ответ.
- Это Эйсетти, Танрэй. Это Оритан… - Саша зажмурился от невыносимой боли в груди: - Наш Оритан…
* * *
И вновь под колеса стелется бесконечное серое шоссе, путь-дорога в неизвестность…
Рената переключала радио и вспоминала последние три дня. Наверное, они запомнятся ей, как самое счастливое время в ее жизни… В саду за флигелем Саша учил ее той поразительной технике движения - "тайцзи-цуань" или "тай-чи", так звучало ее название у китайцев. Это был и танец, и философия. И с каждым разом у девушки получалось все лучше и лучше! Она словно вспоминала то, что умела давным-давно…
Путь порождает Одно,
Одно порождает Два,
Два порождает Три,
Три порождают всю тьму вещей…
Так говорил Лао Цзы… Принято считать, что он это говорил, заметил как-то Саша, но ничего к этому не добавил - ни своего мнения, ни чьего-либо опровержения…
Чем сильнее прячешь, тем больше теряешь…
…"Когда-нибудь закончится мой сон… Я знаю, что Время скупо, что оно не дает слишком много счастья…
Снова в уме всплывает картинка. Воспоминание? Сон? Вот он - мой бог, мой царь, мой демон - широкая черная рубашка, завязанная узлом под грудью, развевается на ветру, солнце золотит пепельно-русые, почти совсем светлые волосы… Эти волосы должны быть длинными - тогда мне отчетливо казалось, что должны. Он счастлив. Он раскинул руки, впитывая всем своим гибким, сильным телом прохладный осенний воздух. Мне чудилось, Саша вот-вот взлетит - к солнцу, к огню. Ветер треплет его рукава, но он не чувствует холода.
- Всю жизнь бы петь парусом на ветру! - он почти не повысил голоса, но сквозь шум дальнего города тот все равно пробрался ко мне.
Я крикнула:
- Ты - самый лучший!
Я сидела на траве, боясь нарушить гармонию его беседы с чем-то невидимым.
- Ты мало кого знаешь, - как всегда, повторил Саша, приподнял голову и чуть округлил раскинутые руки - и вот он теперь будто птица, которая собирается взлететь, распуская крылья.
И я боялась вздохнуть, пока он не подхватывал меня и не вовлекал в свой странный танец"…
…Рената посмотрела на него, управляющего сейчас послушным, но искалеченным "Чероки".
- Ты никуда не денешься? - вдруг спросила она.
Легкие морщинки появились в уголках Сашиных глаз, когда он улыбнулся ей:
- Ты этого не хочешь?
- Конечно, нет! Не верю я той цыганке!
Он что-то знал и, видимо, из-за этого опустил глаза.
- Я должен успеть… Мне кажется, на этот раз я успею…
- Успеть - что?
- То, о чем ты спрашивала…
- Ты о времени? Я готова помочь тебе… Но… скажи - как?
В первый момент он не понял, затем лицо его ожило и засветилось:
- Готова? Серьёзно готова? Тогда я преклоняюсь пред тобой, моя повелительница! - пошутил (на первый взгляд, пошутил) Саша. - Все верно: ты выдержишь, у тебя все впереди.
- Может, у нас? - подсказала она.
- Пока ты не догонишь, я - только твое отражение. И я тебя охраняю. Как могу…
ЗА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ДНЯ…
- Принесите главное! - вскричал полководец, закованный в вороненые доспехи с висящим на груди талисманом в виде причудливой змеи, которая свилась в кольцо, схватив самое себя за хвост.
В центре этого кольца будто бы чего-то не хватало, талисман был мертвым…
Лучи засыпающего солнца обагрили своим светом зеркальное лезвие обоюдоострого меча, и воитель со всего размаха всадил его в песок.
- Соберите его - всё, до едина! - облаченная в перчатку из черного бархата рука вытянулась в сторону призрачного храма на берегу изумрудной реки. - Ра даст вам силы и мужество! Нут одарит легкостью! Геб укрепит стойкостью! Да будет ваше деяние животворно, как разлив, благословлённый Хапи! Вперед!
Воинство рассыпалось огненными ящерицами.
Полководец вскочил на коня и полетел в знойную пустыню.
Тысячи людей возводили невиданный со времен последнего Потрясения гигантский монумент. Его архитектор не был прирожденным ори: не обтекаемые, идеально круглые линии, но четкие грани треугольника были положены в основу этого сооружения. И, тем не менее, полководец знал, что и это - верный путь. Здесь - соприкосновенье разума и души. Здесь - геометрия Вечности.
Юный правитель стоял в своей колеснице. Десятки жрецов поддерживали его силы, и монумент ткался - руками смертных, будто преодолевших земное тяготение. С той же легкостью дети строят замки на песке.
Правитель залюбовался слаженными действиями племянника и его духовенства. Осеннее равноденствие на сорок смертей и возрождений солнца умалило власть Разрушителя над сердцем полководца.
- Дядя? - вопросил юноша. - Верно ли я действую?
- Да, мой мальчик! Да, племянник, верно!
- Но, мне кажется, мать и отец забыли обо мне навеки…
- Нет, Коремхеб, они идут к тебе. Весы Маат будут качаться из-за тебя, но прямых дорог не бывает. В течение сорока дней я смогу способствовать тебе. Но не более. Потом - беги прочь от меня. Что есть сил. Туда, к храму Бену. Там найдешь спасение. Давай же, на чем ты остановился в своем созидании?..
…Тем временем огненные порталы открылись. Воинство полководца узрело капли его души - пепел сгоревшей птицы. Да, для служителей огня сие было животворными каплями. Из смерти восстает жизнь. Всегда.
Воины бросились подбирать обрывки целого. Они уворачивались от гнева защитников храма, они гибли, но соединяли некогда разрушенное. Невзирая на боль, на муки. Но чинимые жрецами помехи укорачивали срок их жизни.
- Помогите же мне! - кричала огненновласая жрица Бену. - Во имя великого Оритана!
Немур служил истине. Служил им всем - и лишь одному. Но теперь противоречие лишило его мощи. Каменный бык хлестнул себя хвостом по крутым бокам, взревел, мотнул прекрасной, увенчанной острыми рогами головой и… замер в гранитной неподвижности.
Без Немура идущие от разума чары колдуна были бессильны, меч-атаме капюшоноголового воина Ал-Анпа утратил магию духа. Разум, тело и душа - ничто без сердца. Белый жрец-послушник Хава, обнимая колонну сокрушаемого храма Бену, с ужасом следил за боем.
- Немур! - воскликнула Нефернептет, прижимая к себе прах птицы, будто ворох свитков с песнями гения. - Отчего ты оставил нас, Немур?!
Каменный тур не ожил, не ответил.
- Во имя Оритана! - простонала жрица.
Вот припал на одно колено и раненый Ал-Анпа.
- Ал-Анпа! - вскричала женщина. - Только не ты!
- Прости, Танрэй! - прохрипел из-под капюшона аколит верховного жреца. - Ты должна остаться одна…
- НАКОНЕЦ-ТО!!! - взревел идущий отовсюду и ниоткуда голос полководца. - НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ЭТО ПОНЯЛ, ВОИН!!!
И сокрушились колонны…
* * *
Москва, чудовище-мегаполис, громадный золотой Дракон, столь же опасный, сколь и прекрасный, разрушила ту сказку, которую Рената с Сашей, словно забыв об угрозе, сотворили за три дня в своем уединенном мире. И снова вспомнился проклятый "дипломат", неутомимые преследователи, смерти отца, Артура, Дарьи… Снова, чтобы выжить, надо быть на взводе, на грани фола…
Саша бросил джип на первой же автостоянке. Парни-сторожа критически оглядели эту рухлядь и с явной неохотой выдали ему квитанцию.
- Что теперь? - спросила Рената. - Я плохо знаю Москву. Далеко мы сейчас от Бибирево?
- Далеко. Но есть спасение.
Саша обнял ее за плечи и указал на вход в метро.
Однако прежде чем спуститься в подземку, они подошли к таксофону, и молодой человек набрал какой-то номер. Из разговора девушка узнала, что Сашиного собеседника зовут Михаилом и что тот готов к их приезду.
- Дай точный адрес… - попросил телохранитель и, выслушав загадочного Михаила из Бибирево, отозвался: - Нет, не на машине. На метро…
- Кто это? - поинтересовалась Рената, когда он повесил трубку.
- Мой бывший однокурсник, Мишка. Он нас ждет.
- Актер?
- Нет. Сама увидишь.
Выйдя на нужной станции, беглецы огляделись. Саша указал направо.
Хотя московский метрополитен по сравнению с новосибирским захламлен донельзя, а многие станции имеют, прямо сказать, заброшенный вид, Ренате очень нравились местные эскалаторы. Подземка в Москве расположена гораздо глубже под землей, а потому ехать на самодвижущихся ступеньках можно долго, задумавшись о чем-то своем. Потолочный свод над эскалатором отделан панелями, создающими зрительный эффект взлета ввысь. Ты словно стартуешь в небеса, даже голова слегка кружится, и ты невольно придерживаешься за резиновый барьер…
А здесь (на этом самом месте, вспомнила Рената) тогда сидел парнишка и играл "Вальс-бостон" Александра Розенбаума. В этом переходе тоже почти ничего не изменилось…
Однокурсник Саши оказался долговязым блондином с широкими плечами, квадратным хмурым лицом и круглыми очками в стиле Пьера Безухова. Он пропустил гостей в свою однокомнатную квартирку и хватко пожал руку приятеля.
- Ну. Привет! Ты где. Пропал.? - "печатал" он отрывистые, очень членораздельные фразы трубным, слегка раскатистым голосом. Это было похоже на сеанс чревовещания. - Сто лет. О тебе. Не слышал.!
- Знакомьтесь: Миша - Рената, - Саша повел рукой от "чревовещателя" к Ренате и обратно.
Миша взглянул на нее колючими голубыми глазами, еще более едкими из-за сильно увеличивающих линз, и, протянув ей ладонь, представился самостоятельно:
- Михаил. Фобосов. Приятно познакомиться.
Рената очень постаралась удержать свою улыбку в пределах приличия: его манера "вещать" ужасно ее смешила, а тут еще и "Фобосов".
- У вас такая фамилия… веселая! Редкая, в смысле…
Хозяин остался невозмутим, словно верблюд. Это сходство было еще более сильным из-за его манеры держать голову все время чуть откинутой, взирать свысока и медленно пожевывать жвачку.
- Это - не фамилия. Это - псевдоним. Я - журналист.
- Очень приятно, - понимающе кивнула девушка.
- Заходите на кухню. Ребята.
Поставив чайник на газовую плиту, Фобосов пристально оглядел Сашу:
- Ну, Александр. Продолжаешь удивлять. Рената - супруга твоя?
- Да. А ты, я так посмотрю, сменил образ жизни, - телохранитель выглянул в окно.
Ренате это его "да" очень понравилось, и она слегка улыбнулась.
- Есть. Такое. Дело., - согласился журналист, вертя на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо.
Девушка отметила неосознанный жест и поняла, что Михаил развелся и, похоже, недавно. Первое время после расставания с Ником - пару месяцев, наверное - она тоже носила "обручалку" на левой руке, а потом и вовсе избавилась от нее. Да и в квартире Фобосова царил сумбур холостяка, еще не обвыкшегося с холостяцкой жизнью. Чего стоило только мусорное ведро, из которого все валилось, причем, судя по всему, не первый день…
- Где же. Ваши. Вещи.? - хозяин поднялся и принялся чинно разливать кипяток в три чашки, завершив процесс выцарапыванием остатков растворимого кофе из жестяной банки.
Хоть бы еще поинтересовался, пьет ли девушка кофе! Самопогруженный тип, ничего не попишешь!
- Все вещи ты видишь на нас, - садясь на табуретку и откидываясь на стену, ответил Саша. - Нам нужна небольшая помощь, Миша…
- Тачка - нужна. Угадал? - Михаил победно сверкнул очками. - Бери! Для. Тебя - не жалко.
- Нет, тачку не нужно. Пусть Рената побудет здесь, пока я отлучусь. Ты не против?
- У? - тут Миша понял, что теперь пора отвечать: - А! Ну да! Неужто. Мне жалко.?
- У нас неприятности…
- Я уж. Понял., - согласился журналист. - Судя по вашему. Виду. Вы бегаете от. Серьезных дядей. В пиджаках свободного покроя.
- В общем, да. Точно, что не от нахаловской шпаны…
- Пошли. Покурим. Расскажешь.
Пока мужчины разговаривали на балконе, девушка огляделась. Похоже, до Фобосова здесь жила какая-то старушка. Рената подошла к комоду и потрогала пальцем непонятное стеклянное украшение в виде чересчур удлиненной трехгранной пирамиды с цветным узором внутри.
Девушка заглянула в шкаф, отыскала выстиранное, но не проглаженное полотенце и пошла в душ. Побоявшись взглянуть на себя в зеркало, она забралась в ванну и сразу же подставила под воду тусклые от пыли рыжие волосы. Горячие струи бежали по ее телу, нежная кожа покрывалась пупырышками, и отчего-то вспомнилось раннее детство - то, как мама купала ее, маленькую, в детской ванночке…
Рената опустила глаза и провела ладонью по груди - юной, литой, совершенной формы. Прикосновение было приятным, будоражащим. Всего за три дня, проведенных с Сашей, она изменилась, ощутила в себе женщину, по-настоящему любимую, нужную тому, кого и сама любила, страстную. Какими же детскими, оказывается, были их отношения с Ником! Она и не подозревала об этом прежде. Юношеская влюбленность, ранний брак, потерпевший фиаско. Николай был, в общем-то, неплохим парнем, но он и в грош не ставил ее как женщину. Видимо, того и нужно было кому-то, кто ткал нить Ренатиной судьбы… Возможно, если бы не случился тот развод, то с нею не произошло бы и всех этих страшных событий. Но тогда она не встретилась бы с Сашей. Как все запуталось…
Когда она вышла, Фобосов уже уехал по своим делам. Саша переоделся в Мишины вещи и тоже готовился в путь. Рената улыбнулась: джинсы и кожаная куртка очень шли телохранителю. Ее телохранителю.
- Хорошо выглядишь, - прошептала она, подходя и обнимая Сашу за талию. - Может, не стоит тебе ехать одному?
- Я оставлю тебе пистолет, - молодой человек коротко поцеловал ее и погладил по щеке. - Не переживай.
Рената уткнулась лицом в его плечо - с незнакомым запахом чужой одежды. Риском было с их стороны ходить по Москве с оружием, где их мог задержать и подвергнуть тщательному обыску любой патруль. Но что поделать: опасность остаться беззащитными пред лицом врага перетягивала чашу весов.
- Я не о том. Возьми меня с собой в "Шереметьево"…
Саша отрицательно покачал головой:
- Побудь здесь! Я постараюсь вернуться засветло… Угу?
Он лишь на секунду приостановился возле зеркала в прихожей, чтобы зачесать пальцами со лба уже слишком длинные волосы.
Спустя два с четвертью часа телохранитель добрался до "Шереметьево". Дорожные "пробки" выматывали даже привыкших к ним москвичей. Саша пытался подремать в такси, которое подолгу застревало на каждом перекрестке, и не мог. Наконец в здании аэропорта, в камере хранения он отыскал ячейку под номером "2408" и набрал шесть знаков кода, который знал на память. Дверца открылась. Отсек был пуст. Саша сжал упрямые губы, отвернулся и машинально сунул руки в карманы куртки. Он был в замешательстве, не мог поверить своим глазам. Все их с Ренатой надежды сгорели. Где теперь искать пресловутый "дипломат", ставший "яблоком раздора" для множества людей?
Постояв несколько секунд в раздумьях, Саша захлопнул камеру и удалился.