При любопытных обстоятельствах получили мы для "Челюскина" поваров. После возвращения "Сибирякова" в правительственной столовой происходил банкет. Повара столовой, захваченные общим порывом, дали обещание выделить для новой экспедиции лучших своих товарищей. Когда экспедиция "Челюскина" была решена, мы, естественно, обратились в эту столовую, и нам дали двух поваров - Морозова и Козлова. Люди эти никогда раньше не плавали, было несколько рискованно брать их одних. Укачает их - и корабль останется без еды. Пришлось взять еще одного судового повара.
Моряков мы добирали в Архангельске, тщательно отсеивая их, чтобы сколотить крепкий и дружный костяк. Тут опять-таки были свои трудности. Когда мы обращались в другие бассейны, чтобы нам дали хороших моряков, - нам сплавляли таких, которых не хотели держать у себя.
Для моряков экспедиция эта была вообще необычной. Помимо капитана здесь был начальник экспедиции, что с трудом укладывалось в рамки их опыта и традиций. Обычно на море капитан является единоличным хозяином корабля… Приходилось проделать определенную работу с штурманским составом и с командой, разъяснять им, что это - не обычный полярный рейс.
Подбор кадров научного экспедиционного состава был сосредоточен у меня. Как работник Арктического института я хорошо знал научных работников. Каждая кандидатура была, естественно, санкционирована О. Ю. Шмидтом.
13 июля "Челюскин" отплыл из Ленинграда, имея 800 тонн груза, 3500 тонн угля и свыше ста участников плавания. [62]
Старший помощник капитана С. Гудин. "Челюскин"
Пароход "Челюскин" построен в 1933 году датской верфью "Бурмейстер и Вайн". Его размеры: наибольшая длина - 100 метров, ширина - 16,6 метра, водоизмещение - 7500 тонн, регистровый тоннаж - 3607,27 тонны, нетто - 2088,36 тонны, грузоподъемность - 4700 тонн, средняя грузовая осадка - 21,5 фута, или 6,5 метра. Мощность машины - 2400–2800 индикаторных сил. Скорость хода - 11–12 узлов.
Пароход одновинтовый, двухпалубный, со средней надстройкой и полубаком. Имел две мачты и одну дымовую трубу. Корпус и набор судна построены из специальной корабельной стали. Форштевень - дугообразный, специальной формы. Корма - крейсерская. Бортовая обшивка по ватерлинии и в надводной части сделана вгладь, швы покрыты с внутренней стороны металлическими планками. Толщина обшивки по ватерлинии - 20 миллиметров.
Для усиления набора стрингеров и шпангоутов были установлены деревянные упоры. Судно имело пять полных водонепроницаемых [64] переборок: первая - таранная, отделявшая форпик от отсека носового трюма; вторая - разделявшая трюм № 1 от трюма № 2; третья - отделявшая трюм № 2 от угольного бункера с герметически закрывающейся клинкетной дверью; четвертая - отделявшая кочегарное и машинное отделения от кормовых трюмов; пятая - кормовая - была между трюмом № 3 и рулевым отделением.
Кроме того судно имело еще три неполные водонепроницаемые переборки.
В корпусе судна по направлению от носа к корме под полубаком были расположены: хранилище для взрывчатых веществ, подшкиперская, водолазная, багажная, кладовая, плотницкая, канатные ящики, фонарная, малярная. Далее, под второй палубой - специальный трюм для перевозки мехов, грузовые трюмы № 1 и 2, угольный бункер, кочегарное и машинное отделения, хорошо оборудованная провизионная кладовая, грузовой трюм № 3, в конце которого под второй палубой - изолированный второй меховой трюм.
В самой корме рулевое отделение. Все палубы стальные, покрытые сосновым настилом.
Средняя надстройка двухярусная. Внизу по бортам размещались одноместные каюты комсостава и двухместные для судовой команды, далее - столовая, ленинский уголок, буфет для команды, прачечная, сушилка, баня, умывальник и камбуз (кухня).
Между бортовыми каютами и шахтой машинного отделения шли два просторных коридора с выходами на главную палубу. В твиндеке, За машинным отделением и провизионной кладовой, было расположено общее зимовочное жилое помещение (230 кубических метров) на 50 человек, прекрасно оборудованное, отепленное добавочным каминным отоплением, с запасным выходом на кормовой твиндек, который также был отеплен и мог быть легко приспособлен для жилья.
Верхняя надстройка представляла удлиненную рубку, не доходящую до бортов. Кругом нее были свободные спардечные проходы. В носовой части рубки расположены: кают-кампания, буфет для комсостава и пассажиров, а по бортам размещены девять двухместных и две четырехместные каюты для экспедиционного состава, лазарет, лаборатория, каюта врача и ванные. Перекрытие верхней надстройки служило ботдеком (палуба для спасательных ботов), на передней части которой были расположены застекленный нижний мостик, рулевая, навигационная, радиорубка и каюта капитана. Наверху был устроен верхний открытый капитанский мостик. [65]
На ботдечной палубе помешались две спасательные шлюпки, два больших моторных катера на шлюпбалках системы Велина, затем бункерный люк; две грузовые Стрелы, световой машинный люк и паровая лебедка.
На спардеке были подвешены одна над другой две легкие шлюпки-ледянки и на левом борту установлен крытый рейдовый моторный катер.
Грузовые устройства судна состояли из четырех грузовых стрел, четырех пятитонных лебедок для обслуживания трюмов № 1 и 2, двух стрел и двух лебедок для обслуживания люка № 3. Для подъема тяжеловесов имелись две стрелы: одна 20-тонная носовая, вторая 10-тонная кормовая.
Сильный паровой брашпиль на баке служил для подъема становых якорей системы Холла, которых на "Челюскине" было четыре: два носовых, один запасной и один кормовой, для подъема которого был установлен паровой шпиль.
Рулевое устройство состояло из двухцилиндровой паровой машины, работавшей непосредственно на румпель, с гидравлической проводкой на мостик (телемотор). На случай поломки рулевой машины и румпеля имелось, кроме ручного, палубное управление с проводкой на паровой шпиль.
В числе вспомогательных механизмов имелись спасательная помпа мощностью до 500 тонн в час и одноцилиндровый бескомпрессорный дизель-динамо.
Корабль имел высший класс английского Ллойда.
Пароход "Челюскин", как показал опыт, был очень мало приспособлен из-за ряда конструктивных недостатков по корпусу для плавания даже в разреженных льдах. Главнейшие дефекты: 1) недостаточный набор корпуса, 2) плохая управляемость при малом поступательном движении, что затрудняет маневрирование во льдах, 3) неудачные обводы носовой части - излишняя скуластость, 4) слабое стыковое соединение листов обшивки, 5) при переходах по открытой воде судно имело крайне стремительную бортовую качку. [66]
Машинист В. Задоров. Он прибыл из Копенгагена
Ленинград… Легкий ветерок рябью покрывает воды Невы. Описав в небе дугу, солнце опустилось за море…
Это было летом 1933 года.
Окончи" занятия, мы шли, не торопясь, по набережной Красного флота. Наше внимание привлек стоявший у Васильевского острова новенький, блестевший на солнце пароход. Решили перейти Неву и, если разрешит командование судна, осмотреть пароход. Это и был "Челюскин", только что прибывший из Копенгагена, из верфей судостроительного завода "Бурмейстер и Вайн".
Судно предназначалось для экспедиционных рейсов Великим северным путем. Как писали в то время в прессе, пароход строился с усиленным против обычных транспортных судов набором корпуса, чтобы вооружить его для плавания во льдах. Ледокольного типа нос и крейсерская корма гармонировали с общим внешним видом судна, выгодно отличавшегося от судов, плавающих на Севере. Парадной белизны деревянная палуба пахла свежей смолой. Четыре [67] паровые лебедки, попарно расположенные с обеих сторон фок-мачты, казалось, настороженно ждали условного сигнала, готовые к подъему тяжестей для первого и второго трюмов. На полубаке сильный паровой брашпиль, предназначенный к подъему двух тяжелых холлевских якорей, как рыбак, пригретый лучами летнего солнца, застыл в ленивой дремоте. Две кормовые лебедки, приютившись у грот-мачты, стояли без движения.
Двухярусная надстройка посредине судна, занимавшая почти треть его длины с машинно-котельной шахтой в центре, служила жилым помещением для экипажа и состава экспедиции.
Внизу по бортам расположились одноместные и двухместные каюты для экипажа. Палуба в них покрыта была линолеумом, поверх которого красивой лентой растянулся мягкий ковер. Зеркала, отдельные шкафчики для одежды, диваны, столики, шерстяные занавески у коек - все было на своем месте. Такая обстановка располагала к приятному отдыху после тяжелой работы.
В широких коридорах, представлявших замкнутый прямоугольник вдоль стен машинной шахты, выстроились в ряд шкафы. Здесь же в ряд с каютами расположены баня, ванны и умывальники.
Правый ряд кают заканчивался обширной столовой для экипажа и красным уголком, расположенными в большом зале, разделенном тяжелой матерчатой шторой.
Да, этот пароход мог гордиться удобствами, созданными для экипажа: вокруг стен столовой и красного уголка - мягкие диваны, обтянутые кожей, столы, стулья, мягкие кресла, шкафы для книг.
Этот зал был центром общественной жизни всего коллектива. Здесь же под аккомпанемент патефона в свободные от работы и занятий часы "козлятники" азартно стучали костями домино, шахматисты и шашечники с сосредоточенными лицами решали тактические задачи упорного боя…
Второй ярус надстройки представлял собой стальную рубку, несколько отступающую от бортов.
По бортам - двух- и четырехместные каюты для экспедиционного состава, здесь же - лазарет и амбулатория.
Впереди, через проход, большая кают-компания для командного и экспедиционного состава, по вечерам - арена самодеятельности и веселого досуга челюскинцев.
Еще выше расположены штурманская, рулевая, радиорубка и помещение капитана с закрытым командным мостиком впереди. Все под одной общей крышей - под верхним открытым капитанским [68] мостиком. Здесь, когда "Челюскин" форсировал льды северных морей, вахтенный штурман и капитан сосредоточенно шагали с одного крыла на другое, наблюдая за движением судна, чтобы вовремя дать необходимый телеграфный сигнал вниз или отрывисто бросить стоявшему у штурвала матросу - "право на борт", "прямо руль".
Сзади за рубками - люк для угля. Рядом с люком - лебедка для погрузки угля и подъема расположенных по бортам спасательных шлюпок и моторных ботов.
Все этажи надстройки помимо сообщений через палубы соединены широкими лестницами.
Машина системы завода "Бурмейстер и Вайн" с золотниковым парораспределением.
Одиннадцать различных паровых вспомогательных механизмов, расположенных в обширном машинном зале, обслуживали котлы, машину, освещение и весь корабль.
Гордостью машинного отделения был универсальный станок, на котором производились в рейсе все токарные, фрезерные, строгальные и сверлильные работы по текущему ремонту. Это ценнейшая и незаменимая вещь в условиях такого рейса, когда нет близко ремонтных баз.
Клинкеты угольной ямы, расположенные против каждого котла, облегчают работу кочегаров. Для уборки мусора из кочегарки установлены два мусорных инжектора.
Из новейших навигационных приборов на пароходе находились радиопеленгатор и электрический эхолот, непрерывно и автоматически вычерчивавший диаграмму глубин.
Такое транспортное судно большого тоннажа, если устранить ряд его недостатков, выявленных во время рейса, может послужить прототипом судов, которые будут курсировать в сопровождении мощных ледоколов на столь тяжелых в ледовом отношении северных путях. [69]
Великим Северным путем
Метеоролог О. Комова. В далекий путь!
Мы прощаемся с городом Ленина. Скоро будут убраны сходни, и тезка далекого северного мыса - ледокольный пароход "Челюскин" отвалит от пристани, направляясь в свой долгий ледовый рейс.
Набережная у Васильевского острова заполнена огромной толпой. Приветствия, смех, веселые шутки. Провожающие на берегу, провожающие на борту парохода…
На спардеке, у трапа вижу Отто Юльевича с букетом в руках.
Он оживленно беседует с двумя молоденькими девушками.
Пароход еще кажется чужим. Брожу по палубе, осматриваю каюты, твиндек, красный уголок, кают-компанию.
Третий прощальный гудок. Трап поднят. С берега несутся последние приветствия, над толпой вздымается лес машущих рук.
"Челюскин" медленно отрывается от берега. Старт дан! Ленинград - Арктика - Владивосток. Как сурово и просто звучит название этого необычайного маршрута!..
Первая остановка - на Угольной пристани. Пароход, вчера еще [72] нарядный и праздничный, теперь весь засыпан углем. И днем и: ночью визжат лебедки, и огромные лапы грейферов, захватив полные пригоршни угля, ссыпают его в трюмы.
Вечером 14 июля - первое общее собрание всех едущих на пароходе "Челюскин". Выступает Отто Юльевич Шмидт. Он говорит о предстоящем нам долгом ледовом походе, о тех трудностях, которые могут встретиться на нашем пути, о необходимости железной большевистской дисциплины.
Всматриваюсь в его добрые смеющиеся глаза, смеющиеся, хотя он и говорит нам о суровых правах, которые предоставлены начальнику северной экспедиции.
Оглядываю собравшихся в кают-компании матросов, кочегаров, механиков, научных работников и нашу небольшую группу зимовщиков острова Врангеля. Нет, не придется Отто Юльевичу применять предоставленные ему чрезвычайные права! Как напряженно и уверенно смотрят все на своего начальника! В глазах каждого - твердая воля: до конца пройти длинный путь, вместе со всеми войти в Берингово море.
…Уголь погружен. Последняя проверка документов, груза, людей - и "Челюскин" радостно гудит, выходя в открытое море.
Ночь. Темно. Море брызжет соленой пеной в иллюминаторы твиндека. Наша первая ночь вдали от твердой земли…
Утром все население "Челюскина" - на палубе. Плывут навстречу гористые, заросшие лесом островки Финляндии. Множество лесовозов - среди них вереницы советских судов - встречается нам по пути.
Порядки нашего парохода, новые люди из команды и состава Экспедиции пока еще незнакомы нам. Мы, зимовщики острова Врангеля, еще держимся отдельной маленькой группой. Но знакомство не заставляет себя долго ждать.
Правда, оно происходит несколько неожиданно. На лестнице раздаются шаги, и в нашем твиндеке появляется Илья Леонидович Баевский.
- Товарищ, ваша фамилия Комова?
- Да.
- Я назначил вас в бригаду доктора Никитина. Сегодня вам дано задание - перебрать лук.
- Лук? - удивляюсь я.
- Ну, да. Кроме вас в бригаде товарищи Лобза и Сушкина.
Быстро рассеивается недоумение. Ну конечно, ведь на "Челюскине" не может быть "праздных пассажиров"! Каждый должен выполнять [73] какую-то маленькую часть общей большой работы. И каждая мелочь приобретает особое значение в условиях трудного ледового похода. Итак, где же он, этот лук?
Лук лежит в больших кучах на корме. Мы, отбрасывая за борт гниль, раскладываем хорошие луковицы по трем ящикам: 1-й сорт, 2-й сорт, 3-й сорт.
Добросовестно работаем весь день. Доктор Никитин, воодушевившись, строит планы дальнейших работ нашей бригады.
- До острова Врангеля еще далеко, - говорит он. - Дела у нас на пароходе пока маловато. Вот почистим лук, примемся за помощь буфету, за уборку спардека…
17 июля - неожиданная встреча: катер, терпящий бедствие. В катере - двое финнов, которые что-то кричат нам на своем языке.
Что случилось?
С помощью одной из буфетчиц, которая знает финский язык, удается выяснить, в чем дело. Финны плыли по личным делам к какому-то маяку. Бензина нехватило, и двое суток их носило по [74] Финскому заливу. Встретившийся германский пароход отказал в помощи.
Пока шли переговоры, катер был взят на буксир. Мы гурьбой стояли на корме и разглядывали злополучных путешественников. Они что-то жевали и изредка перекидывались фразами с нашей переводчицей.
Получив горючее, финны пошли дальше.
…Немножко качает. Более слабые предпочитают лежать; наша бригада бодрится. Закончив переборку лука, принимаемся за организацию библиотеки.
Красный уголок - небольшое, но уютно обставленное помещение. Много книг и много посетителей.
- Когда книги будете давать?
- Есть ли новые писатели?
- Есть ли книги по физике?
Спрашивающие - большею частью матросы и кочегары. Каждое новое лицо встречаем с удовольствием: в читателях очевидно недостатка не будет.
Входит высокий парень в полосатой "тельняшке" с засученными рукавами.
- Вот хорошо, что книг много! Будет с чем полтора года жить…
- Почему полтора года?
- А если зазимуем…
- Типун тебе на язык! - слышатся в ответ недовольные возгласы. - Тоже еще прорицатель нашелся…
Кочегар Киселев долго и внимательно просматривает выложенные на стол книги. Он много читал, и наш книжный ассортимент его не удовлетворяет.
- Маловато, - говорит он. - Это я почти все прочел!..
- В Мурманске библиотека пополнится, - утешаем мы Киселева.
…Копенгаген.
Раннее утро. Набережная Копенгагена еще пуста. Часам к семи начинают подъезжать на велосипедах любопытствующие горожане. Вот, солидно переступая педалями, к набережной подкатывает толстый безбородый датчанин. Он подводит велосипед к стенке, отвязывает два небольших чемоданчика и с неожиданной резвостью вбегает по трапу на палубу "Челюскина".
Что принес нам этот утренний визитер, первый гость из столицы Дании? Гость торжественно открывает свои чемоданчики, и недоумевающим взорам челюскинцев предстают сокрытые там [76] "сокровища": резинки, подтяжки, пуговицы и прочее в том же духе. Датчанин производит над всем этим галантерейным великолепием выразительные пассы и произносит зажигательную речь, смысл которой нам понятен, несмотря на незнание датского языка: купец расхваливает свой товар. Чудак твердо уверен в том, что мы пустились в далекое плавание без резинок, подтяжек и пуговиц! Мы с трудом разубеждаем его в этом тяжелом подозрении. Пожимая плечами, датчанин недовольно собирает свои чемоданчики и грузна садится на велосипед.
Надо и нам пройти в город. За шесть дней стоянки можно ознакомиться с Копенгагеном, хотя бы и поверхностно.
Внешний вид города нравится нам всем: он чист, спокоен, весь в садах и скверах. Удивляет большое количество велосипедистов - мужчин, женщин, стариков, детей. Вот мороженщик. Он едет на велосипеде вместе с прикрепленным к машине "орудием производства" - ящиком с мороженым и льдом. Вот солидная мамаша с двухлетним сыном и кошелкой направляется тем же способом на рынок. Потряхивая портфелем, проезжает мимо какой-то озабоченный копенгагенский спец. И молоденькая девушка с папкой "Мюзик" ловко перешнуровывает левый ботинок, не останавливая велосипеда.
Трамвай здесь дорог. 25 öге за один конец может истратить далеко не каждый. И далеко не каждый может быть здесь частым гостем магазинов. Мало покупателей в многочисленных копенгагенских магазинах. Вот булочная. Пусто! Даже продавец спокойно удалился от прилавка во "внутренние покои" магазина. Через витрину колбасной виднеется одна сиротливая покупательница, для которой бережно завертывают ее "покупку" - какой-то жалкий хвостик колбасы.
Вечером проходим мимо небольшого ресторанчика, расположенного в саду, недалеко от набережной. В раскрытые окна и двери видны танцующие пары. Большая толпа глазеет на "счастливцев", танцующих фокстрот.