Перед Гуссерлем встает старая и древняя проблема философии – соотношение между сознанием и бытием, индивидуальным и всеобщим, случайным и необходимым, реальным и идеальным, внутренним и внешним, etc., причем традиционному противопоставлению реального и идеального Гуссерль сознательно противопоставляет два вида разделений, соответствующие двум парам противоположностей: факт и сущность, реальное и ирреальное. Для методологической чистоты Гуссерль исключает или избегает таких выражений, как a priori и a posteriori из-за их многозначностей и неясностей, неотделимых от них в обыденном употреблении, а идея и идеал, восходящие к Платону и затертые до дыр многовековым употреблением, заменяет "терминологически не затертым словом эйдос". План Гуссерля ясен. Он желает найти для философии, для философской науки такую предметную область, которая была бы аподиктически достоверной, по-другому, в высшей степени достоверной и убедительной. Перед его глазами имеется знакомая ему область – математика, со своими идеальными (ирреальными), но достоверными объектами – числами, множествами, геометрическими точками, а также их свойствами, отношениями, положением дел, порядком, структурируемостью и т. д. Но при этом он отчетливо понимает, что "в философии невозможно определять так, как в математике; любое подражание математическим приемам в этом отношении не только бесплодно, но и превратно и влечет лишь самые вредные последствия". В отличие от математики, в философии определения, смыслы, сущности предметов раскрываются постепенно, и их полное раскрытие есть финальный акт познания. "Между сознанием и реальностью зияет пропасть смысла", – заключает Гуссерль.
Тем самым "сущность (эйдос) – это предмет нового порядка. Подобно тому как данное в индивидуальном или постигающем опытным путем созерцании есть индивидуальный предмет, так данное в сущностном созерцании – есть чистая сущность".
Заметим, что здесь осуществляется известный издревле "мистический дуализм", при котором (у Гуссерля) "чистое сознание" таинственным образом совпадает с "трансцендентным предметом", по-другому, "трансцендентальный феномен" тождествен "эйдической, идеальной сущности"; для Ильина это "полнота духовного опыта, определяемая как живое тождество духовного предмета и субъективного духа".
Категории сущности чего-либо присуще следующее:
"Сущность чего-либо может быть дана лишь "односторонне", "многосторонне" же лишь в последовательности моментов и никогда не может быть дана "всесторонне"… любое многообразие опыта, сколь бы далеко оно ни заходило, все равно оставляет открытыми еще более конкретные, новые определения вещи, – и все это in infinitum".
Ясно, что для целей философии и ее задач недостаточно как математической, так и формальной логики. Поэтому Гуссерль разрабатывает свою, довольно нетривиальную логику, которую, как мы уже говорили, он называет "чистой логикой", которая является своего рода специальной теорией науки, более точно, формальной и универсальной теорией науки, она является формальной наукой всех наук; чистая логика есть mathetis universalis, но она отнюдь не совпадает с математикой, которую Гуссерль отличает как от формальной логики (и не является логицистом, признающим совпадание логики и математики), так и от своей чистой логики. Сущность чистой логики как универсально-объективной науки не только в изучении идеальных законов мышления, но в постижении идеально-логических истин, или идеального бытия в себе. Чистая логика сама по себе есть иерархически построенная система чисто логических предложений и a priori истин-в-себе. Но эти истины не реальное, но "идеальное" бытие; они существуют в божественном духе и не зависят от личности и пространственно-временных обстоятельств. Таким образом, начиная с "формальной онтологии", когда под истиной понимался смысл или значение, Гуссерль трансформирует свое понимание истин как вечных идей Платона. У чистой логики есть три цели и задачи: 1) учение форм значения (смысла); 2) учение о логических следствиях и непротиворечивости; 3) теория возможных форм теорий. Все это изложено в "Логических исследованиях" в двух томах, изданных дважды, о которых уже упоминалось, "Логике и общей теории сущности (лекции 1917–1918 гг.)" и в "Формальной и трансцендентальной логике" (1929). В первой из них выделяются шесть исследований: "Выражение и значение", "Идеальное единство видов и современные теории абстракции", "Теория целого и частей", "Различие между независимым и зависимым значениями и идея чистой грамматики", "Об интенциональных опытах и их "содержаниях"" и "Элементы феноменологического разъяснения знания". Мы приводим здесь столь подробное изложение содержания Логики Гуссерля, чтобы оттенить и отличить ее от традиционной формальной логики, диалектической логики, математической логики, квантовой логики и др. Заметим, что предметом любой логики является не сама предметная область, а ее осмысление; это форма, определенного типа язык, для правильного (истинного) описания, передачи и интерпретации суждений, предложений, умозаключений и понятий в соответствующей этой логике науке (трансцендентальной философии, диалектической философии, математике, квантовой физике и др. соответственно).
Итак, предельным понятием и конечной целью для Гуссерля является "чистое сознание" как бытие абсолютного:
"Через посредство феноменологической редукции все царство трансцендентального сознания явилось для нас как царство бытия в определенном смысле "абсолютного". Вот изначальная категория бытия вообще (или же, в нашей речи, изначальный регион), – в ней коренятся все иные регионы бытия, по своей сущности сопрягаемые с нею, посему сущностно от нее зависимые. Учение о категориях обязано безусловно исходить из такого различения бытия – наирадикальнейшего из всех бытийных различений, – бытие как сознание и бытие, "изъявляющее" себя в сознании, бытие "трансцендентное"".
Причем само различение может быть во всей своей чистоте получено только благодаря феноменологической редукции.
Можно сказать, что во времена Гуссерля в той или иной степени многие занимались этим вопросом и использовали часто независимо друг от друга этот "феноменологический" метод. К ним могут быть причислены представители иррационализма, философии бессознательного Эдуарда Гартмана, философии жизни Бергсона, экзистенциализма Хайдеггера и Ясперса, психоанализа Фрейда, Юнга, приверженцы системы Станиславского и др. Сейчас в этой же плоскости (или сфере) находятся исихастские философские исследования современной христианской антропологии.
Ильин позаимствовал у Гуссерля и его непосредственных предшественников Бертрано и Больцано, но затем самостоятельно развивал такие фундаментальные понятия, как "одиночество", "интенция", "созерцание", "предметность", "акт", "очевидность", "смысл", "положение дел" (Sachverhalt). Для последнего он нашел нетривиальный русский термин "обстояние". Этот термин встречается у него в следующих сочетаниях: "предметное обстояние (что в предмете объективно есть)", "объективное обстояние" (объективная сверхвременная познаваемая связь), "духовное обстояние" (постигаемое живым человеческим духом), "божественное обстояние" (как познание, или предстояние перед лицом последнего и безусловного высшего Предмета: "перед лицом Божиим"). Кроме того, Ильин оказался более последовательным гуссерлианцем, чем сам Гуссерль, который позже склонялся к платоновской онтологии (рассматриваемая им формальная онтология, пустые формы и под.), ранее им не принимаемой: сущности раннего Гуссерля не имели онтологического статуса, в отличие от идей Платона, а выступали в качестве "значений", "смыслов". Для Ильина "предметные обстояния" выступают в качестве внеонтологических предметов, чем он отличается от всяких неоплатонических установок, и куда ближе к имманентной установке Аристотеля с его оригинальным понятием энтелехии.
Итак, предметом философии у Ильина являются "объективные обстояния", прежде всего в виде знания о предмете, притом -
а) само знаемое содержание,
б) истинность знания о нем, и причем безусловного.
А именно, "обстояние смысла" Ильин раскрывает систематически и подробно как категориальную специфичность смысла:
I. Смысл есть нечто сверхвременное и сверхпространственное.
II. Смысл есть нечто сверхпсихическое.
III. Смысл есть нечто идеальное, т. е. мыслимое логическое содержание. Смысл не реален ни эмпирически, ни метафизически.
IV. Смысл есть своеобразное, особливое, обстоящее нечто, и постольку он не субъективен, а объективен.
V. Объективность смысла есть его самостоятельность в обстоянии. Это тесно связано с его тождественностью, т. е. неуклонностью, неизменимостью, неукоснительным себе-равенством.
VI. Эта повторяемость смысла при тождественности его существенного состава объясняется его всеобщностью.
VII. Смысл – это то, что разумеется в мысли. Это разумеемое всегда абстрактно.
VIII. Это заставляет нас сделать еще шаг дальше и сказать, что смысл есть нечто сверхчувственное, безо́бразное.
IX. Наконец, самое важное: смыслы, т. е. понятия и суждения, имеют свой, только им присущий строй и порядок.
Итак, предметом философии является предметное обстояние и обстояние смысла. "Предмет философии, по первоначальному способу своего "бытия", не подобен предметам других наук: он не дается нам в пространственно устойчивом или легко повторяющемся внешнем виде. Философствующий человек имеет перед своим внутренним взором предмет незримый, неслышимый, нечувственный, не материальный, не существующий в пространстве и не длящийся во времени. <…> Философская мысль ищет в явлении не явления; она не прельщается видимостью и не успокаивается на знаке. <…> В содержании всякого явления и всякого состояния философская мысль видит духовный смысл его, полагая в этом духовном смысле свой предмет, а в его разумном, для каждого очевидном раскрытии – свою задачу". Ее методом является метод феноменологии – живое сочетание интуиции (видения, созерцания) и дискурсии (разума, мысли). "Философия (любомудрие), – пишет Ильин, – искони стремилась к большему: к мудрости. Мудрость больше знания; потенцированное, сугубое знание; знание о сущности. Мудрость знает нечто большее".
"Трансцендентальная философия есть учение о ценности и ценном вообще. Она отправляется от факта оценки наряду с эмпирическим изучением. Оценка производится не только познавательная (истина), но и этическая (добро) и эстетическая (красота); если угодно – социально-философская (справедливость) и религиозная (святость, богоугодность).
Философия ставит вопрос о критерии этих оценок. Устанавливается субъективный критерий; он познается и принимается за видоизменение единого, объективного, научного. Философия развертывается в систематическое учение о трансцендентальном: объективной истине (третья часть логики), объективном добре и справедливости (этика и социальная философия), объективной красоте (эстетика). Философская ценность совершенно не находима путем эмпирического изучения предметов, чувственно данных. Поэтому предмет трансцендентальной философии может быть назван внечувственным".
После встречи этих философов в 1911 году их пути разошлись: Гуссерль продолжал развивать свою трансцендентальную феноменологию, а Ильин феноменологическим методом решал свои философские задачи. А именно разрабатывал свою теорию права и правосознания, "погружался" в философские системы многих немецких философов-идеалистов, самым ярким и оригинальным исследованием была его докторская работа "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека" (1918), в которой он и вправду "гуссерлизировал Гегеля", т. е. вскрыл глубину и сущность гегелевской философии "погружением в его интуитивистский философский акт", правда приписав Гегелю такое понятие, как "правосознание", которое сам немецкий философ никогда не употреблял, хотя, следуя Ильину, "за Гегеля говорил сам предмет его философии".