Зачем я на это согласился? Видимо, от безделья. Мы спрятались неподалёку от бунгало и следили за тем, как облачко пыли превратилось в облако, из которого, в конечном итоге, выпрыгнул джип и остановился возле дома. Из машины вылез незнакомый мужик. Светлана вышла из укрытия.
- Пошли, это Альварес.
- Какой такой Альварес? - спрашиваю на ходу.
- Помощник Хосе. Точно - ты же с ним не знаком. Хосе предупреждал, что приедет именно он.
Разве? Не помню…
Подходим, здороваемся, заходим в дом. Садимся за стол и слушаем последние новости из Рансьона. Удавчика я убил - кто бы сомневался! Нас уже почти не ищут. Все уверены, что нам удалось покинуть континент. Полиция провела в доме Светланы обыск, но ничего не изъяла. Хосе предъявил права на дом и всё находящееся в нём имущество. Чуть позже он отправит наши вещи контейнером. А нам пора уходить. Альварес переправит нас за границу. Уходить мы будем на север и по реке. Недоумеваю:
- Почему по реке и тем более на север? Южная и восточная границы куда ближе.
- На этих направлениях наиболее вероятна опасность опознания, - отвечает Альварес.
- Опознания кого? - спрашиваю я. - Нас? Вы ведь только что сказали, что нас уже не ищут.
- Я этого не говорил, - возражает Альварес. - Я сказал: почти не ищут. Активный поиск действительно прекращён, но ваши фото будут красоваться в людных местах ещё долго.
- А на северной границе их, значит, не будет? - пытаюсь язвить я.
- Наверняка будут, - не смутившись, отвечает Альварес. - Но наша северная граница, - как бы это помягче сказать… - она отчасти прозрачная. Я проведу вас в обход постов. И насчёт реки. Те, кто плывут на пароходе, никуда не торопятся, а значит, полицию мало интересуют.
Ну вот, теперь всё понятно. Идём собираться…
* * *
Мы сидели на дебаркадере, ждали Альвареса и любовались сползанием солнца за деревья по ту сторону реки, когда из-за поворота показалось это чудо. Такие пароходики я видел только на картинках да в старых американских фильмах. Хоть и довольно большой, но всё равно как игрушечный, он шлёпал по воде лопастями единственного колеса, расположенного на корме. Труба попыхивала дымом. А потом он загудел. Нет ничего приятнее для слуха, чем пароходный гудок. Теплоходы разговаривают не так солидно. У их гудка тембр скорее баритональный, а тут - чистый бас.
Музейный экспонат уже причалил к дебаркадеру. Началась обычная кутерьма: кто-то выходил, кто-то садился, чего-то заносили, а что-то выносили. Альварес появился минут за десять до отправления. Мы успели не только занять трёхместную каюту, но и распаковать вещи, когда пароход вновь загудел - отваливаем, значит.
На следующий день, с утра до обеда, я с упоением лазил по этому чуду, даже не прошлого - позапрошлого века. Скажете, загнул? Не без того. Лет семьдесят старику прибавил. Всё здесь было старинное, латунное, деревянное. Сунулся на мостик - вежливо, но выпроводили. Полез в машинное отделение. Заметили не сразу, а когда заметили, тоже попросили убраться. Долго стоял, смотрел, как крутится колесо. Со Светланой и Альваресом увиделся только за обедом. Спросил у провожатого, отчего он взял билет на этого мастодонта, если по реке плавают вполне современные теплоходы? Ответил - закачаешься: ему, видите ли, с детства мечталось прокатиться на таком пароходе. Если и соврал, то мне такое враньё по душе.
Второй день плавания. Мимо проплывают всё те же поросшие тропическим лесом берега. Смотрю я на разнозеленую вакханалию и вспоминаю наши российские реки. Сколько раз мечтал прокатиться вот так, неспешно, вдоль да по Волге аж до самой Астрахани, или по Оби от Новосибирска до Салехарда. Чтобы с танцами на палубе. С зелёными стоянками под шашлычок и водочку. С экскурсиями по городам большим и малым, знакомым и вовсе неведомым. Не сподобился. На "Ракетах", "Восходах", "Метеорах", "Зорях" плавал не раз, будучи в командировках. Но там берег несётся вдоль борта, а не плывёт степенно и величаво. Ирония судьбы: дома не случилось, а перемахнул на другую сторону "шарика" и, пожалуйста, плыву себе, да не на чём-нибудь, а на самом настоящем "парахеде".
Вечером на верхней палубе играла музыка. Аборигены зажигали в неистовом танце. Когда прискучило лицезреть изгибающиеся разгорячённые тела, я спустился вниз. Сквозь завесу ночи почти ничего не было видно. Но стоило фарватеру приблизиться к берегу, как в отблеске судовых огней проступили таинственные заросли, а в уши, перебивая доносящуюся сверху музыку, ворвался разноголосый птичий гвалт.
* * *
Недолго музыка играла, недолго Вяземский скакал - то бишь наслаждался прелестям речного круиза. Когда наш пароходик в очередной раз предупреждающе рявкнул и пошлёпал к очередной пристани, Альварес сказал:
- Всё, приплыли.
- В смысле? - не сразу врубился я.
- В смысле, выходить пора. Дальше плотина.
С вещичками поднялись наверх. Действительно, ниже по течению отчётливо виднеется перекрывающая речку железобетонная перемычка.
- А шлюзы тут, значит, строить не умеют? - поинтересовался я.
Альварес от души рассмеялся.
- Какие шлюзы? За плотиной водопад.
Делать нечего, выгрузились. Альварес оставил нас с вещами на пристани, сам утопал в город. Стоим, ждём. Однако, ждать сидючи, да на сытый желудок куда как сподручнее. Прошли мы со Светой в ресторан. Столик выбрали на веранде с видом на реку. Ничего не скажу - красиво. Отобедали мы, значит, сидим, какую-то бурду через соломинку потягиваем. Подгребает Альварес. Подсаживается к нам, заказывает обед.
- Сейчас пообедаю и пойдём.
- Куда?
Спрашиваю скорее из вежливости, нежели из интереса.
- Вон, видите мысок? - Альварес показывает рукой в сторону реки.
- И что?
- А то, что за мысом на той стороне реки уже другое государство. Если туда доберёмся, считай, что границу перешли.
- А там что - затон?
- Не совсем… - Альварес выдерживает короткую паузу. - Там ещё один водопад, только без плотины. Поэтому пограничники туда не суются, слишком рискованно.
- А мы, значит, риска не боимся?
- У нас просто нет выбора.
Переглядываюсь со Светланой. Прав проводник: выбора у нас действительно нет. Не поворачивать же назад? Молча ждём, пока Альварес кончит есть. Встаём следом за ним и идём к выходу.
Просачиваемся на территорию порта. Заходим в пристройку к какому-то пакгаузу. На столе три комплекта экипировки военного образца. Альварес командует:
- Переодеваемся.
Переоделись - рейнджеры, блин! Альварес указывает на рюкзаки.
- В те, что поменьше, сложите деньги, документы и самое необходимое. Рюкзаки за плечи, и не снимать ни в коем случае. Остальное в большой рюкзак. Утонет - не беда.
Обнадёжил, значит.
А вот и плавсредство. Ничего лодочка, остойчивая. Два подвесных мотора - ещё и шустрая. Спрашиваю:
- Пойдём ночью?
- Пойдём сейчас - ночью опасно.
Хорошенькое место выбрано для перехода. Ночью границу пересекать опаснее, чем днём. Садимся. Кучер из местных заводит моторы и малым ходом крадётся к выходу из акватории. Высовываем нос. Вроде ничего подозрительного. Кучер врубает на полную, и мы вылетаем на чистую воду. Сижу рядом с рулевым, Альварес и Светлана сзади. Уже на подходе к мысу слышу, как кто-то орёт в матюгальник. Поворачиваю голову - пограничный катерок. Догнать нас припозднились. Докричаться отчаялись. Похоже, собираются стрелять. Ору: - Ложись! - Сгибаюсь к коленям насколько могу. Слышу свист пуль над головой. Слева вскрик, лодка тут же рыскнула. Инстинктивно хватаюсь левой рукой за руль и выпрямляюсь. Кучер уже выпустил руль, как-то странно вскинулся и валится за борт. Башка в крови. Перехватываю руль правой рукой, а левой пытаюсь поймать бедолагу за одежду. Не успеваю. Кучер исчезает за бортом. Выстрелов больше не слышно. Поворачиваю голову - понятно. Мы на траверзе мыса, и погранцы нас больше не видят и следом не идут. Оборачиваюсь назад, Альварес и Светлана сидят ошарашенные, но вроде невредимые. На всякий случай спрашиваю:
- Целы?
Кивают головами. Ладно, сейчас не до них. Лодка уже миновала мыс и идёт поперёк протоки. Вода здесь неспокойная, вся в бурунах, и течение сильное. Шум водопада слышен очень даже отчётливо. Пока мы уверенно пересекаем реку. Тьфу, тьфу, тьфу… А плыть-то куда? Вижу на том берегу нечто вроде заводи. Рулю туда. Ещё немного и мы на месте. Что-то пошло не так. Сердце обрывается и летит в желудок. Слышу крик Светланы: - Один мотор заглох! - Уже почувствовал. Начинает сносить. Второй мотор тоже зачихал. Ору, не оборачиваясь: - Приготовьте вёсла! - Берег совсем близко. Мотор чихнул в последний раз и заглох. Ору: - Гребите! - Не вижу, что там у них, но получается плохо. Вот, теперь получше, но мимо заводи нас уже пронесло. Берег впереди: скала да камни. Над ними кусты и деревья. К такому причалить будет трудно. А что это за верёвка привязана за носовую скобу, конец которой уходит в бардачок? Переползаю на нос и откидываю лючок. Верёвка уложена аккуратными петлями, на другом конце привязана кошка. Выкладываю всё на нос. Выпрямляюсь на коленях. Раскручиваю конец с кошкой над головой и бросаю наудачу. Второй попытки не будет. Повезло! Кошка за что-то зацепилась. Верёвка травится за борт, а я спрыгиваю с носа. Вовремя. Сильный рывок валит с ног, прямо в объятия Светланы. Лодка разворачивается носом против течения и начинает бортом идти на берег. Мы трое уже рядом и на ногах. За пару секунд до столкновения ору Светлане:
- Прыгай!
Она сильно отталкивается, а мы с Альваресом руками придаём ей дополнительное ускорение. Удар - и я сажусь на дно лодки. Альварес оказался поустойчивее. Он сильно отталкивается и выпрыгивает на берег. Встаю на ноги и тоже прыгаю. В момент отталкивания понимаю, что верёвка не выдержала. Лодка резко уходит из-под ног. Прыжок получается слабым. Падаю животом на мокрый камень и начинаю скользить вниз. В отчаянии выбрасываю вперёд правую руку и цепляюсь пальцами за какой-то выступ. Шарю ногами, но опоры нет. Сейчас пальцы разожмутся и мне конец. В отчаянии выбрасываю левую руку и хватаюсь за какой-то куст. Немного подтягиваюсь и, наконец, нахожу опору для правой ноги. Теперь полегче. Поднимаю голову и вижу взволнованные лица Светланы и Альвареса. Это они где-то выломали длинную ветку и протянули мне. Через пять минут лежим рядом промокшие, усталые, но живые. Под боком ревёт с досады водопад. Нынче ему ничего вкусненького не перепало.
* * *
Альварес ничего проводник, толковый. Переночевать, правда, пришлось там же, у водопада. Но уже к обеду следующего дня он вывел нас на затерянный в джунглях аэродром.
Мы сидели со Светланой в какой-то хибаре и смотрели, как за окошком начинает накрапывать дождь.
- Не нравится мне всё это, - покачала головой Света.
- Что именно? - поинтересовался я.
- Дождик, например.
- Дождик как дождик, - пожал я плечами. - Покапает - пройдёт.
- Не скажи, - не согласилась Светлана. - Если это начало сезона дождей, то зарядит надолго.
- А когда у вас сезон дождей? - забеспокоился я.
- В Рагвае уже, наверное, начался, а тут - не знаю.
Судя по её лицу это не все плохие новости.
- Тебя ещё что-то беспокоит?
- Точнее, кто-то. Наш проводник.
- Альварес? - удивился я.
- А что у нас был кто-то ещё, если, конечно, не считать того бедолагу, которого подстрелили пограничники?
Перепираться не хотелось, и я сказал примирительным тоном:
- Согласен, глупость спросил. Ну и что в нём не так?
- Понимаешь, - задумчиво произнесла Светлана, - он какой-то не такой. Настоящий проводник довёл бы нас до цели и был таков. А этот всё ещё около нас.
- Думаешь, ему что-то от нас надо? - проникся я её беспокойством.
Сзади раздалось лёгкое покашливание. Мы разом повернули головы. Возле двери стоял Альварес. Увлёкшись разговором, мы не заметили, когда он вошёл. Интересно, многое он слышал?
- Чувствую, пришла пора поговорить по душам, - произнёс Альварес на чистейшем русском языке.
Если меня его слова лишь удивили, то Светлана впала в ступор. Альварес подошёл к нам и уселся рядышком.
- Дело в том, ребята, что я резидент советской разведки.
Это фраза показалась мне настолько дикой, от неё настолько отдавало бутафорией, что я чуть не расхохотался. Светлана, напротив - вскочила с места и отпрянула в сторону. Лицо страдальчески исказилось, она помотала головой, с губ сорвался полувопль-полурыдание:
- Нет! Нет! Я вам не верю! Этого просто не может быть!
У девушки явно начиналась истерика. Пока я думал, как ей помочь, Альварес неожиданно прокричал командным голосом:
- Лейтенант Мамаева, немедленно прекратите!
У Светы был такой вид, будто её только что отхлестали по щекам. Она опустилась прямо на пол, закрыла лицо руками и тихо заплакала. Я поспешил присесть рядом, обнял Светлану за плечи. Она тут же ткнулась в моё плечо носом, но плакать не перестала. Успокаивающе поглаживаю её по волосам и с укором говорю Альваресу, который, надо отдать ему должное, пребывает в полной растерянности:
- Вы бы, товарищ, как-нибудь поаккуратней делали такие заявления. Видите, до чего девушку довели?
Альварес горестно всплеснул руками.
- Господи, да отчего вы все такие нежные? Девочка, ты что, действительно вообразила, что я пришёл по твою душу? Ты ведь даже не обратила внимания на то, что помянув разведку, я сказал "советская", а не "российская". Я был заслан сюда ещё во времена СССР, в российской разведке толком и послужить не успел. Связь с Центром я потерял задолго до твоего появления в Рагвае.
Эта фраза прозвучала на такой минорной ноте и была произнесена так искренне, что нашла отклик не только в моей душе. Светлана прекратила плакать и уставилась на Альвареса, правда, всё ещё недоверчивым взглядом.
- Ты спросишь, откуда я знаю твою девичью фамилию и звание? - продолжал убеждать её Альварес. - Так ты этого особо и не скрывала. Как минимум, нескольким людям в Рансьоне это было известно. А что известно многим - известно всем.
Похоже, его слова показались Светлане убедительными. Она встала с пола и пересела на скамью. Я сделал то же самое, на всякий случай заняв место между ней и Альваресом. А он продолжил говорить, уже более спокойным тоном:
- Меня - кстати, можете называть меня Михаилом - направили в Латинскую Америку ещё при Юрии Владимировиче Андропове. Пока я обживался и приводил биографию в соответствие с легендой, в СССР началась перестройка. Связь стала неустойчивая, а потом пропала вовсе. Последнее сообщение из Центра, которое я получил, предписывало мне залечь на дно и ждать, самому связь не искать ни при каких обстоятельствах. Вскоре я услышал об арестах наших разведчиков, которых новое руководство страны выдало иностранным спецслужбам. Я был уверен, что меня ждёт та же участь, но за мной так и не пришли. Думаю, кому-то в Москве удалось уничтожить моё досье. Но вместе с ним пропала и ниточка, связывающая меня с Родиной. Последнюю надежду я потерял после твоего, Светлана, приезда. Да, я считал, что ты связная. Когда понял, что это не так, решил покинуть страну при первом удобном случае. И вот такой случай настал - я ухожу вместе с вами. Готовя по заданию Кардосы ваш побег, я решил зафрахтовать местечко и для себя.
Его рассказ показался мне необычным, но вполне логичным. Оставалось только кое-что уточнить.
- Как вы попали на службу к Кардосе?
- Перешёл по наследству от её мужа, - Альварес-Миша кивнул в сторону Светланы.
- Вы работали у Филиппе? - удивилась та.
- То, что вам это неизвестно, говорит только о том, что муж вас очень любил и не хотел посвящать в проблемные вопросы. А я занимался именно ими.
- Вы хотите сказать, что мой муж занимался тёмными делишками? - возмутилась Светлана.
- Я хочу сказать, что любое крупное дело в этой стране делается с привлечением различных технологий, в том числе противоречащих закону, - дипломатично ответил Михаил.
Светлана надулась, но больше не возражала.
- И каков план доставки нас на Родину? - спросил я.
- Завтра утром вылетаем в Ла-Пас…
- Ла-Пас? - перебил я его. - Это, если я не ошибаюсь, столица Боливии?
- Не ошибаетесь, - подтвердил Михаил. - Именно на территории этой страны мы в настоящий момент находимся. Из Ла-Паса летим в Каракас. Там Уго Чавес. Там нам помогут.
- Хороший план, - одобрил я.
- Спасибо, - поблагодарил Михаил. - Главное, чтобы вылет не отложили. Полоса здесь грунтовая, а сезон дождей действительно не за горами.
- А что это за аэродром? - поинтересовался я.
- А чёрт его знает, - искренне признался Михаил. - В основном его используют контрабандисты, может, кто ещё.
Наметившееся было напряжение спало. Я и Света вперемешку стали рассказывать Михаилу о том, что происходило на Родине после его отъезда. О чём-то он уже знал, о чём-то слышал впервые. В конце разговора спросил:
- Так какой сейчас в России государственный строй?
Светлана, уходя от ответа, перевела стрелки на меня:
- Пусть он ответит. Я год дома не была, а за год в России всё могло произойти.
- Ничего там не произошло, - возразил я. - Как была вертикальная демократия, так и осталась.
- А это что ещё за зверь? - удивился Михаил.
- Зверь - медведь, остальное поймёшь, когда окажешься дома.
* * *
Утром Михаил торопил нас с завтраком.
- Доедайте скоренько, пилот уже прогревает двигатель.
В самолёте мы со Светой уселись на лавки, а Михаил заглянул в кабину пилота.
- Можно взлетать! - провозгласил он.
Тут голос нашего проводник осёкся, и он медленно отступил вглубь салона. Следом из кабины, уткнув дуло пистолета ему в живот, вышел тип в камуфляже и недобро скалясь, произнёс:
- Отлично! Только сначала мы вас свяжем.
Из хвостового отсека выступили ещё две фигуры с автоматами. Мы были в ловушке.
- Кто вы и чего от нас хотите? - стараясь сохранять хладнокровие, спросил Михаил.
- Можете звать нас "ангелы жизни", - оскалился бандит. - Если у вас, конечно, есть деньги чтобы заплатить за жизнь.
- У меня денег нет, - сразу ответил Михаил, - я всего лишь проводник.
- Тогда ты нам не нужен, можешь идти.
Михаил многозначительно посмотрел на нас и направился к двери. Не знаю, что он задумал, - вряд ли просто спасал свою шкуру - но задумал он неправильно. Едва оказавшись в проёме входного люка, Михаил получил пулю в затылок и рухнул за борт.
- Вот видите, - обратился к нам бандит, пряча пистолет в кобуру, - для тех, у кого денег нет, мы - ангелы смерти.