А вот в случае Адж-Богдо - ничего. Никакого удовлетворительного объяснения. Никакой разумной мысли. Фактов мало? Может быть. А может, что-нибудь другое?.. Если гибель искусственного спутника над Адж-Богдо не простая случайность, связанная с самой аппаратурой спутника, то ведь это повторение истории с самолетом Исарова. Только теперь весь процесс проявился гораздо более энергично. Именно более энергично… Что же это - новый, еще не известный, науке тип вулканического извержения - извержение лучей, энергии? А почему бы и нет? Существуют же извержения грязи, пепла, паров, вулканических бомб, лавы… Почему из недр Земли не может извергаться энергия в виде, например, потока каких-то лучей? Итак, извержение энергии… Оно не оставляет видимых следов; может быть, происходит в очень короткий отрезок времени. Если это так, то что за сила энергетической вспышки! Спутник был уничтожен в двух тысячах километрах от поверхности Земли…
Озеров вдруг хватил себя по лбу.
Какая мысль! Если за этими рассуждениями кроется доля истины, что за блистательное подтверждение гипотезы, над которой он работает много лет. Еще в кандидатской диссертации он высказал предположение, что энергия земных недр - это ядерная энергия - энергия ядерного синтеза, в результате которого из атомов более легких элементов возникают элементы более тяжелые. Эти ядерные превращения вещества происходят в глубинах Земли. На поверхность Земли доносятся только их отзвуки - вулканическая деятельность, горообразование и множество других, пока еще непонятных явлений.
Он развил эту мысль в ряде более поздних работ. Вначале ее приняли в штыки, бранили и критиковали с позиции классической геологии, затем о ней вспоминали с ироническими усмешками, потом, с легкой руки одного из корифеев, она попала в учебники в раздел "прочие гипотезы", который обычно набирался петитом.
Озеров прекрасно понимал, в чем слабость его гипотезы: она была построена на общих рассуждениях, на чистой логике. Доказать своих предположений он не мог ни полевыми исследованиями, ни лабораторными опытами. Его гипотеза превосходно объясняла многое, объясняла лучше, чем гипотезы, ставшие классическими. И классические гипотезы были так же недоказуемы, как его ядерная. Однако к ним привыкли, их повторяли как молитву, не особенно вдумываясь в смысл, а от него требовали доказательств - доказательств того, что в глубинах Земли идут ядерные реакции синтеза тяжелых элементов. Этих доказательств до сих пор у него не было. Но, может быть, доказательства удастся найти в Адж-Богдо? Энергетические разряды, периодически извергаемые из глубин Земли, - что может быть лучшим доказательством ядерных реакций, идущих в земных недрах!
Озеров принялся трясти Тумова.
- А, уже садимся, - встрепенулся геофизик.
- Еще нет. Но послушай, что мне пришло в голову. - Он кратко рассказал о своих соображениях.
- Зеленая фантазия! - зевнул Тумов. - Лучистая энергия поступает на Землю только из космического пространства. Извне… И зачем разбудил? Теперь не засну… - Он сокрушенно покачал головой, закрыл глаза и через минуту снова начал похрапывать.
Озеров некоторое время глядел в окно, потом сунул в карман потухшую трубку, достал записную книжку в кожаной оправе и принялся писать мелким, угловатым, похожим на клинопись почерком.
* * *
Мистер Алоиз Пигастер был высок и лыс. Седые брови нервно подрагивали на сухом лице, когда он говорил и улыбался.
Улыбался он по каждому поводу. При этом ярко блестели золотые зубы, а глаза оставались настороженными и внимательно буравили собеседника.
Озеров и Тумов познакомились с американцем на алма-атинском аэродроме, перед посадкой в самолет, который должен был доставить их в монгольский город Кобдо. Местные власти сделали все возможное, чтобы комиссия экспертов могла быстрее оказаться в районе работ.
Мистер Пигастер не успел даже осмотреть Алма-Ату. Его пересадили из одного самолета в другой, и вот они уже летят над снеговыми хребтами Джунгарского Ала-Тау.
Услышав, что Тумов свободно говорит по-английски, Пигастер обрадовано хлопнул Игоря по плечу, уселся с ним рядом и болтал всю дорогу.
Тумов вскоре узнал, что американец впервые в Советском Союзе, что он совсем не знает русского языка, но исколесил Индию, Тибет, Гималаи и владеет чуть ли не всеми языками народов Центральной Азии. По специальности он геофизик, астроном и математик. Сам управляет автомашиной и самолетом, а в молодости увлекался гипнозом и спиритизмом.
- Правительство Монголии хорошо делает, что дает возможность осмотреть место катастрофы, - заявил он. - Политики даже в Азии с годами становятся умнее и стараются не раздувать конфликтов.
- Какой конфликт? - возразил Игорь. - Неужели вы думаете, что гибель вашего спутника - дело человеческих рук?
- А неужели вы думаете иначе? - блеснул зубами Пигастер.
- Разумеется. Либо авария приборов, либо природное явление.
- Авария приборов исключена. Все приборы работали блестяще, мистер Тумов.
- Ну а, например, столкновение с метеоритом? - прищурился Игорь.
- Исключено. Скажу вам по секрету: наш спутник был снабжен специальным предохраняющим устройством, которое превращало встречные метеориты в пар.
- Это не секрет, - заметил Игорь. - Но предохраняющее устройство могло отказать…
- Невероятно. И вообще вероятность встречи с метеоритом совершенно ничтожна.
- Согласен. Однако она существует. Мы с вами запустили уже не один десяток искусственных спутников. И вот, наконец, эта ничтожная вероятность осуществилась.
- О, мистер Тумов, наш последний спутник - это целая летающая лаборатория. Там все было предусмотрено. В таком спутнике могли бы лететь несколько человек… Приборы были рассчитаны на многолетнюю работу.
- И все же ваш спутник погиб из-за какой-то непредвиденной случайности, - решительно заявил Тумов.
- Случайности - да, - ослепительно улыбнулся американец, - непредвиденной - нет.
- Простите, не понимаю.
- Или не хотите понять, дорогой мистер Тумов… Возможно, что никто не намеревался сознательно уничтожить нашу летающую лабораторию. Это произошло случайно, например при испытании какого-то нового оружия. Как это у вас говорится: целился в корову, а попал в ворону.
- У нас говорят не совсем так, но это не имеет значения, - заметил Тумов. - Меня интересует другое: неужели вы сами, мистер Пигастер, верите в высказанное вами предположение?
- Это официальная точка зрения государственного департамента. - В первый раз слова Пигастера не сопровождались улыбкой. - Я американец, сэр.
- Но вы и ученый, если не ошибаюсь. Вы представляете, что значит "случайно попасть" в спутник, летящий с космической скоростью на высоте двух тысяч километров над поверхностью Земли. Какое оружие могло выполнить такую задачу?
- Этого я не знаю, но хотел бы узнать.
- Путем осмотра места, над которым произошла катастрофа?
- А почему бы и нет?
- Потому, что если всерьез придерживаться вашей официальной точки зрения, то "оружие", уничтожившее спутник, можно искать где угодно, в любой точке планеты или… даже за ее пределами, что гораздо вероятнее.
- Не совсем так, мистер Тумов, - снова блеснул зубами Пигастер, - не совсем так. Я уже имел удовольствие объяснить вам, что наш спутник - это целая летающая лаборатория. Там были сотни приборов, непрерывно передающих показания по радио. Анализ последних показаний приборов свидетельствует, что спутник получил удар по вертикали снизу. Удар был вызван не снарядом и не волной взрыва, а скорее каким-то мощным излучением, например потоком нейтронов.
- Какая ерунда! - вскричал Тумов - Мощный поток нейтронов, источником которого является Земля!
- Я сказал, например, потоком нейтронов, - ласково улыбнулся Пигастер. - Это могли быть не нейтроны, а какие-то другие частицы. Если удастся найти остатки спутника…
- Уцелевшие после падения с высоты двух тысяч километров?
- Конструкция спутника предусматривала и такую возможность. Отдельные контейнеры могли достигнуть поверхности Земли.
- Если бы удалось найти хоть один болт с вашего спутника, это было бы замечательно, - задумчиво сказал Тумов. - Тогда многое прояснилось бы. Боюсь только, что это невыполнимая задача. Легче найти иголку, сброшенную в джунгли с самолета.
- Все же попробуем найти, - снова заулыбался Пигастер. - И вдруг найдем не иголку, а что-нибудь более крупное! Это было бы еще замечательнее.
- Вы подразумеваете источник нейтронного излучения? - вмешался в разговор Озеров. Он задал вопрос по-французски, постеснявшись продемонстрировать перед американцем свое, как он сам считал, очень плохое английское произношение.
Пигастер и Тумов повернулись к сидящему позади них Озерову. В глазах американца блеснула настороженность. В вопросе ему почудилась ловушка. Впрочем, он быстро нашелся.
- Источник едва ли, - сказал он, также переходя на французский, - скорее какие-нибудь следы. Лучевая установка такой мощности - сложное сооружение. Следы в пустыне должны остаться. Если мне разрешат беспрепятственно передвигаться по всему району…
- Можете не сомневаться в этом, - вставил Тумов.
- Тогда что-нибудь найдем, - с поклоном закончил Пигастер.
- По-моему, надо искать не "следы", а сам источник излучения, - твердо сказал Озеров. - Я тоже склонен думать, что он там где-то существует. Озеров сделал длинную паузу.
Американец удивленно приподнял брови и, чуть прищурившись, ждал.
- Но это природный источник излучения, а не искусственный, - заключил Озеров.
- Ах вот что, - разочарованно усмехнулся Пигастер. - Интересно, очень интересно… Три головы, три точки зрения, - продолжал он по-английски, обращаясь к одному Тумову, и, помолчав, спросил совсем тихо: - Мистер Озеров, случайно, не писатель?
- Что вы, он геолог, - немного обиделся за приятеля Тумов. - Довольно известный геолог.
- Ах, этот Озеров, - снова изумился Пигастер. - Автор ядерной гипотезы Земли? О-о!.. Россия выдвинула в комиссию ведущих ученых. О-о, мне выпала большая честь… О-о-о! - Он умолк и потом добавил, как бы про себя: - Интересно, очень, очень интересно… О-кей.
Самолет уже шел на посадку. На горбатых, покрытых пятнами зелени склонах виднелись беспорядочно разбросанные желтые и белые домики. Это был город Кобдо - центр одного из западных аймаков Монгольской Народной Республики.
* * *
- Вы можете ехать немедленно, господа, - вежливо сказал за завтраком Зундуйн Очир - представитель монгольского Министерства иностранных дел.
Он встретил экспертов на аэродроме, проводил их в гостиницу и теперь сидел вместе с ними в маленьком застекленном павильоне ресторана.
Дымился горячий плов, приправленный яблоками, алычой и тонко нарезанными ломтиками моркови. Айран, монгольский сыр и густой крепкий чай дополняли несложное меню.
- Мне поручено сопровождать вас до Тонхила, - продолжал Очир. - Это в четырехстах километрах отсюда, у подножия Алтая. Там вы встретите нашего геолога Батсура с караваном машин, лошадей и верблюдов. Батсур - член комиссии экспертов. Он поедет с вами на Адж-Богдо. Мы хотим попробовать провести машины через перевал Тамч-Даба в Монгольском Алтае. Там проходил старый караванный путь в Китай, но им давно перестали пользоваться. Дорога заброшена…
Озеров с сомнением покачал головой.
- Едва ли машины пройдут через Тамч-Даба.
- Подразделение саперов уже ремонтирует дорогу на северном склоне Алтая, - объяснил Очир. - Они получили приказ обеспечить спуск вашего каравана в Барун-Хурай - обширную впадину, расположенную между Монгольским Алтаем и Джунгарской Гоби. Дальше все будет зависеть только от вас. Машины доставят экспедицию к подножию северного склона Адж-Богдо. Начнете работать. Через несколько дней прибудут лошади и верблюды, тогда сможете исследовать центральную часть Адж-Богдо. Работы рассчитаны на месяц. Если окажется необходимым, срок может быть продлен по желанию одного из экспертов.
Разговор велся по-русски. Мистер Пигастер неторопливо жевал плов, запивал чаем, равнодушно поглядывал в окно. Там по узкой мощеной улице караван навьюченных верблюдов осторожно пробирался мимо стоящих у подъездов легковых и грузовых машин.
Верблюды вытягивали длинные шеи и протяжно ревели; гортанно покрикивали смуглые погонщики, одетые в яркие халаты и высокие войлочные шапки. За плоскими желтыми крышами виднелись поросшие лесом склоны невысоких гор, а над ними яркое синее небо.
- Прошу извинения, господа, - обратился по-английски к Тумову Пигастер. - Когда и как мы можем двигаться дальше? Мы должны спешить. Очень спешить…
- Предлагают хоть сейчас, - сказал Тумов. - Но мне кажется, нам следует передохнуть и выехать завтра утром.
- На чем мы полетим? - прищурился Пигастер.
- А мы не полетим, - пояснил Тумов, наливая себе холодного айрана. - Мы поедем на грузовиках, потом на верблюдах, потом на лошадях и, в заключение, пойдем пешком.
- Вы, конечно, шутите.
- Даже в мыслях не имел…
- Тогда я протестую, господа, категорически протестую. Это перечеркивает все планы. Нужны самолеты, вертолеты, вездеходы. Да, господа, если у вас их нет, Америка может доставить все это через два - три дня.
- Я в отчаянии, мистер Пигастер, что вас так расстраивает способ передвижения, - вмешался по-английски Очир. - Я в отчаянии и от того, что ваши американские самолеты и вертолеты, которые, бесспорно, очень хороши, будут здесь в Гоби так же беспомощны, как и наши. Гостеприимство не позволяет нам идти на риск. Мы не можем позволить, чтобы хоть один волос упал с головы кого-либо из членов высокой комиссии.
Тумов чуть заметно подмигнул Озерову, поглядывая на лысину Пигастера.
- Там, на далеком юге, - продолжал Очир, - лежит пустыня, окружающая пустынные безлюдные горы. Там нет поселков, нет даже стойбищ, нет складов горючего, нет аэродромов. Постоянные ветра и бураны необычайно затрудняют посадку самолетов и делают невозможным использование вертолетов.
- Самолеты и вертолеты летают даже в Антарктике, - заметил Пигастер.
- Летают и здесь, когда нет иного выхода, - спокойно сказал Очир. - Конечно, можно было бы подыскать посадочную площадку и оборудовать ее для приема экспедиции. Но на это потребуются еще недели. И даже добравшись самолетом к подножию Адж-Богдо, все равно придется ждать там прибытия лошадей. А на машинах комиссия доберется за пять - шесть дней. В наших краях машина и лошадь надежнее самых новейших самолетов, господа.
- Решено, - громко объявил Тумов. - Едем на машинах. Голосую! Кто за?
Пигастер ослепительно улыбнулся.
- Вижу, что остался в меньшинстве. Свой протест сегодня вечером вручу в письменном виде.
* * *
Шестой день пробивался караван машин на юго-восток, к подножию далекого Адж-Богдо. С помощью саперов были пройдены крутые уступы Тамч-Даба, хотя мистер Пигастер на каждом привале твердил, что перевала они не возьмут и только напрасно теряют драгоценное время. Когда цепочка машин поднялась на перевал и путешественники увидели красно-оранжевое солнце, выплывающее из-за пыльной мглы бескрайних пустынь, Тумов сказал американцу:
- Ну вот, все в порядке. Осталась меньшая половина.
- Надо еще спуститься, - сухо заметил Пигастер, кутаясь в меховую куртку. - Интересно, какая здесь высота, мистер Тумов?
- Пустяки. Всего две тысячи семьсот пятьдесят метров над уровнем моря. Ровно на километр ниже, чем гребень Адж-Богдо.
Пигастер покачал головой, но ничего не сказал. После отъезда из Кобдо он улыбался все реже.
К вечеру машины спустились с перевала.
Впереди лежали желтые плато Барун-Хурая. Далеко на юго-востоке, за грядой невысоких возвышенностей, которые едва проступали на горизонте, была Заалтайская Гоби. Обжигающий ветер гнул к самой земле пучки высохшей травы. Пыльные смерчи поднимались высоко в воздух на пустынных увалах и исчезали, как призраки. Низкое солнце тускло светило сквозь пыльную завесу. Невидимый песок колол лицо и скрипел на зубах.
Из кабины первой машины вылез молодой круглолицый монгол в ватнике и фетровой шляпе с ремешком у подбородка - геолог Батсур, доцент уланбаторского университета; пригибаясь на ветру, подошел к Озерову.
- Где-то здесь должно быть стойбище аратов, - начал он, стараясь перекричать свист ветра. - Станем на ночлег возле них…
- Араты здесь за перевалом, - удивился Озеров, - с каких пор?
- Пробуют осваивать пустыню, - усмехнулся Батсур. - Уже несколько лет приходят со стадами к подножию южного склона хребта, но туда, - он указал на юг, - далеко не заходят. Жмутся к горам. А там, в Гоби, кое-где есть хорошие пастбища. Боятся чего-то. Не хотят идти на юг… Это стойбище последнее; больше людей не встретим.
Машины покатились дальше по сухому руслу потока, стекающего ранней весной с южного склона хребта. Русло, сложенное мелкой галькой, напоминало широкую проселочную дорогу и подобно проселку причудливо извивалось среди невысоких красноватых и черных скал. Местами в защищенных от ветра уголках попадались чахлые кусты остролистного тамариска. Редкие метелки эфедры покачивались на склонах. Уже темнело, когда впереди у подножия невысокого плато заблестели огни костров.