- Не беспокойся, Арвид, у нас еще уйма времени. Тут всего каких-нибудь десять минут езды.
- Что твой шеф?
- А! Старый осел! Он хочет, видите ли, сам написать другую рецензию, хвалебную. А у него такая научная репутация - пусть уж лучше кто-нибудь поругает. Еле отговорил… Что так смотришь? Думаешь, я расстроен? Ничуть! Наоборот! Критика всегда вызывает интерес. Некоторые тут у нас специально заказывают ругательные статьи своим добрым знакомым. А то и платят.
Он снял ослепительно белый халат, который всегда носил на работе, аккуратно расправил и повесил в шкаф на плечики, сняв с них предварительно пиджак.
Даже в самую жару Вальтер не позволял себе появляться на людях без пиджака. Давным-давно уже минуло то время, когда он носился по Вене на стареньком тарахтящем мотоцикле в коротких замшевых штанах на помочах, аккуратно пристроив к заднему сиденью тощий портфель с очередным книжным обозрением для нашей газеты.
Машину Вальтер водил виртуозно. Ехал вроде бы и не быстро, но с тонким расчетом, всегда оказываясь возле светофора именно в тот миг, когда загорался зеленый и он мог на скорости обойти скопление автомобилей. На поворотах всегда притормаживал и вежливо пропускал пешеходов, даже если имел преимущество перед ними. И все равно каким-то непостижимым образом оказывался впереди всех лихачей, которые проскакивали, распугивая народ, раньше него.
За рулем Вальтер разговаривал редко, лишь односложно отвечая на вопросы. Но тут спросил меня сам:
- Как тебе Гербигер?
- Еще не разобрался. Во всяком случае, интересно.
- Странный человек. Всего боится, от всего бежит… Русским он действительно владеет? Или только хвастает?
- Очень прилично.
Я не сказал Вальтеру об архаизмах. Слишком долго объяснять. Да и не к чему.
- Судьба у него - не позавидуешь. - Вальтер коротко посигналил неосторожному босоногому юнцу в джинсах. - Он тебе не сказал, что сидел при всех режимах?
- Нет.
- Его посадил наш Дольфус, потом одержимый Адольф. Потом он бежал в Польшу, там тоже посадили. Освободили Советы. А затем он и при Советах сел: заподозрили его в преступной связи с немцами. Ненадолго, правда. Перед самой войной выпустили… Жалкий человек. Ни семьи, ни родных - никого! Была близкая женщина, такая же одинокая, как он. Погибла недавно в автомобильной катастрофе. Он чуть не помешался… Ну, вот мы и на месте.
Он замедлил ход, отыскивая свободное место для стоянки. В центре Вены это было не так-то просто. Иной раз приходилось дважды, а то и трижды объезжать квартал, чтобы хоть куда-нибудь втиснуться.
На этот раз нам повезло. От тротуара отчалила какая-то дипломатическая каравелла с цветным флажком на радиаторе, и Вальтер ловко всадил свою верткую "шкоду" на освободившееся место, перед самым носом целившего сюда же черного "мерседеса" с шикарными сиденьями из красной кожи.
- Зевать не надо! - заключил он весело, поворачивая замок в дверце машины.
Из "мерседеса" не отозвались.
Научное общество "Восток - Запад" размещалось, как и библиотека Вальтера, в великокняжеском дворце. Только не в парадных апартаментах, предназначенных для пышных приемов и балов, а в жилых помещениях бывших его владельцев, маленьких неудобных комнатах вдоль длинного коридора на самом верхнем, не видимом с улицы за шикарной колоннадой, этаже здания. До появления системы центрального отопления эти не очень-то уютные комнатенки имели одно решающее преимущество перед роскошными залами нижних этажей: их можно было натопить.
Нас встретил ответственный работник общества, черноволосый, смуглый, широкоплечий атлет с короткой фамилией Кен.
- О, как я рад! - рука у него была словно из стали. - Мне столько приходилось слышать о трудах господина профессора!
Вряд ли он прежде слышал даже мою фамилию. Но правила хорошего тона предписывали максимальную любезность по отношению к гостю.
- Президент нашего общества болен, но сегодня как раз зашел ненадолго на работу и выразил желание лично встретиться с вами… По секрету сказать, болезнь его намного серьезнее, чем он сам предполагает, - без видимой причины вдруг разоткровенничался Кен. - Да, по всей вероятности, у нас скоро откроется вакансия… Жаль, очень жаль! - торопливо, словно спохватившись, добавил он.
Предупредительно распахивая двери, Кен провел нас с Вальтером в светлый душный кабинет в углу здания.
- Господин президент, наш русский гость!
В отличие от Кена председатель правления общества или президент, величественный старик с коротким седым бобриком, географ с мировым именем, не стал делать вид, что ему знакомы мои работы.
- Мы с вами трудимся в далеко отстоящих друг от друга отраслях науки, - тактично пояснил он, мягко улыбаясь при этом. - Но я искренне рад знакомству, поверьте. И лекция ваша тоже придется как нельзя более кстати. К сожалению, мы пока очень мало преуспели в связях с гуманитарными науками социалистических стран… Господин Кен, надеюсь, все организовано должным образом? - Он нажал кнопку вентилятора, подставил розовое лицо под освежающую струю. - Извините, пожалуйста, последнее время я не очень здоров и плохо переношу жару.
- О, да-да! Все готово! - засуетился Кен, быстро потирая руки, словно в предвкушении какого-то счастливого события. - Лекцию, господин президент, мы намерены провести в малом зале старой резиденции…
- Но ведь там, насколько я помню, всего мест двести.
- Что поделать, господин президент. Слишком сильная жара, на большой приток слушателей, к сожалению, рассчитывать не приходится. Люди стремятся за город, к воде.
- Верно, - кивнул Вальтер. - Даже наша библиотека пустует. А зал резиденции я знаю. Он хоть и невелик, но очень уютен, и это дает свои преимущества. Профессору Ванагу будет там нетрудно наладить контакт с аудиторией.
- Ну вот! - Кен не переставал радостно потирать руки. - Теперь о времени. Может быть, послезавтра? Оповестить мы успеем. Пресса, радио, телевидение.
- Нет, послезавтра не годится, - к моему удивлению, возразил Вальтер. - Господин Ванаг отправляется в небольшое путешествие по Австрии. - Он, улыбаясь, повернулся ко мне: - Мой маленький сюрприз тебе и Инге. Мы еще поговорим об этом… Так что лекцию придется провести после возвращения в Вену. Я думаю, лучше всего во вторник. Если, разумеется, со стороны господ из общества не будет возражений.
- Возражения? - Кен с преданным выжиданием уставился на своего шефа.
- Ну разумеется, нет! - Президент общества так и не отрывал лица от воздушной струи; он, по-видимому, действительно очень страдал от жары. - Как удобно гостю, так удобно и нам.
Уточнили тему лекции, ее продолжительность. Попрощались с президентом, и Кен повел нас знакомиться со штатными работниками. Я переходил из комнаты в комнату, пожимал руки, выслушивал любезности. Кен, не жалея красок, расписывал научные достижения общества. По его уверениям, в этой дюжине комнатушек творилось нечто грандиозное - работа таких масштабов была не под силу не то что сравнительно маломощной любительской организации, но даже и солидному исследовательскому институту на государственном бюджете.
Входя в раж, Кен совершенно упустил из виду, что перед ним как-никак люди, имеющие отношение к науке. Вальтер явно забавлялся, хитро улыбаясь, но все-таки помалкивая. Мне же в конце концов надоело пребывать в роли этакого легковерного губошлепа:
- Итак, насколько я понял, вы охватываете решительно все аспекты отношений между регионами. Географические, культурные, экономические…
- Этнографические, - продолжая ехидно улыбаться, вставил Вальтер.
- Кроме политических! - торопливо сообщил Кен, потирая руки. - Политикой мы не занимаемся. Мы ученые.
Сам-то он с его могучим торсом профессионального борца не очень походил на мужа науки.
Провел он меня и в библиотеку, которая помещалась в мансарде, этажом выше. Здесь было просторно и на удивление прохладно: в помещении приглушенно гудел мощный кондиционер.
- А это господин Гербигер! - представил Кен библиотекаря и добавил с такой гордостью, словно демонстрировал редкий экземпляр малоизвестного животного: - Он у нас говорит по-русски. Скажите что-нибудь по-русски господину Ванагу! - скорее приказал, чем попросил он библиотекаря, из чего вытекало, что тому здесь приходится не сладко.
- Здравствуйте! - покорно изрек Гербигер и поклонился. - Мы все весьма рады приветствовать вас в стенах нашего общества.
В его робких голубых глазах я прочитал немую мольбу.
- Здравствуйте. Рад познакомиться с вами.
- Теперь дальше, - заторопил меня Кен, продолжая потирать руки. - Следующий отдел - редакционно-издательский. Там мы познакомим вас с нашими издательскими планами и вручим памятный подарок.
Памятным подарком оказался брелок с эмблемой общества, к которому Кен тут же собственноручно прикрепил мои ключи от квартиры.
- Нам будет приятно сознавать, что он всегда с вами.
Кроме брелока, мне вручили еще кучу всяких красочных брошюр и проспектов. Часть этого добра помог нести Вальтер. Другую же кипу, несмотря на все мои протесты, взял Кен, который проводил нас до самой машины:
- Нет, нет, господин Ванаг, позвольте, разве можно затруднять гостя!
Мы отъехали, чудом не задев переднее крыло втиснувшегося все-таки рядом с нами "мерседеса".
Кен улыбался, кивал вслед головой и радостно потирал руки.
- Он что, тоже ученый? - спросил я Вальтера.
- Кто?.. Кен? - Он от души расхохотался. - Какой там ученый! Обычный делец, если не хуже. Про него ходят всякие слухи.
- Почему же, в таком случае, нельзя было обойтись без него?
- Ну, во-первых, он работник общества, а "Восток - Запад" - это стоящая марка. Во-вторых, Кен деловой человек, толковый организатор - наша библиотека уже не раз прибегала к его услугам, и, скажу тебе, небезуспешно. В-третьих, нам, в конце концов, важна сама лекция. Это главное. А слухи есть слухи, в нынешнее бурное время от них не уберегся бы даже святой. Хотя Кен, конечно, далеко не святой, - добавил он со смешком.
У площади Шварценберга, где в виде строгой полукруглой колоннады установлен памятник нашим воинам, павшим в боях за освобождение Вены, Вальтер свернул с Ринга вправо, в сторону, противоположную своей библиотеке.
Я оглянулся с удивлением:
- Куда мы едем?
- Обеденное время. Вообще-то говоря, я рассчитывал на обед в "Востоке - Западе", но они что-то пожадничали. Ничего, тут поблизости есть одна приличная забегаловка. Дешево и вкусно. Сегодня ты мой гость, разумеется, - счел нужным уточнить Вальтер, и я почему-то сразу вспомнил о его запиской книжечке, которая так возмущала Ингу.
За обедом на вольном воздухе, в маленьком тенистом дворике, зажатом со всех сторон серокаменными громадами, Вальтер рассказал мне о своем сюрпризе. В отделе печати у него есть знакомый чиновник, очень ему обязанный. Какие-то у него возникли осложнения по службе, ему грозило увольнение. Но Вальтер, используя личные связи в высоких сферах, сумел все уладить. Однако оставил чиновника у себя на крючке, и тот время от времени оказывает ему всяческие услуги.
- Так, по мелочам! - Вальтер мерно разжевывал свое мясное филе. - Устроить бесплатный номер в гостинице, организовать поездку по линии отдела печати - у них там куча средств на представительство. Словом, вы с Ингой пройдете по высокому классу.
- Но ведь я не журналист и в периодической печати выступаю довольно редко.
- Зато у тебя десятки научных публикаций и книг… Итак, ты едешь в Зальцбург и Инсбрук, да еще в качестве гостя отдела печати. Доволен?
Свозить меня на своей машине в старинный Зальцбург Вальтер обещал еще в прошлый раз. Однако помешала его сильная занятость на работе. Тем не менее в письмах он снова обещал непременно провезти меня по Австрии. Сейчас он тоже не свободен: Вальтер страстный лыжник, и свой отпуск плюс всякие отгулы приурочивает к поздней осени - началу "белого сезона". И вот нашел, оказывается, возможность! Изобретательно, ничего не скажешь: и волки сыты, и овцы целы.
Смущала лишь некоторая неопределенность положения. Все-таки отдел печати. Меня будут принимать за журналиста, затевать беседы о прессе…
- Ты напрасно щепетильничаешь, - убеждал Вальтер. - В Австрии нет резких разграничений между журналистикой и наукой. Печатаешься - значит, журналист или писатель. Кстати, они знают, что ты историк, я уже им сказал. Так что спросят - рассказывай о своей научной работе сколько душе угодно, всем будет интересно. А в субботу вечером мы с Эллен тоже прикатим в Инсбрук, это я тебе обещаю твердо. Обратно в Вену поедем вместе… Ну что ты такой узколобый! Не хочешь думать о себе, подумай об Инге.
Зальцбург - город всемирно известных музыкальных фестивалей. Инсбрук - место зимних олимпиад… Инга меня загрызет.
Да и самому интересно. После войны эти города находились в зоне оккупации западных союзников, и для нас из-за начавшейся холодной войны доступ туда был наглухо закрыт.
- Ну хорошо, предположим, я соглашусь. Как же тогда все оформить?
Вальтер неторопливо, маленькими глотками, смакуя, пил холодную, со льда, "коку".
- Уже все оформлено; я предвидел, что ты согласишься. Зайдешь завтра к Штольцу, представишься и заберешь программу и железнодорожные билеты. Главное - билеты. У нас это целое состояние - железнодорожные билеты и гостиницы. Или ты предпочитаешь всю свою австрийскую поездку просидеть в гнезде у Шимонеков? - Он хитро прищурил глаз.
- Ну уж нет! По правде сказать, в их шикарном гнездышке немножко душновато. Кстати, а кто они такие? - спросил я, поскольку подвернулся удобный случай.
- Он тоже библиотекарь - разве я тебе не говорил? Конечно, рангом пониже по сравнению со мной. Не все же у нас такие ученые, как господин Редлих! - рассмеялся Вальтер. - Ну, а она… Вообще-то она служит в довольно скромной фармацевтической фирме, да и должность не ахти. Но в ней есть нечто… Сплошные загадки! Начну хотя бы с того, что она индонезийка - не правда ли, экзотично? А продолжу вот чем - смотри только со стула не упади! - Он пригнулся к самому моему уху: - Строго между нами, даже Эллен не должна знать: мадам Шимонек очень заинтересовала некие полицейские чины.
- Полицейские? - Я и в самом деле удивился.
- Наркотики, - произнес Вальтер тихо, одними губами, и тут же резко вскинул руки ладонями наружу: - Не знаю, не знаю, не знаю! Они живут на широкую ногу, люди завидуют; может быть, просто-напросто болтовня…
Вот оно что - наркотики… Что ж, этим вполне можно объяснить такой необычный интерес к нашей венской обители.
Значит, все-таки не я, а Шимонеки…
- Мне пора! - заспешил Вальтер, взглянув на часы. - Еду через центр, могу тебя подбросить… Ахмед!
Он рассчитался с подбежавшим официантом-турком, дав ему несколько шиллингов на чай.
Домой мне было рано. Мы условились с Ингой встретиться в два. Я решил пройтись по нашим с Верой старым местам и посмотреть заодно, существует ли еще тот крохотный филателистический магазинчик, с дряхленьким хозяином которого мы были добрыми приятелями. В отличие от многих других владельцев подобных магазинов, типичных стяжателей и спекулянтов, он был настоящим коллекционером, знал и ценил марки и получал радость, когда удавалось помочь какой-нибудь редкой маркой такому же одержимому собирателю, как и он сам.
Я как-то забрел в его лавчонку в поисках нужного мне знака почтовой оплаты старой Латвии. Неожиданно выяснилось, что он, как и я, коллекционирует эту, в общем-то, не слишком популярную среди австрийских филателистов страну. Общий интерес нас сблизил. Старичок оказался очень милым знающим человеком, я ему тоже понравился. Магазин был в двух шагах от нашего дома на Зингерштрассе. Когда у меня выдавалось свободное время, я забегал к старичку, и мы подолгу рассматривали марки, находя удовольствие во взаимном общении. И ни его, ни меня не смущало, что покупал я всего-то ничего. В нашем скромном семейном бюджете расходы на марки не предусматривались.
Зато позднее, уже вернувшись в Советский Союз и занявшись научной деятельностью, я развернулся вовсю. Особенно после гибели Веры. Маленькая Инга и коллекция марок - вот все, что мне оставалось, не считая работы. Вечерами, с трудом уложив спать свою неугомонную девочку, я допоздна просиживал за марочными альбомами.
Впоследствии, когда горе потеряло первоначальную остроту, марки перестали занимать в моей жизни такое большое место. И все-таки я по-прежнему оставался любителем коллекционирования.
…Магазинчик оказался на своем старом месте, на узенькой улочке, в доме с облупившимися лепными змеями вдоль карниза, держащими в зубах щит родового герба. Та же вывеска "Почтовые марки" над входом. Та же скромная половина витрины с филателистическими новинками в целлофановых конвертах; вторая часть витрины, отделенная перегородкой, уставлена фарфоровыми статуэтками - рядом помещается такая же крохотная антикварная лавка. Та же узкая дверь с истертым каменным порогом.
А вот и новшество: за стеклом двери броская табличка с надписью: "Коллекционирование почтовых марок - лучший вид капиталовложения". И ниже таблица, показывающая, как подскочили цены на марки за последние несколько лет.
Я толкнул дверь. Негромко звякнул колокольчик, опять-таки как в то далекое время. И звук у него был тот же: тонюсенький, жалобный. У меня возникло фантастическое ощущение, что время повернуло вспять. Сейчас шевельнется легкая кисейная занавеска, отделяющая торговое помещение от служебного, и появится сам хозяин, сгорбленный, седоголовый, с постоянной доброй улыбкой.
И занавеска действительно шевельнулась. Но человек, который вышел из-за нее, очень мало походил на моего знакомого. Средних лет, крутой с залысинами лоб, пустой левый рукав пришпилен к легкой летней куртке.
Он бросил на меня быстрый изучающий взгляд поверх массивных роговых очков.
- Добрый день! Что господину угодно?
- Собственно… - Объяснить было довольно трудно. Я и сам толком не знал, чего хочу. - Видите ли, я был знаком с хозяином магазина…
- С хозяином? Простите, но не имею чести вас знать.
- Я имею в виду - с прежним, - поторопился уточнить я.
- С каким именно? - Во взгляде мелькнула совершенно откровенная ирония. - Наше предприятие существует ровно девяносто лет. За это время сменилось шесть владельцев. Я седьмой по счету.
- Верно, с шестым.
- С моей покойной женой?
- О, простите! Тогда, наверное, с пятым. В конце сороковых годов.
- Значит, с ее отцом. Он был владельцем предприятия с девятьсот десятого по пятьдесят второй год.
Слово "предприятие" он произносил на полном серьезе, даже с долей гордости, словно речь шла о бог весть каком важном заводе с тысячами работающих.
- Ах вот как!
Наступило неловкое молчание. Я уже не рад был, что зашел. Старичку уже тогда подходило к восьмидесяти. Ну неужели действительно можно было подумать, что он жив!
Хоть бы этот однорукий догадался предложить посмотреть филателистические новинки! Но он, вероятно, не видел во мне клиента и молча буравил взглядом.
- Вы латыш! - вдруг произнес он облегченно, будто, наконец, решил сложную, не дававшую покоя задачу.
- Да, - поразился я. - Как вы определили?